Том 2. Глава 5. Соратники по затворничеству

На следующий день после того, как он в комнате кружка повздорил с Ёсифуми Аоки и Иори Нагасэ, Тайти Яэгаси, как обычно, пришел в школу.

Говоря откровенно, возможно, ему, гордому эгоисту, следовало бы остаться дома.

Но он чувствовал, что если запрется дома, то просто утонет в собственном унынии.

Дома были сестра и родители. Если он что-нибудь устроит, будет плохо.

Кроме того, если бы он решил так поступить, Нагасэ наверняка беспокоилась бы. Второй раз причинить ей боль – душевную или какую угодно другую – Тайти совершенно не хотел.

Одновременно с этой мыслью, «не хочу причинить боль Нагасэ», он сомневался, не эгоистично ли будет выйти наружу сейчас, когда он совершенно не понимает, что ему делать.

Он не понимал, что правильно, что нет. И продолжал бродить по безответной чащобе.

Так или иначе, он пришел в школу.

Но беспокойство, что если он к кому-то приблизится, то может что-нибудь учудить, постоянно перекатывалось в уголке сознания.

Чтобы удостовериться, что он ни к кому не приблизится, он с головой ушел в учебу. Так и терпел до конца уроков.

Когда Нагасэ оказывалась поблизости, он ее нарочно избегал. По мейлу объяснил ей, что решил воздержаться от общения.

Аоки он тоже послал мейл: «Прости, что вчера наговорил гадостей».

Но сколько он ни ждал, ответов не получил.

Даже на физкультуре, которая была у них вместе, Аоки ни разу не взглянул на него прямо.

Смелости идти в комнату кружка у него не было.

И на следующий день ничего не поменялось.

Хоть он и пришел в школу, но ни с Нагасэ, ни с Химэко Инабой не разговаривал – ему казалось, что не разговаривает уже давно. В обычной ситуации он уже на первой перемене хоть немного, но поболтал бы с ними.

У Ватасэ и других приятелей тоже начали усиливаться подозрения, они спрашивали, чего это он куксится. Если он отдалится еще сильнее, возможно, это вызовет еще большее любопытство.

И по-прежнему оставалась проблема Юи Кириямы. Нет, на самом деле это была основная проблема.

Ни вчера, ни сегодня Кирияма в школе не появилась. С той драки на станции прошло уже больше недели.

По слухам (точнее, по подслушиванию), Нагасэ вчера навестила Кирияму в одиночку. Но успеха это, похоже, не принесло. Сегодня, по ее словам, она тоже собиралась пойти.

Подруги-одноклассницы Кириямы, по-видимому, тоже строили разные планы, что делать. Но, поскольку они не знали истинных обстоятельств, у них не было шансов чего-то достичь.

О проблеме Кириямы необходимо было думать. Но если во время раздумий о проблеме Кириямы произойдет «высвобождение желания», будет плохо. Поэтому лучше всего, если бы думали все члены КрИКа, собравшись вместе. Но если все, собравшись и думая вместе, поддадутся эмоциям, вполне возможно, что кому-то они причинят боль…

Особенно велика была вероятность, что причинит боль Юи он, самоуверенный и думающий только о себе тип.

Все и так было хуже некуда, но худшим из худших был он сам.

Выхода не проглядывалось, абсолютно.

Не в силах понять, что же делать, он просто убивал время.

Сегодня Тайти тоже не смог пойти в комнату кружка.

Неделя прошла.

В субботу Тайти не выходил из дома, так и сидел в своей комнате. О его состоянии даже сестра начала беспокоиться. Боясь «высвобождения желаний», он проводил время в одиночестве. Время тянулось страшно медленно.

Он хотел размышлять о том, что делать. Но не знал, что может натворить, если начнет размышлять.

Хоть и не желая того, он совершенно пал духом.

Один раз случилось «высвобождение желания», и он разбил стоящий перед носом будильник.

Скрытая внутри него тяга к разрушению привела его в ужас.

«Что со мной станет?» – подумал он.

Он испугался: уж не сидит ли в нем тяга к разрушению?

Будучи один, он медленно, но верно увязал в болоте. Отбросив излишние мысли, в понедельник Тайти вновь направился в школу.

Он решил по возможности не думать о том, что погружает его сердце во тьму. С пустой головой он полностью отдался мероприятиям, запланированным на первую половину дня.

Честно говоря, он не считал, что так уж искусно контролирует свое сердце. При любой возможности внутри него пробуждались различные тревоги.

Но, по крайней мере, «высвобождений желаний», причиняющих вред окружающим, не происходило.

Случайная удача?

Или просто он такой человек?

Сегодня Тайти с другими кружковцами тоже не заговаривал.

■□■□■

В понедельник, посередине шестого урока класса 1-3 (это был классный час).

Шло обсуждение внешкольных учебных мероприятий на ближайшие выходные. Возглавляла его староста Майко Фудзисима, стоящая перед учительским столом.

Тайти устремил все мысли на то, что разворачивалось сейчас перед ним. Ну, попытался устремить.

– Что-то мне скучно. Ведь с самого начала обо всем договорились, – сказал сидящий рядом с Тайти Синго Ватасэ. В первом триместре Ватасэ и Тайти сидели поблизости, потому что места в классе распределяли в порядке, в котором имена значились в списке, но и потом, когда все сменили места, они все равно остались рядом.

– Видимо, сегодня обязательно нужно принять решение.

Осенний триместр первого года обучения в старшей школе Ямабоси включал в себя внеклассные занятия, и каждый класс независимо решал, где они будут происходить и что будут из себя представлять. Задолго до назначенного срока это начало обсуждаться на каждом классном часе, и сегодня наконец пришло время финального рывка.

– Да ладно, это же в итоге будет просто прогулка, а? Решать доверили ученикам – это значит, учителя просто махнули на это дело рукой.

– Сам-то ничего не делаешь, только трепаться горазд.

– Ну, на это у нас есть ее величество Фудзисима-сан. Ах, сегодня она тоже прекрасна.

В последнее время Ватасэ постоянно трещит: «Фудзисима, Фудзисима». Мазохист он, что ли?

– При чем тут вот это «ее величество»?

Тайти устремил взгляд на Фудзисиму. Сегодня тоже ее волосы были собраны в пучок на затылке, а спереди оставалась аккуратная челка.

– Итак, полагаю, сегодняшним внеклассным занятием должно быть групповое приготовление карри.

Классрук Рюдзен Гото заблаговременно испарился со словами «Дальнейшее оставляю на вас. Все полномочия вверяю Фудзисиме», после чего Фудзисима тут же взяла все в свои руки.

– Групп будет восемь. В каждой, думаю, по пять человек. Честно говоря, я хотела сделать десять групп, но первая параллель будет пользоваться тем же оборудованием, что и мы, так что общее количество групп выросло.

«Не слишком ли много групп?» «Не лучше ли побольше народу в одной группе?» – посыпались мнения (жалобы) из всех уголков класса.

– Что это вы такое говорите, – покачала головой Фудзисима с видом «ну и ну». – Конечно, важно сохранить у себя воспоминания о лучших страницах юности, наполненных веселой трепотней с друзьями. Но неужели одно это вас устроит? Есть ведь вещи и поважнее, а?

В классе внезапно воцарилась тишина: все внимательно слушали речь Фудзисимы.

– И это, конечно же… «любовь»!

Фудзисима выбросила палец веред, словно знаменитый детектив, указывающий на преступника.

– Пусть участников мало, но жизненно важно, чтобы они действовали как команда. Именно благодаря малочисленности не будет такого, что девушки будут болтать между собой, парни – между собой. Естественное освоение командной работы, бьющиеся в унисон сердца, телесные контакты! Этот шанс что-то выпустить из себя, дать чему-то прорасти… Неужели вы хотите его отбросить? Итак, спрашиваю еще раз… Делимся на восемь команд? Или все-таки меньше?

– Восемь, восемь! Сестрица Фудзисима! – заорало большинство парней класса.

Громкий голос Ватасэ тоже был в общем хоре.

Похоже, Фудзисима как-то незаметно успела стать вот такой? Вроде она как староста была более серьезной… Ой? Тайти не мог вспомнить, какова Фудзисима, когда она серьезная.

– Понятно. Поскольку в нашем классе и мальчиков, и девочек по двадцать человек, для начала пусть и те, и другие разделятся на группы: четыре по три человека и четыре по два. Если так уж хочется, ладно, можете создавать группы чисто из парней или из девушек. Если организоваться не получится, я сама внесу изменения.

Фудзисима скомандовала «Начали!», и тут же все принялись двигать стулья и оживленно переговариваться.

С кем бы мне объединиться, подумал Тайти.

Парни-то ладно, но что насчет девушек? Видимо, чтобы быть готовым к неожиданным ситуациям, лучше быть вместе с Нагасэ и Инабой? С другой стороны, он держал дистанцию как раз для того, чтобы этих самых неожиданных ситуаций избегать.

Так не пойдет. Опять он забивает себе голову больше, чем нужно…

…Он вспомнил Нагасэ, ударившуюся о шкафчик.

На самом-то деле тогда ничего серьезного не было, у Нагасэ уже ни ссадинки не осталось. Но если бы тогда на ее пути оказалось оконное стекло или еще что-нибудь…

– Давай объединимся, Яэгаси.

– Ага, годится, – кивнул Тайти на предложение Ватасэ.

– А насчет девчонок… однозначно хочу с Фудзисимой-сан!

– …Эээ…

– Эй, ты опять хочешь объединиться с Нагасэ и Инабой, но я тебе не разрешаю. С ними ты можешь в любой момент встретиться в кружке, а сейчас давай работай вместе со мной. А в следующий раз я тебе подскажу отличное место для свиданок, – заявил Ватасэ, схватив Тайти за плечи. Глаза его смотрели серьезно.

– Хорошая идея… по-моему.

Тайти, размышлявший, как лучше поступить, ответа так и не нашел, но зацепился за другую тему:

– Кстати, Ватасэ. Я знаю, что девчонки на тебя заглядываются и что ты в любовных делах спец, но все же… Фудзисима тебе не по зубам.

– Именно поэтому. А чего ты говоришь таким тоном, будто знаешь про Фудзисиму-сан все?

– Н-нуу, всякое-разное было…

Переговариваясь с Ватасэ, Тайти обводил взглядом класс. Его внимание привлекли Нагасэ и Инаба, сидящие на своих местах чуть поодаль.

– …Все-таки лучше нам пойти вместе, Инабан.

– Отойди от меня. Я же тебе говорила уже? – раздраженно ответила Инаба.

– М-может, не надо так говорить, а? – ответила Нагасэ тоже неспокойным голосом.

Атмосфера была какая-то нехорошая.

– Это для твоего же блага.

– Я, я как раз о тебе думаю, Инабан…

– Сейчас я думаю верно, а не ты.

– Вот этого я и не понимаю! – выкрикнула Нагасэ.

Все, кто сидел поблизости, испуганно повернули головы к Нагасэ.

Опасная атмосфера начала воздействовать и на окружающих.

Может, у Нагасэ произошло какое-то «высвобождение желания»? Может, ему стоит ее остановить? Но даже если он вмешается…

– Кончай орать, дура! …Короче, сгинь.

Слова эти прозвучали очень холодно. И непохоже было, чтобы у Инабы произошло «высвобождение желаний», но все равно Тайти почудилось нечто прямо-таки ледяное.

Нагасэ, казалось, была на грани слез, однако стиснула зубы.

– Пойду… ополосну лицо, – пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь, и вышла из класса.

Класс погрузился в тишину.

– Нагасэ…

Чувствуя, что должен бежать за ней, Тайти отодвинул стул.

В этот самый момент в безмолвном кабинете раздался отчетливый голос.

– Я буду в одной группе с Инабой-сан и Нагасэ-сан.

Голос принадлежал старосте Майко Фудзисиме.

– С чего это вдруг?! – огрызнулась Инаба.

– Если Инаба-сан и Нагасэ-сан не помирятся, это негативно скажется на атмосфере всего класса, чего мне бы не хотелось.

– Нечего тебе к нам цепляться!

По Инабе видно, что в ней бушуют эмоции.

Похоже, слово «самоконтроль» из ее головы уже вылетело.

– Староста обязан оберегать любовь и мир в своем классе.

– Говорю же, не лезь не в свое дело.

– Это мое дело. Потому что я староста.

Фудзисима – просто рыцарь в сияющих доспехах. Тайти не предполагал, что она будет оберегать даже любовь.

– Тебя это устраивает, Яэгаси-кун?

– Ээ, что?! – странным голосом переспросил резко возвращенный в реальность Тайти.

– Эмм… ты же в одной группе с Ватасэ-куном? Значит, решено: команду образуем я, Нагасэ-сан, Инаба-сан, Яэгаси-кун и Ватасэ-кун, всего пять человек. Устраивает, Яэгаси-кун?

– П-почему ты меня спра-…

– Заткнись.

У него возникло ощущение, будто это допрос. В последнее время Фудзисима вообще себя не сдерживает.

Инаба с досадой цокнула языком. Ватасэ положил руку на плечо Тайти.

– Яэгаси, в следующий раз с меня два сока.

■□■□■

После окончания классного часа.

Раздумывая, что ему делать, Тайти увидел, что Инаба направляется к Нагасэ. Какое-то время они переговаривались, но о чем именно, он не слышал. Затем Инаба повернулась к Нагасэ спиной и вышла.

– Инабан, – позвала ее Нагасэ, но Инаба как будто не услышала.

Нагасэ сникла – это было очень хорошо заметно, если смотреть с близкого расстояния.

Ее плечи поникли слишком сильно, и сумка соскользнула с плеча на пол.

Нагасэ ее медленно подняла.

И в это время ее взгляд встретился со взглядом Тайти.

Тайти тут же отвел глаза.

И сразу подумал: «Блин!»

Почему? Почему он отвернулся? Сразу после того, как они встретились взглядами. Вышло так, будто он ее откровенно игнорирует. Хотя не сближаться, чтобы не причинить боль товарищу, и хорошая идея, но игнорировать-то необязательно. Возможно, так он тоже причинил боль Нагасэ? Он жутко накосячил.

Уткнувшись взглядом в собственную парту, Тайти изо всех сил ломал голову, потом осторожно поднял глаза.

На другом конце взгляда оказалась Нагасэ, которая, повесив голову, выходила из кабинета.

Тайти охватило стремление окликнуть Нагасэ, утешить ее, но он подумал, что, видимо, оно вызвано просто нежеланием видеть грустную Нагасэ, и он запрезирал себя.

Тайти остался в классе один.

Настенные часы показывали четыре пополудни.

Те, кто после уроков уходили домой, уже ушли; те, кто расходились по кружкам и секциям, уже разошлись.

Ему тоже хорошо бы поскорее отправиться домой. Дома пока что безопасно. Он это понимал, но не мог заставить себя встать.

Так он и сидел один, когда дверь класса открылась.

Вошел Рюдзен Гото, руководитель класса 1-3 и куратор кружка исследования культуры.

На миг Тайти подумал: может, это Халикакаб?

– А, Яэгаси. Что ты тут делаешь один?

Нет. Это обычный, всегдашний Гото.

– Не… ничего особенного.

Гото подошел ближе.

– Ээ, послушай. Другие учителя жаловались, что этот стол шатается, и я попросил его заменить, а мне сказали, чтобы я сделал это сам. Как тебе это нравится? Это же не обязанность учителя, как считаешь? Ну, если денек подождать, то, наверное, с этим что-нибудь сделают, но завтра будет урок как раз у того учителя, который жаловался. Какой он шумный, этот учитель.

Произнося свой монолог, он приподнял учительский стол за край и остановился.

– Ты ведь свободен, я вижу. Помоги мне.

В итоге Тайти и Гото, стоя лицом к лицу, понесли учительский стол.

Тайти был лицом по направлению движения и старался на Гото не смотреть. Гото ему ничего плохого не сделал, но каждый раз, глядя ему в лицо, Тайти вспоминал Халикакаба, и это было неприятно.

– Ффуф, Яэгаси, спасибо, что помогаешь. Одному по лестнице идти было бы опасно.

Тайти в ответ лишь протяжно выдохнул.

Он всегда четко различал: Гото это Гото, Халикакаб это Халикакаб. Но сейчас он не мог спокойно смотреть на Гото. Опасался, что сорвется и выплеснет на него свою злость.

Они свернули за угол коридора и перешли в другой корпус.

– Эй, – прозвучал голос Гото; его интонации несколько изменились. – По-моему, тебя что-то гнетет.

От этого вопроса, попавшего точно в цель, Тайти едва не уронил стол. Поспешно перехватил его.

– Не, это…

– Когда ты отпираешься с таким унылым видом, это звучит неубедительно. Что, тебя отшили? Кто, Нагасэ или Инаба? Или… Кирияма?

– Ничего такого не было, – категорично заявил Тайти. Ему очень хотелось, чтобы его перестали ассоциировать с любовными делами.

– В такие времена стоит посоветоваться с друзьями.

– А?

Эти слова были произнесены с такой серьезностью, да еще так по-учительски, что Тайти даже переспросил.

– Говорю же, стоит посоветоваться с друзьями. А, только не проси у меня совета! Я далек от любовных дел старшеклассников.

Когда на эти слова Тайти ничего не ответил, Гото пробормотал: «Если побеседовать с друзьями, обычно какое-нибудь решение находится».

Этот говорящий серьезные вещи Гото… не был обычным собой, безответственным учителем, больше похожим на ученика, чем на учителя.

Он был правильным, надежным взрослым человеком.

Невольно Тайти чуть расслабился и неуверенно произнес:

– Но… если я обсужу с друзьями, то причиню им боль.

Сколько они уже ранили друг друга, когда обсуждали, как помочь Кирияме?

– Хаа? Разве друзья не для того и нужны, чтобы причинять друг другу боль и доставлять проблемы?

Изумленный, Тайти уставился в глаза Гото. Тот смотрел на него с видом «А что такого? Это же очевидно».

Друзья – для того, чтобы причинять друг другу боль и доставлять проблемы.

– Значит, ты сейчас в таком положении, что если будешь обсуждать, то причинишь кому-то боль?.. А, любовный треугольник, да?

И, сам с собой соглашаясь, Гото закивал.

– Но и в такой ситуации лучше всего не убегать, а как следует все обсудить. Если честно, глаза в глаза, все обговорить, с друзьями как-нибудь образуется. Возможно, ты ошибся, но если не поговоришь об этом, то ничего и не изменишь, а потом всю жизнь будешь жалеть. Раз так, не лучше ли ошибиться из-за того, что ты что-то сделал?

Это был не оптимизм, не стремление избежать рисков – это была уверенность, что все как-нибудь образуется.

Тайти вслушивался в слова Гото.

– Возможно, ты ошибешься, но знаешь – без конфликтов не бывает настоящих друзей. Можно сказать и наоборот: если все время заботиться о безопасности, то потеряешь что-то важное.

Эти слова медленно впитались в сердце Тайти.

Если он будет думать только о безопасности, то в самом деле потеряет что-то важное?

– Оо, неужели я говорю как учитель? Ты тоже немного тронут, а?

– …Если бы вы вот это не сказали, я в самом деле был бы тронут.

– Ну что, трудно было ответить «Да, сэнсэй меня растрогал»? Точнее… а? Фудзисима, что ты тут делаешь?

Гото внезапно остановился и окликнул идущую по коридору Фудзисиму.

– Занимаюсь подготовкой к ближайшему внеклассному занятию… Сэнсэй, вы тоже заняты делом? Примите мою благодарность, – формальным тоном ответила Фудзисима.

– Нуу, даа… Кстати, Фудзисима, не обсудишь ли кое-что с Яэгаси?

«Ээ…» «А?» – одновременно отреагировали Тайти и Фудзисима.

– Я объяснил Яэгаси, насколько важно обсуждать разные вещи с друзьями. Поэтому, Фудзисима, не выслушаешь ли его? Сейчас, похоже, у него есть проблемы.

– Сэнсэй. Я, конечно, староста вашего класса, но хорошо ли сваливать на меня все? И потом, Яэгаси-кун мне не друг. Он мой соперник.

…Похоже, Фудзисима действительно воспринимает его вот так.

– Что?! Соперник Фудзисимы!.. Эй, что у вас за сложные отношения?.. В последнее время ученики старшей школы растут слишком быстро… Хм, но это ведь и хорошо, что Фудзисима – заинтересованное лицо? Так что непременно поговорите друг с другом.

– Эй, погодите, Го-сан! – обратился к нему Тайти по прозвищу, но Гото его уже не слушал.

Явно все поняв катастрофически неправильно, он схватил стол, который до того нес вместе с Тайти, и быстро потащил его прочь.

Посередине безлюдного коридора остались только Тайти и Фудзисима.

– …Во дает. Ну ладно. Яэгаси-кун. Что у тебя за проблемы? – поправив очки, спросила Фудзисима.

– Не, никаких особо…

Это, видимо, не та тема, которую можно обсуждать с Фудзисимой. Кроме того, он ведь уже один раз попытался ее оттолкнуть, значит, и к ней лучше не прибли-… – додумав до этого места, Тайти остановился.

Неверно.

Где-то он ошибается.

Такое у него возникло ощущение.

– Нет? Ну и ладно тогда. …А, может, это как-то связано с Инабой-сан или Нагасэ-сан?

– Уу…

Она попала в яблочко, и это явно отразилась на лице Тайти.

– Хм. В таком случае я как защитница любви и гармонии в классе никак не могу пройти мимо. Что у вас? Рассказывай.

Фудзисима всем видом показывала, что никаких увиливаний не потерпит.

Глаза из-за очков смотрели остро.

Возможно, ему не удастся сбежать, ничего не ответив.

Тем не менее.

У него было ощущение, что если он сейчас сделает шаг вперед, то что-то сможет увидеть.

Сейчас он чувствовал себя не так уж противно. Жившее в нем последнее время ощущение, что что-то постоянно сверлит его сознание, тоже ослабло. Даже если произойдет «высвобождение желаний», вряд ли он натворит что-то очень уж плохое.

Он подумал, что стоит задать Фудзисиме тот же вопрос, который он уже задал Гото.

– Скажи, Фудзисима, если ты знаешь, что, если обсудишь что-то с кем-то, то причинишь ему боль… как ты поступишь?

Услышав слова Тайти, Фудзисима вздохнула. Словно неявно говоря: «Что, ты даже этого не знаешь?»

– Ну, значит, стоит не обсуждать?

– Ну, если посмотреть под этим углом, то… Но есть вещи, которые нельзя сделать, если не обсудить.

– Ну, значит, стоит обсудить?

– Не, но тогда я могу причинить боль тому, с кем обсуждаю…

– Тогда так, Яэгаси-кун. Что для тебя важнее? Не причинить боль тому, с кем ты обсуждаешь? Или чего-то достичь благодаря обсуждению? Какая твоя главная цель? Что для тебя действительно самое важное? Если вот так подумать?

Фудзисима закидала его градом вопросов.

«Главная цель.

То, что для меня самое важное».

– Если ты, собрав всю решимость и веру, определишь, что для тебя самое важное, могут произойти неожиданные вещи. Напротив, если ты это не определишь, зачастую может оказаться так, что ничего поделать вообще невозможно, – и Фудзисима чуть улыбнулась.

Эта улыбка, пробившая ее железную маску, пробудила в Тайти странное ощущение: вправе ли он это видеть?

Но для Тайти это улыбающееся лицо было полно очарования.

– Кстати говоря, лично я считаю, что люди вообще – существа, которые созданы причинять друг другу боль. Впрочем, ты, Яэгаси-кун, можешь думать по этому поводу что угодно.

Люди созданы причинять друг другу боль.

Фудзисима сказала это как нечто естественное.

Тут она вдруг сказала «Ой, извини» и достала мобильник. Судя по всему, ей кто-то позвонил.

– Алло. А… что случилось? Ага… ага… То есть консультация по любовному вопросу. Предоставь все мне.

Староста, на которую полагаются все, действительно была очень занятым человеком.

– …Да, ну ладно, пока.

Закрыв телефон, Фудзисима снова встретилась с Тайти взглядом.

– Прошу прощения. Мне тут надо кое-чем заняться. Ты еще что-нибудь хочешь спросить?

– …Нет, больше ничего. Если тебе надо идти, иди.

– Хорошо. Я пойду тогда. Если хочешь, чтобы я тебя в чем-то поддержала, обращайся в любое время. …Если это вопрос, влияющий на отношения в классе, я помогу.

Оставив позади эти слова, Фудзисима бодро зашагала прочь.

Со спины ее фигура выглядела так притягательно, что Тайти наполовину в шутку спросил:

– Фудзисима… ты вообще кто?

– Я?

Фудзисима резко обернулась. Собранные на затылке волосы колыхнулись.

Она приподняла очки.

– Сейчас я, наверное… миссионер любви.

Эти шутливые слова Фудзисима произнесла со своим обычным серьезным выражением лица

Фигура Фудзисимы все удалялась и наконец, свернув на лестницу, исчезла.

Тайти остался в коридоре один.

Но, хоть он и остался один, ощущения «я остался один» не было.

И ровно сейчас включилась общешкольная трансляция.

– Гото-сэнсэй, Гото-сэнсэй. Срочно зайдите в учительскую.

Гото получил вызов. …Хорошо бы не из-за того, что он забыл про какое-нибудь совещание.

Протяжно выдохнув, Тайти зашагал.

С того времени, как они оказались вовлечены в устроенные Халикакабом феномены, Тайти и компания постоянно обдумывали ситуацию впятером.

Вполне естественно, если учесть их положение.

Но, разумеется, мир не состоит лишь из них пятерых. Он включает в себя и других людей. Силу окружающих можно одалживать. Окружающим можно доставлять беспокойство.

В конечном счете самые разные люди оказываются связаны между собой.

Наконец-то Тайти вспомнил этот очевидный, но позабытый факт.

■□■□■

Тайти в одиночестве пришел в комнату кружка исследования культуры.

Всего несколько дней его тут не было, но он уже успел соскучиться.

Он сел на черный диванчик, рассчитанный на троих.

Стулья, стоящие вокруг двух составленных вместе длинных столов, пустовали.

С того дня, когда все пятеро собрались здесь в последний раз, прошло уже недели две.

Тайти сделал глубокий вдох.

И попытался обдумать, что делать дальше.

Всегда, когда он думал в одиночестве, то не мог решить, что же ему делать. Но сейчас он чувствовал, что это не имеет значения.

Он бы солгал, если бы сказал, что не боится.

Когда он думал «хочу помочь такому-то и такому-то», в результате он мог причинять другим боль, но даже это было второстепенно.

Существовала опасность.

Но сейчас он чувствовал, что видит нечто.

Лучи света, подаренные ему Гото и Фудзисимой, освещали нечто.

Упустить из виду это нечто никак нельзя. Если упустит, то не заметит что-то очень важное.

Поэтому Тайти думал.

Сейчас он пытается держаться подальше от остальных из КрИКа.

Почему?

Потому что он не хочет причинять им боль.

Раз нельзя причинять боль, он воспользовался методом под названием «избегание».

Но действительно ли это правильный выбор?

Действительно, если всего избегать, то, возможно, «высвобождения желаний» прекратятся.

Но гарантии такой не было.

И, возможно, избегать всего им уже не удастся? Раз их так вот загнали в угол, то сейчас им оставалось лишь запереться по домам?

Если нынешний уровень стресса сохранится, можно быть уверенным: кто-то из них не выдержит и взорвется.

Этого следовало избежать любой ценой.

И – что же все-таки для него самое важное?

Сейчас он изо всех сил стремился к тому, чтобы никто не страдал.

Конечно, это важно.

Вполне естественно желать, чтобы, насколько это возможно, никто, включая окружающих людей, не страдал.

Но была ли это его цель?

И будет ли к лучшему, если он ее достигнет?

Ради этого ли он живет?

Нет. Это не может быть целью.

Тогда почему же он так отчаянно пытается не допустить, чтобы кто-то страдал?

Потому что они все его друзья.

Потому что они все ему очень дороги.

Ничего удивительного, что в нем сильно нежелание видеть, как они страдают.

Но сам он… живет вовсе не для того, чтобы люди не страдали.

Почему же он сейчас так мучается?

Что ему делать, чтобы разрешить все проблемы?

Чего он хочет на самом деле?

Естественно, его желание – чтобы все были здесь, с ним?

Кирияма от потрясения заперлась дома. Эту проблему пытались решить все. Но лишь бились лбом об стенку и ничего не достигли.

Что же ему делать?

Чего он хочет добиться?

Что будет лучше всего?

Снова собрать всех вместе и вытащить Кирияму из заточения.

Не в этом ли должна быть цель?

Очевидно же, что так было бы лучше всего. Тогда почему, несмотря на это, он не старается достичь такого решения?

Он ошибся. Он забыл. Он потерял из виду то, что действительно важно.

Если он будет обороняться, ситуация станет хуже. И что ему в таком случае делать?

Атаковать.

Иногда нападение – лучшая защита.

Он не хотел причинить кому-то боль. Не хотел причинять боль. До смерти не хотел. Он думал, что ради того, чтобы этого избежать, стоит идти на любые жертвы.

Такой он самодовольный тип.

Может ли такой самодовольный тип лелеять такую мечту?

Он не знал.

Но если он не знает, почему бы не спросить друзей?

Хорошо бы ему прекратить действовать вполсилы, как сейчас, и разобраться наконец, где черное, а где белое.

Есть то, чего он хочет.

Это желание ведь все испытывают?

Он вспомнил лицо Нагасэ, лицо Инабы, лицо Кириямы, лицо Аоки.

Он хотел быть вместе со всеми.

Хотел, чтобы все снова собрались в этой комнате.

Возможно, это эгоизм.

Но чего он сейчас действительно хочет?

На это он и будет надеяться.

А что об этом думают остальные?..

■□■□■

Тайти решил связаться с единственным человеком, который сейчас не пытался дистанцироваться от остальных, – с Иори Нагасэ.

Сказал, что ждет Нагасэ в комнате кружка.

Похоже, она была еще в школе – сказала, что придет сразу же. Но…

Внезапно раздался грохот, и дверь комнаты распахнулась.

– Та-Тайти! – выкрикнула Нагасэ. Ее плечи тяжело вздымались.

– П-привет… Можно было и не торопиться так уж.

– Пото… потому что… ты сказал… что теперь хочешь общаться со мной.

Нагасэ согнулась, упершись руками в колени. Похоже, она очень вымоталась. Тайти ждал, пока она чуть успокоится.

Нагасэ продолжала дышать тяжело.

Когда Нагасэ вновь оказалась перед ним, Тайти охватил страх – он растерялся, не знал, что делать.

Он не хотел причинить Нагасэ боль; он боялся, а вдруг случится «высвобождение желаний» – какое бы оправдание он сейчас ни придумал, это не меняло того факта, что он таки причинил ей боль. А возможно, и Фудзисиме тоже. Это – реальность, от которой не избавишься.

Физически ранить человека – низшее из деяний.

И он, сделавший это, – низший из людей.

Пусть само действие было вызвано «высвобождением желания», но захотел-то сделать это он, Тайти.

Он был полностью захвачен одной мыслью, видел лишь ее и не мог предсказать последствия своих поступков.

Он такой человек.

Он такой человек, но…

– …Ну, Тайти. Что случилось? – спросила отдышавшаяся наконец Нагасэ.

Тайти посмотрел ей прямо в глаза.

Их взгляды встретились.

Ее зрачки, подобные прозрачным брильянтам, впились в глаза Тайти.

Нагасэ даже чуть-чуть не пыталась убегать. Она пыталась увидеть, что будет дальше.

Что он хочет сделать?

Что-то, за что он заслужит прощение?

– В общем, Нагасэ. Я… просто жуткий эгоист. Стоит мне что-то вбить себе в голову, и я уже больше ничего не вижу и пытаюсь бежать к цели напролом.

Нагасэ, не говоря ни слова, пристально смотрела на Тайти.

– И потом, я… если уж решу, что что-то правильно, то буду пытаться это сделать во что бы то ни стало…

Поэтому он причинил боль Инабе.

Повздорил с Аоки.

И Нагасэ тоже причинил боль.

– Поэтому в итоге получается… я эгоист.

Вот то, в чем он должен был как следует признаться.

– Из-за того, что я такой никчемный тип… я пытался держаться от всех подальше, потому что не хотел никому причинять боль. …Хотя, наверное, ты это и так знаешь.

Он облажался, и это его угнетало.

– Но… когда я попытался держаться на расстоянии, то подумал… что все-таки хочу быть вместе со всеми.

Эгоистичное желание, не правда ли?

– В общем, как я уже сказал, я эгоист… Думаю, что и боль другим я иногда причиняю. Хотя, конечно, изо всех сил стараюсь, чтобы этого не было. И все равно…

Могут ли люди жить, не причиняя боль другим?

– Такой я – просто жутко отвратительный. Наверное, все терпеть не могут, когда им причиняют боль, но… я все равно хочу быть вместе со всеми.

Такие важные для него узы между ними пятерыми.

– И я решил: уж лучше причинять боль, но быть со всеми, чем не причинять, но быть в стороне. Поэтому… Нагасэ, может, тебе это не нравится… не исключено, что я еще сделаю тебе больно, но все равно, Нагасэ, если ты тоже хочешь быть со мной вместе… можно я буду с тобой?

«Попробую пожелать. Попробую спросить».

И что об этом думает Нагасэ?

Пока он говорил, Нагасэ не отводила от него взгляда.

Потом шмыгнула носом.

Губы изогнулись. Плечи затряслись. На глазах выступили слезы.

– Э… а… эй…

Тайти не ожидал, что она расплачется, и потому всполошился.

В следующий миг Нагасэ осела на пол.

– Злой ты, Тайти!

– Не… это… прости. За то, как я… выражался.

– Проблема не в этом! – сидя на полу, опустив голову, выкрикнула Нагасэ. – Я все это время так старалась, чтобы все было хорошо!.. А мне только твердили – отойди, отойди! Даже когда никто здесь не собирался, я одна ходила к Юи!

После этих слов Нагасэ Тайти внезапно осознал.

Он намеревался думать обо всех, чтобы никому не было больно.

И тем не менее он не замечал, что Нагасэ так страдает.

Он хотел думать обо всех, а в итоге ничего не придумал.