Том 5. XII. Наряд для инаугурации и закрытие библиотеки

— Юная леди? Юная леди!

Я так сильно сосредоточилась на учебнике, что едва не выпрыгнула из кожи, когда Рихарда выхватила его у меня. Судя по тому, как она покачала головой и вздохнула, это была уже не первая её попытка докричаться до меня.

— Пора отправляться в главное здание: скоро должны прибыть швеи госпожи Флоренции и госпожи Шарлотты. Вам нужно будет выбрать одежду и украшения для церемонии инаугурации.

— Разве я не могу просто надеть то, что надевала на церемонию помолвки? — спросила я. — Это цвет сезона, и раз уж он подходил для удочерения королём, то и с церемонией инаугурации не должно возникнуть проблем.

Я также была эмоционально привязана к этому наряду, состоящему из ткани, окрашенной мамой, ткани, подаренной мне Фердинандом, и украшения для волос, сделанного Тули.

Рихарда и Оттилия нахмурились.

— Вы уже дважды надевали его на публике: во время обеда с королевской семьей и во время церемонии помолвки. Ауб Эренфест также наверняка почувствует себя оскорблённым, если вы откажетесь от услуг швей, которых госпожа Флоренция и госпожа Шарлотта так любезно вызвали для вас, — пояснила Рихарда. — Собрание герцогов продлится несколько дней, и у вас будет ещё много возможностей показаться в своём любимом наряде.

Мне нужно было воспользоваться предложением Флоренции и Шарлотты, иначе Сильвестр станет объектом критики со стороны бывших дворян Аренсбаха, которые явно не преминут указать на то, что он не позаботился о наряде для своей приёмной дочери. Многие из них и так не одобряли мою кандидатуру, так что меньше всего нам хотелось показать им слабину, которой они могли бы воспользоваться.

— Очень хорошо. Давайте отправимся.

***

— Для нас подготовили довольно много вариантов. Сейчас матушка пока примеряется сама.

Шарлотта ждала нас в комнате, полной одежды. Наряды Флоренции и её уже принесли, и мы пили чай, наблюдая, как их раскладывают. Флоренция находилась за ширмой.

— Шарлотта, — обратилась я, — Юдит сказала мне, что ты обсуждала возможное сопровождение Гутенбергов. Я безмерно благодарна тебе. Так я смогла доверить эту задачу ей и Дамуэлю, избежав жалоб на то, что рыцари охраняют простолюдинов.

Юдит поговорила с отцом и, как и ожидалось, не добилась его согласия на выезд из герцогства. Она расстроилась из-за того, что ехать сможет отправиться только до врат герцогства, но благодаря содействию Эренфеста я могла использовать своих рыцарей из Александрии. Матиас и Лауренц встретят их у врат.

— Я рада, что оказалась тебе полезна, сестра. Не хочу грубо требовать чего-то взамен, но могу ли я попросить тебя поручить Юдит и Дамуэлю проверить юг герцогства, когда они подъедут к вратам герцогства?

— О какой именно проверке идёт речь?

Я сомневалась, что у Шарлотты на уме что-то сомнительное, но, покидая Эренфест, я не хотела одобрять ничего, что могло бы подвергнуть моих последователей риску.

— Мне хотелось бы, чтобы они взглянули на последствия битвы в Герлахе. Я настояла на том, чтобы отправиться туда во время весенней молитвы, но даже возвращение украденной магической силы не вернуло землю в нормальное состояние.

Сам факт использования чаши расходует магическую силу, так что приличная часть украденной магической силы, к сожалению, была потеряна. На территорию вернулась зелень, и Герлах перестал быть бесплодной пустошью, непригодной для земледелия, но предсказать, каким будет урожай, было нельзя.

— Я хочу знать, хватило ли для исцеления весеннего молебна и требуется ли Герлаху больше магической силы или же полезнее будет помощь с заготовкой еды на зиму. На поместье гиба было совершено прямое нападение, поэтому наша связь с этими землями оставляет желать лучшего.

В соответствии с традицией планируется назначение нового гиба после собрания герцогов, но все эти смерти в Герлахе могут осложнить передачу дел. Если эта земля нуждалась в помощи, было крайне важно выяснить это как можно скорее.

«Мне кажется, или моя младшая сестра просто потрясающая? Она даже не была свидетельницей битвы, но думает о последствиях и поддерживает тех, кто в этом нуждается».

Меня тронуло то, что она так заботилась о своём народе и защищала Гутенбергов, в то время как взрослые Эренфеста были сосредоточены на собрании герцогов.

— Юдит, ты всё слышала, я полагаю. Проверь Илльгнер и Герлах в конце поездки.

Она приняла мою просьбу, и на её лице появилась лёгкая улыбка.

***

— Ты следующая, Розмайн, — сказала Флоренция, выходя из-за ширмы. — Повседневная одежда будет позже, сейчас ты можешь выбрать, что наденешь на собрание герцогов.

Швеи тут же начали приносить мою одежду в комнату. Её оказалось довольно много. Некоторые наряды были совсем новыми, другие же просто перешили под меня — вероятно, именно за счёт них удалось достигнуть такого изобилия.

Каждое платье было окрашено и расшито в стиле соответствующей мастерской, так что я могла с уверенностью сказать, какие вещи были сделаны швеями Флоренции, а какие — мастерицами Шарлотты.

— Начнём с этого наряда, — сказала одна из швей. — Возможно, нам понадобится сделать ещё несколько правок.

Я зашла за ширму и начала продевать руки в рукава. Полноценная процедура примерки была в текущих обстоятельствах невозможна, поэтому я попросила швей взять за основу уже подогнанную одежду из компании «Гилберта». Должно быть, для них это было тяжёлым испытанием.

— Просто впечатляюще, — восхитилась я. — Здесь почти не требуется ничего менять.

Швеи заулыбались и принялись за работу, отметив, что последние правки — самые важные. Во время собрания герцогов на меня будет устремлено множество глаз, поэтому каждая мелочь должна быть идеальной.

После нескольких нарядов я решила сделать перерыв. Вместо меня за ширму отправилась Шарлотта. Рихарда налила мне чаю, и я спокойно попивала его, рассматривая готовую одежду.

— Не будет ли странным, если я надену голубое на собрание, которое проходит в конце весны? — спросила я Флоренцию.

— Вовсе нет, ведь это божественный цвет твоего сезона рождения. Какой-нибудь из нарядов пришёлся тебе по вкусу?

— Могу я надеть его на церемонию инаугурации? — жестом указала я сделанное швеями Флоренции светло-голубое платье с тёмно-синими вставками. — Не помешает ли слишком большое сходство с вашим нарядом?..

Наряд Флоренции для церемонии был спокойного зелёного цвета, а его дизайн не был полностью идентичен тому, что выбрала я, но оба они всё равно очень походили друг на друга, очевидно, из-за того, что были сшиты одной и той же швеёй.

— Оба они используют ткань, окрашенную моим Ренессансом, и их узор одинаков, но различия в цвете более чем достаточно. Конкурс сейчас служит не только для выбора красильщиков, но и для создания и популяризации наших личных узоров. Выбрав это платье, ты очень поможешь распространению моего.

Похоже, за время моего отсутствия тенденции среди дворянок сильно изменились.

— Раз уж схожесть дизайна — это намеренная задумка, думаю, эти два платья будут неплохим выбором для нас, — предложила я. — Как вы на это смотрите? Это должно подчеркнуть, что я в хороших отношениях с Эренфестом.

Флоренция одарила меня яркой, тёплой улыбкой:

— Твой наряд преимущественно голубой, так что он должен хорошо сочетаться с александрийским плащом. Давай воспользуемся этой возможностью и подберём вместе пояса. Максин, помнишь те разноцветные пояса, о которых я просила? Принеси мне их, будь добра.

Затем Флоренция велела другой своей слуге сообщить о наших планах последователям Сильвестра.

— Вы оповещаете приёмного отца? — удивилась я.

— Конечно. Мы будем присутствовать вместе, так что некоторое единство необходимо. Тебе тоже лучше сообщить о своём выборе господину Фердинанду, учитывая, что вы будете в разных плащах.

Эглантина вручит мне плащ моего нового герцогства во время инаугурации, однако Фердинанд продолжит носить свой плащ Эренфеста. В этом отношении мы не гармонировали. Я решила написать ему письмо с описанием моего наряда, чтобы он мог надеть что-нибудь подходящее.

— Розмайн, как ты смотришь на то, чтобы и Брюнхильда носила платье в том же стиле? — уточнила Флоренция, пояснив, что оно не будет идеально сочетаться, поскольку у нас нет времени для создания чего-то с нуля, однако достаточно схожий дизайн и правильный пояс должны всё же обеспечить нужное впечатление, по крайней мере, при взгляде издалека.

— Я буду уважать твоё мнение, но думаю, что мы должны дать ей видимую связь с тобой, чтобы другие дворяне знали о ваших отношениях, — закончила она.

— Конечно, я приветствую эту идею.

Флоренция сообщила мне, что во время выпускной церемонии в дворянской академии они с Брюнхильдой носили похожие украшения для волос, отличающиеся только цветом. Возможно, из-за воспоминаний из прошлого мира я всё ещё не очень хорошо понимала концепцию вторых и третьих жён. Чаще всего первые и вторые жены враждовали друг с другом, а не дружили — отсюда идут расхожие опасения, что Брюнхильда, дворянка Лейзеганга, вызовет разлад в семье герцога — однако я была рада, что с Флоренцией всё было не так.

— Возможно, это наш последний шанс... — протянула Флоренция блокирующий звук магический инструмент. В отличие от используемых мной в последнее время, он требовал, чтобы я взяла его в руки. — Не уделишь ли ты мне немного своего времени?

Я мельком взглянула на протянутый предмет и тут же задрожала. Сердце заколотилось в груди, а по спине побежал холодный пот.

— Что-то случилось? — спросила Флоренция, склонив ко мне голову. Фердинанд и мои последователи, должно быть, так хорошо скрывали правду, что даже она не знала о моей фобии к магическим камням.

— О, нет, — ответила я, принимая инструмент с вымученной улыбкой. От ощущения его в руке я задрожала ещё сильнее, но не могла выдать свой страх: во время собрания герцогов мне придётся держать в руках множество магических инструментов и камней.

— Даже сейчас, уже почти отправившись в другое герцогство, ты прислушиваешься к желаниям Шарлотты и выбираешь свой наряд исходя из интересов Эренфеста. Это мнение было со мной всегда, но сейчас я уверена в нём как никогда — ты действительно святая.

Я была настолько ошеломлена, что рот у меня открылся, и я забыла о магическом камне в руке. Чтобы она сказала что-то настолько полное доброты, когда я причиняла Эренфесту одни лишь неприятности...

— Наши отношения были... не напряженными, но и не такими, каких можно было бы ожидать от матери и дочери, — с грустной улыбкой сказала Флоренция. — Ты всегда была ближе к своей настоящей матери, Эльвире. А с господином Фердинандом, отвечавшим за твоё воспитание, я не знала, стоит ли сближаться с тобой.

Из-за моего воспитания мне приходилось учиться вдвое усерднее, чтобы привыкнуть к обычаям дворянского общества. Мои встречи с другими дворянами были сильно ограничены, и я проводила больше времени в храме, чем в замке. Я также пренебрегала служащими и отдавала предпочтение простолюдинам, развивающим печатное дело. Флоренция пыталась дать мне должное образование как первой жене, когда я была помолвлена с Вильфридом, но я всегда отказывалась, ссылаясь на то, что слишком занята. Она не знала, что со мной делать, поскольку я шла вперед по своему собственному пути.

— Признаюсь, — сказала она, — твоё нежелание оставаться в замке и стремление избегать моего образования заставили меня задуматься, не ненавидишь ли ты меня.

— Я не имела в виду ничего подобного...

Я по-прежнему считала ограничения дворянского общества неприятными, а чаепития хлопотными, но я никогда не ненавидела Флоренцию и даже не испытывала к ней неприязни.

— Теперь я понимаю, что у нас не было одинакового будущего в голове. Вот и всё, — продолжала Флоренция, выражение лица выдавало её меланхолию. — К сожалению, наше совместное пребывание в герцогской семье Эренфеста должно закончиться, но я невероятно благодарна тебе за всё. Ты защищала моих детей и сделала для развития нашего герцогства больше, чем кто-либо мог представить.

— Я тоже невероятно благодарна вам, ведь вы позволили мне поступать так, как я хочу, когда другие этого не делали.

Не только Сильвестр обладал исключительным терпением: Флоренция изо всех сил старалась исполнять мои желания и справлялась с последствиями моих действий, сколько бы раз я не подвергала её испытаниям. Она могла предупреждать и советовать мне насчет моего образования и светской жизни, но никогда не заставила меня делать то, чего я не хотела.

— Полагаю, ты будешь продолжать жить так, как считаешь нужным, — вздохнула Флоренция. — Но всё же я должна напомнить тебе о твоём болезненном состоянии и о том, как важно следить за своим здоровьем.

Я не смогла подавить улыбку.

— Розмайн?

— Мне просто приятно знать, что матери всегда дают своим дочерям один и тот же совет... Мы можем идти разными дорогами, но вы всегда были и останетесь для меня родной. Берегите себя... матушка.

Шарлотта вернулась как раз в тот момент, когда эмоции достигли своего пика. Мы с Флоренцией положили на стол наши инструменты для защиты от подслушивания.

— У вас был приватный разговор, да? — спросила Шарлотта, подняв бровь.

— Я просто попросила Розмайн продолжать быть близкой к тебе, даже когда она станет аубом.

— Ты моя дорогая сестрёнка, Шарлотта, и это не изменится, куда бы я ни отправилась.

Я обменялась с Флоренцией быстрым взглядом и улыбкой. Это был короткий разговор, но я была рада, что поговорила с ней наедине.

***

— Юная леди, в вашем расписании на сегодня значится закрытие библиотеки, — объявила Рихарда, как только я позавтракала. — Кареты и слуги уже подготовлены. Может нам связаться с Александрией?

Лазафам прислал сообщение, что выполнил порученные ему задания, и Рихарда распорядилась, чтобы все вещи, оставшиеся в моём особняке-библиотеке, были вывезены оттуда. Часть багажа принадлежала Фердинанду, так что его александрийские последователи должны были подготовиться к принятию груза.

— Дамуэль, как там дела? — спросила я.

— Вчера я встретился с господином Юстоксом. Господин Сергиус встретит нас в общежитии Александрии сегодня днем.

Дамуэль и Филина ежедневно отправлялись в Александрию, чтобы помочь найти новые доказательства хищений коррумпированных дворян и свидетельства других преступлений. При этом они также служили ценным каналом связи. Именно через них мы узнали, что Родерих уже живёт в новом герцогстве: он поспешил с переездом по… эмм... настоянию Хартмута.

— Госпожа Розмайн, вам понадобится моя помощь сегодня? — уточнила Филина.

— Нет, я бы предпочла, чтобы ты осталась с Дамуэлем и продолжила помогать господину Фердинанду. Почти всё уже собрано, а о багаже позаботятся мои слуги.

— Поняла, госпожа. Тогда мы отправляемся.

Пара повернулась, чтобы уйти, но Оттилия остановила их:

— Мои извинения, Дамуэль, Филина, но не могли бы вы передать Хартмуту сообщение от меня? Пусть он знает, что если он не вернётся в ближайшее время, мы не сможем продолжить его переезд.

Кларисса могла бы собрать большую часть вещей, но некоторые вещи Хартмут мог сделать только лично. Например, освободить свою потайную комнату. Оттилия обычно оставляла его на произвол судьбы, так что сейчас, похоже, ситуация достигла точки, когда это продолжаться больше не может.

— Ангелика, как дела у Лизелетты? — спросила я. — Вы уже успели собрать вещи?

Гретия отвечала только за собственный переезд, так что она уже вернулась к работе, однако Лизелетта, ответственная также и за сестру, ещё была занята.

Ангелика на мгновение задумалась, а затем недоуменно посмотрела на меня:

— Кажется, она сказала, что закончит до собрания герцогов.

— Это я уже слышала…

***

Дамуэль и Филина вернулись в Александрию, а я со своими слугами и рыцарями сопровождения отправилась в свою библиотеку.

— С возвращением, госпожа Розмайн.

— Лазафам, я рада слышать, что ты закончил со всем тебе порученным, — похвалила я, вспоминая всё, что ему нужно было сделать. Я думала, что Фердинанд поступил жестоко, заставив его заучивать столько документов, прежде чем он сможет переехать, но Лазафам справился с этим без проблем.

— Прошло довольно много времени с тех пор, как меня в последний раз доводили до предела, — признал он. — Я так расслабился вдали от своего господина, что было приятно немного размяться перед переездом.

«Похоже, он слишком привык к работе на пределе возможностей... но чего ещё можно ожидать от одного из последователей Фердинанда?»

От одной мысли о том, что эта толстая стопка документов — всего лишь разминка, у меня защемило сердце. Как и следовало ожидать, на службе у Фердинанда для выживания требовалось всегда быть на высоте.

— Багаж можно забирать? — спросила я.

— Да. Осталось освободить только библиотеку и ваши покои. Мебель, что была здесь до передачи вам особняка, не требуется куда-либо отправлять, так что в целом упаковывать пришлось не так уж много.

После получения этого особняка я, кроме своих покоев, пользовалась только библиотекой, комнатой для смешивания и гостиной. В большинство других комнат я даже не заходила, и, вероятно, уже и не зайду, учитывая, что Лазафам всё для меня упаковал.

— В таком случае, следует ли моим слугам начать собирать вещи в библиотеке? — уточнила я. — А я пока освобожу свою потайную комнату. Ангелика, принеси мне ящик, будь добра.

Я сразу же принялась за работу: сложила письма от Фердинанда, звукозаписывающий магический инструмент и ещё несколько вещей в принесённый Ангеликой ящик. Моя потайная комната изначально была относительно пустой, так что процесс не занял много времени. Закончив с важными вещами, я поручила нескольким людям вынести оттуда стулья и прочую мебель. Всё было убрано в кратчайшие сроки.

— О, госпожа Розмайн, — удивился Лазафам. — Вы уже закончили?

— Не то, чтобы у меня здесь много вещей. Довольно грустно видеть библиотеку такой пустой, — вздохнула я, замечая ящики с книгами, которые несут в прихожую. — Впрочем, совсем чуть-чуть, ведь её прежнее содержимое переезжает в моё новое герцогство.

Он кивнул и жестом пригласил меня сесть:

— Пожалуйста, подождите здесь, пока не будет перенесён багаж.

— Я эмоционально привязана к этому месту: это была моя самая первая библиотека, но обстоятельства, при которых я ее получила, вызывают у меня глубокую печаль, — размышляла я вслух, в последний раз осматривая окружающую обстановку. — Я всегда знала, что никогда не смогу быть здесь по-настоящему счастлива.

Лазафам тоже огляделся по сторонам с угрюмой улыбкой:

— Это место не вызывало приятных воспоминаний ни у господина Фердинанда, ни у меня, если уж на то пошло. Хотя я управлял этим особняком как его последователь, он редко бывал здесь.

Кандидаты в аубы, как правило, покидали северное здание после достижения совершеннолетия. Помолвленные оставались там до свадьбы, а те, кто намеревался остаться в своём герцогстве, получали поместье в дворянском районе. Переселение в северное здание занимало примерно два года, и столько же уходило на переезд оттуда.

— Было начало лета, когда мой господин получил это поместье от предыдущего герцога, — пояснил Лазафам. — Тогда он закончил четвёртый год обучения в академии. В те времена он оставался там круглый год.

Поместье уже было заставлено мебелью, и Фердинанд сказал, что ему не к чему готовиться, так что он остался в дворянской академии, чтобы сосредоточиться на своих исследованиях.

— Позже, когда предыдущий герцог заболел, господину Фердинанду было приказано проводить больше времени с рыцарским орденом. Только тогда он стал чаще посещать это поместье, поскольку здесь он был в большей безопасности, чем в северном здании.

Экхарт и Юстокс тоже стали проводить здесь больше времени, твёрдо решив оставаться рядом со своим господином. Регулярно сюда наведывались и Карстед с Сильвестром.

— Больше времени в рыцарском ордене? — повторила я. — Помнится, я слышала, что он был командиром рыцарей.

— Вы знали? Это случилось после того, как его брак с Дункельфельгером был отменен в пользу помолвки госпожи Магдалены с господином Трауквалом. Предыдущий герцог пожелал, чтобы господин Фердинанд жил так же, как господин Бонифаций, надеясь, что госпожа Вероника позволит моему господину оставаться в Эренфесте и поддерживать лорда Сильвестра. Господин Карстед согласился и стал относиться к господину Фердинанду как к командиру рыцарей.

Сильвестр тоже дал своё одобрение, и Карстед, который к тому времени уже был командиром рыцарей, начал делать всё возможное, чтобы поддержать Фердинанда.

— Оглядываясь назад, можно сказать, что предыдущий герцог стремился создать для господина Фердинанда такое место, которое сохранилось бы и после его смерти. Господин был недоволен тем, что ему приходилось проводить так много времени в рыцарском ордене, поскольку это означало, что он меньше времени мог уделять своим исследованиям.

По мере того, как здоровье покойного герцога ухудшалось, нападки Вероники становились все яростнее. Фердинанд не мог проводить столько времени в дворянской академии из-за того, что к нему относились как к командиру рыцарей, а не как к кандидату в аубы, отчего ему всё больше начинало казаться, что он заперт в ловушке.

— Наконец, когда предыдущий герцог скончался, госпожа Вероника перестала скрывать свои убийственные намерения, — пояснил Лазафам. — По совету лорда Сильвестра мой господин вступил в храм и лишился своего места в дворянском обществе.

— Приёмный отец лишь пытался защитить его, и...

— Мне тоже говорили, что он просто хотел оградить моего господина от госпожи Вероники. Но если это правда, не разумнее ли было бы отправить в храм сумасшедшую вдову, обезумевшую после смерти мужа?

«Я понимаю, что ты чувствуешь, но это слишком резко! Неудивительно, что ты в хороших отношениях с Экхартом».

— Некоторое время господин Фердинанд отправлялся в храм из этого поместья, но с течением времени он всё больше начинал ночевать не здесь. В конце концов он стал приходить сюда только при наличии дел в замке или дворянском районе. Я даже стал завидовать его храмовым слугам: в отличие от них я не мог служить своему господину, как бы страстно я этого ни желал.

Я заметила лёгкую улыбку на лице Лазафама, когда он продолжил:

— Экхарт, Юстокс и я бурно отпраздновали арест госпожи Вероники. Большинство остальных дворян были заняты ликвидацией последствий, но наша ненависть по отношению к этой женщине была настолько сильна, что командир рыцарей приказал нам держаться подальше, — на этих словах в голосе Лазафама появилась явная печаль. — А жаль. Если бы не в Белая башня, у нас было бы немало способов отомстить.

Последнее замечание было настолько шокирующим, что в ответ я смогла лишь молча уставиться на него. Несмотря на свою спокойную улыбку, Лазафам был не меньшим фанатиком, чем другие последователи Фердинанда.

«Отец, вы поступили крайне мудро, не подпустив его к Веронике. Он жаждет мести и очень жесток!»

— У нас было сравнительно немного дел, но господин Фердинанд постоянно перемещался между храмом, замком и особняком господина Карстеда, — заметил Лазафам, бросив на меня многозначительный взгляд. В это время я, должно быть, училась как сумасшедшая, готовясь к церемонии крещения. — После вашего удочерения герцогом господин стал чаще отправлять Экхарта и Юстокса в этот особняк. А после возвращения в дворянское общество он и сам начал нередко посещать это место. Меня крайне радовала возможность быть ему полезным.

Но потом Фердинанда отправили в Аренсбах, где он был отравлен и чуть не умер. Лазафам всё это время провёл в Эренфесте.

Слушая Лазафама, я поняла, как сильно он, Экхарт и Юстокс ненавидят Дитлинду и ланценавцев за то, что они подвергли опасности их господина. Я с ужасом думала о том, какие планы мести они могут попытаться реализовать из тени в Александрии.

«Хвала Местионоре, запретившей отнимать жизни!»

Её приказ предотвратит худшее.

— Мне было приказано временно служить вам, госпожа Розмайн. Однако вы, как и мой господин, почти не бывали здесь. Вы проводили зимы в дворянской академии, а остальное время жили между замком и храмом.

По правде говоря, я бы предпочла оставаться в своей библиотеке, но ситуация не позволяла мне этого сделать. Как ни печально, но я провела здесь совсем немного времени.

— Тем не менее мне очень нравилось наблюдать за вами и вашими последователями, — признался Лазафам. — Благодаря вашим отчетам я был в курсе дел господина Фердинанда, и именно благодаря этому особняку он был спасен.

И действительно, прежде чем спасти Фердинанда, мы использовали поместье, чтобы смешать необходимые нам инструменты и лекарства восстановления. Экхарт и Юстокс в это время отдыхали. Если бы мы попытались проделать то же самое в замке, дворяне непременно помешали бы нам и пожаловались на операцию.

— Я чрезвычайно рад, что он помолвлен с вами, спасавшей его множество раз, и что его будущее — в Александрии, а не в Аренсбахе. Моё полуторагодовое ожидание здесь того стоило. Я доверяю моего господина вам, госпожа Розмайн.

Улыбка заиграла в зелёных глазах Лазафама. Мне было приятно осознавать, что он доверяет мне, но в то же время я почувствовала внезапное давление. Как бы мне ни хотелось подарить Фердинанду счастливую жизнь, я чувствовала, что нередко я доставляю ему скорее неприятности.

—Я хочу сделать его счастливым. Я сделаю всё, что в моих силах, — начала я. — Однако... Возможно, ты слишком долго пробыл в этом поместье, чтобы знать, но я чаще всего доставляю ему одни хлопоты. И всегда доставляла. Пожалуйста, не сердись, когда увидишь, как мы общаемся в Александрии и какие тяготы ему приходится терпеть из-за меня.

Лазафам попытался сдержать смех, но это было бесполезно:

— Я ничего не могу обещать, но... хахаха!

Он разразился смехом по непонятной мне причине.

Когда я прокручивала в памяти наш разговор, мне пришла в голову одна мысль: если я когда-нибудь разозлю Лазафама или кого-нибудь из других последователей Фердинанда, то немедленно укроюсь в Белой башне. Это был единственный способ избежать их мести.

***

— Это всё? — спросил один из простолюдинов, переносивших вещи. Должно быть, они закончили. — Если да, то мы отправляемся.

Лазафам огляделся и кивнул:

— Багаж в передних каретах отнесите ко кругу перемещения замка, а красную бумагу в задней карете — в северное здание. А теперь прошу всех выйти на улицу. Пришло время запечатывать поместье.

Первыми ушли работники-простолюдины, за ними — группа Оттилии.

Я остановилась в прихожей. Она не казалась пустой, поскольку вся мебель была на месте, но отсутствие всего, что имело для нас значение, заставило меня почувствовать себя так, словно я забрела в чужое поместье. Это больше не было моим домом — он так и останется неиспользованным, пока не обретет нового хозяина.

— Не могли бы вы запереть дверь? — спросил Лазафам.

Я достала ключ, который всегда держала при себе, и выполнила его просьбу. Не очень-то приятно было запечатывать первую в моей жизни библиотеку. Я застыла на месте и смотрела на дверь, охваченная тоской и сожалением, но Лазафам, казалось, был только рад освободиться от этого места.

— Это ключ для слуг, — отметил он, без малейших эмоций передавая мне ключ от поместья, которое служило ему домом все эти годы. — Пожалуйста, верните его аубу Эренфесту вместе с вашим.

Лазафам был бодр, как никогда, ведь он вернулся к службе Фердинанду. Я даже заметила пружинистость в его походке.

— Госпожа Розмайн, я хочу отправиться в Александрию пораньше и расставить эти книги в вашу библиотеку, — начал слуга.

— Даже не думай об этом! — воскликнула я, разворачиваясь и запрыгивая в карету вслед за ним. — Эта радость принадлежит мне!