Том 7. Глава 3 (2)
– Сильно. Я не должна так полагаться на кого-то… Я должна быть одна… и все-таки я хочу быть с тобой всег-…
Ее слова угасли.
– Мария?
Я услышал ее спокойное дыхание. Сперва я подумал, что она притворяется спящей, но потом понял, что она на самом деле спит.
Обычно Мария не выказывала свои слабости так открыто. Должно быть, из-за жара она не вполне себя контролировала.
– …Я останусь с тобой, даже если тебя это будет беспокоить, Мария. Я буду с тобой, даже если со мной случится что-нибудь похуже простуды. Я сделаю все, чтобы остаться с тобой. И отдам все.
И, обняв ее хрупкое тело, я прошептал:
– Давай будем вместе всегда.
Я не пытался признаться в любви или сказать что-то особенное. Слова сами собой сорвались с моих губ.
Я знал, что мы уже связаны прочнейшими узами, что мы уже существуем как одно целое.
Одна лишь Мария верила, что нам еще не поздно разделиться вновь.
– Даже если ты исчезнешь в каком-нибудь другом мире, Мария, – прошептал я, ласково гладя ее по волосам, – я обязательно тебя отыщу.
Это воспоминание запечатлело обычный эпизод нашей повседневной жизни, но эта повседневная жизнь, которая была у нас с ней вместе, и есть причина, которая заставляет меня вставать.
Моя мотивация достаточно сильна, чтобы я создал целую гору трупов.
Я всегда говорил, что я рыцарь Марии. Я всегда говорил, что уничтожу все, что между нами, что убью каждого, кто стоит у меня на пути, что перелезу через горы обломков и горы трупов, чтобы прийти ей на выручку.
Я просто готовлюсь действовать. Ничего больше.
***
Оставим в покое наш флэшбэк и перенесемся в фальшивую реальность, которая держит меня в плену.
Я неподвижно стою посреди коридора.
– «Давай будем вместе всегда», – напоминаю я себе и опускаю взгляд.
П_е_р_е_д_о___м_н_о_й___л_е_ж_и_т___т_р_у_п___Х_а_р_у_а_к_и.
Едва я это осознаю, у меня начинает кружиться голова. Ощущение такое, будто кто-то лупит меня бейсбольной битой.
Мои руки и нож скользкие от крови. Она стекает между пальцев. Все звуки вокруг меня эхом отдаются в голове.
Аа, понятно, я убегал от реальности. Я не мог принять тот факт, что я убил Харуаки, и пытался сбежать в воспоминания.
Такое применение мыслей о Марии – хорошая идея. Это поможет мне сохранить рассудок.
Если я этим не воспользуюсь – просто не вынесу того, что собираюсь сделать.
Я не постесняюсь драться. Я запятнаю кровью очаровательные украшения этого фестиваля. Я сменю их улыбки на вопли, убивая их. Я уничтожу все.
– Что случилось, Кадзу? – спрашивает Дайя, подбегая ко мне. – Какого?.. Что ты сделал с Хару?..
Он морщит брови и сжимает кулаки. По его лицу видно, что он не въезжает в ситуацию, хотя, что именно случилось, совершенно очевидно.
– …Дайя.
В реальном мире Дайя совершил непоправимую ошибку и исчез еще раньше, чем я. Здесь, однако, он примирился со своим прошлым и встречается с Коконе. Он не знает о существовании «шкатулок».
Мы могли оставаться здесь лучшими друзьями – очень притягательная мысль.
Поэтому…
– Я должен убить и тебя.
Дайя – препятствие на моем пути, связывающее меня с этим миром.
– …Какого… какого черта ты делаешь?..
– Всего один вопрос, Дайя, – говорю я. – Ты знаешь Касуми Моги-сан?
– Кончай нести хрень! Какая еще, нафиг, Касуми Моги?!
Ами отвернулась и в следующий момент растянула губы в улыбке. Затем прошептала с ангельским лицом, – Забудь всё, что я сказала.Он не мог забыть, но мог сделать вид, что забыл. Но Рюдзи не мог найти слов, лишь смотрел на улыбку Ами, не в силах пошевелить застывшими руками. Ами взяла своими белыми руками шнурок с колокольчиком, отвязала и уронила колокольчик на колени. Исправлять ошибки сложнее, чем подвязать колокольчики к новому шнурку. Занимаясь этим, она пробормотала про себя…
– …Когда дойдёт до этого… человек, которого совсем не понимают, это ты сам.
Вот так. Её лица было почти не видно из-за спадающих волос. Набежавшие ребята были заняты собой и не заметили, что фальшивый ангел на матах что-то сказал.
С этого момента он не видел и следа рождественского ангела с пышкой над головой.
***
Последний день семестровых экзаменов.
Все экзамены закончились ещё до полудня, и класс был полон шума. Хоть все и были истощены трёхдневными экзаменами, юные тела возбудились от ощущения свободы. Все уже предвкушали зимние каникулы. Думали о Рождестве, а кое-кто уже грезил о новогодних подарках.
– Ребята, я же сказала вам сидеть тихо! Хорошо?! Отправляйтесь прямо домой, не болтайтесь тут попусту, поняли?! Завтра и послезавтра нормальные уроки, так что вы ещё не на каникулах! Все слышали?!
Классный руководитель, Одинокая Леди напрягала голос, но утихомирить класс у неё не было ни единого шанса. Они уже освободились от подготовки к экзаменам, и хотя она сказала, что ещё будут обычные уроки, на самом деле предстояло лишь узнать результаты экзаменов. Ещё предстояла церемония окончания семестра и, чего они больше всего ждали от Сочельника, большая вечеринка в спортзале, на которую собирались прийти почти все. Нет такой силы на свете, что могла бы успокоить семнадцатилетних в такой ситуации и заставить их смирно сидеть на своих местах.
Даже так все энергично вскочили по команде Китамуры. И когда ритуал прощания закончился…
– …Йаху-у-у-у-у-у-у! Больше никаких экзаменов!…
– Да, да, зимние каникулы! Каникулы! Повеселимся!
– Что будем есть, куда пойдём, что будем делать по дороге домо-о-о-о-ой? Айя-а-а-а-а-а-а!
Шум настолько усилился, что тридцатилетняя не могла не засмеяться неловко, покидая класс 2-С. То же самое наверняка творилось и в других классах. Здесь и там слышался смех и громкая болтовня, и вскоре ребята высыпали в коридор, обгоняя друг друга, словно сбежав из тюрьмы и драпая изо всех сил. Рюдзи тоже закончил собирать сумку и поставил её на стол. Потянулся, разминая застывшие плечи и спину. Он чувствовал, что результаты этих экзаменов могут оказаться его лучшим достижением. Основные вопросы, просто разъяснённые в конспектах Большого Брата, попались в таком количестве, что даже подозрительно.
– Йя! Вот и всё! Эй, эй, пошли отсюда, да поедим! Рамэ-э-э-э-эн!
– Сегодня ведь оргкомитет не работает, верно?
– Ну, да, сегодня дел немного…
Он увернулся от прямого ответа двойным «Э!», почёсывая голову. У него не было никаких планов после «сегодня дел немного…», но он решил отказаться, думая о другом. Отмахнувшись от предложения друзей, Рюдзи смотрел вперёд и направо. Его налитые кровью от недосыпа, проклятые, пугающие, надеющиеся глаза приклеились взглядом к двум разговаривающим девушкам.
Одной из них была Тайга. Забывшая распустить волосы, заколотые назад на экзамены, она горячо о чём-то говорила. Второй была Минори, слушающая Тайгу. Её волосы были свободно собраны как у куклы Кьюпи (или Дайгоро), наверно, опять же из-за экзаменов.
Тряхнув головой и скрестив руки, Минори вскоре прикрыла суровые глаза. Ну, давай же, кивни, пожалуйста, скажи да, втайне подбадривал её Рюдзи. Стиснув вспотевшие кулаки, он облизнул губы, пересохшие от сухого воздуха, и глубоко вздохнул, нервничая.
Вздох, вздох, облизнуться, стиснуть кулаки, вздох, вздох, снова облизнуться… «О нет, Такасу-кун озверел» «Наверно, просто фантазирует о чём-то вроде новогодней уборки» «Угу. На самом деле он сам себя боится» «Ага, он только выглядит грозным». Вздох, вздох, сжать кулаки, вздох, облизнуться… Не подозревая об испуганных взглядах девушек вокруг него, Рюдзи вздыхал и ждал ответа Минори.
Но, похоже, его подбадривания оказалось недостаточно.
– Извини! Мне пора на тренировку!
Извини! Минори извинилась, неожиданно схватила Тайгу за запястье и вытолкнула её с воображаемого ринга со всей своей силой под воображаемые барабаны.
Рюдзи, у которого даже не было подушки, чтобы бросить [обычай зрителей сумо – прим. анг. перев.], немного отступил и опустил плечи. Словно добивая его ударом в пах, Тайга, возвращаясь, беспечно посмотрела на него, высунула язык, словно задыхаясь, и сделала жест, словно отрубая голову – беззаботный, но определённо отрицательный. Да, он уже слышал их.
Это было предложение Тайги – позвать Минори пообедать вместе с ней и Рюдзи. Но операция провалилась, и Тайга с позором вернулась к Рюдзи.
– Извини. У Минорин клуб…
– Знаю, знаю, я слышал.
– Гуа!
– Говорю же, я знаю.
Она снова сделала жест «секир-башка», может потому, что не была уверена, что он её понял. При ближайшем рассмотрении дело принимало всё менее приятный оборот, и, расстроенный, он рефлекторно искал другой путь. Но в этот момент…
– Ах. Извините, я в самом деле извиняюсь, что вынуждена отказаться.
– Оу… Нет, просто, я подумал, что уже давно м… вы с Тайгой нормально не общались друг с другом.
– Не, наш тренер полностью перешёл на тёмную сторону, так что тренировка будет суровой.
Впервые за эти дни по совпадению… нет, не по совпадению… по счастливой случайности он смог услышать рядом с собой голос Минори. Минори хохотнула и тряхнула своим маленьким хвостиком.
– Кстати о волосах. Ничего, что у тебя такая причёска?
– Э? Волосы? Что?… Ох?! Ай!
Она явно забыла, что увязала волосы. Минори потрогала там, куда показал Рюдзи, обнаружила хвостик и поспешно сдёрнула резинку. «Надо было сказать мне раньше, та-та-та-та-та-та, всё!» заявила Минори, нанося серию ударов в секретные точки на лбу Тайги. Та без звука завалилась навзничь. Затем…
– Ого, вот дерьмо! И мне надо идти в таком виде! А-а, не может быть… о нет!
Минори прижала пряди волос, торчащие в непонятном направлении, и покраснела. Мухо! Рюдзи кашлянул. Очевидно смущённая Минори со смешно торчащими волосами была такой милой, что у него перехватило дыхание.
– Может, у Кавасимы в шкафчике есть гель для волос или что-то вроде?
Минори резко тряхнула головой, выхватила из кармашка спортивной сумки форменную шапочку и надела её с такой силой, словно хотела натянуть до подбородка.
– Фух. Я уж было подумал, что ты собираешься натянуть лысый парик… но если ты будешь носить это в помещении, начнёшь терять волосы.
– Мне всё равно, ТЫ В ШОКЕ! Мне грозит облысение!! МОИ ВОЛОСЫ ДОЛЖНЫ ОСТАВАТЬСЯ ГЛАДКИМИ, ЧТОБЫ СПАСТИСЬ… Ох, голос потеряла. Ну и ладно, кому какое дело. Всё, до завтра!
Даже не дав ему времени помахать ей вслед, она резко развернулась и стремительно улетучилась. Умчалась как ветер, даже не позволив попрощаться.
Когда она ушла, он понял, что ещё больше хочет поговорить с ней. Например, насколько полезны конспекты Большого Брата, которыми Минори так и не воспользовалась. Или что она обязательно должна прийти на вечеринку, потому что подготовка идёт отлично и большинство одноклассников собираются там появиться.
Он не должен дать ей уйти в следующий раз. Рюдзи застегнул свой пиджак с мучительным выражением на лице. Кишки, вылезающие из распоротого живота… Смешно… Конечно, нет. Во-первых, он не может смеяться над такими вещами. Он просто должен быть готов и постараться. В следующий раз он точно, точно не даст ей уйти. У них ещё завтра и послезавтра уроки, шансов достаточно.
Чтобы его старания были вознаграждены, чтобы у него было счастливое Рождество, он обязательно пригласит Минори на вечеринку. Он искренне пригласит её, чтобы увидеть её настоящую улыбку.
– Ох, меня застали врасплох. Кровь изо лба не хлещет?
– …Хлещет… Случись такое, тебе было бы куда хуже.
Поражённая в секретные точки Тайга наконец поднялась с пола. Потирая лоб, она разочарованно вздохнула.
– Минорин опять сбежала.
– Ей надо в клуб, и тут ничего не попишешь. Я не возражаю, время ещё есть.
– А-а-а… Ты либо необычно хороший неудачник, либо необычно понимающий. А я думала, я дам вам возможность побыть вдвоём. Когда мы подошли бы к ресторанчику, я сказала бы «Ой, мне надо срочно кое-что сделать», или что-нибудь в этом роде.
– Предводительница Ангелов Тайга явно разошлась. Даже приготовила такую трогательную ложь.
Теперь, когда Рюдзи некуда было спешить, он осмотрелся. Сильно занятого Китамуры не было, Ното и Харута, похоже, отправились поедать рамэ-э-э-э-эн. Весьма печально, что не с кем перекусить, хотя это последний день экзаменов и первый раз, когда он свободен. Стоп, остался ещё кое-кто. Вот, прямо перед ним.
– Ну, хорошо, давай чего-нибудь перекусим.
– Нет, я не соврала, мне действительно надо кое-что сделать, правда.
– Э?! – Рюдзи непроизвольно отреагировал как панк и впился взглядом в завитки волос Тайги.
– Что значит тебе надо кое-что сделать?!
– Мне надо ненадолго забежать на почту. Потом перекушу где-нибудь снаружи.
– И что? Почему бы тебе просто не сходить на почту и поесть со мной после? Я бы дома что-нибудь приготовил.
– Мне надо вернуться и захватить несколько посылок. Эй, и почему ты такой вре…
– Вре? Ну, договаривай. Мы с Сантой слушаем.
– …Вре… дина… нет, это не то, просто, порой я ч-чу-чувствую что не чувствую что чувствую что не чувствую что чувствую что не чувствую что чувствую что нам надо сохранять некоторую дистанцию между нами…?…
– …?
Кажется, она и сама не поняла, что сказала. Тайга застыла и начала потихоньку наклоняться, словно Пизанская башня. Рюдзи, слушая её, тоже начал наклоняться. Когда они, стоя лицом к лицу, наклонились почти на тридцать пять градусов…
– Вот он! Такасу-кун, эй, эй, эй, эй! Ты не занят?! Да, да! Мне нужен совет! Как насчёт пообедать с нами?! Ты будешь единственным парнем в компании, но не беспокойся об этом, да?! Да?!
Мая так отчаянно бросилась к Рюдзи, что он рефлекторно сделал шаг назад. Позади неё появились слегка улыбающаяся Нанако и Ами со злобной усмешкой, похоже, с удовольствием наблюдающая, что же будет делать Рюдзи. Под прицелом правого и левого глаз Маи он увидел в них «Дело Маруо» и «Дело Тигра» соответственно. На лбу же буквально было начертано «Экзамены кончились, нам лучше кое над чем поразмыслить». Несмотря на то, что это было приглашение Трио Признанных Красавиц класса 2-С, по правде говоря, он почуял, что это смахивает на небольшую… точнее, здоровенную занозу в заднице. Так что без лишних размышлений…
– А, э… извини. Мне надо кое-что сделать.
Вот так. Он соврал.
– Э?! Правда?! Так я подожду?!
– А, э, нет, мне на почту надо.
– Я пойду с тобой! Потом перекусим!
– Мне надо забрать посылки из дома Тайги… Я провожу Тайгу, хорошо?…
Конечно, нет! высветилось в правом глазу Маи. Читай между строк! – в левом. Мая очень красноречиво высказывалась цветом глаз, но держала рот на замке и неохотно отступила. Пригладив свои длинные волосы отличного цвета…
– …Ну ладно. Но в следующий раз тебе лучше мне помочь… В конце концов, мы в одной лодке, если потону я, потонешь и ты…
Тайный шёпот полился в уши Рюдзи. Он чувствовал, что если объяснить ей, что она заблуждается, это может привести к большой истерике. Да и сил у него сейчас не было.
В результате, быстро откланявшись и махнув этому трио рукой на прощание, Рюдзи нацепил на застывшую Тайгу её сумку и подтолкнул в маленькую спину, выпихивая в коридор.
Когда они бок о бок спускались по лестнице к выходу, Тайга быстро взглянула на Рюдзи.
– И что это было? Ты начал врать? И что с этой кралей, которую я уже начала узнавать, потому что она липнет к Китамуре-куну? Она хотела заставить тебя что-то сделать?… Упс, забудь. Ещё раз. Я спрашиваю, чего хотела эта общительная Кихара-сан?
– Без понятия, отстань. Давай просто сходим на почту. Тогда получится, что я не соврал.
Тайга на мгновение нахмурилась с явным недовольством, но похоже, режим «хорошей девочки» не позволял ей отбиться от настойчивости Рюдзи. «Блин…», она тихо простонала, словно корова, и отправилась домой на пару с Рюдзи.
– И ты собиралась тащить это… сама?!
– Да, а что? Я уже делала так год назад. По тележке в каждую руку.
Неровности асфальта, на которых подпрыгивали скрипящие и громыхающие колёса тележки, отдавались в руке. Рюдзи и Тайга тащили по тележке каждый, но ему уже начало казаться, что они соревнуются, кто первый рухнет под их весом.
От дома до почты было не менее пятнадцати минут ходьбы, даже если идти налегке. И чтобы попасть туда, надо было смело бросить вызов крутому холму, спуститься по узкой, покатой, извивающейся серпантином дорожке и перейти по пешеходному переходу. Вдобавок от сильного и холодного северного ветра у него закоченела глотка. Было так холодно, что он даже не мог полностью открыть глаза.
Он и не предполагал, что ему придётся совершить такой вояж с таким багажом. Его благородная часть чувствовала, что оказывает большую помощь, а честная – что это несколько опрометчивое решение, и эти чувства по кругу сменяли друг друга. В любом случае, он был близок к своему пределу – но чуть впереди готового захныкать Рюдзи молча тащила столь же тяжёлую тележку Тайга. Подол её платья, выступающий из-под пальто, бился на ветру, каблуки цокали по асфальту.
Когда Рюдзи, переодевшись, пришёл в её квартиру, Тайга уже неуклюже, но прочно примотала тяжёлые коробки к обеим тележкам. Эти коробки оказались очень тяжёлыми и весьма габаритными. И ещё здесь было несколько красиво упакованных пакетов.
– И что это за вещи?
– …Посылки. Смотри, мы уже пришли. Осторожно, ступеньки. Тяжело…
Хо! Покряхтывая в унисон, они вдвоём затащили наверх каждую тележку. Неуклюже, ковыляя словно крабы, они преодолели эти три ступеньки. К сожалению, слова «Никаких препятствий» относились к каким-то дальним землям. Дверь автоматически не открывалась, так что у Тайги, стоящей к ней задом, не было иного выбора, как беспардонно открывать её этим самым задом, придерживая тележку. Рюдзи сам настоял, чтобы пойти с ней, так что у него не было возможности пожаловаться, но это было действительно непростое путешествие.
Внутри маленького помещения, до которого оказалось так сложно добраться…
– Э?! Что за дела, очередь!
– Оу… утомительное зрелище…
Они увидели шумную, тесно сгрудившуюся толпу мужчин и женщин всех возрастов. Может из-за того, что очень близок конец года, может из-за сезона скидок, а может из-за обеденного перерыва в ближайших компаниях, но узкое пространство было забито до невозможности, так что здесь было сыро и тепло – фактически, неплохой шанс подхватить простуду при любом неловком движении. Тем не менее, к единственному окну приёма посылок очереди не было. Подумав «О!», Рюдзи подошёл к нему, но тут же был остановлен служащим, велевшим ему получить номерок в автомате. Цифры на номерке сообщили, что перед Рюдзи и Тайгой ещё семь человек. Что ж за этим окошком такое, что надо столько ждать?
– О-ох, не вовремя мы пришли. Ничего не поделаешь, посидим на диванчике, хе… Эй, да тут и сесть некуда.
– Ой, да не суетись ты. Можешь минутку присмотреть за посылками? У меня наклеек с адресами не хватило, так что пока ждём, заполню их прямо здесь.
Сказано-сделано, Рюдзи прижал тележки к стене и проводил взглядом колышущуюся кромку длинной юбки Тайги, похлопывая по своим ноющим бёдрам. Он подумал, что стоит развязать верёвки, пока она ходит, и взялся за тугой узел.
– …
Руки автоматически остановились.
– Что это? – непроизвольно вырвалось у него.
Он не хотел подсматривать. Но он увидел это. На большой красивой коробке, завёрнутой в нарядную рождественскую бумагу и даже перевязанной ленточкой, наклейка уже была.
На этой наклейке с адресом в первоклассном столичном районе было написано имя Рикуро Айсака – Рюдзи не поверил своим глазам. Он нашёл ещё одну похожую коробку и на этот раз уже намеренно осмотрел её. Адрес тот же, имя – Ю Айсака.
– Эй, можешь прилепить это на нижнюю коробку, большую такую… что?
– Слушай, какого чёрта? Почему здесь эти имена?
Не место возмущаться. И права на это у него не было. Он знал это, но просто не мог не высказаться. Не мог удержаться и не спросить. Рюдзи выглядел так, словно у него голова от шока закружилась, но выражение лица стоящей перед ним Тайги совершенно не изменилось.
– Я могла бы послать их прямо через отдел доставки магазина, но хотела отправить это вместе с открытками и вещами, что купила в других магазинах. Так что я решила послать всё это сама. Я купила трикотажные куртки на молнии, которые они смогут одеть, когда будут играть в гольф. Серый и розовый комплект, фирменные вещи, которые они любят. Ещё здесь чай от Mariage Frères, керамические бокалы, из которых удобно пить пиво, и…
– Нет…
Голос застрял в глотке, и Рюдзи пришлось прокашляться. Он начал снова.
– Не то! Твои отец и мачеха? Ты посылаешь им рождественские подарки? Серьёзно? Ты в своём уме?!
– Не будь сейчас Рождество, я бы тебе врезала за то, что роешься в моих вещах без спроса. Но я прощаю тебя. Это просто рождественские подарки, что я посылаю в дом отца. Я серьёзна и в своём уме. Достаточно?
– Почему ты так поступаешь?!
– Потому что Рождество. И он мой отец. И ещё, я хотела сохранить это в секрете, но я купила подарки для тебя и Я-тян. Правда, в прошлое воскресенье, когда я сказала, что пойду домой заниматься, я на самом деле пошла закупаться в магазин, и тогда…
– Да я не про это говорю!
Тайга мгновенно захлопнула рот. Явно не потому, что была подавлена неожиданно громким голосом Рюдзи. Нет, она внимательно смотрела на потрясённого Рюдзи, спокойная и хладнокровная. Её дыхание оставалось спокойным, и она, словно пытаясь научить его разговаривать нормально, тихо сказала…
– Честно говоря, я понимаю, что ты хочешь сказать. Но я не хочу это слышать. Вот почему я хотела, чтобы ты не приходил.
Рюдзи замолчал не потому, что его пересилили.
Она действительно понимает? Если понимает, почему она… Он не мог сформулировать вопросы, рвавшиеся из горла, и облечь их в слова. Вот почему он замолчал. Почему, Тайга, почему, думал он.
Хоть это было и Рождество, он не мог поверить, что она посылает подарки отцу, бросившему её, и даже мачехе, из-за которой это и произошло. Хотя она обычно не имеет ничего общего с ними из-за их предательства и боли, хотя нутром их ненавидит, почему она должна по-хорошему относиться к ним? Что заставило её «неестественно» пойти на такое, словно у неё были нормальные отношения с родителями, и послать им подарки? Будь это просто большой сарказм, он бы понял это.
Но причиной оказалось «потому что это Рождество», и этого он постичь не мог. Даже Рюдзи чувствовал, что отец Тайги предал его. Рюдзи был обижен им, оставался обиженным и даже сейчас ненавидел его. До сих пор, и как Тайга могла…
Не в силах поверить в это, Рюдзи просто смотрел на Тайгу. Тайга же явно решила оставить эту тему. Она лишь коротко вздохнула и безразлично продолжила работу. Она расправляла и наклеивала этикетки на картонные коробки своими маленькими белыми детскими руками. Это тоже было странно.
Этикетки были написаны таким прекрасным почерком, что с первого взгляда он не мог сказать, какой это язык. Внимательно присмотревшись, он мог сказать, что место назначения – Токио, но в колонке «отправитель» не было ни имени Тайги, ни этого города. Вместо этого было имя, начинающееся с буквы «С»…
– …Санта Клаус…
– Волонтёры. Эти вещи… Наша очередь. Если не сложно, помоги мне.
Адреса, которые старик за стойкой читал вслух, чтобы не ошибиться, оказались адресами нескольких церквей и детских приютов.
***
Она сказала, что женская начальная школа рядом с её домом, в которую она ходила, была католической.
– …Но в старшую школу меня не взяли. За плохое поведение.
Услышав название этой школы, известной по всей Японии, традиционной престижной школы для девочек из богатых семей, Рюдзи непроизвольно перестал наворачивать свои макароны за 780 иен (с напитком, салатом и супом). Сидящая перед ним Тайга продолжала запихивать в рот такие же макароны, даже не замечая, как он на неё смотрит.
– В этой школе обязательно надо было быть волонтёром, и мы ходили в церкви и благотворительные организации помогать сёстрам. Мы должны были помогать и играть с теми, кого называют – не люблю это слово, но – «…несчастные… дети». Это посылки для церквей и приютов, где я тогда работала. Все они пойдут детям, которые не могут жить с родителями. Игрушки, книги, сладости, манга, спортивные принадлежности, азбука, словари, наклейки для школьных принадлежностей… Я хочу быть «хорошей девочкой», я не могу путешествовать по миру, раздавая рождественские подарки, и не хочу быть обманутой странными благотворительными организациями. Вот почему я посылаю подарки в те места, с которыми связана, и делаю то, что могу сделать.
– …Так вот что было после твоей семьи, несчастные дети, хех… Хм-м…
Он знал, что Тайга смотрит на него. Но всё ещё не хотел заткнуться. Он не хотел критиковать её, не хотел, чтобы она остановилась, но…
– Извини, это твоё дело, не моё.
Это так.
Он чувствовал себя больным (не в буквальном смысле) от столь непохожего на Тайгу Айсаку поведения. Это тревожило его, и он ничего не понимал. Это было слишком искусственно, слишком фальшиво, и он намеревался спросить, чего она на самом деле хочет.
Истинное «я» Тайги – это избалованный, наглый, эгоистичный, чванливый, очень жестокий и очень сильный Карманный Тигр. И в то же время это девчонка, которая не умеет врать, не знает, как вводить в заблуждение, честная до неуклюжести. Вот какой должна быть Тайга Айсака. Когда Тайга сказала, что до Рождества будет хорошей девочкой, он почувствовал, что это хорошо, хотя подумал, что её аргументация несколько неестественна. Факт, что Тайга с тех пор ни с кем не дралась, даже с Ами, старательно готовила вечеринку и завоевала доверие окружающих. Всё это – движение в правильном направлении. Рюдзи мог жить спокойно, без необоснованных и избалованных криков Тайги. И в случае с Китамурой она сумела сблизиться с предметом своего обожания – настолько, что Рюдзи стал беспокоиться, потому что сам себя не понимал.
Но это уже выходило за все рамки. Это слишком уж было не похоже на обычную Тайгу, и честно говоря, Рюдзи чувствовал фальшь. Это было за пределами его понимания.
Прихлёбывая жидковатый суп, Тайга вздохнула. Обычная Тайга рявкнула бы на пристающего к ней Рюдзи «наглый пёс!», отвесила бы пару пощёчин и добила бы, но Тайга, кажется, и тут собиралась оставаться «непохожей на себя». Начав с того, что это не касается её семьи, она затем медленно сказала…
– …Я хочу, чтобы они знали, что кто-то смотрит на них.
Она пригладила свои длинные волосы, рассыпавшиеся по свитеру с высоким воротом. Сняла салфеткой петрушку с губ и продолжила…
– Рождество – удобный случай для этого. Я хочу, чтобы они знали, что даже если они растут без родителей, даже если они не верят в бога, даже если они не верят в Санту, всё равно кто-то смотрит на них. Я хочу, чтобы они знали, что действительно есть кто-то, кто притворяется Сантой Клаусом и посылает им игрушки и сладости. Что где-то есть кто-то, кто заботится о них… Я хочу, чтобы они знали, чтобы верили в это, я хочу верить… Это… для себя. Да, попросту говоря, я делаю это ради себя. Вот и всё.
Её спокойная улыбка выглядела насмешкой над собой. Пожав плечами и усмехнувшись, Тайга выковырнула бекон из своих макарон.
– Лицемерие. Фарисейство. Именно так. Я знаю, не говори мне об этом. Я делаю это не ради детей, а чтобы удовлетворить собственную потребность. Я веду себя как «хорошая девочка» ради себя самой… Потому, что я хочу верить. Что где-то есть кто-то, кто действительно смотрит на меня. В моём случае это Санта.
– …Ты не шутишь, говоря о Санте?
– Дурак, что ли?
Рюдзи больше не знал, что сказать. Она слабо улыбнулась, но глаза смотрели строго и не поддавались.
– …Я правда люблю Рождество. Город, магазины – всё блестящее, сверкающее и прекрасное, и все, все смотрят так, словно действительно хотят веселиться. Для меня словно всё, всё наполняется счастьем. И я думаю – ах, если бы я могла быть частью этого… Я хочу стать частицей этого счастья – делать добро, быть хорошей девочкой, а затем стать одним из счастливых лиц, заполняющих рождественский город. И…
Кто мог бы хоть что-нибудь сказать, посмотрев на дрожащие цвета в скрытой ресницами глубине, увидев выражение лица Тайги. Ну что тут скажешь, подумал Рюдзи, по-прежнему не в силах что-либо сказать, и только слушая. Тихий голос Тайги, словно она говорила сама с собой, слегка срывался, и казалось, он сейчас исчезнет в шуме ресторана.
– Знаешь, однажды я на самом деле встретилась с Сантой… Теперь я понимаю, что это мог быть сон… но я помню это. Я была ещё маленькой. Папа и мама оставались дома, был Сочельник, и я заснула под ёлкой в гостиной. Наверно, я ждала Санту. Я проснулась от холода, и когда посмотрела, за окном шёл снег. Я встала, и когда подошла… он был здесь. Санта. За окном. Я удивилась и открыла ему окно. Санта вошёл, выпил молоко, которое я оставила ему под ёлкой, съел бисквиты и затем дал мне подарок. И сказал – если Тайга будет хорошей девочкой, я приду снова.
Её глаза слабо вздрогнули, словно воспоминания снова ожили в памяти, и она замолчала, будто выйдя из транса. Опустила взгляд на угол стола, словно пытаясь извиниться перед молчащим Рюдзи.
– Как бы то ни было, это был детский сон. Я помню до того момента, как я попробовала открыть подарок и развязала ленточку. Но потом… Это был действительно счастливый сон. Правда. Это моё самое любимое рождественское воспоминание. Поэтому я хочу быть хорошей девочкой. Я верю сну. Глупо, правда? Верить, что кто-то смотрит на тебя, глупо, да? Думаешь, это слабость?
Когда она сказала это, у Рюдзи осталась только одна мысль.
Что ответить Тайге, не раня её? И ничего больше.
Рюдзи медленно мотнул головой и неуклюже пробормотал «Я так не думаю». Тайга услышала, улыбнулась сильнее и снова принялась за макароны. Глядя на её большой рот, Рюдзи почувствовал холодную пустоту в груди. И удивился. Если кто-то верит, что «кто-то смотрит», как правило это значит, что он рос, когда на него «никто не смотрит». Когда Тайга росла, на неё никто не смотрел, кроме одного – Санты, с которым она встретилась во сне. Никто другой не смотрел на выросшую Тайгу. И в светлые ночи, когда приходит Сочельник, Тайга продолжает оставаться одна.
Когда он увидел эти глубокие раны, это глубокое одиночество, он почувствовал что-то, близкое к страху. Бездонный мрак, похожий на отчаяние.
Что мне делать, подумал он.
Что ему сделать, чтобы облегчить одиночество Тайги, которое росло до сих пор, которое не исцелило даже время? Тайга улыбнулась и заглотнула макароны. Она улыбалась, когда сказала, что любит Рождество. Она улыбалась, когда сказала, что будет хорошей девочкой… Вот почему она может смеяться, потому что она начинает становиться безразличной. Она по-прежнему заброшена, ей по-прежнему больно, и она начинает думать, что это нормально.
Если он ничего не может сделать, значит ли это, что он должен оставить её в одиночестве? Это невозможно. Но, но.
Но. Но.
– Всё нормально, это сон. Это не реальность. Я не цепляюсь за что-то реальное. Это сон, фантазия, воображение. Вот почему… я должна верить в это, я должна быть хорошей девочкой, я не должна быть слабой, правда?
Сон это или реальность?
Должно быть, сон. Должно быть, просто её ублюдок-отец разок состряпал это по собственной прихоти, но для Тайги это было так же мимолётно, как сон. Это не слабость, но это было низко и, честно говоря, наверняка ранило Тайгу.
– Прости, что изводил тебя этим. После того, как ты мне всё рассказала, я понял. Хорошо. Думаю, у тебя замечательно получается быть хорошей девочкой. За это я дарую тебе право съесть ещё и десерт!
Он улыбнулся и подтолкнул десертное меню к Тайге. Тайга сказала «Ой, погоди, погоди», прикончила оставшиеся макароны одним глотком и с блестящими глазами начала изучать огромный перечень десертов.
Чтобы не показать беспомощность, которая поразила его неожиданно, как макароны в полдень, Рюдзи положил подбородок на руки.
Они живут на одной планете, дышат одним воздухом, гуляют под одним небом, бок о бок, совсем как семья – но, в конце концов, он так и не научился правильно понимать её. Он знал, как трудно бывает понять друг друга, но его сердце разрывалось от его невнимательности и неопытности. Он осознал, что понимать и не ранить – это вещи совсем разного уровня.
Он не против, если потеряет кого-то далеко ушедшего из виду. Он даже верил, что искренне и с любовью сумеет крикнуть «прощай» человеку, который покинул его дорогу, человеку, который решил идти своим собственным путём. Рюдзи уже знал, что если люди верят в «надо думать о другом», всё будет хорошо, как бы далеко друг от друга они ни находились.
Но.
Что он должен сделать для человека, которому не может помочь своими руками, которому больно, который мучается даже сейчас, всего в нескольких десятках сантиметров от него? Если бы она хотя бы крикнула «помоги» – если бы она хотя бы поняла, что из её больших ран хлещет кровь, что-нибудь могло бы измениться, но…
Наверно, этот мир сотворён так жестоко, что она тоже должна идти одна со своими не затянувшимися ранами. Если это так, ни бога, ни Санты не существует. Нет вечного блаженства. И никто не смотрит на тебя.