Том 5. Глава 117. Эпилог

Фердинанд спокойно посмотрел на Майн, которая крепко спала под действием зелья и магического инструмента. Он поднял шпильку для волос, которая выпала из ее ослабевших рук. Сначала он думал, что это модно среди простолюдинов, но глядя на множество разных украшений девочек на обряде Приобщения, он не заметил ничего похожего. Никто не закалывал волосы так, как Майн и не использовал палочку для этого.

Майн была очень загадочной. Она часто вела себя так, будто получила хорошее образование, хотя редко обдумывала свои действия и не проявляла должной осторожности. Она упоминала некого «Мелвила Дьюи», несуществующего исследователя, а также имела знания о десятичной системе классификации, которой в этом мире никто не пользовался. Она делала одно открытие за другим, изобретая необходимые для себя вещи. Майн изменила приют и дала детям работу, привив понимание, что за еду нужно платить трудом. Она обожала книги настолько, что даже придумала библию для детей.

Для своего возраста она вела себя ненормально. Ни один, даже получивший самое строгое воспитание, ребенок дворянина не стал бы себя вести подобным образом. То, что она делала нехарактерно для ребенка, только прошедшего обряд. Она всегда была странной, хотя ее занятия никому не причиняли вреда.

Будь она просто диковинкой, эрцгерцог не одолжил бы магический инструмент. Однако Майн смогла использовать во время ритуала исцеления непостижимое количество маны. Ни одно обычное дитя, что болеет пожиранием, не смогло бы так быстро наполнить землю магией. Если честно, судя по всему, ее запас даже больше, чем у эрцгерцога. Пока еще рано утверждать, все прояснится, когда она станет старше.

Маленькая простолюдинка с таким ресурсом маны и знаниями для бесчисленных открытий, каждое из которых приносит состояние, может стать семенем, что породит войну среди знати за обладание Майн. Объявив, что она находится под его опекой, Фердинанд в некоторой степени обеспечил ее безопасность в городе, но это был лишь вопрос времени, когда дворяне из других регионов узнают о ее существовании. И когда это произойдет, он не мог с уверенностью сказать, сможет ли уберечь от них, и стоит ли она этих усилий.

По этой причине эрцгерцог дал ему магический инструмент, чтобы проникнуть в ее воспоминания и увидеть тот город мечты, о котором она упоминала, понять ее ценность и определить, опасна она или нет.

По крайне мере, нужно удостовериться, что она не собирается навредить. Легко залезть в голову обычному преступнику, чтобы понять, совершал ли он преступление или нет, но, что касалось Майн, нужно было определить, насколько она ценна, чтобы понять, что делать с ней в будущем.

— Она вполне может не простить меня за это.

Фердинанд собирался с помощью инструмента проникнуть в ее воспоминания. Несомненно, после Майн будет вести себя с ним настороженно и по возможности избегать.

В знатном обществе каждый скрывал эмоции, чтобы не совершить ошибки и не попасться на крючок. Среди дворян не встретить никого, чьи намерения читались бы так же ясно, как у Майн. Даже в храме Фердинанд постоянно думал о том, может ли он доверять тому или иному последователю, если он близок к Верховному епископу. Однако, едва ли Майн могла что-то замышлять. Пусть она и причиняла головную боль, но ее мысли и чувства всегда были, как на ладони. Рядом с Майн не нужно было постоянно оставаться настороже, и это подкупало.

Сам не понял, когда привязался к Майн , — подумал Фердинанд со вздохом, надевая на свое чело обруч, подобный тому, что был на девочке. Мужчина опустился на колени перед лавочкой и приложил камень своего обруча к камню на лбу Майн. Понемногу он наполнил самоцветы маной, синхронизируя сознания. Нормально, что тело сопротивляется чужой мане, но странно, пусть Майн и выпила зелье, она совершенно не оказывала никакого сопротивления. Это помогало проведению миссии, но Фердинанда охватило желание укорить ее, сказать, чтобы она хоть немного защищала себя и не принимала других так легко. Он щелкнул языком и заговорил с ней.

— Майн, ты слышишь меня?

— Шта? Да, я слышу вас, Верховный жрец. Где вы? — Фердинанд ожидал, что Майн станет бояться его или испытывать неприязнь, но она отвечала как обычно, будто ничего не произошло и это удивляло. Он твердо решил после отчитать ее за беспечность.

— Сейчас я синхронизирую наши сознания. У тебя куда больше маны, чем я ожидал. Ты упоминала, что в мире грез получила образование. Сейчас мне необходимо понять, принесешь ли ты этим землям благо или зло. Мне жаль, но придется погрузиться в твои воспоминания.

— Хорошо, все нормально. Не волнуйтесь, — ответила Майн без особого пиетета. Никто бы не обвинил Фердинанда за желание отчитать Майн снова.

— Скажу сразу, я смогу увидеть все твои воспоминания. Ты правда не против? Разве это не вторжение в твою личную жизнь?

— Ну, конечно да, мне это не нравится, но… если вы все увидите своими глазами, то пусть, если это поможет выжить. Точно лучше казни за несуществующую измену. К тому же вы выбрали использовать магический инструмент вместо того, чтобы просто пытать меня, разве не так? — спросила Майн.

Поскольку их сознания были синхронизированы, Фердинанд сразу мог понять, что она не лукавит. Должен ли он хвалить ее за мудрость или укорять за отсутствие подозрительности? Может позже, но лекции ей не избежать. Синхронизация проходила всегда довольно утомительно, так что чем раньше он закончит, тем лучше.

— В этом случае, могла бы ты показать мне мир грез, о котором говорила? Он появиться, если ты начнешь вспоминать.

— Подождите, получается, я могу пойти, куда захочу?

…Почему?! Почему Майн так радуется несмотря на то, что кто-то увидит ее воспоминания?! Воодушевление Майн Фердинанд смог ясно почувствовать и это заставляло его беспокоиться. Это плохо. На самом деле. Смогу ли я остановить Майн, если она потеряет над собой контроль? Если не направлю ее, то она покажет только нужные ей воспоминания.

— Майн, тебе нужно показать только то, что требуется. Сначала, я хочу увидеть источник твоих знаний.

— Сейчас! Расскажу про мою обожаемую библиотеку! — Радостно ответила Майн, и Фердинанд вдруг оказался перед огромным, незнакомым зданием. Он хотел посмотреть, насколько оно высокое, но, поскольку смотрел глазами Майн, ему был доступен вид, который она помнила. Он видел прекрасную уложенную каменную дорогу и чувствовал, как ветер ласково касается ее кожи. Судя по отсутствию грязи и, как следствие, запаха, они находились не в нижнем городе, а где-то на территории благородных.

— У-у-у, сколько времени прошло! — Отозвался голос Майн эхом, и Фердинанд увидел, как она двинулась внутрь здания. Радуясь ясности воспоминаний, она проскочила внутрь легкой походкой без всяких колебаний. Несомненно, они оказались в мире, о котором она рассказывала. Невероятно прозрачная стеклянная дверь с жужжанием отъехала в сторону несмотря на то, что она не прикасалась к ней и не вливала в ману.

— Майн, неужели здесь существует магия? Помнится ты говорила, что в классификации Мелвила Дьюи не было секции магии.

— А-а-а… Так это и не магия. Это автоматическая дверь двигается совершенно по другому принципу.

У них не было магии, но существовало что-то работающее, как магия. Это удивляло и интриговало одновременно.

— Майн, как называется эта страна? Она не похожа ни на одну, где я побывал.

— Япония. В прошлом я жила в ней, пока не умерла из-за книг. А когда очнулась, уже стала Майн.

Фердинанд не понимал, о чем она говорит. Но он чувствовал, что она не лжет и ничего не скрывает. Впервые Фердинанд не мог понять чьих-то намерений из-за невероятной честности.

— Ты умерла из-за книг? — Идея, что кого-то могли убить книги так же казалась невозможной. Это же сколько книг должно быть, чтобы кого-то убить? Но внезапно он оказался перед огромным битком набитым ими шкафом.

— Где это мы?

— Это местная публичная библиотека, в которую я обычно ходила. — В библиотеке шкафы полные книг стояли везде, куда не взгляни. Даже в королевской академии столько бы не нашлось. Конечно, если книг столько, и они на кого-то упадут, можно и умереть.

— И это все… книги?

— Да, это же библиотека. А, еще здесь есть «видео», «диски», и «фильмы». Как же я счастлива. Вот он! Это рай, в который я мечтаю попасть снова!

Фердинанд чувствовал, что Майн счастлива до слез. Она сразу же побежала вдоль стеллажей к любимой секции. На полу библиотеки лежал ковер, смягчающий звук ее шагов. Представив, сколько стоила постройка здания, Фердинанд почувствовал головокружение.

…Вот оно что. Судя по тому, насколько она любит книги и ее счастливых воспоминаниях о библиотеке, можно понять, почему она начала рыдать, найдя книжную комнату в храме. Похоже в это мире книги ценили куда сильнее, чем в его собственном. Ни одна не была закреплена цепью, и Майн легко могла выбирать любые, чтобы почитать. Каждый том был красиво украшен, подобно тем книгам, что делала Майн в храме. В библиотеке находились мужчины и женщины, дети и старики. Кто-то одет побогаче, кто-то победнее, потому сразу был понятен их достаток. Вся одежда, которую он видел, когда Майн пробиралась сквозь библиотеку, оказалась довольно красочной, но даже те, кто носил что-то невзрачное, прикасались к книгам. В глазах Фердинанда было немыслимо, чтобы беднякам позволяли это.

— Майн, разве эта женщина не сумасшедшая? Почему таким как она позволено касаться книг?

— Сумасшедшая? Кто? — Майн осмотрела коридор.

— Слева. Взрослая, а оголила колени. Она должно быть слишком бедна, чтобы носить больше одежды, но все равно ее вещи окрашены. Почему бы ей тогда не перестать красить одежду? Совершенно не понимаю.

— В этом мире женщины имеют право носить юбки любой длинны. Каждый носит, что хочет и никого это не волнует. Удивительный сон, я могу чувствовать прикосновения и запахи.

Майн быстро потеряла интерес к женщине, снова начав рассматривать книжные полки. Книги на них походили на те, что делала Майн, но выглядели куда красивее и имели качество, о котором Фердинанд мог только мечтать.

Майн целенаправленно прошерстила несколько шкафов, вытаскивая с полок тома. Прижав их крепко к себе, она начала вдыхать их запах. Поскольку два разума находились в синхронизации, Фердинанд тоже ощутил смесь запахов бумаги и чернил, а чувства Майн пронзили его. Он хотел прямо сейчас прервать их связь.

Майн с предвкушением уселась в удобное кресло в конце книжного шкафа и начала читать. Кресло выглядел не как доска с набитой на нее тканью, а как стул, очень мягкий и ужасно комфортный. Фердинанд никогда не ощущал ничего подобного.

Но Майн все внимание уделяла книгам, и потому были видны только книга, пол и шкаф. Он видел, как перелистываются страницы, наполненные плотно написанными незнакомыми буквами. Скорее всего текст напечатали в черно-белой манере, которую упоминала Майн.

— В твоем мире в книгах нет иллюстраций?

— Шта?! А? Кто это… А, точно. Это вы, Верховный жрец. — Майн удивлено воскликнула, после вопроса Фердинанда.

…Какая невероятная бестолочь. Она совершенно погрузилась в свой мир, несмотря на мое наблюдение.

— Та-а-ак, вы про картинки спрашивали? Если хотите увидеть картинки, то можно посмотреть «артбуки» или «фотоальбомы». — Майн достала большую книгу с множеством цветных картинок. Иллюстрации оказались невероятно красочными и детализированными. Фердинанду оставалось только дивиться, но Майн быстро захлопнула альбом.

— Верховный жрец, могу я продолжить чтение?

— Нет, не можешь. Это такая же книга с картинками, как ты хотела сделать для детей?

— Это «артбук», коллекция картин, нарисованных знаменитыми художниками. Детский уголок там, — сказала Майн и продолжила свой путь по библиотеке.

— Вот это книжка с картинками, а вот это Золушка, какая она есть. — Сравнение рисунков из истории Майн с продемонстрированной сказкой привело Фердинанда в еще большее замешательство. Ни у одного человека в мире не было глаз, занимающих большую часть лица, и ни один человек не одевался бы так и не стал бы делать таких причесок. Или, может быть, такой человек действительно существовал в этом мире.

— …С картинками история выглядит еще более смехотворной. Даже в этой книге используются яркие краски. Тебе тоже стоит добавить их в свои книги.

— Знаете же, могла бы, добавила. Но чернила слишком дороги. Я пытаюсь их воссоздать, но это не так-то просто. Хотела бы я просто закупиться здесь, — вздохнула Майн, и они внезапно оказались в месте, где множество странных вещей лежало на полках. Это были не книги, но странной формы… коробочки с буквами и рисунками всех цветов.

— Так, а теперь мы в художественном магазине. Верховный жрец, если я куплю здесь что-то, смогу ли использовать, когда проснусь?

— Конечно же нет, бестолочь. Где мы?

— В магазине, где можно купить все для занятия любым видом искусства, ходила сюда с мамой. Это вот краски.

Будь то книги или краска, мир Майн изобиловал множеством вещей. Количество и качество поражало. Но поведение Майн было несдержанным с тех пор, как она оказалась здесь.

— А теперь мы где?

Они оказались снова в месте, полном книг, как в библиотеке. Но здесь играла громкая музыка, а свет так слепил глаза, что хотелось прищуриться.

— В этом магазине продаются новые книги. Хе-хе-хе, время проверить новинки… А, н-е-е-ет! Я же могу воспроизвести только то, что помню-ю-ю-ю! — Майн закричала что-то невнятное и вдруг сильно расстроилась. Чувствовать взлеты и падения ее настроения было очень утомляло. Возможно, она частенько падала в обморок от сильной впечатлительности.

— Майн, почему здесь так светло несмотря на то, что мы внутри здания?

— Это из-за «электричества». — Майн посмотрела вверх и над морем книжных шкафов висели крошечные ярко сияющие солнца.

— Как они работают?

— Эм, их нужно активировать «включателем». Но также, как я не понимаю, как работает магия, вы не поймете, как оно работает, не углубившись в тему.

Взгляд Майн снова спустился к шкафам. Если она не будет смотреть вокруг, он увидит только книги. Уголком глаза он мог усмотреть интересные, незнакомые вещи, но не мог заставить ее смотреть на них. Их совместная работа приносила не так много плодов.

— Майн, прошу, прекрати смотреть только на книги.

— А-а-а-а, почему нет? Я бы хотела смотреть только на них. Сама я не могу вызвать такой реалистичный сон. — Майн ничего не интересовало сильнее книг.

Фердинанд и представить не мог, что просмотр чьих-то воспоминаний может не показывать ему ничего, кроме книг. Если он не заставит ее думать о чем-то ином, все путешествие может свестись лишь к знаниям о книгах ее мира.

— Майн, ты помнишь, зачем я здесь?

— Хотела бы я забыть, но… ладно. Что вы хотите увидеть? — Майн ужасно тяжко вздохнула.

Фердинанд задумался, пытаясь понять, что ему интереснее всего.

— Хорошо. Я бы хотел увидеть место, где ты обучалась.

Их окружение поменялось в мгновение ока. Они оказались в комнате, в которой от угла до угла стояли столы. В ней находились что-то пишущие одинаково одетые люди. На столах лежали книги, с незнакомыми буквами и непонятными картинками и символами, стопки красивой бумаги и металлические коробочки, разных цветов с палочками внутри. Люди то и дело поднимали головы, что-то записывая палочками, которые использовали, как перьевые ручки. Перед ними стоял взрослый, который что-то писал на большой учебной табличке, висящей на стене, что-то постоянно объясняя. Совсем как учитель в здании школы.

— Майн, что здесь происходит?

— Это школьный класс. Это мои воспоминания о «старшей школе», вроде? Здесь преподают математику. Какая ностальгия, но я не очень люблю считать. Мне больше нравился «японский». — Окружение снова поменялось. Комната походила на предыдущую, но в ней женщина в годах зачитывала что-то из книги.

— По всей стране учатся в похожих местах. Мы начинаем в возрасте еще до обряда и учимся до самого совершеннолетия.

Комнаты менялись снова и снова, пока она говорила. Каждая походила на самый первый показанный класс, с учениками в них, но менялись возраст и учителя, а также предметы. Они действительно обучались с детства и до окончания юности.

— Ты только и делала, что училась?

— Ну-у-у, мы изучали разные предметы. Некоторые оказались очень полезны.

Картинка снова быстро сменилась. Они оказались снаружи, где одинаково одетые дети бегали по кругу, а почти голый мужчина плавал в бассейне, группа учеников играла на музыкальных инструментах совершенно невиданные мотивы.

— Так ты все же получила музыкальное образование…

— Это да. Хотя в школе не слишком много времени изучают музыку. Песни, что я играю на харшпиле я сочинила не сама, я выучила их здесь.

Теперь Фердинанду стало ясно, как она смогла сыграть на харшпиле неизвестную песню, стоило ей взять инструмент в руки. Необычайные таланты Майн происходили из знаний и строгому образованию, полученных в этом мире. Вот почему создавалось ощущение, что она отличается от обычных простолюдинов.

— Образовательную программу составляют в правительстве, так что каждый умеет читать и считать. Я бы хотела познакомить детей из приюта с нею и научить чтению, письму и счету.

— Зачем? — Фердинанд совершенно не понимал, зачем каждому обладать этими знаниями. Майн сразу же парировала, развеяв его замешательство.

— Чем больше людей умеют читать, тем большим людям нужны книги. Не говоря уже о том, что, чтобы писать книги, нужно уметь это делать. Если я хочу в вашем мире наслаждаться книгами, нужно научить людей читать.

До сих пор Фердинанд в какой-то степени сомневался, что в ее действиях отсутствует какая-то темная изнанка, какой-то заговор, двигающий ее вперед, но теперь, когда они синхронизировались, он точно знал, что она полностью посвятила себя чтению книг, и не более того. В каком-то смысле это радовало, но и огорчало. В любом случае, многие из его сомнения развеялись, а вопросы получили ответы, когда он увидел ее воспоминания.

— …Сначала мне показалось, что ты научилась читать слишком быстро, но теперь я понимаю это, потому что ты уже умела.

— Научилась, да? Ну, пожалуй, так и есть. Никогда не смотрела с этой точки зрения, но я училась всю жизнь. К тому же, я хотела читать очень сильно и потому мне самой хотелось все запомнить.

— Майн, это здание довольно красивое.

— Потому, что оно построено совсем недавно. Но лучшее в нем — самая большая библиотека из всех близлежащих школ. Именно поэтому я подала заявление на поступление сюда.

Их окружение снова превратилось в библиотеку. Это, несомненно, была та самая школьная библиотека, о которой она с таким удовольствием рассказывала. Здесь было много старых книг, о чем свидетельствовал характерный пыльный запах в воздухе. Майн с удовольствием вдыхала его. Фердинанд к тому времени уже изрядно устал от запаха книг.

— Давай закончим с библиотеками, Майн. Пройдемся снаружи.

Все вокруг превратилось в тихий прохладный сад с каменными дорожками, травяными полянами и цветочными клумбами возле каждого дерева.

— Это территория дворян?

— М-м-м, не совсем, но что-то вроде. Думаю, в Японии большинство мест выглядит скорее, как территория дворян, нежели нижний город. Да и множество вещей, похожих на магические инструменты, встречаются везде. — Мысль о том, что в мире могут существовать магические предметы, для которых не требуется мана очень интриговала Фердинанда.

— Правда? Какие?

— Ну, вот машины, например. — Майн подняла голову и указала на белую штуку в небе. Она летала высоко, издавая все более громкий звук. Затем она развернула лицо в сторону, смотря на металлические глыбы, мчащиеся рядом друг с другом по дороге.

— Что это? Должно быть требуется много маны, чтобы на такой высокой скорости передвигать металл.

— Как я и говорила, в этом мире нет ничего, что требовало бы маны. Они ездят за счет кое-чего другого. Как по мне, самоцветы, которые изменяют форму и могут двигаться куда страннее.

— Не имея знаний о магии, все, что связано с ней будет необычными. — Помнится, она много удивлялась, пока путешествовала с рыцарским орденом. — Какие еще подобные предметы здесь есть?

— М-м-м, думаю вся «электроника», что есть в доме?

Тонкое кружево украшало окна. Использование такого замысловатого рисунка для обычных занавесок означало, что они находили в доме дворянина высокого статуса. Сквозь занавески пробивался яркий свет, который испускало нечто под названием «лампочка», освещающая комнату. В комнате стояла кожаная кушетка, а перед ней черный прямоугольник, стоящий на низком шкафчике.

…Что? Сердцебиение Майн вдруг резко ускорилось, спина вспотела, а сама она явно побледнела. Сердце Майн трепетало от стресса, неожиданности и страха. И, кроме того, ее обуревали счастье и ностальгия с предвкушением. Буря ее эмоций ударила в Фердинанда, заставляя голову просто взорваться.

— Что случилось, Майн? Что не так?

— Это гостиная моего дома. Столько воспоминаний… что даже больно. — Майн говорила хриплым голосом, прижав руку к груди. Фердинанд чувствовал, что она едва не плачет.

Сначала Фердинанд не обратил внимания на ее слова, поскольку она только и говорила, что о книгах, но сейчас вспомнил, что прежде, чем стать Майн, она умерла в этом мире. В этом случае, вполне понятно, почему она так эмоционально отреагировала на возвращение домой. Однако он не собирался вечно находиться под давлением ее эмоций. Фердинанд собрался и сосредоточился на том, чтобы поговорить с Майн.

— В этом ящике находится много всего? Что там?

— …Это мамины картины и поделки. Ей интересно все, но быстро наскучивает заниматься чем-то одним. Она сразу берется за одно-два занятия, а потом еще и начинает третье, бросая старые. Но она не может научиться делать что-то достаточно хорошо без практики…

Сказав это, она подошла и с любовью коснулась поделок, несмотря на пренебрежительный тон. — Это «подставка под горячее» из кружева, а вот шпилька. Сейчас компания Гилберта занимается их продажей. Моя милая заколка сделана подобным образом.

Фердинанд вспомнил шпильку, которую Майн носила, во время пребывания с рыцарским орденом.

— Вот корзинки из «бумажной рекламы», скрученной в трубочки. Умение делать их мне действительно оказалось на руку, когда я делала корзинки во время зимнего рукоделия. Точно так же я сделала и сумку, с которой все время хожу. Но и этим заниматься маме надоело, так что я тоже бросила. — Указала Майн на корзинки, сжав губы.

— Это одежда для кукол, а это плюшевые игрушки, но выглядят они не очень. Под этим белым и круглым подразумевался «снеговик», но она сделала только голову. Вот произведение искусства «вышивка крестом», которое она так и не закончила, гобелен «лоскутное шитье»…

Бесформенная корзина казалась хранилищем для всевозможных незавершенных вещей, которые Майн вынимала одну за другой, размышляя о прошлом. Воспоминания сменялись одно за другим, в них женщина с короткими черными волосами пыталась воодушевить ее что-то делать или бросить. Судя по всему, эта женщина и являлась предыдущей мамой Майн.

— То же и с этим…— сказала Майн, покидая комнату и входя в узкий коридор. Она дотронулась до прямоугольника и вдруг все озарилось светом.

— Что произошло?!

— А, это «электричество». Вы уже видели его в книжном магазине. — Майн подняла голову и указала на небольшой белый источник света, но меньше, чем они видели раньше. Что-то сродни мане, видимо, прошло через прямоугольник. Теперь в освещенном коридоре стали видны картины на стенах. Каждая исполнена неряшливо, что заставляло Фердинанда согласиться с тем, что мама Майн не так хороша в искусствах.

— Картины повсюду, видите? Здесь есть «акварель», «картины маслом» и «нихонга» *, которую она написала сказав, что другие картины получились не очень из-за материалов. В конце концов, она попыталась упростить работу с «цветными карандашами», но в итоге просто отказалась от рисования. Затем она занялась «каллиграфией», так как думала, что с буквами можно справиться. Она брала меня с собой на чайные церемонии и аранжировку цветов, говоря, что этот опыт пригодится мне, когда я стану невестой. Хотя она всегда сдавалась первой и переставала ходить на занятия.

Майн посмеивалась, утирая слезы. Фердинанд чувствовал, как сильно щиплет в груди от ностальгии, и как тепла любовь Майн к матери. Это были чувства, которые он, отчужденный от своей семьи, не знал сам.

— Обычно мы делали все сами, чтобы сэкономить деньги и стать ближе к природе. Она хотела от меня так много, что иногда я могла только надеяться побыть в одиночестве, но… только благодаря ее упорству я теперь могу жить, как Майн.

Из ее слов становилось ясно, что самшам, мыло, животный клей, чернила и многое другое появилось благодаря ее первой матери. Слезы все текли из глаз Майн, затуманивая зрение.

— Простите, Верховный жрец. Просто все было так давно… — Майн поднесла руку к глазам, вбегая в маленькую комнату. Она взяла мягкий, приятный кусок ткани и встала перед фарфоровой чашей, стоявшей в шкафу, из которого торчал металлический стержень. Затем она взялась за круглую ручку, прикрепленную к металлическому стержню, и покрутила ее.

— Что?! Вода?!

Через стержень потекла вода. Майн умылась и утерлась насухо тканью. Похоже эта чрезвычайно мягкая ткань использовалась здесь в качестве полотенец.

…Такая приятная наощупь ткань. Если бы мы только могли взять ее с собой.

— Майн, для чего эта комната?

— Это «уборная». Вот ванна. Эта штука, похожая на змею «душ». — Сказав это Майн оказалась в ванне, полной сладко пахнущей воды. Над молочно-белой горячей водой проглядывали проблески обнаженной кожи, и она с удовольствием плескала воду на себя, не обращая внимания на то, как к этому отнесется Фердинанд.

— Ух ты! Даже ванну можно принять! Как вкусно пахнет «соль для ванн». Мне так нравится аромат персика.

— Бестолочь, у тебя что, никакого стыда нет?! Куда делось твое целомудренное сердце настоящей леди?! — Воскликнул Фердинанд, не имея возможности закрыть глаза из-за синхронизации сознаний. Майн только повела плечами, весело умываясь теплой водой.

— Не волнуйтесь так. Меня это не волнует. Я отказалась от стыда, когда стала Майн. И вам не следует брать это в голову. Я все еще дитя, не нужно смущаться.

Первые три дня жизни в теле Майн, ее насильно переодевал мужчина, которого она еще не приняла в качестве отца. Как бы она ни вопила и не рыдала от смущения, ничего не менялось. Однажды она просто приняла эту ситуацию, и тогда ее чувство стыда погибло.

— Я не твой отец!

— Он тоже не был. Чего вы так переживаете, Верховный жрец? С чего вам смущаться, глядя на маленькую девочку? Не вижу никаких проблем.

Так она сказала, но существовала огромная разница между тем, что думает о маленьких девочках Фердинанд, и тем, как она беззаботно принимает ванну. Он просто не ожидал, что кроме чувства самосохранения у Майн еще и будет отсутствовать всякий стыд.

— Меня больше волнует твое отсутствие стыда!

— Уверена, что оно вернется, когда я вырасту. Куда без него.

Майн поднялась из ванны и, напевая, начала мыть волосы. Ее окутали сильно пахнущие пузырьки.

— А-а-а, как много пены! Обожаю! Приятно-то как! — Майн потянулась к тому, что она называла душем, дрожа от блаженства и удовлетворения. Она повернула его в сторону, и вода полилась из него, словно дождь.

— Что-о-о-о?!

— Так можно смыть пену. — Майн вымыла волосы.

Фердинанда удивляло, что она принимала ванну без помощи слуг, но теперь понимал, что здесь можно было помыться самостоятельно без чужой помощи.

— Как бы ты не намывалась здесь, в реальности ничего не изменится.

— Но это повысит мое настроение. Тро-ло-ло-о-о. — Закончив с мытьем волос, Майн намылилась мылом, пахнущим медом. Текстура, запах и количество пены говорило, что это мыло подходит для правящей семьи. Намывшись как следует и вытираясь Майн почувствовала явное удовлетворение.

— Раз ты теперь довольна, Майн, я бы хотел, чтобы мы отправились дальше.

Окружение изменилось, они стояли перед той же белой ванной, что и раньше. Майн взяла с ближайшей полки что-то необычное. Оно было синим и блестящим, но Фердинанд не мог определить, из чего оно сделано, точно не из металла. Майн пошевелила пальцем, и он вдруг начал издавать громкий, отвратительный жужжащий звук. Одновременно из него вырвался воздух, достаточно горячий, чтобы обжечь кожу.

— Что это за кошмар?!

— Это устройство для сушки волос.

В уборной так же стояло дорогое зеркало. По разумению Фердинанда Майн неожиданно оказалась дочерью высокопоставленного дворянина.

— Верховный жрец, а это «резинка» для волос, ей можно волосы собрать.

Майн отложила жужащую сушилку в сторону и начала собираться волосы при помощи «резинки». — Знаете ли вы что-нибудь, что может растягиваться и сжиматься подобным образом?

— …В Эренфесте нет ничего подобного. Хотя припоминаю, что кора камеди похожа на ощупь.

— Но все же что-то есть?! Где? Как дорого ее привезти?

Ее ход мысли очень походил на ход мыслей торговца. Фердинанд, видя, что Майн уже собирается представить на рынке новый товар, только вздохнул. Она, несомненно, изобретала столько новых вещей, пытаясь воспроизвести то, что ей было знакомо в этом мире. Легко представить, как тяжело ей приходилось, чтобы найти подходящие материалы.

— К сожалению, камедь находится далеко на севере. Это дерево фей, чтобы заполучить его кору, нужно победить его в бою. Как и тромбэ они содержат ману, хотя с ними сражаются иным способом.

— Как тромбэ, эх… — грустно сказала Майн, укладывая в пучок волосы цвета ночного неба

Фердинанд настолько привык, что она закалывала волосы шпилькой, что видеть, как она делает пучок с помощью резинки, казалось неправильным.

— Ты разве не будешь использовать шпильку?

— А, так я шпильку сделала, потому что у меня не было ничего другого. Здесь я шпилькой пользовалась, только надевая традиционный японский наряд. М-м-м, наверное, проще показать День совершеннолетия?**

Майн задумалась, и они оказались в снежном ветряном дне, в толпе юношей и девушек, одетых в разноцветные незнакомые Фердинанду наряды. Поскольку Майн упомянула День совершеннолетия, то возможно, этот праздник был сродни церемонии окончания королевской академии. Судя по красоте одежды, длинным рукавам и подолам, все эти люди являлись дворянами.

— Узор, который я использовала для церемониальной одежды, основан на увиденном здесь, называется «фурисоде».***

— Так вот почему он показался знакомым.

У стоящей недалеко женщины шпилька выглядела еще более богато украшенной, чем у Майн, а вышивка в виде кругов на воде и плывущих по ней цветам напоминала церемониальные одежды.

— Майн, это же вышивка?

— М-м-м, части «кимоно» украшают вышивкой, но не каждое. С помощью техники «юзен»**** можно нанести рисунок прямо на ткань.

— Прямо на ткань? Но как? — Фердинанд мог представить только как пигмент просачивается и портит ткань.

— …Разве у дворян нет ничего-то такого?

— Мы меняем цвет нити, нанося вышивку, но не слышал, чтобы кто-то рисовал на ткани.

— О-о-о, это уже интересно. Бенно заплатит любые деньги за этот секрет. — Захихикала Майн, ее ум полностью поглотили математические расчеты.

— Что ж, ты стоишь столько же, сколько знания этого мира.

— Большей части всего, что я умею, научила меня мама. — Хохотнула Майн и вернулась в коридор, а затем вошла в другую дверь. Они снова оказались в комнате полной непонятных штук.

— Это кухня. Здесь мы готовим и едим. Это «газовая плита». Нужно только сюда нажать и появится огонь. Удобно, правда? — Майн нажала

Голубой огонек трепетал на месте. Похоже в этом мире пламя имеет голубой цвет. Странно, что оно осталось гореть, даже когда Майн убрала руку. С помощью магии легко зародить огонь, но поддерживать его горение можно только с помощью дров или большого количества маны. Это очень удивило Фердинанда, а Майн тем временем снова нажала на кнопку. И огонь тут же угас, будто его никогда и не было.

— …Майн, а это что за большая белая коробка?

— Это «холодильник». Там в холоде хранятся продукты, потому они портятся медленнее. — Майн открыла дверь и повеяло холодом.

Фердинанд не узнавал ничего из яркого наполнения, но с принципом хранения еды в холоде он был знаком, потому холодильник удивил его куда меньше, чем газовая печь.

— А-а-а, дом холода.

— То есть вам знаком «холодильник»?

— Разве не знаешь? В храме есть холодная комната, больше, чем эта. Фран часто бывает в ней.

— То-то я думала, откуда так много разных видов молока для каждого гостя, но мне в голову даже не приходило, что вы храните его в «холодильнике». Эх, знала бы раньше, — вздохнула Майн с грустью. — Могла бы приготовить больше блюд.

Фердинанд уже слышал о необычных яствах Майн от Франа, хотя он не мог понять, каковы они на вкус только из описания, но знал о том, что их много. То есть она собирается раскрыть еще больше рецептов?

— Слышал в твоих покоях готовят много разных блюд. Они тоже отсюда, так?

— Конечно. Я стараюсь воссоздать как можно больше западных блюд… Ой, точно, могу я проверить, какой вкус у этой еды по памяти?! Попробуем?! В животе уже урчит от голода.

Майн воодушевилась и заозиралась. Вспомнив что-то, она снова сменила сцену. Они были в той же комнате, но декорации поменялись, позади послышался грохот.

— Поторопись и поешь, если голодна. Я не смогу убраться, пока ты не закончишь. — Вдруг услышали они за спиной женский голос.

Майн подскочила от неожиданности и замерла, словно камень. Тот факт, что тон женщины оставался мягким, несмотря на ее слова, скорее всего, объяснялся эмоциональным состоянием Майн. Она развернулась, слегка сжимая и разжимая ладони, и они увидели темноволосую женщину, расставляющую на столе тарелки. Это была та самая женщина из воспоминаний.

— …Мама.

— Сегодня я приготовила все самое любимое. Поешь, пока не остыло.

Майн коротко кивнула и направилась к столу, за котором можно было усесться вчетвером. Несколько минут назад на кухне стол отсутствовал, но воспоминания Майн воспроизвели стол и полный обед на нем. Еда несла столько ностальгии, что глаза Майн увлажнились от одного взгляда, но Фердинанд ничего не узнавал. Все было в основном черным и коричневым, ничего, что показалось бы ему вкусным.

— Неужели это можно есть?

— Да. Все из этого. Так хочется. Это свежий «рис», «мисо суп» с «тофу» и «водорослями вакаме», с гарниром из «лука шалот». Желтое — это «терияки», мясо и морковь мама варит с «хидзики».***** А это мама делала «маринованные овощи». — Майн глубоко вдохнула и с удовольствием начала наслаждаться домашней едой, и вдруг хлопнула в ладоши, со слезами на глазах. Затем она с почтением опустила голову.

— Я дома. — Короткая фраза наполнила сердце Майн теплом и благодарностью так сильно, что стало больно. В тот момент, когда она ловко использовала две палочки с красными наконечниками, чтобы поднести кусочек еды ко рту, слезы полились по щекам.

— У-у-у… На вкус и правда, как мамина…

Майн медленно жевала, стараясь прочувствовать вкус от начала и до конца. Ее рот целиком наполнял нежный вкус. Фердинанд прежде никогда не пробовал ничего столь вкусного, волна эмоций заполнила его разум: ностальгия от вкуса маминой еды, счастье от того, что снова удалось ее попробовать, грусть, от осознания, что все это сон…

— Мам, было вкусно.

— Доченька, как редко ты хвалишь мою стряпню. Хочешь купить что-то? Новую книгу? — Женщина ела, сидя напротив Майн. Похвала дочери ее удивила, но потом она засмеялась. Ее глаза переполняла забота и любовь, те же что и тогда, когда она таскала Майн с собой на занятия декоративно-прикладным искусством.

— Есть много книг, которые я хочу, но дело в не в этом. Еда… и вправду вкусная.

Майн съела все со своей тарелки, не оставив ни крошки. Затем она снова сцепила руки вместе и сказала, склонив голову:

— Спасибо за еду.

Подняв голову, Майн посмотрела маме в глаза.

— Прости, мам. — Мать Майн смотрела на дочь едва не плача, и та снова склонила голову. — Прости, что умерла раньше тебя. Прости, что до смерти не замечала, как ты меня любишь. Ты так хорошо заботилась обо мне, давала заниматься, чем хочу, но я умерла раньше, чем смогла отплатить за это. Прости.

Сожаление, стыд и ностальгия в сердце Майн почувствовал и Фердинанд, его ошеломила ее любовь к семье. Эмоции оказались слишком сильны и, не в силах больше выносить синхронизацию, он разорвал их связь. Фердинанд, который все это время сидел, наклонившись над Майн, встал и сделал несколько шагов назад, после чего рухнул на колени, качая головой.

— …Никогда не чувствовал себя хуже.

Он слишком долго находился в разуме Майн. Фердинанд заплакал, хотя испытывал не свои эмоции. Поскольку связь оборвалась, Майн вскоре должна проснуться, потому мужчина быстро утер глаза рукавом. Он видел, как слезы катятся из глаз девочки несмотря на то, что они были закрыты. Веки Майн задрожали, и она медленно открыла глаза. Моргнув несколько раз, она осторожно подняла голову и посмотрела в сторону Фердинанда.

— Верховный жрец, доброе утро. — Майн начала подниматься, вытирая влагу с щек рукавом. Сидя на скамейке, она могла смотреть сидящему на коленях Фердинанду в глаза. Майн радостно улыбнулась, хотя из ее глаз все еще катились слезы. — Верховный жрец, спасибо, что показали мои воспоминания. Я думаю… чем дольше живу здесь, они будут становиться все более размытыми.

Ее похороненные воспоминания виделись так ясно только благодаря силе маны. Большинство людей со временем, спустя несколько месяцев или лет, чувствуют, что воспоминания тускнеют. Вполне естественно, что то же произошло и с Майн.

— …Не ожидала, что когда-нибудь снова смогу попробовать стряпню моей мамы, и пусть это произошло в моей голове, я рада, что смогла извиниться перед ней. Мне стало гораздо легче.

Несмотря на то, что Майн его благодарила, у Фердинанда не нашлось слов, чтобы ответить. Он никак не мог понять, что же лучше сказать сейчас. В нем еще бушевал шторм эмоций Майн и, возможно, он боялся сказать что-то не от сердца.

— Эм, вы чувствовали то же, что и я, пока наши разумы синхронизировались?

— Конечно, но не вини себя. Просто так работает инструмент. — Вздохнул Фердинанд, а Майн встала.

— Я просто вас хорошенько сожму, Верховный жрец.

— Что? Не понимаю. Зачем сожмешь? — Мужчина застыл, не зная, что должно произойти.

— Хорошенько сожму. Обнима-а-а-ашки, — протянула Майн, обернув руки вокруг его шеи. — Когда мне снятся сны, которые вызывают у меня сильные эмоции, я успокаиваюсь, когда Туури сжимает меня вот так. У меня есть Люц и моя семья, но вас некому обнять, правда?

Ликующий голос Майн прозвучал в ухе Фердинанда, когда он замер от удивления. Было бы легко оттолкнуть ее и сказать, что он не нуждается в сочувствии, но почему-то он не сделал этого. Шквал эмоций, безусловно, вымотал его.

— Верховный жрец, прошу, используйте этот инструмент снова. Я хочу снова как-нибудь почитать книги и поесть «японской» кухни.

— Отказываюсь. Синхронизироваться с тобой слишком утомительно.

На этот раз Фердинанд оторвал от себя Майн. Он встал и снял обруч с головы. Мужчина не желала испытывать такую бурю эмоций вновь. Но Майн отказалась снять свой и сказала:

— Я не отдам его, пока вы не пообещаете снова синхронизироваться со мной, — после чего опустилась на колени и закрыла обруч руками, пока Фердинанд удивленно на нее смотрел.

…И как мне теперь объяснить эрцгерцогу ее поведение? Она была настолько сильно увлечена книгами, что мысли о преступлениях и правонарушениях даже не приходили ей в голову. Ей также не хватало здравого смысла, чувства стыда и осторожности, необходимой для самозащиты. Если оставить ее без присмотра, невозможно было сказать, что она может натворить.

Однако у нее был необыкновенный запас маны, больший, чем у эрцгерцога и знания мира со странной развитой культурой, из-за чего ее ценность оказалась неизмеримой. Если использовать ее с умом, как делает Бенно, она несомненно принесет много благ Эренфесту. Они ни за что не должны потерять ее. Потребуется кто-то, кто сможет должным образом за ней присмотреть и направить на верный путь. Да, следует ее изолировать. А приманкой станут книги.

— А? Так вы синхронизируетесь со мной снова?

Она действительно меня не понимает или просто избегает реальности...? Фердинанд, холодно глядя на счастливо улыбающуюся Майн, стащил с ее головы обруч.

• * Нихонга — японская традиционная живопись, нередко этот стиль живописи сравнивают с йохга, западным стилем живописи маслом, который появился в Японии в период эпохи Меджи. Изображение в традиционной японской живописи достаточно плоское, но в нем чувствуется особая глубина и размерность. http://www.luxemag.ru/art/13564.html

• ** День совершеннолетия — государственный японский праздник, который отмечается во второй понедельник января. Первоначально своё совершеннолетие в этот день отмечали все японцы, которым за прошедший год исполнялось 20 лет. С 2000 года в этот день свое совершеннолетие отмечают все японцы, которым со 2 апреля предыдущего года исполнилось или до 1 апреля текущего года исполнится 20 лет. (Википедия)

• *** Фурисоде — дословно переводится как «развевающиеся рукава», нижний край рукава практически достигает щиколоток. Фурисодэ носят незамужние девушки, а изукрашено оно по всей длине. Обычно фурисодэ надевают на церемонию совершеннолетия (seijin shiki), а также на свадьбу, например, сестры или другой родственницы. Вот тут можно про виды кимоно почитать https://pikabu.ru/story/vidyi_kimono_6041281

• **** Юзен — техника, при которой рисунок сначала полностью наносят на ткань, и проклеивают его контуры при помощи специального клея-пасты (itome-nori). После этого ткань стирают и пропитывают специальным покрытием для того, чтобы краска лучше ложилась. Границы, зафиксированные клеем, не позволяют краскам протекать и смешиваться. Для того, чтобы сохранить неокрашенными отдельные фрагменты рисунка, также используется клей. Почитать о ней можно здесь: https://www.livemaster.ru/topic/3171711-tehnika-rospisi-yudzen-roskosh-sozdannaya-kistyu

• ***** Хидзики (яп. ヒジキ, 鹿尾菜・羊栖菜, Sargassum fusiforme) — съедобные бурые водоросли. (Википедия)