Глава 431. Нахальство!
Не видевшись целый год, Хэй Сюн всё ещё помнил Шао Сюаня. К тому же, Мао Да заранее отправил гонца в Королевский город, чтобы доложить Хэй Сюну о прибытии торгового каравана.
— Ха-ха, давно не виделись, брат Шао Сюань! — Хэй Сюн широким шагом подошёл к нему и с силой хлопнул по плечу своей огромной ладонью, похожей на опахало. Это был традиционный жест приветствия в их племени, выражающий радушие и гостеприимство.
Обычного человека такой удар мог бы сбить с ног, а если и нет, то уж точно заставил бы содрогнуться. Но Шао Сюань и бровью не повёл и ответил тем же.
Получив в ответ несколько увесистых шлепков по спине, Хэй Сюн на мгновение застыл, но быстро пришёл в себя и, решив больше не проявлять столь бурного радушия, повёл Шао Сюаня и Гуань И в дом, чтобы разместить их в гостевых комнатах, которые всегда держали пустыми для приезжих торговцев.
Мао Да рассказал Хэй Сюну о цели визита Шао Сюаня в Королевский город.
— Ты хочешь найти Цзи Цзюя, Золотое Зерно? — Хэй Сюн задумался, — Цзи Цзюй, Золотое Зерно, уже давно не появлялся в Королевском городе. Но, насколько мне известно, он опять выращивает что-то ценное и вкладывает в это дело немало сил. С прошлого года он безвылазно сидит в своём поместье за городом, и мало кому удаётся его увидеть. Боюсь, тебе будет непросто найти его, Шао Сюань.
— Попробовать стоит, — ответил Шао Сюань. За время пути он узнал от братьев Мао Да много нового о старике Цзи Цзюе. Раньше он знал лишь, что тот связан с Королевским городом и занимает там высокое положение, но, похоже, недооценил старика.
Однако, имея при себе тысячезерницу, он не собирался менять своих планов.
Видя решимость Шао Сюаня, Хэй Сюн не стал его отговаривать. Он, как и братья Мао Да, рассчитывал, что если Шао Сюань действительно сможет установить контакт с Цзи Цзюем, Золотое Зерно, то и им перепадёт немного выгоды. Добыть что-либо у Цзи Цзюя, Золотое Зерно, было нелегко, без связей это практически невозможно.
Немного подумав, Хэй Сюн сказал:
— Тогда так. Завтра я свободен и могу отвезти вас в поместье Цзи Цзюя за городом. Попробуем, вдруг повезёт, и мы сможем с ним встретиться.
— Заранее благодарю.
— Ха-ха, не стоит благодарности. Если мы действительно увидим Цзи Цзюя, то это мне нужно будет благодарить тебя! — Хэй Сюн распорядился приготовить еду и послал человека разузнать последние новости о Цзи Цзюе.
На следующий день Хэй Сюн отправился с Шао Сюанем и Гуань И за город.
По улицам города неторопливо шествовал шерстистый мамонт ростом шесть-семь метров, переставляя ноги-колонны. Это был мамонт из другого торгового каравана, нагруженный товарами. Его тяжёлые шаги сотрясали землю, поднимая клубы пыли, которые окутали Шао Сюаня и его спутников, когда мамонт проходил мимо.
Такие гиганты не были редкостью в Королевском городе, и местные жители не обращали на них особого внимания.
Хотя в Королевский город и разрешалось входить гигантским животным, это не означало, что им позволено разгуливать где вздумается. Попав в город, они находились под контролем своих караванов и оставались на их территории.
Разные торговые караваны прибывали из разных племён. Помимо торговцев, на улицах можно было увидеть изысканно одетых людей, восседающих в повозках, запряжённых животными, — это была привилегия знати. Остальным жителям передвигаться по городу на повозках запрещалось. Даже на вьючных животных торговых караванов нельзя было ездить верхом — таковы были правила Королевского города.
Шао Сюань впервые попал в Королевский город, и вчера, когда они въезжали, уже стемнело, поэтому Мао Да ничего толком не успел ему рассказать. Теперь Хэй Сюн вкратце объяснил Шао Сюаню и Гуань И местные порядки.
Судя по тону Хэй Сюна, хотя правил здесь было много, такие главы караванов, как он, не боялись знати и не считали себя ниже её. Говоря о местных аристократах, заносчиво разгуливающих по городу, Хэй Сюн не скрывал своего презрения.
В Королевском городе царила оживлённая атмосфера: гомон людей смешивался с рёвом животных, доносящимся с широких улиц. Повсюду слышался звон монет. Здесь в качестве денег использовались небольшие продолговатые золотые пластинки, формой напоминающие листья и вдвое меньше мизинца. Они были похожи на листья тысячезерницы и назывались золотыми листьями.
Не задерживаясь в городе, Хэй Сюн повёл Шао Сюаня и Гуань И за город, по десятиметровой грунтовой дороге, отходившей от левой стороны городских ворот.
— Поместье Цзи Цзюя находится в том направлении, — рассказывал Хэй Сюн по дороге, делясь своими воспоминаниями, — я как-то ездил туда с нашим прежним главой, но нам так и не удалось увидеть Цзи Цзюя.
— В те времена слава Золотого Зерна гремела уже среди многих племён. Даже далёкие племена слышали о Цзи Цзюе. Каждый год множество людей стекалось в Королевский город, надеясь приобрести его знаменитое золотое зерно. Но поскольку в самом городе достать его было невозможно, многие отправлялись караулить Цзи Цзюя у его поместья. Однако их не пускали дальше ворот.
Хэй Сюн рассказывал всё это, чтобы Шао Сюань был готов к тому, что встреча с Цзи Цзюем может и не состояться, и не расстраивался, если это произойдёт, ведь так бывало со многими.
По словам Хэй Сюна, имя Цзи Цзюя, Золотое Зерно, было настолько известно, что люди готовы были платить огромные деньги даже за сорняк, выросший на его поле.
Вдали от Королевского города появились даже мошенники, которые продавали подделки под видом продукции Цзи Цзюя, Золотое Зерно, по завышенным ценам, и находились те, кто их покупал. На самом же деле товары Цзи Цзюя всегда были в дефиците. Даже проделав долгий путь до Королевского города, не всегда удавалось их купить. А уж добиться аудиенции у самого Золотого Зерна в его поместье было и вовсе практически невозможно.
По дороге Хэй Сюн рассказывал Шао Сюаню о проезжаемых землях: кому они принадлежат, сколько на них рабовладельцев и рабов. Чем больше земли, тем больше рабов и тем выше положение рабовладельца в Королевском городе. Поэтому, чтобы составить представление о человеке, достаточно было взглянуть на его земли.
Все участки были огорожены высокими заборами из кольев. Сквозь щели в заборах можно было разглядеть небольшие деревянные хижины, разбросанные по полям, — жилища рабов, обрабатывающих землю.
— Всё это владения мелкой знати, передающиеся по наследству. Удачливые и способные расширяют свои земли, а те, кто провинится или попадёт в немилость, лишаются своих владений... Вот, например, тот участок, — Хэй Сюн указал рукой, — Два года назад, когда я здесь проезжал, рабовладелец этой земли в чём-то провинился и лишился своих владений. Теперь там другой хозяин.
Внезапно путники услышали приближающийся стук колёс.
— С дороги! Посторонитесь! — раздался крик.
Шао Сюань и его спутники уже собирались уступить дорогу, но, услышав этот окрик, остановились и обернулись.
К ним приближалась повозка, запряжённая двумя лошадьми ростом три метра с коричневой шерстью и большими острыми рогами на голове. Копыта размером с таз дробили камни на дороге. Повозка была закрыта дорогими шёлковыми занавесками с вышитым узором. Шао Сюань узнал этот узор — это был родовой символ правящей семьи Цзи, нынешний знак клана Цзи. Большинство жителей Королевского города, увидев этот символ, поспешно уступали дорогу. Но были и исключения.
Хэй Сюн не хотел неприятностей и был готов уступить, но окрик "с дороги!" задел его самолюбие. Он, глава торгового каравана, Хэй Сюн, глава своего племени, не потерпит такого неуважения! Если он сейчас отступит, кто потом будет считаться с его караваном? Уважение — это улица с двусторонним движением. Если ты не уважаешь меня, почему я должен уважать тебя?
Пусть даже это представитель правящей семьи! Оговорка? Какая разница! Хорошенькое нахальство? А у меня наглости хоть отбавляй!
Хэй Сюн не собирался отступать и твёрдо стоял на своём месте.
Несмотря на неровности дороги, повозка не сбавляла скорости и продолжала двигаться прямо на них. Вокруг повозки бежало восемь охранников. Они узнали Хэй Сюна и, видя, что происходит, про себя выругались: Вот же идиот!
Повозка неумолимо приближалась, а Шао Сюань и его спутники не двигались с места. В глазах возницы мелькнула злоба, он хлестнул лошадей длинным кнутом, подгоняя их вперёд, прямо на людей.
Охранники, бежавшие рядом с повозкой, мысленно проклинали глупого возницу, но было уже поздно что-либо предпринимать.
Лошади были опытными и не раз сталкивались с подобными ситуациями. Получив удар кнутом, они ускорили шаг, опустив головы и направив рога вперёд.
Хэй Сюн презрительно фыркнул и, вместо того чтобы отступить, шагнул навстречу повозке и схватил свой широкий, метровой длины, медный нож, висевший у него за спиной.
Широкий медный нож излучал неприкрытую агрессию, дикую ярость и ледяную решимость. Хэй Сюн взмахнул рукой, и лезвие ножа блеснуло в воздухе, словно коготь хищника.
Бам!
Земля перед Хэй Сюном раскололась, образовав полуметровую трещину. Волна ярости, сопровождаемая брызгами земли и пыли, распространилась вокруг. Комья земли, словно град, обрушились на лошадей, с глухим стуком разбиваясь о них.
Даже простые комья земли, достигнув определённой твёрдости, скорости, размера и количества, превращаются в грозное оружие.
Под градом земляных снарядов лошади встали на дыбы и заржали. Почувствовав исходящую от Хэй Сюна непреодолимую силу, они резко остановились.
От резкой остановки сидевший в повозке человек чуть не вывалился наружу. Занавески качнулись, и изнутри раздался возмущённый женский голос:
— Что случилось?!
Последовало резкое требование объяснений, занавеска отдёрнулась, и из повозки выпрыгнула молодая женщина в белоснежной меховой накидке. Её волосы были слегка растрёпаны после тряски.
С гневным лицом она окинула взглядом Шао Сюаня и его спутников и резко произнесла: — Каково нахальство!
Хэй Сюн сдул пыль с ножа и, услышав эти слова, рассмеялся от гнева. Он никогда не искал конфликтов, но и не позволял другим оскорблять себя. Его, главу торгового каравана, Хэй Сюна, главу своего племени, ни во что не ставят! Если он сейчас уступит, кто потом будет уважать его караван? Лицо нужно сохранять обоим сторонам. Ты не проявил уважения ко мне, почему я должен церемониться с тобой?
Правящая семья? Какая разница! Нахальство? А у меня наглости хоть отбавляй!
Хэй Сюн не шелохнулся, продолжая стоять на месте.
Охранники молодой женщины несколько раз пытались что-то сказать, но им не давали вставить и слова. Да и зная характер своей госпожи, они понимали, что она всё равно их не послушает.