Том 6. Дополнительная история. Обед в храме

На четвертом колоколе все начинали обедать. Проводив ученицу в ее покои, я вернулся к Верховному жрецу. Каждый раз, как бывал в храме, он позволял мне присоединиться к его трапезе. Сначала мне было ужасно неловко обедать с лордом Фердинандом, так что даже кусок в горло не лез, но отобедав вместе целый сезон, я обрел достаточно самообладания, чтобы с нетерпением ждать следующего приема пищи.

Потому что каждый день для него накрывают стол и подают блюда, которые светские дворяне могут себе позволить только по особому случаю.

— Лорд Фердинанд, благодарю вас за приглашение.

Один из его слуг пригласил меня внутрь, и я заметил, что пока накрывали на стол, лорд Фердинанд все еще занимался работой. Он обозначил мое присутствие одним лишь коротким взглядом. Впервые придя сюда, я думал, что отрываю его от чего-то важного, но теперь я знал, что это обычные деловые храмовые документы. Я подошел к столу, стараясь не мешать снующим слугам.

— Дамуэль, что это у тебя? — спросил лорд Фердинанд.

— Здесь несколько вопросов от ученицы. Она попросила, чтобы вы ответили ей, когда появится время.

Лорд Фердинанд взял исписанную дощечку и пробежался по вопросам глазами, а затем покачал головой, недовольно бормоча:

— Похоже она начала читать один из очень старых священных текстов… — после чего начал быстро писать ответы.

Вопросы ученицы касались незнакомых слов и фраз, которые она обнаруживала, читая книги. Недавно она начала читать священный текст, написанный на столь старом диалекте, что даже я не мог ее прочесть, хотя закончил королевскую академию. Как не посмотри, эта книга не походила на ту, что ребенок, едва прошедший обряд приобщения, захотел бы прочесть. Однако ученица пролистывала страницы с улыбкой на лице, пытаясь соотносить текст с библией, написанной на более современном языке.

— Она сказала, что это весело сравнивать современную библию и изучать новые слова. Это делает ее счастливой, — пояснил я.

— Эта девочка всегда радуется, если заполучит в руки книгу.

— Знаю. Когда я прибыл в храм, меня сильно удивила ее одержимость книгами.

Едва я стал эскортом Майн, меня почти сразу попросили сопроводить ее в книжную комнату, в которой всегда было холодно из-за отсутствия камина. Майн была хворой, и в мгновение ока могла заболеть, и все же ее ничто так не захватывало, как проводить время в чтении в комнате, которую другие люди старались покинуть как можно скорее. В конце концов, мы с Франом просили господина Фердинанда разрешить Майн брать книги с собой в покои, чтобы она могла читать рядом с камином. Откажи он, и ученица, несомненно, продолжила бы проводить часы, запершись в промерзшей комнате, и я бы был вынужден сопровождать ее. Следовало решить этот вопрос как можно скорее.

— Она даже в болезни тащит книги в кровать. Пусть и должна отдыхать, она начинает ворчать, пока Фран не сдается и все же не приносит ей книгу.

— Меньшего от этой маньячки-одиночки я и не ожидал, — ответил лорд Фердинанд, продолжая писать ответы на вопросы об архаичном языке, который даже не изучался в королевской академии. Я с удивлением смотрел на него. От старшего брата я слышал, что лорд Фердинанд на голову выше остальных, и слухи не врали. Я сам желал больше узнать о древних языках, учитывая, что я не смог ответить ни на один из вопросов ученицы.

Какой позор, я же дворянин, пусть и низкого статуса, но все же дворянин, а знания моя куда скуднее, чем у ученицы служительницы из простолюдинов…

Выходило странно. В храм меня направили отбывать наказание, но сейчас я учился куда большему количеству вещей, чем в королевской академии.

— Верховный жрец, сир Дамуэль, можно приступать, — объявил слуга, это был знак, что требуется встать из-за рабочего стола и перейти за обеденный. На столе умостились кушанья, красиво сервированный аперитив выглядел куда более пышно, чем те, что подавали в бараках рыцарского ордена и дома. Я сел, стараясь не дать своему желудку разразиться урчанием. Мне было бы неловко позволить желудку дать о себе знать подобным звуком прямо перед лордом Фердинандом, который недостижимо выше меня во всех отношениях. В сегодняшнее меню входил ташниц, тщательно тушеная птица. С первого взгляда виделось мастерство, с которым ее приготовили. Она выглядела настолько нежно, что казалось, коснется языка и растает.

— Как прошел вчерашний день? — спросил лорд Фердинанд, начав есть подготовленную для него пищу. Моей ежедневной обязанностью было отчитываться о том, чем занималась ученица с нашей прошлой встречи. Фран так же отчитывался, как слуга ученицы, но лорд Фердинанд любил собирать информацию из разных источников и выслушивал разные точки зрения. И так-то подобный распорядок дня для меня был важен, есть в тишине за столом, когда лорд Фердинанд сидел прямо напротив, было невыносимо.

— Вчера приходила Туури с людьми из компании Гилберта. Они обсуждали, как будет работать мастерская, когда ученица отправиться на весенний молебн, — ответил я, отрезая большой кусок нежного отварного варгеля. Окунув его в сливочный соус, я отправил кусочек в рот, и мягкий вкус сливок с нотками масла распространился по языку, а мясо буквально растаяло на нем.

А-а-а… Ничто не заставляет меня чувствовать весну, как варгель в сливочном соусе.

Я был рад вновь ощутить вкусы весны, хотя тяжело было попрощаться с парушками, которые я распробовал в приюте. Эти сладости для простолюдинов в квартале благородных никто не готовил, но их тонкий вкус действительно неповторим. Ученица сказала, что в следующем году я смогу их попробовать снова, но скорее всего она не подумала о том, что к этому времени мои обязанности эскорта уже окончатся.

Да и для меня было бы слишком рыскать по лесу с простолюдинами в поисках пару. Какой позор.

Пока я вспоминал прекрасный вкус парушек, лорд Фердинанд, будто что-то вспомнив, сказал:

— Точно, я довольно часто слышу об этой Туури, но чем она здесь занимается? В отличие от людей компании Гилберта, я не могу представить ее занятий.

Хотя имя «Туури» часто появлялось в отчетах, она обычно приходила с людьми компании Гилберта, а затем сразу уходила в приют. Я с удивлением понял, что никогда много о ней не говорил, поскольку дела, которые касались компании Гилберта были куда важнее. Туури являлась старшей сестрой ученицы, и была более или менее обычной простолюдинкой. Если их поставить рядом, они даже не выглядели сестрами. Они были очень дружны, но их манеры и речь сильно разнились так, что даже и не скажешь, что обе выросли в одном доме.

— Туури в приюте учится считать и читать, а взамен обучает сирот шитью и готовке. Сейчас настала весна, потому она работает чаще, и начала приходить через день, однако постоянные визиты членов семьи, похоже, помогают ученице сохраняться спокойствие.

— Прекрасно. Рад слышать такую новость.

Когда метели не позволяли семье ученицы увидеться с ней, той становилось так грустно, что она следовала за лордом Фердинандом, куда бы он ни шел, словно утенок за мамой-уткой. А когда дела становились совсем плохи, лорду Фердинанду приходилось брать ученицу в свою личную мастерскую. Он делал это с неохотой, но только теплота знакомого человека рядом успокаивала ее. Та мастерская являлась его тайным кабинетом. Такие кабинеты для дворян были очень личным пространством, где они могли отдохнуть и собраться с мыслями, и в обычным обстоятельствах туда никого не приглашали. Самые юные дворяне регистрировали ману своих родителей, позволяя входить в их тайные комнаты, но после обряда приобщения, это место становилось полностью личным. Вот почему меня поразило, что лорд Фердинанд впускает туда совершенно постороннего человека. Он объяснял это тем, что поскольку ученица не являлась дворянкой, у нее не было собственного тайного кабинета, однако по этой причине ей негде было безопасно выплеснуть накопившиеся чувства. Это также пошло на пользу ее обучению на пути становления благородной дочерью, которой нельзя внешне проявлять эмоции.

— Дамуэль, ты провел с Майн целый сезон. Что ты думаешь о том, чтобы она стала приемной дочерью Карштеда? — спросил лорд Фердинанд. Я на некоторое время отложил нож и постарался вспомнить, как вела себя ученица в течение зимы.

— Видя, как она радуется встречам с семьей и работниками компании Гилберта, и как она грустит, когда они уходят, я чувствую, что, если забрать такую маленькую девочку из семьи, это обернется трагедией. Однако, беря во внимание ее объем маны, технические знания, которые она проявляет в управлении мастерской, приносящей большую прибыль, ее острый экономический нюх и ужасную слабость тела, я не думаю, что она выживет, оставаясь простолюдинкой.

— Значит, ты тоже так думаешь, — пробормотал лорд Фердинанд, поднося вилку ко рту.

— Смотря на то, как она управляет приютом и мастерской, я больше не могу отрицать, что ученица весьма необычный человек. Это не разница между дворянином и простолюдином, она сама по себе совершенно на ином уровне.

Дворяне и простолюдины четко разделялись по наличию маны или ее отсутствию, потому совершенно естественно, что жили они иначе. Однако ученица отличалась и от тех, и от других. И дело здесь было не просто в наличии маны. Ее образ мышления, все что она говорила, что делала было странным. То, что она отличалась от простолюдинов, было совершенно ясно, когда она находилась рядом с семьей или работниками компании Гилберта.

— Я очень удивился, когда ученица сказала, что заведует приютом и мастерской исключительно из собственных интересов. Невероятно уже то, что простолюдинка думает о чем-то, кроме выживания, и занимается чем-то просто в качестве увлечения. Да еще и деньги зарабатывает. Даже видя это собственными глазами, я все еще не могу поверить.

Сопровождая ученицу в ее покои, я стал невольным слушателем разговоров с торговцами компании Гилберта и обсуждения финансирования мастерской с Франом и Гилом. Хотя со дня обряда прошел всего лишь год, она зарабатывала больше, чем я, являясь дворянином.

— Ученица иная во многом, но я уверен, что она желает лишь мирной жизни, которую она получит, став приемной дочерью Карштеда, — заключил я.

Не существовало более сильной защиты, чем защита командующего рыцарским орденом, особенно учитывая его кровную связь с герцогом. Я был уверен, что с ним она станет гораздо счастливее, чем с каким-нибудь менее статусным жестоким и скверным дворянином, как Шикикоза. Не говоря уже о том, что, если ученица станет дочерью лорда Карштеда и войдет в благородное общество в качестве дворянки, она сможет выказать мне свою благосклонность и вернуть мою жизнь в прежнее русло, какой она была до той ошибки, что я совершил. Служение ученице на данный момент уже повлияло на мое будущее в лучшую сторону, и я не мог отрицать своих корыстных мотивов.

— Раз ты так решительно вступаешься за Майн, то уже привык к ней и храму. Теперь выражение твоих глаз изменилось, — заметил лорд Фердинанд. Я слегка улыбнулся, продолжая наслаждаться вкусом ташница. Мясо распалось во рту на две половинки, как в конце осени распалась моя жизнь на до и после. После миссии по уничтожению тромбэ для меня все изменилось.

— Я радовался моей первой миссии, поскольку много их пропустил, пока не повзрослел. Всего лишь рыцарь низкого звания, но я старался запомнить длинную молитву оружия бога тьмы, и помочь.

— Да, помню, как новички радуются, когда им впервые разрешают использовать оружие бога тьмы на миссии истребления, — сказал лорд Фердинанд с легкой улыбкой. Похоже когда-то он тоже радовался своей первой рыцарской миссии и потому мог понять мои чувства. От этого даже стало тепло на душе.

— Вполне логично, что лорд Карштед назначил меня охранять Майн. Я едва вышел из оруженосцев и никогда ранее не истреблял тромбэ. К тому же, маны у меня немного. Но я не думал, что он поставит меня в пару с Шикикозой.

Шикикоза был выходцем из дворян среднего ранга, кроме того, его вызвали из храма после политического переворота ы центральных землях. Как к бывшему священнику без большого количества маны, благородное общество относилось к нему с презрением и насмешками, поэтому единственным утешением для Шикикозы стала власть над теми, кто был ниже его по статусу — дворянами более низкого происхождения. Как бы я ни ненавидел это, как бы это меня ни расстраивало, но именно из-за низкого статуса, мне нельзя было бросить вызов тому, кто выше.

— Шикикоза использовал свой статус, как щит, считая, что тот позволит ему избежать наказания за причинение вреда ученице. Пусть меня лишь понизили в должности, а не казнили, моя жизнь все равно достигла дна. Я влез в долги перед старшим братом, чтобы оплатить одеяния ученицы, из-за того, что меня понизили в звании, моя невеста из соседних земель расторгла помолвку, и самое ужасное, что меня приставили эскортом к ученице-простолюдинке в храме, куда ссылают всех, у кого маны нет. Это такой кошмар, что надо мной смеются даже мои товарищи из рыцарского ордена.

В одночасье моя жизнь дворянина рухнула. Все мне сочувствовали, говоря, что я оказался в таком положении из-за Шикикозы, но это ничего не меняло. Мое имя навсегда останется в памяти людей связанным с этим происшествием, как рыцаря, что не смог исполнить свой долг и был сослан в храм. После того как я закончил рассказывать свою печальную историю так интересно, как только мог, лорд Фердинанд отложил столовые приборы и серьезно посмотрел на меня.

— Я действительно считаю, что с тобой случилось несчастье, и более того, незаслуженное. Однако неверно было бы утверждать, что ты понес наказание исключительно из-за действий Шикикозы. У тебя есть и собственные грехи, и, по-моему, ты их не очень-то осознаешь.

…Мои грехи?

С моей точки зрения, меня всего лишь загребли вместе с кем-то, кто устроил беспорядок. Мои товарищи все твердили, что мне не повезло, но никогда не винили.

— Что мог сделать такой рыцарь низкого происхождения, как я против обозленного рыцаря более высокого ранга, как Шикикоза? — спросил я, в мой голос вкралась угрюмая растерянность. — Из-за статуса мне оставалось только подчиниться. Как я должен был поступить?

Лорд Фердинанд приподнял брови.

— Дамуэль, тебе следовало использовать заклинание ротт, как только ты понял, что не можешь остановить Шикикозу.

С помощью «ротт» можно было призвать красный свет, который использовался для призыва помощи. Лорд Фердинанд имел ввиду, что мне следовало позвать остальных рыцарей, которые сражались с тромбэ, чтобы защитить ученицу, но выбирая между простолюдинкой и уничтожением огромного, смертельно опасного тромбэ, на мой взгляд, вполне логичным было поставить большую опасность на первое место.

— Я даже не подумал, что стоит использовать его.

— Однако, будь на месте Майн дворянин высокого статуса или дочь герцога соседних земель, ты бы им воспользовался, разве я не прав?

Он был, конечно же, прав. Охраняй я дочку дворянина, я бы даже кинулся на Шикикозу, чтобы защитить ее, и если бы не смог остановить его физической силой, то использовал бы ротт. Другими словами, часть меня относилась к ученице-простолюдинке так же, как и Шикикоза. От осознания у меня по спине пробежался холодок.

— Всегда следует ставить объект охраны выше собственных убеждений. Когда ситуация выходит из-под контроля, следует использовать ротт. Прежде, чем прогибаться под кем-то более высокого статуса, следовало позвать кого-то, кто выше. Ты не сделал этого. Ты трусливо подчинился вместо того, чтобы исполнить свой долг, потому не нужно воспринимать твое нынешнее положение, как всего лишь неудачное стечение обстоятельств. Вот в чем твой грех.

Несмотря на строгое выражение лица, голос лорда Фердинанда оставался мягок. Так он сообщал, что если я позову на помощь, он придет. Я широко распахнул глаза от удивления. Впервые кто-то выше меня статусом предлагал мне помощь.

— Через три дня весенний молебн, и, вероятно, твоя служба станет хорошим подспорьем. Вокруг ходит много тревожных слухов. Знай, что излишняя гордость и трусость не принесут много пользы, когда исполняешь свой долг.

— Слушаюсь! На этот раз я точно защищу ученицу.

Мы пообедали, и я стал собираться обратно в покои управляющей приютом, но лорд Фердинанд остановил меня.

— Прежде, чем ты уйдешь. Помнится, ты говорил, что занял денег у твоего старшего брата. Сейчас все в порядке?

Нет, не совсем…

Из-за понижения в должности, я стал получать жалование не рыцаря, а оруженосца. Мне даже пришлось потратить все свои сбережения на свадьбу, которые я копил, когда еще был помолвлен. Я спросил, вернут ли мне часть денег, но старший брат ответил, что нет, поскольку разрыв произошел из-за моих неудач. Но даже верни они мне их, это не очень-то помогло бы оплатить долг.

— Если честно, сейчас мой кошелек даже более пуст, чем когда я был учеником королевской академии, мне приходиться заниматься переписью книг или продавать ранее написанные конспекты.

— Переписью книг и продажей конспектов? Почему такой рыцарь, как ты, занимается работой для учеников? — спросил лорд Фердинанд, настолько удивленно, что я от стыда уронил взгляд в пол. Большинство рыцарей зарабатывали на жизнь охотой на чудо-зверей, чудо-растения и подобных волшебных тварей, а после они продавали магические камни и материалы, полученные таким образом. Однако рыцари невысокого статуса не имели столько маны, как рыцари более высокого, потому нам недоставало сил, чтобы охотиться на мощных чудозверей. По той же причине мы не могли собирать материалы высокого качества, а материалы более низкого не стоили того, чтобы подвергать себя опасности.

— Для меня куда более эффективно писать конспекты для рыцарей, чем охотиться за материалами.

— Как интересно… Если люди готовы платить хорошие деньги за твои конспекты, может, тебе стоило стать ученым? — спросил лорд Фердинанд.

Я кивнул. Мне удалось немного заработать, когда вернулся домой и помог старшему брату с документами. Не то, чтобы у меня были какие-то предубеждения против ученых, однако эту стезю уже выбрал мой брат, и я пошел в рыцари, чтобы отличаться от него и расширить сферу влияния нашей семьи.

Фердинанда явно удивил мой ответ, это читалось по его светло-золотым глазам и легкой улыбке.

— Дамуэль, что скажешь насчет того, чтобы после весеннего молебна помогать мне, как и Майн? Я справедливо оплачу твой труд.

Нет!

Обещание справедливого вознаграждения тронули мое сердце, но я не мог позволить себе оступиться. Это могла быть ловушка. Ведь я рыцарь, а не ученый.

— Лорд Фердинанд, вы можете предложить это ученице, но я рыцарь.

— Разве ты не считаешь, что эффективнее заработать деньги своими талантами?

— Так и есть, но я же эскорт ученицы. Я не могу заниматься работой, отрабатывая за свое наказание…

Я оказался между молотом и наковальней, честью рыцаря и реальностью моего плачевного положения. Мне действительно были нужны деньги, такова было положение вещей. Глаза лорда Фердинанда сузились от удовольствия, как будто он мог видеть насквозь мою внутреннюю борьбу.

— Конечно же, ты можешь заниматься документами, пока Майн находится в моих покоях. Уверен, что смогу защитить тут ее от любой опасности, что бы ей не угрожало.

Я погрузился в молчание, не имея возможности спорить, поскольку он был выше меня статусом и куда сильнее. Лорд Фердинанд воспользовался возможностью написать несколько цифр на своей дощечке.

— Полагаю, ты знаешь, сколько сейчас у меня работы. Мне нужно пользоваться каждым опытным человеком, если могу. Хм… Что думаешь насчет такого жалования, если поработаешь с третьего по четвертый колокол? Если будешь справляться, можно обсудить и повышение.

Показанное мне жалование было примерно равно зарплате взрослого рыцаря низкого статуса, и это заставило меня открыть рот от удивления. Столько денег, будучи запертым в храме в качестве эскорта, мне было не заработать. Заработок оруженосца действительно был скуден, и хорошо бы заработать что-то, пока занимаешься охраной. Я с трудом сглотнул.

— Я-я думаю, что мог бы взять на себя эту обязанность.

Я выбрал суровую реальность, а не честь рыцаря, и лорд Фердинад кивнул, нисколько не насмехаясь надо мной.

— Как следует воспользуйся этой возможностью. Ведь если ты не оплатишь как можно скорее свой долг, как же ты найдешь невесту, когда вернешься обратно в светское общество?

Было тяжело это слышать, но я знал, что лорд Фердинанд просто пытался меня взбодрить. И все же, поиски новой невесты напрямую зависели от того, сколько у меня имелось денег.

Да что за девушка захочет выйти замуж за того, кто только что покинул храм?!