Том 7. Глава 142. Что же делать с Дирком?

Если пожирание Дирка сильно, его жизнь была в опасности до тех пор, пока у него не появится доступ к магическим инструментам, которые могли избавить его от избытка маны. Я решила сделать все, чтобы обеспечить его безопасность, даже если по силам было немногое.

— Люц, могу я попросить тебя кое о чем? Сходи в лес и найди немного тау. Они же полежат, если ты сложишь их на грязной части пола склада мастерской? — спросила я у друга, которого вызвала на второй этаж покоев управляющей. Мне пришлось говорить шепотом, чтобы даже Дамуэль, стоящий у дверей не услышал моей просьбы. Я считала, что дворянам лучше не знать о свойствах фрукта тау. Посмотрев в сторону Дирка я тем самым попыталась объяснить, зачем мне нужны тау, и Люц все понял сразу и поспешил в лес. До тех пор, пока он не вернулся, нам требовалось уберечь Дирка от потери контроля над маной и следующей за этим смерти.

— Сестра Майн, я получил разрешение на встречу, — отчитался вернувшийся Фран, он выглядел ужасно уставшим. Арно и Верховный жрец не обрадовались двум подряд внезапным встречам, которые требовалось организовать сразу без подготовки, но срочные дела нельзя было отложить. Мне требовалось рассказать Верховному жрецу о Дирке, выяснить, действительно ли у него пожирание, каким количеством маны он обладает и что же теперь с этим делать.

— Думаю, нам больше не следует оставлять Дирка на Вильму, нужно отнести его в покои Верховного жреца. Фран, мог бы ты взять его на руки?

Поскольку вокруг Дирка происходило столько всего, я решила доверить его Верховному жрецу, но Делия оберегающе прижала к себе малыша, а Фран покачал головой.

— Сестра Майн, у нас нет права забирать дитя, не прошедшее обряд приобщения, из приюта.

Мои покои управляющей относились к приюту, поскольку находились в том же здании. Похоже идея отсюда перенести ребенка в покои Верховного жреца оказалась негодной. Я совершенно забыла, что детям нельзя было покидать приют до обряда, чтобы последователи в синем не встречались с ними. Даже в лес они ходили тайно.

— Мне казалось, для обсуждения с Верховным жрецом лучше взять Дирка с собой, но если ты настаиваешь…

Вместе с Франом и Дамуэлем, как и всегда, я отправилась в покои Верховного жреца. Прибыв на место, встретилась с недовольным хозяином кабинета.

— Что на этот раз? — спросил он с раздражением.

— Вопрос очень важный. Мы могли бы поговорить где-то еще? — спросила я тихим голосом, указывая взглядом в сторону скрытой комнаты. Верховный жрец удивился, а затем достал инструмент от подслушивания. Я сразу за него схватилась.

— На сколько же важен этот разговор, что ты даже стала обращать внимание на то, что тебя могут услышать другие?

— Именно так, очень важен. Он касается все того же ребенка, которого нам подкинули вчера. Уверена, он болен пожиранием.

Услышав объяснение произошедшего с Дирком утром, Верховный жрец нахмурился и тяжело вздохнул.

— Симптомы зависят от количества обладаемой маны, но раз они проявляются физически, это количество должно быть значительным.

— То есть это точно пожирание?

— Верно, — кивнул он, массируя пальцем висок. — Разумно для него будет подписать договор с дворянином как можно скорее.

— Договор…

— Иначе ему не выжить.

Я слегка сжала в руке инструмент от подслушивания. Подписав договор, человек обязуется продать свою жизнь дворянину. Взамен на магические инструменты, которые сохраняют жизнь, требовалось до конца своих дней служить дворянину, который их предоставляет, став ходячей бочкой с маной. Я содрогнулась при мысли о том, что Дирка, такого же маленького ребенка, как мой младший брат, постигнет подобная участь.

— Верховный жрец, могли бы вы сделать и его священником в синем, который может жертвовать ману, а после устроить усыновление кем-то из дворян?

— Чтобы вырастить дитя священником в синем требуется много средств. Кто будет за это платить?

Будучи служительницей в синем, я знала, что жить, как дворянке, очень дорого. Готовя к зимовке мастерскую Майн, я осталась без денег. Пришлось купить одежду, обувь, и еще некоторые вещи, которые стоили недешево.

— Свои расходы ты покрываешь за счет собственных средств, — продолжил Верховный жрец, — но сможет ли поступать так же сирота из приюта?

— Нет…

— Или ты решила, что сможешь содержать не только себя, но и его? Стала бы ты столько же платить за ребенка, что не связан с тобою кровным родством? Примет ли это твоя семья? Даже если так, не окажется ли, что ты, управляющая приютом, станешь выделять среди всех одного единственного сироту? — Видя мою нерешительность, Верховный жрец смягчился. — Что касается усыновления, то на него требуется прямое разрешение герцога. Я не могу просто начать процесс, когда захочу. В твоем случае сыграли роль огромное количество маны, талант в зарабатывании денег, и твоя иномирская мудрость, потому все прошло легко, ради процветания города тебя передали на попечение дворянину, — пояснил он, прозрачно намекая, что на мое усыновление Карштедом повлияло множество сторонних обстоятельств. Верховный жрец явно прикладывал много усилий ради меня.

— Майн, я верно понял, что дитя — мальчик?

— Да.

Ой, точно, вчера в разговоре с Верховным жрецом я не упоминала пол ребенка. Он решил, что это мальчик, судя по тому, что я сегодня называла его «он».

— Это только прибавляет нам трудностей, — сказал он, медленно покачивая головой. — Я ранее упоминал, что именно мать влияет на то, сколько маны унаследуют ее дети. Девочкам гораздо легче стать дочерью дворянина, но их чаще всего выдают за свих детей, чтобы использовать как пешку в политическом браке.

Я сжала губы. Может, потому что помнила прошлую жизнь в Японии, и не видела большой разницы между тем, чтобы быть использованной в политическом браке или быть порабощенной через договор ради маны.

— Существует небольшая вероятность, что дворянин захочет усыновить его из-за количества маны, но я не могу сказать, пока оно не будет измерено. Завтра утром… Да, на третий колокол, я зайду в твои покои с инструментом для измерения. Полагаю, ты согласна?

— Конечно. Буду ждать, — сказала я, передавая Верховному жрецу инструмент от подслушивания, но он вернул его мне. Удивленная, я чуть склонила голову, размышляя, что же такое важное он мне еще не сообщил.

— Майн, кому-то еще известно, что Дирк болен пожиранием?

Прикрыв глаза, я задумалась. Никто из моих слуг не знал о пожирании. Фран рассказал о симптомах Дирка, поскольку не понял причины болезни с первого взгляда. Люц скорее всего догадался, поскольку я попросила его раздобыть фрукт тау, указывая на Дирка, но слуги едва ли поняли, что имелось ввиду.

— Думаю, я единственная, кто связал симптомы болезни Дирка с маной.

— В этом случае, продолжай сохранять все в секрете. Постарайся, чтобы Верховный епископ не прознал об этом.

— Поняла.

Следовало в первую очередь скрыть от Делии, что Дирк болен пожиранием. Раз она не узнает, то не сообщит Верховному епископу. Мне было немного грустно, что приходилось скрывать от Делии что-то о Дирке, когда она дарила ему так много любви, стараясь стать хорошей старшей сестрой.

***

На следующий день Верховный жрец посетил мои покои вместе с Арно. Мы как раз закончили кормить Дирка и поменяли заранее его пеленки. Он частенько справлял свои дела как раз после того, как ему только поменяли пеленки, ничего было с этим не поделать. Что интересно, Дирк плакал не так много. Пока его пеленки оставались сухими, а желудок полным, он всегда лучился счастливой улыбкой. Он редко капризничал, когда его укладывали спать, и не требовал такого внимательного ухода, как большинство младенцев, что очень нравилось всем. Кстати, Камиль плакал куда чаще Дирка. Особенно отчаянно он кричал, и продолжал плакать, пока мама не убаюкивала его. Я не могла понять, толи это было из-за разницы в возрасте, толи из-за их характера. К приходу Верховного жреца Дирк спал на большой набитой соломой подушке, лежащей в углу моей комнаты. Делия сидела рядом, присматривая за ним. Эта подушка и являлась кроватью Дирка, которую легко было перенести на первый этаж, где за ребенком мог присмотреть Фран, а затем вернуть на второй в комнату Розины или Делии, когда наставала их очередь. Я услышала, как на первом этаже открылась дверь и Фран поприветствовал Верховного жреца.

— Где ребенок? — спросил тот.

— На втором этаже. Прошу, следуйте за мной, — ответил Фран.

Поняв из слов Франа, что пришел Верховный жрец, Делия тут же прекратила довольно улыбаться и хмуро посмотрела в сторону лестницы. Для меня Верховный жрец был тем, на кого можно положиться во всем, но для Делии он был тем, кому нельзя доверять.

— Благодарю вас от всего сердца за то, что пришли.

— Майн, отпусти всех.

Арно положил на стол магический инструмент и перекрестив руки перед грудью отступил назад. Инструментом оказался браслет, усыпанный магическими камнями, как на божественных артефактах.

— Прошу всех уйти, — попросила, и Делия нерешительно переводила взгляд с меня на Дирка, который лежал на подушке, а затем медленно пошла к лестнице. Когда все ушли, Верховный жрец активировал инструмент от подслушивания.

— Нас все равно могут подслушать с лестницы, потому недостаточно просто всех попросить уйти, — объяснил он.

Взяв магический инструмент, я подошла к спящему Дирку. Верховный жрец следовал за мной с браслетом, измеряющим ману, в руках. Он приложил его магическим камнем ко лбу Дирка, и браслет уменьшился до размеров, подходящих ребенку. Такая мелочь меня уже не удивляла.

— Ой, камни меняют цвет.

Поскольку я уже жертвовала ману, то знала, что магические камни меняют свой цвет, поглощая ману. Таким образом измеряли ману детей дворян, когда они рождались. Когда цвет камней прекратил меняться, Верховный жрец снял браслет и посчитал количество заполненных самоцветов.

— Хм, у него маны как у среднего дворянина, даже несколько больше.

— У среднего дворянина? А я думала, что у него маны больше, чем у меня. — Майн дожила с пожиранием до пяти лет, а Дирк едва не умер, потому я думала, что он обладал большим количеством маны, но похоже все оказалось не так.

— В ментальном плане ребенок, управляемый эмоциями, и маленькая девочка с разумом взрослого человека несравнимы. Но самое главное, ты могла утихомирить свою ману без чужой указки, верно?

Верховный жрец объяснил, что если кто-то вырастает умеючи контролировать ману, то он или она умеют сжимать ее, и таким образом поместить в свое тело больше обычного. Количество маны Майн он мог оценить только по тому, что в пять лет ее стало достаточно, чтобы лишить девочку жизни. Дирк, скорее всего обладал большим количество маны, чем она на момент рождения, но поскольку я проснулась в ее сознании и смогла сжать ее, то объем увеличился. Каждый раз мана пополнялась в теле и готова была взорваться, но я упаковывала ее все глубже внутрь, давая больше места для наполнения. Этот процесс продолжался, пока я не стала обладателем огромного количества. То есть Верховный жрец пытался донести мысль, что в моем маленьком теле сохранялось много маны, так много, что сложно было поверить в это. Сжатие маны — это специальная техника, которую изучали в королевской академии дети, недостригшие подросткового возраста.

— То есть знатные дети могли бы иметь больше маны, если бы практиковались с малых лет?

— Не думай, что все так просто, бестолочь. Позволить мане заполнить все тело и сдержать ее силой мысли прежде, чем она сожрет тебя заживо все равно, что танцевать со смертью. У тебя же есть опыт в этом, так?

— Да, это случалось множество раз.

Я даже не могла сосчитать, сколько раз мне приходилось сражаться с жаром, чтобы упрятать его внутрь тела. В конце концов, я стала обладателем такого количества маны только потому, что на протяжении полутора лет с начала жизни в качестве Майн и до присоединения к последователям храма, я каждый день находилась на грани смерти.

— Сложно сжимать ману не имея достаточно сильного ума, чтобы заставить ману оставаться в нужном месте. Разве не разумнее дождаться, когда дети вырастут и научить их необходимым методам? Каждый год находится несколько учеников, которые теряют контроль над маной и, как следствие, сталкиваются со смертью.

Такие столкновения для меня были обычным повседневным делом, в то время как дети дворян с малолетства были защищены благодаря магическим инструментам. Они просто наполняли маной магические камни до поступления в королевскую академию, где их учили контролю. Священники в синем в королевскую академию не поступали и потому не имели возможности увеличить способности, что означало, всю жизнь они могли пользоваться только врожденным объемом маны.

— Твой случай здесь выбивается. Возможно, найдутся желающие усыновить ребенка с пожиранием и избытком маны из-за ее нехватки, но мы ради твоей безопасности лучше скроем эту информацию, поскольку опасно объявлять, что мы ищем приемную семью для дитя с пожиранием.

Если усыновление было невозможным, то оставалось только найти семью, что подпишет с Дирком договор, но отнесется к нему хорошо. Я посмотрела на Верховного жреца.

— М, Верховный жрец, а вы могли бы подписать договор с Дирком?

— Мог бы, но не стану. Мне совершенно точно не требуется мана детей.

Судя по его словам множество дворян усыновляло и удочеряло детей с пожиранием, чтобы восполнить недостаток маны. Их толкало на это желание обладать на своих землях большим количеством людей, способных к магии, а также тех, кто станет пользоваться магическими инструментами. Договоры с больными пожиранием не то, что они хотели бы предавать огласке, потому растили детей, которые смогут в будущем им служить или станут их наложниками… что объясняло, почему гильдмастер потратил столько денег ради того, чтобы вырастить Фриду подобно дворянке. Грустно опустив взгляд в пол, я размышляла о будущем ожидающем Дирка, из-за чего Верховный жрец только тяжко вздохнул.

— Если ты так беспокоишься о нем, можешь сама подписать договор, когда тебя удочерит Карштед.

— Я? — удивленно спросила я. Эта мысль не приходила мне в голову.

— Став дворянкой, ты приобретешь благородный статус, необходимый для заключения договора, потому советую тебе пока скрыть причину его болезни и растить мальчика как обычного сироту.

— Я так благодарна вам.

Если бы я подписала договор с Дирком, то никто не стал бы жаловаться на то, что я оказываю ему больше внимания. Хотя мне придется прислушиваться к советам Верховного жреца и Карштеда, который станет моим приемным отцом. До этих пор следовало хранить болезнь Дирка в тайне. Похоже, его ожидало более светлое будущее, чем я думала. Пока я радовалась этому открытию, Верховный жрец с прищуром посмотрел на меня.

— Майн, сейчас не время радоваться. Верховный епископ, несомненно, постарается использовать ребенка, если узнает про пожирание. Это ты можешь дать ему отпор, у младенца же нет собственной воли. Кого-то из вас он попытается присвоить. Если хочешь его защитить, ни за что не рассказывай тайну.

Верховный епископ наверняка захочет использовать ману Дирка для собственных нужд, потому Верховный жрец требовал меня взять на себя опеку над Дирком, и я не могла отказаться.

— Помни, что твое положение в храме во многом определиться в зависимости от того, сможешь ли ты защитить это дитя.

— Поняла.

Сказав, что часть маны Дирка впитал браслет, измеряющий ее количество, Верховный жрец забрал магический инструмент и ушел. Делия сразу же вбежала на второй этаж.

— Сестра Майн, что сказал Верховный жрец? Чем болен Дирк?

— Он в порядке, — ответила я слегка покачав головой. — Верховный жрец сказал, чтобы мы продолжили заботиться о нем, как и раньше.

— Понятно… Как хорошо, — Делия расслабилась только обняв Дирка и потерявшись своего щекой о него. Этот вид в очередной раз напомнил мне, что я не могла позволить другому дворянину усыновить Дирка или подписать подчиняющий договор.

— Сестра Майн, я пришла за Дирком, — сказала Вильма.

— Спасибо.

После полудня пришли Фран и Розина, поскольку они не могли как следует отдохнуть из-за Дирка, мы пошли в приют. Делия с сожалением провожала Вильму с ребенком на руках.

— Делия, если хочешь, ты можешь пойти в приют с ними.

— Но Фран и Розина отдыхают, а Гил в мастерской. Сестра Майн, если я уйду, никто не сможет вам помочь, — коротко ответила Делия, сразу отказавшись от этой идеи.

— Я могла бы пойти с тобой.

— Сестра Майн, я уже говорила, что ноги моей в приюте не будет, — надувшись ответила она.

— Помнится, говорила, — буднично вздохнула я, направляясь к рабочему столу. Мне не особо хотелось бродить снаружи, пока Фран и Розина отдыхали, потому я решила сосредоточиться на следующей черно-белой книжке для малышей, а именно для Дирка. В отличие от Камиля, который только родился, Дирк уже умел переворачиваться. Он был уже достаточно взрослым, чтобы реагировать на черно-белые иллюстрации.

— Сестра Майн, как вы думаете, что сейчас делает Дирк?

— Полагаю, что спит.

Я рисовала картинки из кругов и треугольников на белой бумаге с помощью чернил, после чего собиралась использовать животный клей, который мы наварили на подготовке к зимовке, чтобы приклеить рисунки к дощечкам. Папа мог бы в дощечках проделать дырочки, и связав их вместе мы получили бы книгу.

— Сестра Майн, как вы думаете, Дирк плачет или чувствует одиночество?

— Думаю там столько детей, что ему точно не одиноко. Так много, что из-за шума он может и не уснуть.

— Но Дирку нужно хорошо спать!

— Повышая на меня сейчас голос ты ничего не изменишь. Я не могу тебе подсказать, как там обстоят дела, — без особого интереса ответила я, записывая список дел на диптих.

В первую очередь мне было необходимо купить воска в магазине. Чтобы сделать трафареты для мимеографической печати требовалось добавить смолу в воск, чтобы помочь им сохранять форму. Однако на этот раз я собиралась использовать только воск. Хорошо бы это сработало. Я гадала, с какими проблемами придется столкнуться?

— Сестра Майн, вы не волнуетесь о Дирке?

— Не особо, за ним же Вильма присматривает.

Следом требовалось переговорить с работниками чернильной мастерской по поводу цветных чернил. В приюте я не нашла ничего пригодного для создания пигментов, потому мне могли что-то подсказать люди, понимающие в чернилах.

— Но вы не можете быть в этом уверены. Вот же! Сестра Майн, вы вообще меня слушаете? — взорвалась раздраженная Делия, слушая мои невнимательные ответы. Я посмотрела на нее поверх диптиха и устало вздохнула.

— Если ты так о нем печешься, сходи и сама проверь. Вильма с радостью тебя поприветствует в приюте.

— Но я не хочу идти в приют, — Делия огорченно поджала губы. Борьба между желанием быть с Дирком и избегать приюта любой ценой явно обуревала ее.

— Ну хорошо. Тогда хочешь, чтобы я в одиночестве сама проведала его, да?

— Н-не честно! — Делия схватила меня за рукав.

Я не смогла сдержать улыбки. Она так сказала, потому что мне следовало вести себя как подобает дворянке, которая никуда не уходит без слуг. Она бросилась на приманку словно тигр.

— В таком случае, почему бы тебе не сопроводить меня?

Ее светло-голубые глаза дрожали, она трепала свои ярко-красные волосы, борясь с внутренними противоречиями. Подняв голову, она посмотрела на меня и прикусила губу.

— Я не могу…

Пожав плечами, я повернулась к столу, не собираясь оспаривать ее решение. После она ничего не сказала и просто слонялась бесцельно вокруг. Однако мне казалось, что милота Дирка настолько сильна, что Делия не сможет долго избегать посещения приюта.