Глава 397. Разборка
Многие думают, что узоры на треножниках, чашах и других предметах служат исключительно для красоты или как своего рода метка. Шао Сюань раньше тоже так считал, но чем глубже он погружался в изучение этих вещей, тем больше понимал, сколько сокровенного в них скрыто.
Вот и сейчас, глядя на треножник, Шао Сюань сначала полагал, что на нем изображены деяния какого-нибудь рабовладельца из города Амба, его подвиги и прочие героические поступки, или же какие-то памятные события. Но, присмотревшись внимательнее, он обнаружил много непонятного.
Да, эти надписи действительно рассказывали о славной истории города Амба. Несколько фраз, хотя Шао Сюань и не понял некоторые иероглифы, в целом были ему понятны: это были хвалебные слова в адрес племени Тихий Удав и несколько благословений. Если бы дело было только в этом, то ничего особенного, но облачные узоры, которые, казалось бы, служили просто украшением или фоном, вызывали у Шао Сюаня странное чувство.
Многие племена любили такие узоры. Племя Спирали, с которым он когда-то сталкивался, тоже часто их использовало. Вероятно, потому, что эти спиралевидные узоры не только служили декоративным заполнением, но и обладали структурной сложностью и таинственностью, будучи свободными, произвольными и разнообразными по стилю. На этом плосконогом треножнике верхние облачные узоры были тоньше и сложнее, каждый завиток стремился к центру, напоминая то перистые, то текучие облака. Вместе они образовывали не просто двусторонний непрерывный повторяющийся сверху донизу рисунок, а соединялись более естественным образом.
Они были гораздо сложнее, чем узоры племени Спирали, и это были самые сложные и в то же время самые естественные облачные узоры, которые Шао Сюань когда-либо видел.
На первый взгляд, узор был красив, хотя и не так привлекателен, как крупные иероглифы на самом треножнике. Но стоило взглянуть на эти узоры, как взгляд приковывался к ним, словно под действием какого-то необъяснимого визуального воздействия.
Как украшение, они достигали своей цели, но неужели это все?
Шао Сюань некоторое время смотрел на узоры треножника, желая скопировать сложные, плотно расположенные завитки. Но бумаги под рукой не было, а ткань была слишком дорогой. Шао Сюань вышел и нашел несколько широких и длинных листьев, затем нанес немного краски на облачный узор, опоясывающий треножник. Приложив листья, он отпечатал рисунок на них, а затем перерисовал узоры на куске ткани.
Узоры были не только на самом треножнике, но и на его трех плоских ножках. Только в отличие от тонких и сложных узоров на корпусе, узоры на ножках были с более толстыми линиями, выглядели более массивными и простыми.
Шао Сюань также отпечатал все узоры с ножек, чтобы потом спокойно изучить их.
Чжэн Ло говорил, что этот треножник сделали Капсян, которые любили использовать облачные узоры. И, насколько Шао Сюаню было известно, облачный узор был одним из самых древних. Казалось, что каждое племя, использовавшее его, имело очень долгую историю. Пламенный узор племени Огненный Рог тоже появился давно, но не был так широко распространен, как облачный, потому что облачный узор был сбалансированным, динамичным, гармоничным, и даже повторяющиеся элементы не выглядели неуместно. Но на треножнике, отлитом Капсяном, облачный узор, казалось, содержал нечто большее.
К счастью, дел было немного, приближалась зима, вылазки становились реже, и у Шао Сюаня появлялось больше свободного времени для изучения этих узоров.
Скопировав все узоры с треножника на два куска ткани, Шао Сюань пошел к шаманке, чтобы расспросить о более древних местных письменах. Однако шаманка знала немногое, лишь то, что было записано предками несколько сотен лет назад. А предки Огненного Рога в основном оставили записи, сделанные шаманками, и использовали в основном другую письменность, а не местную.
Не получив желаемой помощи от шаманки, Шао Сюань решил пока разбираться сам.
Размышляя над этими узорами, Шао Сюань чувствовал себя так, словно снова учится Узелковому письму. Все в мире подчинялось порядку и правилам, будь то лесные звери или люди из разных мест, чьи физиологические функции работали благодаря этому порядку.
Человеческие зрение, слух, обоняние, вкус и другие чувства, а также функции организма постоянно воздействовали на мозг, оказывая подсознательное влияние на творчество, порождая различные виды искусства и ремесла. Это чувство порядка также находило отражение в создаваемых символах и узорах, таких как облачные узоры, которые сейчас видел Шао Сюань.
Много, но не хаотично.
Человек, создавший такой сложный и естественный узор, несомненно, стремился к балансу и порядку в своем творчестве, и только так мог возникнуть этот облачный узор на треножнике.
Так что же представляет собой эта сложная комбинация узоров, скрытая за порядком?
Шао Сюань целый день смотрел на узоры, но так ничего и не понял. Подумав, он пошел в лес собирать листья. Опавшие листья уже пожелтели, но еще не засохли, были довольно широкими, каждый больше ладони взрослого человека, и достаточно плотными.
Вернувшись с листьями, он спрессовал их, высушил и убрал на хранение.
В то же время Шао Сюань сделал квадратную песочницу размером примерно один квадратный метр, неглубокую, с просеянным песком, и начал рисовать в ней палочкой.
Сложный комбинированный узор казался слишком трудным, поэтому Шао Сюань попытался разделить его на несколько частей, рисуя их в песочнице по отдельности. Каждый выделенный элемент он рисовал на отдельном листе.
Шао Сюань потратил пять дней, чтобы разобрать узор с треножника. И это была лишь предварительная разборка, он не был уверен в правильности и не мог проверить, так как не с чем было сравнивать, и никто не мог сказать ему, верно или нет. Искусство допускает преувеличение и художественное оформление, и художественность узора значительно усложняла Шао Сюаню работу.
Пять дней он непрерывно думал об этом, все свое время, кроме еды, сна и других необходимых дел, посвящая разбору узора. Наконец, нарисовав последний элемент, Шао Сюань устал, с темными кругами под глазами съел большую миску супа из мяса с горными ягодами и крепко выспался, после чего вышел из дома.
Солнце снаружи было не таким ярким, как обычно, но для Шао Сюаня, просидевшего пять дней в доме, он казался слепящим.
Придя в себя, Шао Сюань решил прогуляться у подножия горы, чтобы расслабиться. Постоянное напряжение не шло на пользу, и, возможно, прогулка и смена обстановки могли бы дать ему вдохновение.
В последнее время сильно похолодало, разница температур чувствовалась каждый день.
С горы было видно, что пять дней назад еще виднелось много пожелтевших кустов, а теперь их стало гораздо меньше.
Все, кто ходил торговать, вернулись. Не только Докан с теми, кто ходил в город Амба, но и те, кто ходил в другие племена менять ткани, шелк или что-то еще.
Часть добытого мяса висела на улице, сушилась на ветру. Спускаясь по тропинке, Шао Сюань видел, что у каждого дома висели звериные ноги, головы и другие части туш.
Заметив знакомую фигуру, Шао Сюань крикнул: — Чжао Мин, чем занимаешься?
Чжао Мин, который, обхватив руками сверток с ягодами, спешил в дом, услышав голос, посмотрел в сторону Шао Сюаня и радостно воскликнул: — Шао Сюань… старейшина!
Шао Сюань посмотрел на различные ягоды, завернутые Чжао Мином в большие листья. Это были сорта, которые редко ели в племени, и он спросил: — Это зачем? Для супа?
Некоторые ягоды не ели сырыми, а использовали как приправу для супов.
— Нет, это для тапиров, — ответил Чжао Мин, сияя от радости.
Шао Сюань вспомнил, как во время охоты он принес целый выводок тапиров, больших и маленьких, поймав их в сеть, и отдал этому мальчишке, Чжао Мину, на воспитание.
— А где твой брат? Не дома? — Шао Сюань оглядел дом, но не увидел взрослых.
— С другими дрова рубит, — ответил Чжао Мин и повел Шао Сюаня показывать своих тапиров.
Тапиры заметно подросли с тех пор, как Шао Сюань их принес, шерсть стала гуще. Чем холоднее становилось, тем больше шерсти вырастало у этих тапиров, защищая их от холода. Увидев Шао Сюаня, они все сбились к матери, и большие, и маленькие, забившись в угол, устланный ветками и сухой травой.
— Бодрые, хорошо выглядят. Еще немного подрастут, и можно будет есть, — сказал Шао Сюань, глядя на тапиров.
— Мать Би сказала, что после зимы тапиры растут быстрее. Зимой они мало едят и растут медленно, — вспомнив что-то, Чжао Мин радостно сообщил Шао Сюаню, — но когда они вырастут, я их есть не буду.
— Почему? — удивился Шао Сюань. Эти детишки вечно с вожделением смотрели на животных в загонах, а теперь вдруг не будут есть?
Чжао Мин улыбнулся, обнажив белые зубы, ничего не сказав, но на его лице начали проступать слабые линии, постепенно становясь все глубже. Не так быстро, как у Шао Сюаня и других, но все же неуклонно темнея.
— Тотемный узор?! — воскликнул Шао Сюань, а затем улыбнулся, — поздравляю, ты скоро станешь тотемным воином.
Хотя он уже слышал об этом от других, это был первый раз, когда Шао Сюань видел пробуждение вне ритуала пробуждения. Возможно, это было связано с исчезновением Огня предков. Огонь предков слился с кровью каждого члена племени Огненный Рог, и как только они достигали порога пробуждения, сила Огня предков в их крови помогала им пробудиться в любой момент, не дожидаясь ритуала пробуждения.
Что касается слов Чжао Мина о том, что он «не будет есть тапиров», то это, конечно, потому, что, став тотемным воином, он сможет есть более сильных зверей, например, свирепых зверей.
Вырастить, чтобы не съесть, но обменять на что-то другое — тоже неплохо.
Пройдясь по подножию горы, Шао Сюань был окликнут Гуань И, который тащил большую охапку хвороста. Видя, что Шао Сюань долго не выходил из дома, будто чем-то занят, никто его не беспокоил. А теперь, увидев Шао Сюаня на прогулке, позвали его на гору поболтать.
После долгого общения даже Гуань И, который плохо различал лица, наконец, запомнил Шао Сюаня. Пусть лицо Шао Сюаня все еще оставалось для него размытым, но, увидев костяной амулет, который тот носил, он сразу узнавал Шао Сюаня.
— Зима скоро, шаманка сказала, что в течение трех дней пойдет снег. Вождь Чжэн Ло последние два дня обсуждает зимнюю охоту, — сообщил Гуань И Шао Сюаню.
Обычно в начале зимы здесь не было сильных снегопадов, и племя организовывало охоту. Когда начинались сильные снегопады, уже никто не выходил.
Поднявшись на гору, Докан спросил Шао Сюаня, пойдет ли он на зимнюю охоту. Зимняя охота была опасна, и не каждый мог в ней участвовать.
— На охоту я пойду, — ответил Шао Сюань. Он хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы добыть хорошую дичь для ритуала пробуждения и сделать себе церемониальную одежду для церемонии жертвоприношения.
Зима здесь была не очень длинной, и после ее окончания наступала самая важная в году церемония жертвоприношения. Это была первая церемония жертвоприношения, в которой Шао Сюань собирался участвовать с тех пор, как пришел сюда.