Глава 923. Вот и Держите Полнеба
Отец Чжан Цзясэня говорил, что позволит первому ребёнку иметь фамилию Мяо, но Нин Шу была уверена, что она вообще не хочет быть с Чжан Цзясэнем, так зачем ей вообще заводить с ним ребёнка?
Почему семья Чжан считала, что она должна настаивать на том, чтобы вытащить Чжан Цзясэня? Без того ореола который Чжан Цзясэню дала семья Мяо, Чжан Цзясэнь был бесполезным. У него не было денег, а его моральные качества были мусором.
Однако, по какой-то причине, семья Чжан чувствовала, что она должна быть верна ему до самой смерти, и не важно каким человеком был Чжан Цзясэнь.
Нин Шу считала, что это нелепо. У неё было такое ощущение, что она практически вернулась во времени в древнюю эпоху, где женщины должны следовать конфуцианским моральным предписаниям. И хотя времена изменились, некоторый образ мышления всё равно глубоко укоренился в людях. В некоторых местах женщины даже не могут есть за обеденным столом.
Во все времена люди всегда пытались заковать женщин в цепи. Современные женщины не обязательно живут более счастливой жизнью, чем женщины древней эпохи.
Современным женщинам нужно рожать детей, воспитывать детей, заботиться о домашнем хозяйстве и управляться с работой.
Разве нет поговорки, что женщина может удержать полнеба? Так вот и держите полнеба.
Когда мать Чжан Цзясэня услышала, что у ребёнка будет фамилия Мяо, её цвет лица стал хуже, а губы зашевелились, но она ничего не сказала против. Было ясно, что она не смеет бросать вызов авторитету отца Чжан Цзясэня в качестве главы семьи.
Вся семья Чжан посмотрела на Нин Шу, явно ожидая ответа.
Нин Шу чуть не взорвалась от гнева. Это её что за чертовщина? Она должна тратить деньги на то, чтобы вытащить Чжан Цзясэня, потом забеременеть на десять месяцев, терпеть боль при родах, а потом просто принять, что дать ребёнку фамилию Мяо – это какая-то великая милость?
Что за хуйня?
Нин Шу глубоко вдохнула, а потом сказала:
- Пусть так, но у компании не так много денег. Как бы там ни было, но денег недостаточно, так что вам, ребята, тоже придётся вложить немного денег.
- Да откуда у нас деньги? У нас нет денег, - огрызнулась мать Чжан Цзясэня.
Нин Шу тихо сказала:
- Тогда и я ничего не могу поделать. Из-за того, что в прошлый раз дизайны были украдены, фабрика не могла начать производство новой продукции, но нам всё равно нужно было выплатить рабочим зарплаты. У компании почти не осталось денег. Этой мелочи недостаточно, чтобы спасти Цзясэня.
Нин Шу беспомощно развела руками.
- Я тоже хочу его вытащить, но условия этого не позволяют. Если уж на то пошло, то нам просто придётся позволить Цзясэню провести пару лет в тюрьме.
Мать Чжан Цзясэня гневно сверкнула взглядом, озлобленно указывая пальцем на Нин Шу.
- А ты, чёртова бессердечная сука! Кто так говорит о собственном муже?! Как ты можешь допустить, что Цзясэнь отправится в тюрьму?!
Нин Шу посмотрела на мать Чжан Цзясэня. Она теперь была ещё более худой, чем раньше и её скулы торчали ещё отчётливее, отчего её глаза выглядели так, словно они впали ещё глубже. Её волосы были седыми. Хоть она и говорила с Нин Шу злым тоном, всё равно чувствовался её страх и недостаток уверенности.
Мать Чжан Цзясэня была из тех, кто просто изображал угрожающие жесты, когда блефовала.
Нин Шу не обратила внимания на мать Чжан Цзясэня, которая лишь создавала шумиху. Мать Чжан Цзясэня была просто женщиной, но она настаивала на защите идеи о мужском доминировании и даже требовала от своей дочери и невестки, чтобы они считали мужчин самым важным, что есть в их жизни.
Особенно она требовала от Нин Шу, этой невестки, чтобы та считала её сына центром всего мира. Если она будет услужливой, кланяться и выслуживаться, то так будет даже лучше.
Нин Шу просто лишилась дара речи, от этого невероятного образа мышления.