Том 3. Глава 68. Стратегическая встреча и храм

Я вернулась домой и обнаружила всю семью в состоянии беспокойного ожидания. Когда я вошла Туури и мама явно выдохнули с облегчением, а вот папа начал кричать в негодовании.

— Ты поздно! Как сильно мы должны волноваться, чтобы до тебя дошло?!

— Прости за беспокойство, пап. — Бенно рассказал мне достаточно о храме, чтобы я понимала, почему папа так волнуется. Я тут же извинилась и пошла в спальню, чтобы убрать вещи, но заметила, что на столе меня поджидает ужин. Дома пустой желудок тут же дал о себе знать.

— После визита в храм я пошла в лавку Бенно и Гильдию торговцев, это заняло много времени. Я устала и очень голодна.

Помыв руки, я села за стол ужинать. Папа уставился на меня, сузив глаза и нахмурив брови.

— Что случилось? — Спросил он, но говорил за всю семью. Мама и Туури смотрели на меня обеспокоенно.

— Все расскажу, но могу я сначала поесть? Такая голодная, а говорить придется много.

— …Ладно.

Атмосфера волнения стала гуще, после того как домашние осознали, что едва ли у меня много хороших новостей. Все задумались. Чтобы начать, я решила подобрать что-то хорошее. Точно смогу их подбодрить предложением Карины.

— М, мам. Бенно, когда я была у него в лавке, сказал, что Карина хочет посмотреть на мое платье и шпильку. Могу я их показать ей?

У мамы аж ложка упала в суп. Удивленно вытаращив глаза, она в волнении заозиралась, краснея от смущения.

— Ч-что?! Боги, но этот наряд недостоин, чтобы показывать его Карине.

— …Ладно. Тогда я ей откажу. — Мне казалась мама будет в восторге, и я не предполагала отказа. Может оно и лучше, раз мама так расстроена.

Но несмотря на мои рассуждения, мама в панике замахала руками, продолжая таращить глаза.

— Ч-что ты сказала, Майн?! Мы не можем ей отказать. Это грубо. Погоди. А-а-а, боги, я не могу ответить прямо сейчас.

Мама ужас как разволновалась. Счастливая от того, что Карина заметила ее работу, она не знала, как себя вести со своим кумиром. Мне это показалось таким забавным, что я заулыбалась. Обычно мама так себя не вела, и это выглядело мило.

Пока доедала ужин, мама все еще бормотала себе под нос, но тут вдруг Туури подсела ко мне.

— Слушай, Майн, а разве это не значит, что нам нужно пойти в дом Каринны?

— Наверное? — Мама сказала, что отказаться нельзя, а значит, мы обязаны отнести наряд в дом сестры Бенно. Не знаю, нанесет ли визит мама, или мне придется пойти одной, но кто-то должен будет отнести платье. По очевидным причинам мы не можем пригласить ее к себе.

Туури посмотрела на меня сияющими от предвкушения глазами и сложила руки на груди. Это была самая милая поза, которую она принимала, когда о чем-то просила.

— Майн, а можно я тоже пойду?

В прошлый раз, когда я подарила Карине самшам, письмо с приглашением прислали только мне, потому Туури пришлось остаться дома. На этот раз никакого письма не было, потому я могла сказать, что сестренка придет, когда буду давать Бенно ответ.

— Карина такая милая девушка, едва ли она тебе откажет. Но я все равно расскажу. Что ты сделала самые большие цветы на шпильке и попрошу, чтобы ты тоже пошла.

— Ура-а-а! Люблю тебя, Майн! Спасибо! — Яркая радость осветила лицо Туури.

Туури… Ты такая милашка. Чего еще ожидать от моего ангелочка. Туури – ученица швеи, потому Каринна с ее известностью и шармом скорее всего для сестренки знаменитость. Глядя на маму и Туури, взявшихся за руки, я могла только улыбаться.

— Подождите, я пока не решила, можем ли мы пойти или нет.

— А? Но мы не можем отказать.

— Это да, но…

— Думаю, что Карине гораздо интереснее поговорить с тем, кто сшил наряд, но … Если не хотите идти, то и не нужно.

Все, что сказала мама, не имело никакого смысла. Я хотела предложить, чтобы сходили мы с Туури, но мама резко покачала головой.

— Никто не говорил, что я не хочу идти.

— Понятно. Тогда пойдем все вместе. — Ответила я с улыбкой, от чего мама немного растерялась. Туури захихикала, смотря на нее. Я тоже засмеялась, на что мама улыбнулась неуверенно, но потом так же поддержала смехом. Папа тоже улыбнулся, смотря на эту картину.

— Давайте поговорим о том, что случилось сегодня. — Предложила мама, после чая. Наконец-то гнетущая атмосфера развеялась. Все смотрели на меня, готовые выслушать.

— Ум-м-м, хорошо. Начну с храма. Я рассказала, что больше не хочу быть ученицей служительницы, но узнав, что я больна пожиранием, последователи захотели поговорить с моими родителями и передали мне письмо с вызовом. Послезавтра после третьего колокола.

Я вынула табличку. Стоило папе ее увидеть, как выражение его лица изменилось. Как страж, он повидал за свою жизнь немало писем с вызовом и прекрасно знал, что они означают. И значение такого письма от знатной особы, подобной Верховному епископу, ему тоже было известно. Его рот исказился.

— Майн, что ты наделала?!

— Ничего не делала. Мы просто поговорили, они читали мне библию.

— Ты говоришь, что кто-то из знати читал для тебя…?

— …Знаешь, я и не подумала, что Верховный жрец из дворян. Это моя ошибка. — Сжав губы, я продолжила рассказ о том, как чаша засияла, стоило мне е коснуться.

Оба они посмотрели на меня с потрясенным выражением лица и практически откинулись на спинки стульев, как будто их души покинули тела. Похоже для родителей это было слишком, чтобы так быстро принять. Я помахала рукой перед их глазами, склонив голову, смотря, как они уставили в потолок в оцепенении.

— Мне продолжать?

Папа будто бы очнулся и кивнул, потирая подбородок.

— Да, давай.

— После храма я пошла в лавку Бенно. Он знает куда больше меня о пожирании, дворянах и храме, потому он многому научил.

Все с любопытством внимали мне, я кивнула, глубоко вдохнула и продолжила.

— Ну, и вот в чем штука, пожирание – это мана. Бенно сказал, потому мне никак не избежать от храма и дворян.

— Не может быть…— Мама и Туури прикрыли рты руками, задрожав. И мне было не ясно, испугались ли они того, что во мне есть мана или власти храма над бедняками. Прикрыв глаза, я вернулась к разговору.

— Однако у храма есть магические инструменты, а потому, если присоединяюсь к ним, то не умру.

Папа, мама и Туури смотрели на меня с надеждой и беспокойством. Совершенно точно, волнуются за меня, а не маны боятся. Как хорошо. Я почувствовала, что напряжение в теле немного ослабло.

— Погоди, Майн. Если ты присоединишься к храму, разве даже если ты останешься жива, мы сможем видеться?

— Вполне возможно нет, — ответила я, от чего сестренка закачала головой, начав плакать.

— …И чем это отличается от контракта с дворянами? Мы не отдадим тебя храму, — жестко настоял папа. Так-то это правда. Я вполне могу закончить в качестве прислужницы в сером, у которой выкачивают ману, а все деньги заберут на пожертвования. Тогда моя жизнь окончится во служении синим последователям.

— Ну, пап. Разве ты не слышал о последних новостях? О политических играх, которые оказали большое влияние на дворянство?

Скорее всего Бенно узнал об этом от Отто. Имея это ввиду я потрясла головой.

— Из-за этой ерунды меня так и тянут в храм. Бенно сказал это, потому что в храме стало меньше знати и понадобилась моя мана. Мы пока не уверены в этом. Что думаешь?

Папа вздохнул, скорее всего потому что и до его ушей доходили слухи. Он потер подбородок, прикрыл глаза и попытался припомнить детали.

— Сейчас и правда мало благородных. Многие уехали, но и вернулось не очень больше количество.

— Так Бенно прав? В этом случае у меня есть шанс.

— Что ты имеешь ввиду? — Домашние поддались вперед, желая услышать детали.

— Бенно сказал, что я счастливица. Поскольку знати не хватает, у храма проблемы, если договориться с ними как следует, я могу заставить их обращаться со мной, как с дворянкой или близко к этому.

— А поподробнее. — Папа посмотрел на меня острым свирепым взглядом, который у него обычно появлялся только на работе.

Я пересказала всю информацию, полученную от Бенно, настолько точно, насколько помнила, включая магический контракт и учреждение мастерской.

— …Итак, пока не уверена, сработает ли план, но не попробуешь, не узнаешь. Я преувеличу свою слабость, и возможно, смогу договориться о лучших обстоятельствах. Учитывая их тяжелое положение, они должны быть открыты к переговорам. Бенно посоветовал стараться изо всех сил, чтобы выжить. — Сказала я, от чего глаза папы засияли.

— Стараться, чтобы выжить, да? Если подумать, то твоя ситуация не так уж плоха.

— Ну да.

Просто сосредоточусь на слабости и мане, тогда со мной будут обращаться, как с благородной. Преувеличу великодушие и слабость, чтобы они с большей вероятностью согласились на мои условия. Использую деньги как меч, чтобы заставить их согласиться на продолжение работы моей мастерской.

— Еще я хочу попросить доступ к книжной комнате и слуг, если они будут хорошо со мной обращаться и позволят работать в мастерской, то это будет победа.

— Хорошо. Давайте попробуем. Я стал стражем, чтобы защитить семью в этом городе. Какая от меня польза, если я даже это мне не по силам? Уверен ты победишь и будешь жить припеваючи. — Папа ухмыльнулся с уверенным выражением лица человека, готового к битве.

***

На следующий день родители пошли на работы с целью отпроситься. Находившись за вчерашний день, я так утомилась, что опять валялась в кровати.

Не успела я глазом моргнуть, как минул день и уже пора было идти в храм. Родители оделись в лучшие одежды, а я надела платье подмастерья компании Гилберта.

— Папа, обязательно защити меня. — Я сжала кулачки и присогнула колени встав в боевую позу, как страж на воротах. Поза, в которой стражники желают друг другу успеха в битве.

Удивленно округлив глаза, папа захохотал. Повторив мою позу, он ударил кулаком о мой кулачок.

— Можешь положиться на меня.

В храме нас ожидали. Стоило подойти к воротам, как прислужник в сером встретил нас и повел к Верховному епископу. Мы прошли часовню и комнату ожидания для бедняков, направляясь прямо к покоям благородных.

Когда окружение вокруг начал выглядеть богаче, папа сжал кулаки и решительно нахмурил брови. Бледная мама обеспокоенно смотрела на мужа. Сжав ее руку, я почувствовала, как она подрагивает.

— Верховный епископ, Майн и ее родители прибыли, — сообщил прислужник в сером, открыв дверь в кабинет. За ней я увидела за столом Верховных епископа и жреца, ожидающих нас. За ними стояли четверо прислужников в сером.

— Доброе утро, Верховный епископ.

— Да, приветствую Майн. — Мужчина поприветствовал меня с дружелюбным выражением дедулечки, с каким я и привыкла его видеть. Но стоило ему видеть моих родителей, как его глаза округлились от удивления. Неверующе он проморгался, я видела, как его руки подрагивают.

—…Так это твои родители?

— Да, так и есть.

— Могу ли я спросить о роде их деятельности?

— Папа стражник, а мама работает в красильне, — ответила я.

Мужчина с подозрением осмотрел моих родителей, а затем снисходительно фыркнул. Ему даже не нужно говорить, чтобы я могла понять, он заметил нашу бедность.

Я сама чрезвычайно удивилась, как резко Верховной епископ поменял свое отношение. Он смотрел на моих родителей сверху вниз снисходительным взглядом, в кортом не было и следа дружелюбного выражения старого дедушки, которое мужчина демонстрировал всего секунду назад. В этот момент я осознала, что была ослеплена властью денег, но мы все еще живем в статусном обществе.

— А теперь давайте со всем разберемся. — Приветствия закончились, и нас даже не пригласили за стол. Пока Верховный епископ говорил, мы стояли. Наверное, такое поведение норма, но я привыкла, что он относился ко мне дружелюбно, потому не смогла не хмуриться от такого.

Верховный жрец смотрел на меня со спокойным и ничего не значащим выражением. В его глазах не читалась снисходительность, но и осадить Верховного епископа он не собирался. Спокойствие и недвижимость.

Верховный епископ кашлянул, затем заговорил с невероятно высокомерным выражением на лице.

— Похоже вы двое не желаете, чтобы Майн служила в храме.

— Да, верно. Не хочу, чтобы с моей любимой дочкой обращались, как с сиротой. — Папа смотрел на Верховного Епископа весьма враждебно, но Верховный Епископ просто погладил бороду, не проявляя никакого интереса к тону моего отца.

— Хм. Может и так, но Майн больна пожиранием. Без магических инструментов она погибнет. У нас в храме они есть. Мы выразим нашу благосклонность и возьмем ее к себе.

Это было сказано приказным тоном, не имеющим ничего общего с переговорами. Самодовольный тон и поведение Верховного епископа оказывали на нас сильное давление. Я не привыкла иметь дело с дискриминацией, основанной на статусе, и потому была расстроена. Здесь я была не одна, и чувствовала, что папа едва сдерживает гнев.

— Отказываюсь. Майн не выжить в качестве слуги.

— Так и есть. Даже без пожирания Майн болезненная и слабая. Она их тех детишек, которые дважды падают в обморок во время церемонии, а после проводят день в постели с лихорадкой. В храме ей не продержаться долго. — Мама сжала мою руку, стараясь защитить.

Судя по реакции несмотря на высокий статус Верховного епископа, мы все же твердо отстаивали свою точку зрения. Тот, естественно, не ожидал, что оба родителя ему откажут, потому моментально разъярился. Его щеки и лоб сделались красными от гнева.

— Что за грубые у тебя родители! Успокойтесь и отдайте свою дочь! — Для главы храма он мне в этот момент показался таким эмоциональным и жалким, что я вздрогнула. Как он мог быть дворянином? Почему мы обязаны склонить перед ним голову только из-за его статуса? Я просто не могла понять.

Папу трясло от злости, по понятным причинам, но он продолжал отказываться ледяным тоном, не показывая явно своих чувств.

— Отказываюсь. В храме полно сирот. Вы можете пользоваться ими и в хвост и в гриву, как своими игрушками сколько вашей душе угодно. Но ни при каких обстоятельствах я не отдам любимую дочь в сироты.

Мама до боли сжимая мою руку, кивнула. Их храбрость заставила меня улыбнуться с гордостью, но мы только подлили масла в огонь.

— Не будьте глупцами! Священники! Схватить этих дурных родителей и запереть Майн! — Верховный епископ вскочил с места, опрокинув стул, крича приказы священникам, что стояли за его спиной. Он сразу же решил применить силу, толи от ярости, толи, потому что вовсе ничего не желал обсуждать с простолюдинами.

— Назад. — Папа выступил вперед, загородив нас с мамой, когда прислужники в сером начали наступление. Вместе бы они все равно к нам не подобрались из-за стола.

Верховный епископ самодовольно улыбался, когда отец встал в боевую стойку.

— Если ты нападешь на священника, я прикажу казнить тебя во имя богов.

— Я готов на все, чтобы защитить дочь.

Папа ударил в живот первого прислужника, а когда тот согнулся, то получил второй удар в челюсть. Второй священник подошел к папе со спины, за что получил удар наотмашь и пинок, от которого отлетел.

Папа нисколько не колебался, выводя из строя священников, поражая их жизненно важные точки. К тому же, сироты, которых растили, как слуг, не могли выстоять против натренированного стражника. Оставшиеся два священника, вероятно, не привыкшие к насилию в своей повседневной жизни, испуганно смотря на папу, попятились.

— Хмпф. На этот раз вы одержали победу, но, если на тебя одного будет слишком много противников? — Верховный епископ открыл дверь, словно в насмешку над папиной решимостью. Я не знала, откуда, но снаружи ожидало больше десяти священников, и все они ворвались сразу.

Я почувствовала, как внутри что-то оборвалось, когда увидела, как Верховный Епископ победоносно ухмыльнулся. Хватит! Тело обожгло огнем, словно кровь мгновенно вскипела, но несмотря на это разум оставался холодным и расчётливым. Я чувствовала, как всю меня обуяла ярость.

— Ты здесь единственный глупец. Не смей и пальцем тронуть моих маму и папу!

Я сделала шаг вперед, но по какой-то причине все окружающие застыли с выражением ужаса на лицах. Все – и самодовольно смеющийся Верховный епископ, и спокойно сидящих Верховый жрец и даже священники, готовые ворваться в кабинет.