Том 6. Глава 131. Необходимость остаться в храме

Когда очнулась, меня не отчитал только ленивый. Сначала Люц с Бенно, потом Фран с Гилом, и, наконец, Дамуэль и Верховный жрец. Создавалось ощущение, что чем дальше, тем больше людей хочет вправить мне мозги.

…Но, на самом деле, я бы хотела, чтобы они перестали под предлогом «навестить больную» приходить и читать мне нравоучения, пока я беспомощно лежу в кровати. Дайте просто поспать.

Самую длинную и горячую тираду я услышала от Дамуэля. Конечно же он ужасно переживал, когда я вдруг ни с того, ни с сего грохнулась в обморок. Похоже он боялся, что Верховный жрец сочтет его рыцарем, провалившим главную задачу.

— Я подумал в этот раз меня точно казнят! Неся вас обратно на руках, я уже чувствовал себя мертвецом, — расстроенно говорил он, едва не плача.

— Простите. Правда. Мне казалось, вас предупредили, когда дело касается книгопечатания, я всегда восторгаюсь безмерно.

— Вам не за что извиняться, ученица!

— Я извиняюсь за то, что не потрудилась унять себя, чтобы не потерять сознание.

— Это не то, за что вам следует извиняться!

День за днем я слушала нравоучения, едва сдерживая желание увидеться с литерами снова. Однако, к моему удивлению, простуда в этот раз прошла очень быстро. Но, даже когда я почувствовала себя лучше, поток желающих меня отчитать не заканчивался. Честно, очень скучно было слушать повторение одного и того же. Вернули бы меня уже домой. Теперь снег уже почти сошел и экипажи снова могли свободно передвигаться, потому самое время.

— Просто я хочу домой…

Но прежде требовалось отправить Верховному жрецу письмо с просьбой о встрече. По крайней мере я так предполагала, но сама получила письмо от Верховного жреца. В нем говорилось скорее не о встрече, меня просили сообщить, когда буду свободна, поскольку в этот раз я должна была его навестить, а не наоборот.

— Фран, Верховный жрец редко приглашает меня сам. Скорее всего предстоит важный разговор. Я бы хотела встретиться как можно скорее, могла бы даже сегодня, но я не уверена, что стоит пренебрегать приличиями.

— Если вы появитесь так внезапно, то слугам будет сложно подготовиться к вашему визиту. Полагаю, лучше назначить встречу на завтра, — посоветовал Фран с легкой улыбой, потому я последовала его совету и написала, что приду завтра.

— Нужно ли мне приготовить для него подарок или что-то еще? Все же он навещал меня, когда я была больна.

Приходя, Верховный жрец приносил с собой много еды, хотя мне столько не требовалось, ведь снег почти растаял, а значит скоро я могла уйти домой. Хотя, может стоило излишки отправить в подвал крыла девочек.

— Думаю, подойдет что-то из сладостей, которые готовятся только у вас. Верховному жрецу нравится ваше печенье.

— А что насчет карамельного пудинга, который я готовила недавно?

В последний визит Туури я провела опыты с карамельным пудингом и мороженным. И пришла я к вполне закономерным результатам, мороженное лучше есть, когда тепло. Конечно, есть мороженное в современном отапливаемом доме вполне нормально, но здесь им полакомиться получалось только у камина, и то окружающий холод отвлекал от вкуса сладости, да и холодно становилось не только снаружи, но и внутри.

— Хм. Карамельный пудинг тоже вкусный, если привыкнуть к текстуре, но первая проба не самая… приятная. Не думаю, что для кого-то, кто еще не пробовал, это станет хорошим подарком.

Как в случае и с Люцем, в этом мире не привыкли к пароварению, потому реакция на него странная. Узнав, как готовить карамельный пудинг, Элла тоже удивилась. Все, кто попробовал, жаловались на текстуру и высказывали беспокойство, что лакомство исчезнет еще до того, как попадет им в рот. Однако, привыкнув, каждый хвалил сладость и оценил приятный вкус.

— В таком случае Элла приготовит Верховному жрецу так полюбившиеся печеньки.

Так я выбрала печенье в качестве подарка. Печенье было довольно простым в приготовлении, идеально подходило для чаепития, и мне тоже полюбилось. Приняв все важные решения, я занялась чертежами для печатного станка. Я была почти уверена, что на Земле первые печатные станки являлись переделанными виноградными прессами, так что сделать такие было несложно. Проблема заключалась в том, что я не помнила точных размеров, строения и прочего подобного.

— М-м-м, полагаю, понадобится что-то для нанесения чернил? Что-то с рукоятью как здесь, и обтянутое кожей, как здесь… Место сбоку, чтобы закрепить лист, которое затем опускается... Думаю, место, где выстраиваются литеры, выглядело так?

В отчаянии я искала информацию в своих воспоминаниях, но она оказалась столь разрозненной, что чертежи никак не хотели становиться целыми. Я могла дать примерное описание, но не точные размеры.

Похоже, прежде придется самой провести опыты с прессом. Вот бы Верховный жрец снова использовал на мне инструмент для погружения в память , — подумала я, работая над чертежами за столом. Мои слуги сновали по комнатам, занимаясь своими важными делами.

— Доброе утро, Верховный жрец, — поздоровалась я, неся в руках подарок.

— Не стоило, — ответил он, принимая сверток с совершенно нейтральным выражением лица, так что было непонятно, обрадовался он печенькам или нет.

— Арно.

Верховный жрец позвал Арно, и тот поставил на стол посуду. Фран распаковал печенье и разложил его на тарелку. Он так же поставил принесенную из моих покоев чашку, в которую Арно налил чай прежде, чем наполнить чашку Верховного жреца.

— Прошу, сестра Майн.

Арно поставил тарелку с печеньем передо мной. Не понимая, чего от меня хотят, я уставилась на Верховного жреца.

— Когда кто-то приносит еду в качестве подарка, гость прежде всего пробует кусочек первым, чтобы показать, что она не отравлена. Полагаю, ты не знакома с этим обычаем, потому сейчас прекрасная возможность рассказать тебе о нем.

Проверка на яд…? Эм, ужас-то какой.

Поскольку печенья принесла сама, то без особых переживаний могла их попробовать.

Теперь, когда буду есть или пить за пределами своих покоев, точно распережеваюсь.

— А тот, кто приглашает, первым пробует чай.

Верховный жрец отхлебнул чая, который налили из того же чайника, что и мой, пока я грызла печеньку. Проделав все это, мы принялись за чаепитие. Кажется, Фран правду говорил, Верховному жрецу печеньки пришлись по вкусу. Пусть выражение его лица и не изменилось, но печенье улетало с тарелки быстрее остальной еды на столе. Мы говорили о погоде и о состояние приюта. Насладившись чаем, мы перешли к настоящему разговору.

Пока я не очень сведуща в культуре дворян. Полагаю так. Хотелось бы верить, что я вообще что-то усвоила .

— М, Верховный жрец, мне бы хотелось поскорее вернуться домой, и я бы хо…

— Нет.

Прежде, чем я закончила предложение, Верховный жрец поставил чашку на стол и отказал мне.

— …Почему?

Удивленно склонив голову, я никак не могла взять в толк, почему Верховный жрец не отпускает меня домой несмотря на то, что снег уже почти растаял. Он встал, шумно отодвинув стул. Затем, осмотрев комнату, направился к двери в тайный кабинет, за дверью рядом с его кроватью.

— Пойдем.

Похоже мне предстояло услышать что-то не предназначенное для слуха его слуг. Я поставила чашку и тоже встала, направившись к двери, которую он открыл. Внутри мы расположились на привычных для нас местах, я на скамейке, а он на стуле.

— Вы хотите рассказать мне что-то секретное?

— …Именно. Чем позже это дойдет до чужих ушей, тем лучше. — Верховный жрец медленно выдохнул прежде, чем продолжить. — Недавно я узнал, что Вольф неожиданно умер. Это случилось сразу, как только я попросил Карштеда отправить кого-нибудь для слежки.

Слово «умер» заставило меня неосознанно вздрогнуть. Но все же одна деталь не давала мне покоя, кто такой Вольф?

— Ты выглядишь слишком удивленной.

— Эм, Верховный жрец, может вопрос покажется глупым, но кто такой Вольф? Мне кажется, я слышала где-то это имя, но никак не вспомню…

Учитывая, что в памяти не всплывало ничьего лица, скорее всего лично с этим человеком я не встречалась. Верховный жрец упоминал его, как кого-то мне известного, потому, я была уверена, что новость важная, но вспомнить все равно не получалось. Верховный жрец, не веря услышанному, распахнул глаза, а затем тяжело вздохнул.

— Вольф — глава гильдии Чернил.

— А, тот подозрительный дядя? — Глава гильдии Чернил, тот, кто приставал к Люцу и разнюхивал информацию обо мне, причина, почему я всю зиму провела в храме. — Погодите… умер?! Но как?!

— До тебя слишком долго доходит!

Похоже Карштед и Верховный жрец пытались разузнать, правдивы ли слухи об этом Вольфе, и какой дворянин заказал ему искать информацию обо мне. Но стоило им приблизиться к истине, как Вольф вдруг умер.

— Похоже откуда-то Вольф прознал, что простолюдинка служительница является главой мастерской.

То, что Верховный жрец сказал «откуда-то», заставило меня вспомнить, что чрезвычайно мало дворян знают обо мне правду, то есть немногие стали бы распространяться об этом.

— Вольф пытался выяснить, как выглядит глава мастерской и как она связана с Бенно. Однако ты скрылась в храме сразу, как началось расследование, а твое слабое здоровье не позволяет тебе часто выбираться наружу, значит, вас видит меньше людей. Похоже его расследование не увенчалось успехом.

От слов Верховного жреца сердце громко застучало. Вольфа нанял дворянин для расследования, но мало чего добился и оказался в центре внимания Карштеда и Верховного жреца. После того, как это произошло, он умер. Несложно было уловить связь между этими событиями.

— То есть кто-то из дворян убил Вольфа?

Верховный жрец медленно кивнул, соглашаясь.

— Скорее всего.

Для знати жизнь простолюдина ничего не стоила. Они безжалостно уничтожали всех, кто стоит на пути. Мне это было известно, но все произошло так неожиданно и совсем близко, потому пугало до дрожи. Я обняла себя, чувствуя, как руки покрываются мурашками.

— Есть ли еще кто-то из дворян, кто нацелился на меня?

— Несомненно есть несколько дворян, кто желают заполучить тебя, но мы не знаем, кто это и каков их замысел. Полагаю, они не станут действовать открыто, — от серьезности сказанного я задрожала. — Управляющие провинциальными городками дворяне до весенней молитвы покинули свои поместья. Мы боимся, что тебя могут увезти из города, потому тебе следует остаться в храме, пока дворяне не разъедутся. Тогда в городе останется не так много знатных особ, и станет проще понять их лояльность и мотивы.

Но он не сказал, что я вовсе не смогу вернуться домой.

Я с грустью приняла необходимость остаться в храме до весенней молитвы. Верховный жрец тихо вздохнул от моих жалоб, а затем протянул деревянную табличку размером с его ладонь.

— Мне нужно обсудить с твоей семьей твое пребывание в храме и удочерение. Передай им письмо.

— Хорошо.

Тема моего удочерения была слишком тяжелой для того, чтобы затрагивать ее во время визитов Туури и папы. Я планировала поговорить об этом, вернувшись домой, но похоже, раз я не могу покинуть храм, Верховный жрец хотел донести до них эти новости таким образом. Понурив голову, я смотрела на данное мне Верховным жрецом сообщение.

— Думаю, ты уже поняла, но все же прошу не говори никому о Вольфе или об удочерении. Не всем твоим слугам можно довериться, — сказал он, и в уме сразу же показался образ Делии. Здесь не поспоришь.

Вернувшись в покои, я попросила Франа привести Люца и передала ему письмо с вызовом для моих родителей. Он согласился доставить его, но ему было любопытно, чего же я такого снова сотворила, что Верховный жрец решил пригласить моих родителей. Но я могла только сказать, что не покину храм до весеннего молебна. Это я могла сообщить всем, включая моих слуг, не получив нежелательных последствий.

— Что же мы будем делать с едой? — спросила Делия, услышав наш с Люцем разговор. Я улыбнулась.

— Скоро откроется рынок, и у нас еще осталась еда, подаренная Верховным жрецом.

Похоже подарок Верховного жреца был необходим, чтобы я смогла спокойно оставаться в храме даже с окончанием зимы. Мои родители пришли через три дня после получения сообщения от Верховного жреца. Именно там, в зале ожидания у ворот, я впервые за много дней увидела свою маму. Она тепло улыбалась, а ее живот стал таким огромным, будто она могла вот-вот родить, и этот вид наполнял мою грудь теплыми чувствами.

— Мама…

— Сестра Майн, здесь не ваши покои. Понимаю ваши чувства, но помните, кто вы есть.

Фран, борясь с собой, аккуратно взял меня за плечо. Мама опустила руку, которую протянула, а папа с заботой обнял ее.

— Прошу, следуйте за мной. — Фран пошел, и я последовала за ним. За мной следовал Дамуэль, и только после него мои родители. Я шла вперед, борясь с желанием обернуться, как вдруг мягкая рука опустилась на мою голову, рука, которая была гораздо мягче отцовской. Я хотела обернуться, но пальцы слегка надавили, чтобы я продолжала смотреть перед собой. Забавно, но стоило Франу обернуться, как рука тут же исчезла. Иногда на голову ложилась рука побольше, и так наше беззвучное общение продолжалось до самых покоев Верховного жреца.

— Доброе утро, Верховный жрец, — поздоровалась мама. — Вы вызывали нас, господин?

Папа отдал честь Верховному жрецу, как стражник. Тот кивнул и предложим им присесть. Возле стола с одной стороны стояла скамья, а с другой два стула. Учитывая статус присутствующих, на скамье должны сидеть родители, а мы с Верховным жрецом на стульях. Мама хотела сама сесть на скамью, но из-за живота ей было сложно, и отец помог ей, так что они сели вместе.

— Прошу покинуть комнату.

Когда слуги принесли чай, Верховный жрец отослал всех слуг. Кроме того, он использовал магический инструмент от подслушивания. Папа осмотрелся с беспокойством.

— Ч-что это…?

— Это не позволит нашему разговору покинуть стены этой комнаты. Майн, поскольку здесь только мы, можешь сесть к родителям. Полагаю, ты сдерживалась всю дорогу до сюда.

Объясняя папе свойство магического инструмента, Верховный жрец подтолкнул меня легонько в сторону родителей. Я застыла на месте, не уверенная, как мне подойти.

— Верховный жрец, большое вам спасибо.

С широкой улыбкой я поблагодарила его, прежде чем впрыгнуть между родителями. Я вертела головой, смотря на них, а затем нежно обняла маму.

— Мама, как же я рада тебя видеть. Как же я скучала. Кажется, будто ты должна вот-вот родить!

— Не совсем. Он еще немного подрастет, — сказала мама, тоже обнимая меня. Я объяла ее огромный живот, радостно вздохнув.

— Теперь ты, кажется, довольна. Могу я начинать?

— Да. — выпрямилась я, посмотрев в лицо Верховному жрецу, который сидел напротив.

— Итак, не против, если мы опустим утомительное вступление и сразу перейдем к делу?

Похоже общаясь со мной, Верховный жрец понял, что дворянские обычаи ничего не значат для простолюдинов, потому он пропустил все велеречивые длинные приветствия, которые использовались при встрече с Карштедом.

— Майн останется в храме до окончания весеннего молебна.

— Подождите, но почему? Мы же договаривались, что ей придется остаться в храме только до окончания зимы, — папа дернулся вперед, едва сдерживаясь. Верховный жрец холодно посмотрел на него и спокойно продолжил.

— Сейчас она в большей опасности, чем когда-либо.

Короткий ответ заставил папу осознать, что все вышло из-под его контроля. Он успокоился и расслабил кулаки.

— Почему она в опасности?

— Никому не рассказывайте этого, — сказал Верховный жрец и объяснил, что произошло с осени до сего дня, так же не особо углубляясь в события. Все это мне было уже известно.

— Резерв магической силы Майн куда больше, чем я предполагал. Для города ее мана важна, поскольку мы испытываем недостаток людей, управляющих ею. По этой причине есть дворяне, которые бы хотели завладеть Майн, а также те, кто желает от нее избавиться.

Он объяснил, что знать могла нацелиться на меня по нескольким причинам. Мама и папа побледнели, и я чувствовала, как обнимающие меня руки подрагивают.

— В худшем случае Майн просто увезут из города. По этой причине произошли некоторые изменения, касающихся посещения города дворянами. Полагаю, вам о них известно, Гюнтер, поскольку вы страж на воротах.

Папа широко открыл глаза, когда разговор коснулся этой темы, но он все же сдержал свое удивление.

— …Я. Рыцарский орден ввел новые правила касательно приезжающих дворян.

— Да, поскольку въехать может кто-то, кто желает похитить Майн. Мы пока не знаем, кто сделает первый шаг, кто-то с этих земель или из соседних. Возникла необходимость вызвать рыцарский орден и попросить эрцгерцога ужесточить правила проезда дворян в город.

Я и не подозревала, что Верховный жрец и Карштед провернули такое закулисье.

— Все эти изменения внесли из-за Майн? — спросила папа, не веря своим ушам.

— Есть и иные причины, но все, о чем я говорил сегодня, было сделано ради защиты Майн. Я не стану приводить других доводов, чтобы вас убедить, полагаю одной этой причины достаточно для вас.

Папа кивнул и немного успокоился, а Верховный жрец продолжил:

— После окончания весеннего молебна провинциальные дворяне разъедутся по своим поместьям. Чем меньше дворян в городе, тем проще следить за их действиями. Я прошу еще немного пожить отдельно от Майн, но это ради ее же блага.

В словах Верховного жреца чувствовалась спокойная, подлинная сила. Можно было с уверенностью сказать, что он привык руководить людьми. В конце концов, когда-то он возглавлял весь рыцарский орден. Казалось, что папа инстинктивно отсалютовал, как стражник.

— Спасибо за ваше особое отношение. Но почему вы заходите так далеко ради Майн?

— Разве я не упоминал, насколько мы нуждаемся в ее мане? Ее следует беречь. Однако можно было бы избежать всех этих утомительных мер, если бы она просто согласилась на удочерение, — обронил Верховный жрец, устало вздохнув.

— Удочерение?! — воскликнул отец, бешено вытаращив глаза. Мама сильнее сжала мою ладонь.

— Гюнтер, что бы вы сказали, если бы Майн вскоре удочерил благородный человек?

Я слышала, как отец скрипит зубами. Мама стискивала мою руку до боли, будто мы больше никогда не увидимся. Ответа никто не произнес, но он был абсолютно ясен.

— Что родители, что дочь…— Верховный жрец стучал себя пальцем по виску, похоже, считая, что Майн согласится, если ее родители оба положительно отреагируют. Затем он посмотрел на нас.

— Майн сказала, что ни при каких обстоятельствах не желает покидать свою семью, и я согласился на это, пока ей не исполнится десять. Однако она владеет большим количеством маны, чем какой-либо иной ребенок с пожиранием. Когда ей исполнится десять, ее в любом случае удочерят дворяне. И это не обсуждается.

— Что?!

Мои родители застыли, будто громом пораженные. Их мнение не имело значения, поскольку удочерение произойдет так или иначе, независимо хотели они того или нет. Казалось, они не знали, как относится к Верховному жрецу, который одновременно защищал меня и пытался забрать.

— Обладатель неконтролируемой маны представляет опасность не только для себя, но и для окружающих. Эрцгерцог велел, если она станет опасной для города, ее казнить.

— Казнить?!

— Необходимо, чтобы защитник города устранял опасность. Полагаю, как стражник, вы хорошо понимаете это.

Не в силах представить, что его дочь настолько опасна, папа недоуменно смотрел на меня в то время, как мама в ужасе нахмурилась. Верховный жрец, полностью скрывая эмоции и с совершенно спокойным выражением продолжал сухо объяснять.

— Чтобы избежать казни, она должна научиться управлять своими силами. Через удочерение. Она может остаться с вами, пока ей не исполнится десять, и тогда она отправится в королевскую академию. Однако, когда это время наступит, никаких поблажек не будет. Ее удочерят, или казнят. Но выбор за вами.

— Только до десяти лет… — все еще не веря бормотал отец, что означало, нам оставалось провести вместе только два года. Верховный жрец снова вздохнул.

— Ее удочерит благородный человек с хорошим характером, которому я полностью доверяю и поддерживаю. Он не будет обращаться с ней плохо. Это я могу обещать.

Как только он это сказал, мама подняла голову. Она посмотрела Верховному жрецу прямо в глаза и кивнула.

— Поняла. Я доверяю вам Майн.

— Эффа?! — Удивленно воскликнул отец, но мама не обратила на него внимания. Она продолжала смотреть прямо в глаза Верховному жрецу.

— Когда я узнала, что Майн придется остаться в храме на всю зиму, я думала, что с ее слабым здоровьем, ей придется тяжко. Но Туури сказала, что с Майн все хорошо благодаря заботе окружающих ее людей. Я уверена, все благодаря вашей поддержке, Верховный жрец.

Из-за беременности мама могла только слышать о том, как я поживаю в храме, через новости от папы и Туури. Так она узнала, что я не провела всю зиму, прикованная к кровати из-за болезни только благодаря заботе и помощи окружающих.

— Эффа, ты… Я согласился на это, но удочерение, это же…

Папа пытался протестовать, но мама прикрыла ему рот рукой. Она грустно опустила взгляд и покачала головой.

— Нет, Гюнтер. Подумай сам. Вспомни, разве не многие дети в возрасте десяти лет нанимаются на работу и покидают дом? Мне бы не хотелось, чтобы Майн казнили, потому что она опасна. В еще больше опасности она окажется, если неизвестный дворянин похитит ее. Верховный жрец хорошо обходится с ней. Если нам придется ее опустить, пусть с ней рядом останется человек, которому я могу доверять. — Мама повернулась к Верховному жрецу, перекрестив руки перед грудью. — Верховый жрец, прошу, позаботьтесь о Майн.

Слова мамы уняли папины протесты. Он скорбно поклонился, затем отдал честь, дважды постучав правой рукой по левой стороне груди. Мои родители официально согласились на мое усыновление, когда мне исполнится десять лет.

— Теперь мне не хочется расти…

Понятно, что они делали это ради моего блага, но неописуемая печаль все равно сжала мое сердце. Я еще долго цеплялась за маму, в надежде хоть немного избавиться от одинокой безысходности, охватившей меня.