Глава 429. Мир в настенной живописи

Осень и зиму разделял всего лишь один снегопад. На пятый месяц пребывания Сюй Цина в столице округа, зима пришла бесшумно вместе с первым снегом. В этом серебристом убранстве бесчисленные снежинки падали на крыши зданий, на улицы, на волосы прохожих. Украшая землю, они словно добавляли седых волос всем жителям города. Первый снег был внезапным и обильным. Он падал на территорию Департамента Тюрем, на бесчисленные башни меча. И в этой снежной буре Сюй Цин, одетый в белое одеяние Хранителя Меча, шёл к Департаменту Тюрем сквозь снежный мир.

Сегодня был его день дежурства в зоне Бин. Несколько дней назад он завершил подавление в блоке Дин-1, пройдя испытание на повышение. С того момента он перестал быть пешкой зоны Дин, став стражем зоны Бин. Должность смотрителя блока Дин-132 Сюй Цин сохранил, совмещая её с новой. Одежда тюремщика зоны Бин не отличалась от формы зоны Дин, за исключением чёрной эмблемы на воротнике в виде ветки. Если сравнить Департамент Тюрем с огромным деревом, то тюремщики зоны Дин были листьями, а зоны Бин — ветвями.

Спускаясь по ступеням Департамента Тюрем, Сюй Цин ясно ощущал почёт, связанный с этой эмблемой. Все встречавшиеся ему тюремщики зоны Дин почтительно кланялись. Сюй Цин отвечал на приветствия, прошёл восемьдесят восьмой уровень, миновал восемьдесят девятый и, ступая на лестницу, ведущую на девяностый, глубоко вдохнул. Его лицо стало серьёзным.

"Девяностый уровень…" — пробормотал про себя Сюй Цин и твёрдым шагом начал спускаться.

Звук шагов Сюй Цина по ступеням эхом разносился в тишине. Свет с верхних уровней Департамента Тюрем не достигал девяностого уровня, поэтому мир вокруг становился всё темнее. Наконец, сделав последний шаг, Сюй Цин остановился и посмотрел наверх.

Здесь всё было иначе, чем в зоне Дин. Из-за влажности пол был покрыт мхом. И хотя сверху его отделял всего один уровень, Сюй Цин, глядя вверх, чувствовал, будто между ним и зоной Дин лежит целый мир. Хотя этот уровень тоже был кольцеобразным, здесь не было ни камер, ни дверей! Все стены были покрыты фресками. Фрески занимали всю поверхность стен, изображая солнце, луну, облака, горы, реки, здания и всё сущее! Как целый мир! Только цвета были тусклыми, тёмными.

Сюй Цин вздрогнул, глядя на рисунок. Он вспомнил о расе Живописи из блока Дин-132. Спустя некоторое время Сюй Цин подошёл к фреске и, внимательно рассмотрев её, сузил глаза. Фрески словно оживали: всё внутри менялось, облака плыли, горы и реки двигались.

Как будто это был настоящий тёмный мир, а Сюй Цин смотрел на него сверху.

— На девяностом уровне только одна камера, — раздался внезапно за спиной Сюй Цина холодный голос.

Сюй Цин резко обернулся и увидел фигуру, выходящую из темноты. Это был высокий старик, излучающий ауру могущества. Его взгляд был ледяным, а всё тело источало сильную зловещую энергию. Если смотреть на него слишком долго, в голове начинали слышаться призрачные вопли. Казалось, что от его руки погибло бесчисленное множество существ, и их души постоянно витали вокруг него, излучая злобу ко всем живым.

— Приветствую, старший Гуй Шоу! — Сюй Цин сразу узнал наставника, который во время секретного обучения Хранителей Меча рассказывал новичкам об уязвимых местах разных рас. Тогда Сюй Цин был его помощником и видел, как старик извлекал бесчисленные трупы, а некоторых убивал на месте. Он слышал от Кун Сянлуна, что тот — тюремщик, но за несколько месяцев в Департаменте Тюрем ни разу его не встречал. Тогда он предположил, что тот служит на более глубоких уровнях. Увидев его сейчас, Сюй Цин не удивился и почтительно поклонился.

Старик посмотрел на Сюй Цина с одобрением.

— Я тебя помню. Ты тот малый, что отравил Бин Гуя. Так быстро поднялся из зоны Дин, неплохо, — старик улыбнулся, но из-за окружающей его зловещей ауры улыбка казалась жуткой. Обычного человека она бы напугала, но Сюй Цин к такому привык и счёл это нормальным.

Заметив, что Сюй Цин не смутился, старик остался доволен. На самом деле, он выбрал Сюй Цина в помощники, потому что видел в нём потенциал. Подойдя к Сюй Цину, он посмотрел на фреску и спокойно сказал:

— Пешки зоны Бин, в основном, на уровне Зарождения Души. Знаешь, почему?

— Потому что методы усмирения заключённых в зоне Бин отличаются от зоны Дин? — предположил Сюй Цин.

— Я думал, ты скажешь, что заключённые здесь сильнее, — усмехнулся старик.

— Заключённые зоны Бин действительно сильнее. Здесь есть и на уровне Зарождения Души, и на уровне Вместилища. Но дело не в этом, а в том… что только пешка на уровне Зарождения Души может выдержать правила малого мира, не сломавшись под их тяжестью, — старик продолжал смотреть на фреску, его голос разносился эхом.

— Правила малого мира? — Сюй Цин задумался, тоже глядя на фреску.

— С девяностого по сто двадцать второй уровень — это зона Бин, всего тридцать три уровня, — продолжил старик. — В зоне Бин нет камер, как в зоне Дин. На каждом уровне такие фрески. Каждая фреска — это малый мир! Эти тридцать три малых мира — камеры зоны Бин!

Слова Гуй Шоу заставили Сюй Цина удивлённо прищуриться. Он уже догадывался об этом, глядя на фрески, особенно после посещения мира Великой Пустоты. Он знал о существовании малых миров, но всё равно был поражён масштабами Департамента Тюрем.

— Если тридцать три малых мира служат тюрьмой зоны Бин, то что же тогда находится ниже, в зонах Цзя и И? — Сюй Цин глубоко вдохнул.

А старик Гуй Шоу продолжал: — Я — надзиратель первого из этих тридцати трёх миров. Вместе с тюремщиками первого мира зоны Бин мы охраняем его! Тебя назначили служить в этом первом мире, но твой уровень культивации ниже Зарождения Души, и ты не сможешь выдержать силу правил этого мира. Я проведу тебя туда, чтобы ты сам всё увидел.

С этими словами старик выдохнул на фреску чёрное облако. Распространяясь по стене, облако словно оживляло краски. Тусклые цвета становились ярче, пока фреска не заиграла всеми красками, став невероятно реалистичной.

— Пошли, — старик, заложив руки за спину, шагнул в ожившую фреску. Сюй Цин последовал за ним, и в мгновение ока они оказались в первом из тридцати трёх миров.

Перед Сюй Цином раскинулась бескрайняя пустота. В её глубине виднелся серый континент, заключённый в алую оболочку, похожую на скорлупу яйца. Поверхность оболочки была покрыта бесчисленными рунами и запретами — их было не меньше сотен миллионов. Они образовывали мощную печать, надёжно запирая континент.

Руны мерцали, словно подчиняясь некоему закону: в каждый момент времени вспыхивали как минимум миллион из них, находясь в вечном движении. С вращением рунической печати вокруг континента возникли четыре призрачные статуи. Эти статуи были невероятно огромны, их облик разительно отличался от человеческого и больше походил на свирепых зверей. Головы статуй были размером с сам континент. Располагаясь на севере, юге, востоке и западе, они одновременно склонили головы и вглядывались в континент. Их взгляды, сливаясь, превращались в солнце и луну. С мерцанием рун печати эти четыре фигуры медленно меняли своё положение, создавая смену дня и ночи. Эта сцена была настолько грандиозной, что вызвала сильное волнение в душе Сюй Цина.

— Это первый мир. Пустота здесь была взята первым главой Дворца из Мира Пустоты и вплетена сюда, чтобы скрыть ауру первого мира, — произнёс старец, находящийся в пустоте впереди.

— Руническую печать на внешней оболочке можно считать законами этого мира, выкованными мной, Хранителем Меча. А эти четыре статуи — четыре изначальных Аватара Небесного Пути этого мира.

— А теперь оставь свою метку в печати, чтобы, войдя внутрь, ты не был подавлен правилами, — сказал старец и шагнул в руническую печать, пройдя сквозь неё и оказавшись на континенте.

Сюй Цин, услышав это, сплёл пальцами печать и отправил свою метку в руническую печать на световой оболочке, после чего последовал за старцем. По мере того как континент становился всё чётче в его глазах, они прошли сквозь все преграды и оказались среди небесных облаков.

Внизу простирались горы и земли этого малого мира.

— В момент, когда этот мир был преобразован в тюрьму, были установлены законы: пришлые существа не могут здесь размножаться, — продолжил старец, идя вперёд.

Сюй Цин следовал за ним, заметив, что этот мир довольно обширен, и его ландшафт в основном состоит из пустынь и пустошей. Духовной энергии здесь было крайне мало, и по прибытии у него даже возникло чувство удушья. Словно всё его тело было сковано невидимой силой, подавлено бесконечными горами, и из десяти частей силы он мог использовать едва ли одну, будучи серьёзно ограничен. К счастью, вскоре, благодаря работе рунической печати на внешней световой оболочке, Сюй Цин мгновенно пришёл в норму, почувствовав облегчение. Этот опыт позволил ему лучше понять природу этой тюрьмы.

Климат в этом мире был чрезвычайно суров. С высоты можно было видеть, как в некоторых местах бушевали песчаные бури, ветер в которых обладал силой, способной обгладать кости. В других местах лил ядовитый дождь, заставляя всё живое стенать. А где-то бушевали магнитные бури, и бесчисленные небесные молнии обрушивались вниз, уничтожая всё на своём пути.

— В тридцати трёх мирах заключено бесчисленное множество существ из разных рас и призрачных чудовищ. Они томятся в этих малых мирах, их жизнь и смерть не в их руках. А все правила здесь контролируются моим Департаментом Тюрем, — старец взмахнул рукой, и пустыни внизу мгновенно изменились. Одна за другой из земли вырастали горы, и ландшафт превратился в сеть пересекающихся горных хребтов.

На этом он не остановился. Снова взмахнув рукой, он мгновенно стёр горы, и огромное количество водяного пара собралось вместе. Из земли просочились массы морской воды, и в следующий миг здесь образовался океан. Перемещение гор и морей — все эти изменения происходили по одному лишь мановению его руки.

Сюй Цин наблюдал за этим с серьёзным выражением лица.

— Сюй Цин, знаешь ли ты, почему сама тюрьма вселяет страх? — старец посмотрел на Сюй Цина.

— Потому что она лишает, — ответил Сюй Цин.

— Верно. Лишает того, что им принадлежало, превращает обыденное в то, о чём они мечтают, но не могут получить вновь. Боль от этого контраста — самая мучительная, — старец смотрел на океан внизу, его голос эхом разносился вокруг.

— Принцип тридцати трёх миров заключается в том, чтобы использовать законы самого малого мира в качестве клетки, чтобы все заключённые в эту первую тюрьму культиваторы Зарождения Души подвергались воздействию этого мира. Мы не ограничиваем их культивацию, они остаются на уровне Зарождения Души, но это Зарождение Души малого мира.

— Заложение основы четырёх огней на континенте Древней Славы примерно соответствует Зарождению Души в малом мире, а Формирование Ядра с силой Одного Дворца — средней стадии Зарождения Души.

— Таким образом, эти заключённые, привыкшие к тому, что на континенте Древней Славы они могли управлять ветром и дождём с помощью одного духовного мастерства, теперь обнаруживают, что их сила резко уменьшилась. Это чувство скованности, накладываемое этим миром, заставляет их, знающих о прекрасном внешнем мире, ещё сильнее желать его и ещё больше страдать.

— То, что когда-то принадлежало им, было отнято. То, что когда-то было для них самым простым, теперь стало самым недостижимым желанием.

— Это и есть зона Бин Департамента Тюрем, — старец посмотрел на Сюй Цина и произнёс мрачным голосом.