Том 1. Глава 66.2. Лучшие представители молодёжи

​Ветры слухов, циркулирующие вокруг столицы, доходили до многих мест, но, естественно, были и места, куда нельзя было попасть. Например, Лю Минь из Имперской Академии не имел ни малейшего представления о том, что произошло прошлой ночью. Он провёл последние несколько дней, готовясь к предварительным раундам имперского экзамена, который состоится через несколько дней, и тот человек, который никогда не раскрывал своего имени, всё ещё продолжал контактировать с молодым человеком. Каждый день он помещал свой ответ на стол, и другая сторона никогда не брала его, но появлялось другое письмо. Как будто человеку не нужно было смотреть на его ответ, чтобы знать, что юноша скажет. За короткий период их взаимодействия Лю Минь обнаружил, что этот человек был исключительно талантлив, и что даже когда у них были разные мнения, этот человек всегда мог убедить его, шаг за шагом. Более того, оснований для оправдания было достаточно, что заставило его поверить в этого человека.

У Лю Миня не было других друзей в Имперской Академии, поэтому он начал рассматривать этого анонимного человека как близкого друга. Сегодня на столе лежало ещё одно письмо, как обычно, но в нём не обсуждались академические вопросы. Вместо этого было только одно слово: "Удачи".

Это предлагало ему наилучшие пожелания успеха в предстоящем раунде имперского экзамена. Лю Минь улыбнулся и сохранил письмо в безопасном месте. Он повернулся и вышел из своей комнаты. Когда молодой человек переступил порог Библиотеки Имперской Академии, он услышал, как люди разговаривают.

– Я никогда не мог предположить, что недавно вернувшаяся мэймэй из семьи Цзян будет такой удивительной личностью и такой невероятной красавицей. Прошлой ночью одним танцем она свергла вторую мисс Цзян.

Лю Минь молчал, он подошёл к своему месту и сел. Конечно, молодой человек знал, что они должны были обсуждать что-то, что произошло на Лодке Лин Лун во время Фестиваля Фонарей. Сам он происходил из бедной семьи и поэтому не имел права участвовать, поэтому Лю Минь понятия не имел, что именно произошло, да и не хотел знать.

– Кроме того, жизнь старшей мисс Цзян была очень горькой. Она была отправлена в сельскую резиденцию в молодом возрасте и вернулась в Цзян фу только для того, чтобы спровоцировать такое подлое движение со стороны Цзян Фужэнь. Это так печально, – ещё один молодой дворянин покачал головой, его голос звучал сочувственно.

– Цзян Фужэнь и Вторая мисс Цзян обычно кажутся очень ласковыми и дружелюбными, как они могли так поступить?

– Эй, можно знать человека в лицо, но так и не познать его души (1). Разве вы не видели, как прошлой ночью вела себя вторая мисс Цзян и Цзиньин Ван? Должно быть что-то между ними всё-таки есть, – этот человек едва закончил говорить, когда другой учёный напротив него сказал:

– Ты говоришь таким расстроенным тоном. Ты действительно должен ненавидеть себя за то, что не являешься Цзиньин Ваном, а потому и не способен объявить, что с радостью женишься на такой красавице?

Все разразились смехом. В это время кто-то вошёл в дверь, одетый в дождевую шёлковую парчовую куртку и с крепко нахмуренными бровями. Это был Цзян Чао. С его входом дискуссия внезапно остановилась, но взгляды, которые следовали за ним, всё ещё таили насмешки. Естественно, Цзян Чао понял смысл их взглядов, и в его сердце сразу вспыхнул неописуемый огонь, когда парень почувствовал, что все они смотрят на него, словно тот был каким-то клоуном. В результате Цзян Чао вошёл в комнату большими шагами и, проходя мимо Лю Миня, тяжело врезался в его стол. Неожиданно чернильница на столе Лю Миня перевернулась, и чернила попали на одежду ни в чём не повинного юноши.

Цзян Чао яростно обернулся. Несколько капель чернил попало на его шёлковые одежды. Парень уже взрывался от ярости, и теперь, когда чернила запятнали его одежду, Цзян Чао не стал дожидаться, когда Лю Минь заговорит, но двинулся вперёд, чтобы схватить, а затем выдернуть его из-за стола.

– Что ты творишь?!

В Имперской Академии Цзян Чао всегда проявлял себя мягким и тёплым. Хотя он не был близок с Лю Минем, он никогда намеренно не провоцировал его. Сегодняшнее поведение было результатом угрюмого настроения молодого человека. Учёные в Имперской Академии были в основном из дворянских семей, поэтому он не мог свободно обижать окружающих. Учитывая статус людей вокруг него, Лю Минь был единственным человеком, которого Цзян Чао мог использовать в качестве груши по своему желанию.

Другие наблюдали за ним, ничего не говоря, и никто не собирался прийти на помощь Лю Миню. Цзян Чао дёрнул Лю Миня за воротник. Юноша был не таким высоким, как Цзян Чао, и не являлся таким же крепким, как он, поэтому Лю Минь просто пристально посмотрел на Цзян Чао и оставался неподвижным, сохраняя молчание.

Цзян Чао пришёл в ярость, когда не увидел в глазах Лю Миня никаких следов страха. Глубоко вздохнув, он резко улыбнулся и сказал тоном, пронизанным злобой:

– Ты испачкал мою одежду. Как ты думаешь, что нам делать?

Лю Минь обычно держался в стороне, обходя академических соучеников. Если бы он встречался с подобными ситуациями в прошлом, он бы громогласно защищал свои права, предпочитая умереть, нежели сдаться. То, что Цзян Чао говорил таким образом, было для него серьёзным оскорблением, учитывая превосходное чувство самоуважение Лю Миня, и все ждали, когда начнётся фейерверк. Однако, ко всеобщему удивлению, обычно упрямый молодой человек слегка наклонил голову и сказал:

– Я приношу свои извинения.

Все были в шоке, застыв на месте.

Каким-то образом, в ту долю секунды, прежде чем он поддался своим импульсам, Лю Минь внезапно подумал об этом анонимном человеке, который продолжал посылать ему письма. В одном из этих писем другая сторона обсуждала с Лю Минем, следует ли подчиняться тем, кто находится на более высоких и влиятельных должностях. Лю Минь предпочёл бы смерть подчинению, но другая сторона думала иначе. Неизвестный сказал, что, если чьё-то сердце и характер честны и чисты, разумно и рационально будет придерживаться путей мира. Например, бамбуковые деревья в бамбуковой роще редко ломались, потому что бамбук мог изгибаться от ветра, но всё ещё сохранял свою прямую форму и гордый стан; это растение никогда не будет снесено ветром. С другой стороны, непреклонно стоящие одинокие деревья и полевые цветы, которые росли на обочине дороги, были теми, которые легче всего уничтожал ветер. Первое не знало, как согнуться, а вторые не знали, как оставаться в вертикальном положении.

Каждый должен иметь возможность проявлять некоторую степень соответствия и настойчивости. Интеллигентный человек, который способен овладеть этими способностями, сможет делать всё, что захочет.

Именно в это время Лю Минь внезапно вспомнил этот абзац в письме. Другая сторона сказала, что в делах этого мира, возможно, было гораздо труднее согнуться, чем продолжать настаивать.

Он посмотрел на довольно вялого Цзян Чао и повторил:

– Я приношу свои извинения.

Цзян Чао пришёл в себя. Он никогда не думал, что этот обедневший, надменный человек извинится перед ним, но он определённо не был счастлив. Хотя Лю Минь сказал эти слова, он мог видеть по глазам юноши, что Лю Минь был таким же надменным, как и раньше, и, казалось, издевался над его несовершенным поведением. На мгновение ярость в сердце Цзян Чао вспыхнула ещё сильнее. Он усмехнулся:

– Как ты думаешь, словесных извинений достаточно для искупления вины? Если ты сегодня не вылижешь это до чиста, даже не думай выходить из этой комнаты!

Другие учёные не могли перестать разговаривать между собой, увидев эту сцену, разворачивающуюся перед ними. Хотя они также регулярно издевались над Лю Минем, когда дело дошло до подобного, все они были учёными и не должны быть готовы участвовать или инициировать такое унизительное поведение. Кроме того, тот факт, что кто-то столь же нежный и тёплый, как Цзян Чао, вёл себя настолько агрессивно и властно, заставлял остальных презирать его.

Цзян Чао совершенно не знал о взглядах окружающих. Единственное, что было у него на уме, – это создать Лю Миню настолько большие неприятности, насколько это возможно, чтобы он был вынужден просить милостыню перед ним. Если этот парень отказывается просить пощады, даже если ему удастся выбраться из нынешней ситуации, у Лю Миня будет много проблем в будущем. В конце концов, у него была прикованная к постели мать.

Лю Минь сжал ладони. Намёк на раздражение пронзил его естественно нежное лицо, но он очень быстро подавил это чувство. Он снял свою выцветшую внешнюю куртку и тихо сказал:

– Если это то, чего хочет мастер Цзян, то Лю Минь может делать только то, что ему говорят, – сказав это, он опустился на колени, чтобы слизать капли чернил с угла одежды Цзяна Чао.

Все затаили дыхание. Сегодняшние события были действительно слишком странными. Во-первых, то, что обычно сердечный Цзян Чао стал настолько властным, а во-вторых, что обычно одинокий, высокомерный и откровенный Лю Минь сгибает колено и проявляет терпение.

Цзян Чао всё ещё стоял на том же месте, его сердце наполнилось неописуемым гневом. Первоначально он намеревался использовать Лю Миня как средство выражения своего разочарования, но он никогда не думал, что Лю Минь будет вести себя как совершенно другой человек. Это было похоже на удар по мягкому, бархатистому хлопку. То, что явно было задумано как попытка унизить Лю Миня, каким-то образом одним взглядом из ясных надменных глаз этого ублюдка полностью изменило ситуацию, так что Лю Минь, казалось, был человеком с благородным статусом, смотрящим на него свысока.

___________________________________________

1. 知人知面不知心 – человек может долгое время знать кого-то, не ведая его истинной натуры.