Том 7. Глава 151. Причина столкновения

Нужно отдать им должное, Сильвестр и Карштед не стали ждать и сразу закрыли дверь, укрывшись за ветряным щитом. Я укрепила его, влив веще маны. Несмотря ни на что, я должна была всех защитить.

Магические лучи из палочек Верховного жреца и Биндевальда столкнулись, избыточная энергия распространилась и разрушала все вокруг. Но сила и разница в количестве маны была очевидной. Мощь Верховного жреца захлестнула графа-жабу, отразила его магический луч и отправила в полет одним ударом. Он впечатался в стену и грохнулся на пол. Как и моего отца, тело Биндевальда покрывали ожоги. Он катался по земле с болезненными стонами, от чего сходство с жабой становилось еще очевиднее.

— А-а-а… У-у-у…

Верховный епископ спасся благодаря полосам света, окутавшим его, но лежал ни жив ни мертв, бессмысленно глядя в потолок. Видимо, он не мог отойти от зрелища взрывающихся вспышек маны прямо перед носом. Однако некоторые слуги и воины с пожиранием пропали. Им нечем было защититься от магии.

— Вот так нужно уничтожать доказательства. Если когда-нибудь придется — будь осторожна. Эти вообще не должны были здесь находиться, — ледяным тоном сказал Верховный жрец. Хладнокровно смотря на Биндевальда он направил волшебную палочку в его сторону. Граф-жаба завизжал и пополз прочь, но у него не было и шанса. Меня радовало, что Верховный жрец на моей стороне. Не хотелось бы приобрести себе столь немилосердного врага.

Порой Верховный жрец внушает ужас, — подумала я.

— Фердинанд, может уже хватит? — спросил Сильвестр. — Майн, можешь развеять щит. Больше он не нужен.

Он прибыл в храм не в одеждах священника, а в роскошном наряде дворянина. Сильвестр сделал шаг вперед, за его спиной развевался желтый плащ. Я прекратила наполнять щит маной. Тот сразу развеялся. Верховный жрец также отозвал волшебную палочку.

— Стой, — приказал Сильвестр Фердинанду и вздернув подбородок. Верховный жрец послушно сделал шаг назад, опустился на колени, перекрестив руки перед грудью.

— А? — От этого зрелища моя челюсть упала второй раз за день. В храме все последователи в синем были равны по статусу и никогда не кланялись друг другу подобным образом. Мне казалось, брат Сильвестр просто какой-то священник с высоким статусом.

Неужели все это время он скрывал свою личность? — с удивлением подумала я.

Во время весеннего молебна Верховный жрец и Сильвестр выглядели близкими друзьями и никогда не демонстрировали разницы в статусах. Скорее всего во время молебна они общались как обычно, а теперь я увидела деловую сторону их отношений. Значит, положение Сильвестра было выше, чем у любого рыцаря ордена.

Неужели меня удочерил кто-то кошмарно важный? — От этой мысли на спине выступил холодный пот.

Статус позволял Сильвестру подавить Верховного епископа и заставить Верховного жреца преклонить колени. Пусть он мог спасти меня и моих близких, но сердце все равно колотилось. Происходящее никак не укладывалось в голове.

— По зову рыцарского ордена я вернулся, а здесь такой бардак! Что произошло?

— К-кто вы? — поморщился Биндевальд. Он переводил взгляд между Сильвестром и Верховным жрецом и тоже ничего не понимал.

— Ты сидишь перед самим аубом Эренфестом, — Карштед сделал шаг вперед и с гордо поднятой головой поведал истинное имя Сильвестра.

— Ч… Ч-ч-что?! — трясущейся рукой Биндевальд указал пальцем на представленного. — Быть не может! Ложь! — повторял он заикаясь. Его трясло, как лягушку перед пастью змеи. Я стояла в ступоре, а папа, услышав имя, вдруг резко тоже приклонил колени.

— Папа, ты знаешь, кто это? — наклонилась и шепотом спросила я.

— В этих землях только один человек имеет право носить фамилию по названию города, это герцог, — с хмурым выражением лица тихо ответил папа.

ЧТО?! Этот младшеклассник-переросток Сильвестр — герцог?! — мне хотелось кричать. Чтобы скрыть изумление, я прикрыла рот рукой.

Парень, который тыкал меня в щеку и заставлял пищать, вытаскивал у меня из волос шпильку, выполнял акробатические трюки перед простолюдинами, без охраны охотился в лесу нижнего города… герцог? Этот странный тип? Эм, что? С этими землями точно все будет в порядке?

— Дураком притворяешься?! Твоя грубость достойна смерти! Никто не смеет так разговаривать с аубом Эренфестом! На колени, живо! — рявкнул Карштед, чем прервал мои не слишком уважительные мысли.

— С-слушаюсь! — Биндевальд бухнулся на колени.

Меня крик Карштеда тоже напугал, аж подпрыгнула.

— Майн, ты что? — растерянно и удивленно обратился ко мне Карштед. Я робко подняла голову и увидела, что одна стою на ногах: остальные преклонили колени. Все смотрели на меня, как на чудачку, это смущало.

— Н-ну, вы сказали на колени. Так и надо… сделать. — Прямо посреди важных событий я несказанно тормозила. Поспешно я сменила положение и села, как положено. Сильвестр неторопливо осмотрел коридор. Я еще не видела его настолько смертельно серьезным. Если бы он выглядел таким строгим при первой встрече, я бы никогда не сомневалась в его титуле.

Взгляд Сильвестра остановился на Верховном епископе.

— А теперь, дядя, может, ты объяснишь, что произошло? — спросил он с прищуром.

Еще один внезапный поворот: Сильвестр и Верховный епископ — родственники. Значит, став дочерью герцога, я приобрету еще одного родственничка.

Нет! Спасибо — нет! Не нужно мне такого дядюшки! — мысленно вопила я.

— Ох, Сильвестр, я знал, ты меня выслушаешь!

Верховный епископ стал рассказывать историю по-своему: графа Биндевальда вызвали сюда из-за меня; и весь беспорядок-то случился из-за меня; и виновата-то я сама, что не дала себя схватить; из-за меня он пострадал от взрывов маны Верховного жреца; и вообще все беды в храме, потому что какую-то простолюдинку нарядили в синее.

По его словам, восемьдесят процентов вины лежало на мне, а двадцать — на Верховном жреце. Мы якобы использовали отсутствие Сильвестра, чтобы обмануть его и заманить в ловушку. Верховный епископ настолько гладко лил свою версию событий в уши, что я даже начала сомневаться в его здравом смысле. Ведь я вела все финансовые расчеты храма и помогала Верховному жрецу. И знала, тот не собирался устраивать никаких ловушек. В этом не было необходимости — силы Верховного жреца превосходили многократно Верховного епископа.

— Граф Биндевальд, у вас та же версия? — спросил Сильвестр, хмурясь: Верховный епископ начал повторяться. Жареная жаба изложила события практически слово в слово: вину повесили на меня, простолюдинку.

То есть он еще и в ожогах своих меня обвинил? Серьезно? — вслушиваясь, подумала я.

— А теперь, Фердинанд, представь доказательства и дай показания.

— Слушаюсь.

Рассказ Верховного жреца вышел сухим. Он начинался с незаконного въезда Биндевальда в город по поддельному разрешению. В отчет он включил нападение на меня в нижнем городе; факт службы отца на восточных воротах, где впервые возникла проблема — только укрепил его свидетельство. Судя по осведомленности Верховного жреца у кого-то был прямой магический контакт с ним. Ему доложили, что происходит за дверями его покоев, и потому он покинул тайный кабинет, придя на помощь.

— Я не из этих земель. Откуда мне знать, что правила изменились и мое разрешение недействительно? Меня пригласили, я приехал, вот и все. Разве это преступление? — Биндевальд усиленно делал вид, что произошедшее в нижнем городе его не касается и притворялся жертвой. — Ауб Эренфест, я не знал, что разрешение поддельное. Я был уверен, ваша подпись подлинная, — сказал он с натянутой улыбкой доставая документ из кармана.

Карштед забрал его и передал Сильвестру. Тот просмотрел его с усмешкой: разрешение явно могло стать подходящей уликой. Меня это натолкнуло на мысль, что герцогу следует увидеть еще один важный документ.

— Граф Биндевальд обманом подписал с Дирком договор подчинения, выдав его за договор об усыновлении. Считается ли такая бумага подлинной?

— Это дитя лжет вам. Я с самого начала подписывал договор подчинения. Такой дворянин, как я, ни за что не стал бы усыновлять сироту, — тут же вклинился Биндевальд.

Делия все еще держала Дирка в руках, и слова графа ее разъярили.

— Верховный жрец и граф говорили об усыновлении. Пергамент был двухслойным, чтобы скрыть истину.

— Тишина! — крикнул Карштед.

— Покажи договор, — приказал Сильвестр.

Второй слой пергамента уже убрали, потому остался только договор подчинения. В таком виде он не вызывал подозрений. Скрывать нечего: Биндевальд передал пергамент Карштеду ни мгновения не колеблясь.

— Что скажешь, Фердинанд?

— Мне показали договор об усыновлении, — Верховный жрец разрушил очевидную ложь. Свидетельство простолюдинок, меня и Делии, ничего не значило из-за низкого статуса, а вот слово Верховного жреца, как дворянина, имело вес. Сильвестр спрашивал его мнение, а значит, доверял.

Биндевальд осознал это и испугался. Ведь ранее он обращался к Верховному, как к обычному жрецу.

— Уверен, это недопонимание. Да и говорим мы о каком-то младенце с пожиранием. Что усыновление, что подчинение — все одно. Разве не так?

Он ошибался, но продолжал тянуть одеяло на себя. Граф чувствовал — ситуация складывается не в его пользу. Взгляд жабы бродил по коридору и наткнулся на меня. Он что-то прикинул и поспешил сменить тему разговора:

— Куда важнее наказать простолюдинку!

— Простолюдинку? — просил Сильвестр, приподняв бровь. Ответ герцога приободрил Биндевальда и он со слюной у рта начал разглагольствовать.

— Слышал, только благодаря вашему великодушию, ауб, эта девочка получила синие одежды. Но ведет она себя высокомерно, словно находится на вершине мира. На меня, дворянина, она направила свою ману. За это охрана поплатилась жизнью. Опасная и жестокая простолюдинка. Могу только представить, какими подлостями полон ее ум.

Его речи поразили меня до глубины души. Что за чушь несет эта жаба? Может он умом повредился?

— Это вы отправили своих людей похитить меня. Или вы не помните, чем занимались недавно?

— Не спорь с дворянином, чернь! — яростно рявкнул Биндевальд. Это только вызвало усмешку на устах Сильвестра.

— Граф Биндевальд, сначала я бы хотел развеять недопонимание. Ты простолюдинкой зовешь мою приемную дочь.

—К-кого?! Что?! Простолюдинка, приемная дочь герцога?!

— Мы уже подписали договор об удочерении, — Сильвестр проигнорировал удивление Биндевальда и поманил меня к себе. — Подойди. — Я направилась к нему. Сильвестр надел ожерелье с черным камнем на мою шею. — Вот доказательство.

— Эта девчонка… Ваша приемная дочь?..

— Да. Будь она простолюдинкой, ты оказался бы прав. Закон встал бы на твою сторону. Но Майн уже удочерена мной. Понимаешь, к чему я клоню? Твое преступление — не только лишь незаконное проникновение в город иного герцогства, ты напал на члена моей семьи. Ее страж серьезно ранен, и ты атаковал ее маной, — поморщился Сильвестр с презрением. — Расскажи-ка, что граф тебе сделал.

— Он не просто атаковал меня маной. Я попала в засаду в нижнем городе. Он пытался навязать мне договор подчинения. Для этого порезал мою руку ножом, — рассказала я и раскрыла ладонь. Кровь уже перестала течь из раны. Чем больше я говорила, тем сильнее бледнел жаба. — Во время весеннего молебна на нас напали воины с пожиранием. Они подчинялись ему. Во время нападения он ныл о потерянных весной пешках.

Теперь мое слово имело вес не простолюдинки, а дочери герцога. Это все меняло. К тому же во время весеннего молебна присутствовал Сильвестр. Некому было доложить об этом Биндевальду, теперь получалось, его подчиненные атаковали самого герцога.

— Надо же. Похоже в его списке множество преступлений. Граф Биндевальд, ты арестован и виновен в незаконном проникновении в мой город, нападении на мою дочь и ее эскорт, — официальным тоном сказал Сильвестр, не давая вставить ни слова против. — Что касается тайного нападения во время весеннего молебна, я был там лично. Ты — преступник, пренебрег договорами между герцогствами. Придется спросить ауба Аренсбаха, действительно ли он намерен начать войну. Так твоя судьба и решится. Позовите его.

Карштед призвал волшебную палочку и резко опустил. Из ее кончика разлетелись полосы света, как те, что защитили Верховного епископа. Глаза Биндевальда закатились, а изо рта пошла пена. Его схватили без сопротивления.

Затем Карштед подошел к двери в квартал благородных, распахнул ее и выстрелил лучом в небо. Врата распахнулись во всю ширь, и в храм вошли рыцари ордена — очевидно они только этого и ждали. Ворвавшись в храм, рыцари забрали Биндевальда и потерявшего сознание Дамуэля. Сильвестр же обратил свой строгий взгляд на Верховного епископа.

— Сильвестр, мы даже не знаем, что за женщина дала жизнь Фердинанду. Тебе совершенно незачем обращать на него такое пристальное внимание. Как же ты решился удочерить презренную простолюдинку? Как этот ребенок только смог опорочить нашего уважаемого герцога? Прошу, немедля, отмени удочерение, — лежа на земле высокомерно произнес Верховный епископ. Полосы света все еще окутывали его. — Я советую это тебе от чистого сердца, как дядя. Лучше ко мне прислушаться.

По выражению лиц Фердинанда и Карштеда, я догадалась, что Верховный епископ не в первый раз таким образом себя выгораживает.

— Да, Фердинанда родила другая женщина, но он все еще мой младший брат. Он опытен и работает честно. Я не позволю тебе презирать его.

— Нельзя доверять полукровным родственникам! Моя старшая сестра…

— У тебя свои обстоятельства, у меня свои. Мы разные.

Верховный жрец, оказывается, полукровный брат герцога и сын предыдущего герцога? Так вот почему рыцарский орден ему подчиняется, — мысленно подвела черту я.

Прошлое Верховного жреца меня поразило. Должно быть, матери Верховного епископа и Сильвестра стояли на пути дружбы между ними. Это могло послужить причиной присоединения к храму.

— Сильвестр, мой любимый племянник, драгоценный сын старшей сестры. Не хочу, чтобы тебя постигло несчастье. Прошу, прислушайся к моим словам, — умолял Верховный епископ, как отчаявшийся старик.

— Я — ауб Эренефеста, и я ни за что не повторю прежних ошибок. Как герцог, я отброшу симпатии и прикажу наказать тебя в соответствии с законом.

— Что? Вероника ни за что не примет этого!

Когда дело пахло жареным, мать Сильвестра вмешивалась и заступалась за младшего брата. Теперь до меня дошло, чего он был такой агрессивный и высокомерный: мать герцога позволяла спустить все с рук.

— Дядя, на этот раз ты зашел слишком далеко. Теперь маме тебя не защитить. Ей также будут предъявлены обвинения в подделке документов и содействии в преступных заговорах.

Чтобы Верховный епископ понес наказание, Сильвестр собирался обвинить собственную мать. В прошлом она совершала преступления так, чтобы доказательств ее вмешательства никто не нашел, и не заходила так далеко. В этот раз она ослушалась приказа герцога и подделала документы, впустила в город чужака. Независимо имела ли она статус матери герцога, факты были очевидны. Сильвестр собирался одним махом разобраться и с матерью, и с дядей.

— Сильвестр, ты собираешься обвинить мать в преступлении! Тогда тебе не избежать порицания!

— В том твоя вина! — воскликнул Сильвестр на причитания Верховного епископа. — Ты совершил столько преступлений, что не счесть. Мама любит тебя и заступается раз за разом, и вот к чему все пришло. За свои бесчисленные преступления ты будешь казнен, а мама отправится в ссылку в свое поместье. Тебе нет места в моей политике, — твердо заключил он.

Сияющие защитные путы спали с Верховного епископа. Его лицо посерело, будто весь огонь потух, но вид сломленного старика не тронул сердца герцога.

— Уведите Верховного епископа и его слуг.

— Слушаюсь!

Как мои грехи бы пали на плечи семьи и слуг, так и слуги Верховного епископа будут наказаны за его преступления. Рыцари Карштеда схватили старика, другая группа отправилась в его покои за слугами. Служительницы, что сидели у дверей были сразу схвачены. Одной из них была Делия, которая отчаянно озиралась в поисках помощи. На секунду наши взгляды встретились. С грустной улыбкой она опустила взгляд и протянула Дирка.

— Сестра Майн, прошу, позаботьтесь о Дирке.

Она так же волновалась и хмурилась, когда я начала переделывать приют. Острая боль пронзила мое сердце. Тогда я дала ей обещание, что спасу, когда она попадет в беду.

— Господин Сильвестр, у меня есть просьба, — я подняла голову.

— Говори.

— Могу я попросить вас не казнить Делию?

— Почему? — спросил заинтересованно Сильвестр.

— Ее просто обманули граф Биндевальд и Верховный жрец. Конечно, она много ошибалась, но не делала этого со зла. Она недолго служила Верховному епископу. Прошу, учтите ее юный возраст. Не думаю, что она была вовлечена в интриги или подношение цветов.

— Хм. Это правда. Однако она здесь, в самом сердце конфликта. Избежать наказания полностью не выйдет. Как дочь герцога осуди ее по справедливости.

Я могла предположить: если мой ответ его не удовлетворит, Делию казнят, как остальных. Пусть его темно-зеленые глаза улыбались, в их глубине скрывалась серьезность.

— Делия вернется в приют, который поклялась никогда больше не посещать.

— Это и все?

— И-и… Ей запрещается становиться чьей-либо слугой. Тогда она останется в нем до конца своих дней. Пусть остается в ненавистном ей приюте. Считаю это наказание более чем справедливым.

Видя, как побледнела Делия, Сильвестр кивнул:

— Похоже, наказание ей подходит. Хорошо. Давай так и поступим.

— Благодарю вас. Делия, теперь ты будешь жить в приюте. Ты обязана приглядывать за всеми сиротами, в том числе и Дирком.

— Поняла, — девочка обняла Дирка, и ее напряженные черты слегка разгладились.