Том 6. Глава 138. Разговор с Верховным жрецом и возвращение домой

Получить нагоняй от Верховного жреца и вернуться, наконец, домой, в течение одного дня, ощущалось, как посещение ада и рая одновременно. С одной стороны, я не могла дождаться прихода папы и Туури, который собирались меня забрать, а с другой, от одной мысли о нотации Верховного жреца начинал болеть живот.

— Майн, следуй за мной.

— Хорошо…

Как только я, в сопровождении Франа и Дамуэля, прибыла в покои Верховного жреца, тот отвел меня в тайный кабинет, который я про себя называла комнатой для головомойки, поскольку именно там он меня отчитывал. Я села, как обычно, на скамеечку. Верховный жрец взял перо и деревянную дощечку, лежавшую на столе, поставил бутылку с чернилами, а затем посмотрел на меня, скрестив ноги в безупречной позе для допроса.

— На этот раз я позвал тебя не для того, чтобы отчитать. Уверен, ты помнишь, что мне хотелось о многом тебя расспросить. Сначала мне хотелось бы узнать о печатном станке, который ты собираешься создать.

Посетив мастерскую, он составил список вопросов, которые намеревался задать, и теперь, когда мы остались одни, он сыпал одним за другим: как много книг можно напечатать на станке и как быстро. Однако, я не могла дать ни одного конкретного ответа на его вопросы.

— Пока печатный станок не завершен. Чтобы печатать книги, состоящие лишь из текста, мне требуется больше металлических литер. К тому же, чтобы что-то напечатать, нам самим в мастерской приходится сначала изготовить чернила и бумагу. Но пока хотя бы один станок не будет доведен до ума, я не могу ответить, как много и как быстро мы сможем выпускать книги.

— Вот как, — ответил Верховный жрец, глядя на список в руках. — В таком случае, я бы хотел поговорить о влиянии на ход истории. Когда открыли книгопечатание, что стало с теми людьми, что переписывали книги вручную? В твоем мире, что произошло с теми, кто зарабатывал на жизнь копированием книг?

— Некоторые продолжили заниматься этим в качестве увлечения, но если говорить именно про рабочие места, то автоматизация сокращала их все больше со временем. Однако, это медленный процесс, это все заняло около двух столетий. Конечно же такое не может произойти за одно или два десятилетия.

Верховный жрец нахмурился и нацарапал что-то на своей дощечке.

— Ты говорила, что в твоем мире все горожане посещают школу. И читать умеют все, но я не могу себе этого представить. Как изменилось общество в результате распространения книг и повышения уровня грамотности?

— Да все изменилось. Но в зависимости от страны и культуры по-разному. Не думаю, что детали помогут предсказать, что произойдет в другом мире.

— Например, что поменялось? — спросил Верховный жрец, и я припомнила историю из другого мира, когда я еще была Урано. Многое всплыло в памяти, но Верховный жрец, возможно, не понял бы должным образом вырванных из исторического контекста фактов.

— Можно привести много примеров, когда рабочий класс из простолюдинов свергал правящую верхушку и основывал правительство на принципах обмена информацией и обучения друг у друга. С другой стороны, появились способы манипуляции обществом через печать, распространение отобранной вручную информации с целью повлиять на население в том или ином направлении. Я знаю, что простолюдины, научившиеся читать, существенно меняют способы передачи информации, но я не знаю, кто и как может этим воспользоваться.

— В таком случае влияние столь велико, что предсказать, как все обернется, затруднительно, частично из-за внешнего влияния. Все пройдет не без проблем… — пробормотал Верховный жрец, продолжая записывать мысли на дощечке.

— В отличие от моего мира, этому без держателей маны не обойтись, так? Вот почему тяжело предсказать, пройдут ли изменения по тому же сценарию, когда вырастет уровень грамотности и распространяться книги. Но подумайте, вы можете распространять книги, в которых написано, как много дворяне делают для простолюдинов. Однако это вызовет обратный эффект, если знать и последователи храма будут выполнять свои обязанности спустя рукава.

— Что ты имеешь ввиду? — удивленно спросил Верховный жрец, на что я пожала плечами.

— В нижнем городе люди не особо в курсе, чем занимаются дворяне. Только селяне во время весеннего молебна, которые получают полные маны чаши, видят, что дворяне и священники действительно напрямую связаны с их благосостоянием. В этом их вера, и они гораздо охотнее молятся богам, чем простолюдины нижнего города. По крайне мере, мне так кажется.

— Я никогда не проверял, насколько сильно жители нижнего города верят в богов, и не думал, что стоит им показывать, чем заняты дворяне. Твоя точка зрения удивительна. С твоего ракурса вещи выглядят совершенно иначе.

В этом месте только я являлась простолюдинкой, и к тому же была рождена вне храма или дворянского общества, да еще и с памятью о прошлой жизни на Земле. Похоже Верховного жреца интересовало, как на ситуацию смотрит не просто простолюдин, а житель иного мира.

— Хм. Тогда… Я вынесу решение, основываясь на уже известных мне фактах. Майн, не запускай пока книгопечатание.

— А? Почему?

— С помощью силы маны можно было бы сохранить контроль над населением независимо от того, как оно отреагирует. Но, несомненно, найдутся дворяне, которые выразят свое несогласие с печатью.

По мнению Верховного жреца люди, занимающиеся переписью книг, получали стабильный доход. По этой причине очень многие, а именно священники, служительницы, ученики королевской академии из бедных семей зарабатывали этим. Начав распространять на рынке тексты печатных книг, я бы заработала неприязнь всех светских дворян местного региона.

— То есть вы говорите о столкновении с корыстными интересами дворян? — Такой куда более сложный конфликт совершенно отличался от тех, с которыми мы встречались ранее, и если честно, меня это пугало. Пока я переживала, Верховный жрец согласно кивнул и продолжил:

— Пока что занимайся печатью иллюстрированных книг для детей. Помнится, ты упоминала, что с помощью бумажных шаблонов много не напечатать. Таким образом, эти книги не сильно повлияют на дворян и последователей храма, потому им незачем тебе препятствовать. Но, как думаешь, что произойдет, когда печатный станок начнет работать как следует?

Металлические литеры приобретались для того, чтобы избежать утомительного вырезания вручную каждого трафарета. Чем проще было печатать тексты, тем лучше. Однако это напомнило мне о том, что на Земле появление печатного станка привело к потере рабочих мест для тех, кто переписывал книги вручную.

— И как долго мне придется ожидать, пока я смогу начать книгопечатание? — спросила я, пытаясь понять, как долго мне еще мучиться от того, что могу только смотреть на печатный станок, не имея права им воспользоваться. Светло-золотые глаза смотрели прямо на меня.

— Пока тебя не удочерит Карштед.

— Что?

— Простолюдинка, которая вмешивается в дела дворян, будет в мгновение ока устранена. Но стань ты дочерью высокостатусного дворянина, и начни свое дело с подачи герцога, уже будет не так просто подавить тебя и запретить печать.

Одна единственная девочка-простолюдинка для дворян все равно, что муравей, которого легко раздавить. Однако имея статус и пользуясь именем семьи, удочерившей меня, и подкрепив дело авторитетом эрцгерцога, печать приобрела бы статус правительственного предприятия. Светские дворяне, что подрабатывали копированием, в этом случае уже не смогли бы противостоять мне. Другими словами, Верховный жрец собирался затронуть книгопечатнием всех светских дворян. Если начать печатать книги по всему герцогству, то нас никто не сможет остановить. Масштаб обсуждения стал настолько велик, что я от переживаний нервно сглотнула.

…Неужели мне придется потерять в ожидании целых два года, чтобы наконец запустить печатный станок? С тех пор, как я стала Майн, уже прошло два с половиной года. Неужели меня устроит, что все это время я буду заниматься лишь печатью детский библий?

Будто читая мои мысли Верховный жрец посмотрел мне прямо в глаза, его губы изогнулись в усмешке.

— Ну так что, Майн, не хочешь прямо сейчас стать приемной дочерью Краштеда? Тогда сразу можно будет заняться книгопечатанием.

Его слова искушали, и на мгновение сердечко дрогнуло, но лишь на мгновение, и через секунду я покачала головой.

— Нет. Я наконец-то возвращаюсь домой… Теперь я не хочу отворачиваться от семьи.

— Неужели тебе претит сама мысль об удочерении Карштедом?

— Не совсем. Я считаю господина Карштеда прекрасным человеком. У него доброе сердце и на него можно положиться, не говоря уже о статусе. Я не могу себе представить лучшего приемного отца, чем он.

Но все же я не желала расставаться с семьей. Мне осталось провести с ними всего два года, и сокращать это время еще не хотелось.

— После долгой разлуки, полагаю, ты очень скучаешь по своей семье. Хм… Подумай об этом еще раз, когда вернешься домой и насладишься теплом и лаской. Возможно, твое мнение изменится, — сказал Верховный жрец с легкой победной улыбкой. Судя по ней, он считал, что моя одержимость книгами перевесит любовь к семье, и я соглашусь на удочерение до того, как мне исполнится десять. Я сжала кулачки, лежащие на коленях, и смело посмотрела ему в лицо.

— Мой ответ не изменится. Я постараюсь оставаться с семьей столько, сколько могу. Именно вы показали, насколько ужасной дочерью я была, когда ставила книги превыше всего, и как сильно я должна дорожить родными, что теперь рядом.

Его волшебный инструмент жестко столкнул меня с прошлым, отпечатав на сердце, что старой семьи мне уже не вернуть. Я изменилась и стала иным человеком, и больше не стала бы жертвовать всем ради книг. Мой ответ будто бы навел на Верховного жреца печаль.

— Полагаю твою решимость так быстро не сломить. Замечательно. Наслаждайся как следует двумя годами мизерного количества детских книг.

— Постараюсь…

— Майн, мы пришли за тобой, — услышала я зов отца.

— Ты уже закончила свой разговор с Верховным жрецом? — спросила Туури.

Покинув покои Верховного жреца, я вернулась в свои, где на первом этаже меня уже ожидали отец с сестренкой.

— Папа, Туури!

Стоило мне их увидеть, как тяготивший меня узел в животе, после разговора с Верховным жрецом, в мгновение распутался и распался. Я подбежала к папе и прыгнула в его объятия, оставив Франа и Дамуэля стоять в дверях.

— Иди сюда! — папа уже ждал с распростертыми объятиями и подхватил меня, подбросив в воздух. Покрутившись, он поставил меня на землю и трепал своей большой рукой волосы до тех пор, пока они совершенно не разметались.

— Ха-ха, Майн, твои волосы в ужасном беспорядке, — улыбнулась Туури, наблюдавшая за этим. Она вытащила из моей прически палочку и заплела все обратно. Крепко сжимая шпильку, я наслаждалась тем, как Туури укладывает мои волосы.

— Подождите, сейчас переоденусь и вернусь, — радостно предупредила я и взбежала на второй этаж, где мне с одеждой помогла Делия. Я сняла с себя голубую рясу, рубашку с большими пышными рукавами, которые носят большинство богатых девушек, и впервые за долгое время просунула руки в рукава своей униформы ученицы компании Гилберта. Она показалась мне немного теснее, чем в прошлый раз, когда я ее надевала, хотя, возможно, это было лишь мое воображение. Ранее я еще надевала поверх теплое пальто, поскольку накануне зимы одолевал холод, но теперь уже стало тепло, и оно мне бы не понадобилось.

— Скажите, сестра Майн, неужели иметь семью настолько здорово? — удивленно спросила Делия, расстегивая пуговицы на моей блузке. — Даже если мы стараемся хорошо вам прислуживать, сестра Майн, вы все равно покидаете нас. Ваша семья лучше, чем мы?

— Зимой я хорошо провела здесь время. Все прекрасно служили мне, и меня все устраивало, но я все же скучаю по своей семье, и пока могу, я бы хотела оставаться с ними. — Как бы Делия и остальные не старались услужить мне, это не могло заменить мне семью и отказаться от желания вернуться домой было невозможно. — Прости, Делия.

— Вам нет нужды извиняться, сестра Майн. Просто… Я не могу принять этого. Что значит, семья? — сияя полными любопытства светло-голубыми глазами спросила Делия, после упрека, что я их бросаю. Она выросла в приюте, не зная даже внешности своих родителей, и поскольку она не сближалась с сиротами, то не могла даже предположить, что такое семейные узы.

— М-м-м. Думаю, каждый понимает это по-своему, но для меня семья и есть место, которое я могу назвать домом.

— Вашим домом?

— Да. Место, где я могу полностью расслабиться, — ответила я. Услышав это, Делия фыркнула и завистливо глянула в сторону ступенек.

— Звучит не так уж хорошо.

Закончив с переодеваниями, я начала собирать вещи, которые хотела взять с собой. Заметив это, Розина укорила меня, что я двигаюсь неграциозно и попросила быть чуть более элегантной.

— За зиму ваш талант игры на харшпиле по-настоящему раскрылся, и вы стали утонченнее. Но будучи в ином окружении вы можете быстро потерять этот опыт, потому даже вернувшись домой, не забывайте изученного.

Розина вела себя совсем как Верховный жрец и перед моим уходом на полном серьезе начала предостерегать меня. Список ее волнений оказался таким обширным, что его стоило записать. Я не могла быть уверена, что упомню хотя бы половину после. Она явно перегибала палку. Неужели она считала, что мы больше не увидимся?

— Розина, я же вернусь уже завтра. Может, это подождет?

— Да… Вы же завтра вернетесь. — Розина прикрыла рот рукой, будто бы совершенно об этом забыла, а затем легко и слегка меланхолично улыбнулась. — Просто, кажется, будто бы вы никогда не вернетесь. Наверное, потому что когда сестра Кристина вернулась домой, мы больше никогда не виделись, — объяснила она со столь трагическим выражением лица, что будь она статуей, ее можно было бы поставить прямо посреди часовни. Оставленные ее прежней госпожой раны оказались куда глубже, чем я считала.

— Розина, я буду постоянно возвращаться в храм.

— Да, и я буду ждать вас.

Мне не так много чего требовалось взять домой. Я оставила здесь красивую одежду и обувь, поскольку с родными она была не нужна. На самом деле больше всего я нуждалась в плетеной сумке. С ней я и спустилась вниз, и за мной последовали Делия с Розиной. Они провожали меня до самых дверей.

— Папа, Туури, я готова.

На первом этаже собрались все мои слуги. Гил выглядел запыхавшимся, будто пробежал весь путь от мастерской, как только узнал новости, а Фран переоделся, чтобы сопроводить меня до дома.

— Хорошо, пойдемте уже. Спасибо всем, что заботились о Майн всю зиму. Это много значит для нас, — сказал папа.

— Не нужно благодарить нас. Вы же знаете, что мы служим вашей дочери. Это наша работа, — с улыбкой ответил Гил. Я улыбнулась, услышав, как он произнес все со смесью вежливости и непринужденности.

— Что ж, в мое отсутствие доверяю свои покои вашим заботам.

Мои слуги опустились на колени и перекрестили руки перед грудью.

— Мы будем ждать вашего благополучного возвращения.

Как мой эскорт, Дамуэль сопровождал меня до дома вместе с Франом, который так же пошел с нами, поскольку ранее Дамуэль еще не провожал туда. На пути у мастерской мы встретились с Люцем и дальше шли вместе.

Пройдя через храмовые ворота, я увидела дорогу из камня, которая уже очистилась от снега и это всколыхнуло воспоминания. Прошло много времени, с тех пор как я на своих двоих проходила через город, и сегодня я шла, держа за руки Люца и Туури. В храме мне не дозволялось ходить во так. Их руки согревали меня и вселяли в сердце радость. Папа следовал за нами, обсуждая с Дамуэлем и Франом защиту города и опасности, с которыми я могла столкнуться.

— Давно я не подстраивался под твой шаг, Майн, — сказал Люц.

— Эм, Майн, хм, а не стала ли ты за зиму ходить еще медленнее? — спросила Туури.

— Э, что?! Я стала медленнее?!

В храме ни Фран, ни Дамуэль не заставляли меня торопиться, и когда время поджимало, они просто меня несли. Вполне возможно, поскольку меня никто не подгонял, у меня вошло в привычку идти так, как мне удобно.

— И как же ходила раньше? Так? — я попыталась напрячь ноги и ускориться, но Люц только засмеялся и покачал головой.

— Оставь, Майн. Тебе не нужно прямо сейчас куда-то торопиться. Расслабься и просто наслаждайся прогулкой, хорошо?

Медленно идя по дороге, я осматривала округу и вскоре мой взгляд наткнулся на вывеску компании Гилберта. Внезапно я вспомнила, что Верховный жрец велел мне пока повременить с печатью...

— Думаю завтра стоит зайти к Бенно и поговорить…

— Что-то случилось?

— Верховный жрец попросил пока не заниматься печатью на станке. Мне кажется, следует об этом рассказать Бенно, — пожала я плечами. Туури удивленно на меня посмотрела:

— Оу-у-у, но почему? Зачем? Разве ты не мечтала поскорее начать печатать на нем книги?

— Потому что дело касается дворян.

— Эх, надо же. — Свободной рукой Туури погладила меня по голове. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этим ощущением.

— Он не запретил мне насовсем. Просто пару лет придется подождать. Все будет хорошо.

Я сделала правильный выбор. Печатный станок не сможет погладить меня по голове, чтобы поддержать, когда я расстроена.

— Хорошо. Тогда завтра на втором колоколе я приду за вами, чтобы отвести в храм. Прошу, до этого времени не выходите наружу, — строго предупредил Дамуэль, когда мы дошли до центральной площади. Похоже даже вернувшись домой я теперь не могла ходить без охраны.

— Поняла, сир Дамуэль. Фран, путешествие туда и обратно представляется мне утомительным. Спасибо, что сопроводил.

— Не за что. Прошу, сегодня вечером насладитесь как следует временем, что проведете с семьей. Завтра я буду ожидать вашего возвращения, — сказал Фран, перекрестив руки перед грудью.

— Спасибо, Дамуэль и Фран. Увидимся завтра.

Фран с Дамуэлем развернулись и пошли с площади обратно. Я помахала на прощание Люцу, и стала забираться по ступенькам на пятый этаж, домой. Но совершенно запыхалась.

— Ты сможешь, Майн. Еще немного, — подбадривала меня сестренка. То, что без помощи Туури и папы я не могла справиться с подъемом, говорило о том, что я сильно потеряла в выносливости за зиму. Я и так родилась слабенькой, так что любая потеря выносливости требовала долгого восстановления.

— Майн, с возвращением.

Я открыла дверь домой. Мне казалось, что с тех пор, как я делала это в последний раз, прошла целая вечность. Меня сразу же окружил запах готовящейся еды. Вероятно, услышав наши переговоры на лестнице, мама уже накрывала на стол. Я расплылась в улыбке, вдыхая такой родной аромат маминой стряпни.

— Майн, вот ты и дома. — Мама придерживала одной рукой свой большой живот, ставя тарелку на стол. Ее улыбка наполняла все мое существо счастьем и навевала приятные воспоминания. Вся скопившаяся за зиму грусть тут же таяла под светом той улыбки.

— Как же долго я была снаружи. Так проголодалась.

— Тогда клади вещи и помоги мне накрыть.

— Ла-а-адно.

Я поставила сумку, помыла руки и вместе с Туури села за стол. Было весело, ведь я давно сама не занималась никакой работой.

— Теперь каждый день будет полон счастья. Майн, может малыш ждал твоего возвращения домой.

Ничего не могло обрадовать меня сильнее. Я гладила мамин живот, приговаривая:

— Старшая сестренка дома.

Я почувствовала толчок, будто бы малыш мне ответил.

— Ух ты! Пинается. Как будто со мной говорит! — сказала я, что заставило всю семью рассмеяться.

Отведав маминой стряпни, мы с Туури искупались, веселясь, и легли на кровать, настолько узкую, что если бы я попыталась перевернуться, то обязательно бы пнула сестренку. Мы спали всей семьей вместе. И когда наступило утро, мама застонала от схваток.