Том 2. Глава 4. Все разваливается (2)
Не он ли недавно попытался поднять руку на Фудзисиму всего лишь за то, что она в шутку сказала Нагасэ кое-что сделать?
Но шанс, что сейчас произойдет «высвобождение», довольно мал…
Нет. Хоть этот тип и устраивает «высвобождение желаний» случайно, но и намеренно он его тоже устраивает.
Если сейчас он за ними наблюдает, то упустит ли такой момент?
– Может, ты кое-чего не понимаешь, потому что сама тоже красивая, а?
– Не… это вовсе не…
У девушки, атакующей Нагасэ, все лицо покраснело от гнева.
– Эй, тебе не пора пойти спасать свою любимую? – шутливым тоном, но с серьезным лицом спросил Ватасэ.
– А… но…
Вдруг рядом возникла фигура Химэко Инабы.
Если предоставить все ей, наверняка как-нибудь обойдется.
Так подумал Тайти.
Но.
Инаба покосилась на ошеломленную Нагасэ и, не произнеся ни слова, вышла из кабинета.
Это потрясло Тайти еще сильнее, чем то, что Нагасэ орала на одноклассницу.
Инаба сделала вид, что не заметила, что Нагасэ в беде, – что за дела?
Он подумал, что это какая-то ошибка. Он подумал, что, может, произошло какое-то странное «высвобождение желания».
– Эй.
Снова услышав голос Ватасэ, Тайти пришел в себя.
Да, проблема Нагасэ.
Решив, что надо все-таки ее выручить, Тайти сделал было шаг вперед, но тут между ссорящейся парой возникла еще одна фигура.
Майко Фудзисима, староста класса 1-3.
– Так, прекратили.
Положив руки обеим девушкам на грудь, она их распихнула чуть подальше. Затем встала рядом с Нагасэ и сказала:
– Прошу прощения, Сэтоти-сан. Все, что связано с Кириямой, – для Нагасэ-сан очень чувствительная тема. Из-за того, что ей с самого утра раз за разом задавали одни и те же вопросы, она стала раздражаться и в конце концов на тебя накричала.
Поправив очки, Фудзисима повернулась к Нагасэ.
– Э… а, ага… Я тоже жутко волнуюсь, все время об этом думаю, ну и в конце концов… Но… всего лишь от вопроса я не должна была выходить из себя. Извини меня, я была неправа.
Вытянув руки по бокам, Нагасэ поклонилась.
– А… ну, чего так уж извиняться… И я тоже прошу прощения. За то, что в конце разозлилась и наговорила всякого. …Возможно, немного лишнего сказала.
– Нет, это же я тебя разозлила. Ой, уже следующий урок скоро начнется. Пошли вместе. …Да, Фудзисима-сан, спасибо тебе.
– Всегда пожалуйста.
Похоже, все успешно разрешилось без участия Тайти.
– Ффуух, крутая все-таки Фудзисима-сан, – произнес стоящий рядом Ватасэ.
Эти слова как вошли в одно ухо Тайти, так и вышли из другого.
■□■□■
После уроков.
Время подумать было, и Тайти думал и о Кирияме, и о Нагасэ с Инабой, но вполсилы. Он беспокоился, что, если слишком расчувствуется, может произойти «высвобождение желаний».
Но после уроков эта тревога исчезла.
В комнате КрИКа собирались лишь причастные; в случае чего они его остановят, и все будет нормально.
Сейчас Тайти не мог даже думать, что он делал бы один. Это раздражало, но в первую очередь – заставляло его чувствовать себя жалким. Однако если его поддержат все, то, наверное, что-то он сможет сделать.
Впрочем, эта надежда Тайти разбилась вдребезги.
– Сегодня я домой. Иори уже знает. Пока, – сказала Инаба собирающемуся в комнату кружка Тайти и быстро вышла из класса.
– Что?.. Эй!
Поскольку Кириямы сегодня не было, никаких проблем решить бы не удалось. Можно было бы что-то обсудить, но без Инабы трудновато и это.
Тайти поспешно вскочил со своего места и побежал за Инабой.
Инаба с выпрямленной спиной зашагала прочь и быстро набрала скорость; когда Тайти выскочил в коридор, она уже почти добралась до обувных шкафчиков.
Бегом он ее все-таки нагнал.
– Эй, Инаба! Чего ты домой решила, дела какие-то?
– Не особо…
Инаба переобулась и со щелчком закрыла шкафчик.
– «Не особо»… Кирияма ведь до сих пор не ходит в школу, так?
– И что? – обронила Инаба и направилась к выходу. Тайти поспешил за ней.
– Что за «и что»? Разве мы сегодня не идем опять к Кирияме?
– Я, даже если бы пошла… только помешала бы.
«Что она такое говорит, – раздраженно подумал Тайти. – Не безответственно ли она себя ведет, когда ее подруга в беде?»
В нем вскипел гнев, но вдруг Тайти сообразил: вчерашнее происшествие, возможно, и Инабе причинило боль.
Кирияма, сделав кому-то больно, этим самым ранила и себя.
Инаба вчера, сурово отчитав Кирияму, сделала ей больно и этим самым наверняка тоже ранила и себя. Вот почему…
[Это и есть причина?]
В голове раздался голос.
Раздался-таки.
Тайти испытал уже привычное ощущение.
Все тело охватил жар; сознание сохранило отчетливость, но будто отделилось от него самого. Собственное тело и собственная воля оказались порознь.
Паршиво, подумал Тайти. Несмотря на «высвобождение желания», он попытался выговорить хоть слово.
Но даже это не получалось.
Губы и язык задвигались сами.
– Помешала бы? Чего это ты сдалась? В любом случае мы должны что-то сделать.
Впервые за это время Инаба остановилась.
– Не думай, что кто угодно… может, как ты, в первую очередь думать о других. Даже у меня… случается иногда, что я думаю только о себе!
– Может, и так, но это не повод бросать человека, которому плохо!
– Кончай навязывать другим свою вонючие идеалы!
Стремление Тайти остановиться пропало впустую.
Импульс внутри него подчинил себе все.
Это значило, что его мысли настолько сильны?
Что вот такой он человек?
«Высвобождение желания» все не заканчивалось.
– Ты меня разочаровала, Инаба. Оказывается, ты способна бросить товарища в беде.
Жестоко. Явный перебор.
– Я и не думал, что ты такая.
Его самого аж затошнило.
Лицо Инабы исказилось от потрясения.
Такое лицо Инабы – на грани слез от шока – Тайти видел впервые.
Незаметно для него самого жар ушел. Сознание тоже вернулось в тело.
Но что-то сдавливало грудь, и Тайти не мог пошевелиться.
Он даже представить себе не мог, насколько сильно обидел Инабу.
– Да, я такая… Прости меня!.. – мокрым голосом ответила Инаба и быстро, словно сбегая, зашагала прочь.
Пересекла спортивную площадку и вышла через главные ворота.
Погнаться за ней Тайти не мог.
Без Инабы в комнате кружка висела какая-то тяжелая атмосфера. Тайти, Нагасэ и Аоки просто разговаривали. А потом снова пошли к Кирияме.
Однако ничего добиться не смогли.
■□■□■
На следующее утро Тайти вышел из дома пораньше, чтобы первым делом лично извиниться перед Инабой.
Он жутко презирал себя за вчерашнее поведение.
Инаба была ему очень дорога. Он считал ее самым надежным человеком из всех. Он уважал ее, считал потрясающей.
И именно потому, что он столь многого от нее ожидал, разочарование заставило его наговорить ей таких вещей.
Теми словами он словно бы сказал: если от тебя нет пользы, значит, ты не нужна – так, что ли?
Тогда его голова была вся забита Кириямой. Он думал лишь о том, как спасти страдающую Кирияму, больше ни о чем.
Думал о том, как спасти одного человека, но при этом с пренебрежением отнесся к другому.
Пусть даже Кирияма страдает – Инаба ведь страдает тоже. Но и этого он не увидел.
Его глупость ранила Инабу. Из-за этого он чувствовал себя просто жалким.
Войдя в класс, Тайти тут же направился к Инабе. Та всегда приходила рано.
– Я вчера послал мейл, но все равно… Прости меня за то, что я по глупости сморозил. Я принял близко к сердцу, что Кирияма заперлась, сильно об этом думал… Случилось «высвобождение желания», и на все остальное я просто не обращал внимания… – сказал, Тайти думая про себя: насколько хорошее это оправдание?
Инаба улыбнулась; ее улыбка выглядела какой-то одинокой.
Вспомнив ее вчерашнее лицо на грани слез, Тайти ощутил, как ему сдавило грудь.
– Ну… ладно тогда.
– Я просто не смог сдержаться. Несмотря на то, что ты была вымотана, я думал только о собственных чувствах…
– Я не против. Кстати, хоть ты и наговорил это все, это же было потому, что ты искренне думал, что хочешь чем-то помочь Юи, верно? Ну, поэтому тебе не нужно сейчас делать такое встревоженное лицо. – ласково – более чем просто ласково – произнесла Инаба, после чего туманно улыбнулась и продолжила: – Но ни в кружок, ни к Юи я пока что не пойду. Мне тоже… нужно немного времени.
Хоть ей самой и было тяжело, все же Инаба заботилась о других. Даже очень.
Инаба сейчас сильно страдала. Зная это, Тайти от всей души хотел что-нибудь для нее сделать.
Но, судя по вчерашнему, он пытался помогать другим лишь потому, что не хотел видеть их страданий.
Если вот такой Тайти приблизится к Инабе, то, возможно, опять причинит ей боль. Эта мысль пугала.
Теперь-то он хорошо понимал чувства Инабы, пытающейся держать дистанцию.
Если от того, что он не приблизится к Инабе, ее рана хоть чуть-чуть залечится, то, возможно, это единственное решение.
Но даже в этом случае кое-что ему необходимо было сказать.
– Я… очень хочу, чтобы ты оставалась с нами. Потому что считаю тебя своим хорошим другом, правда. Если хочешь, чтобы я тебе помог, скажи в любой момент. И возвращайся как можно скорее.
Эти слова, эти мысли ни в коем случае не были неискренними.
– Поняла. Тогда отойди уже, хорошо? Сейчас я собираюсь полностью сосредоточиться на учебе.
Интонации Инабы были странно ласковыми и в такой же степени печальными.
■□■□■
В комнате кружка после уроков, как и накануне, собрались лишь трое: Тайти, Нагасэ и Аоки.
Кирияма в школе все еще не появлялась. Вчера они трое снова к ней ходили, но ничего существенного не добились.
– Инаба-ттян сегодня тоже не придет?
– Ага… Похоже, те злые слова, которые она сказала Юи, подействовали на нее саму… Все-таки Инабан очень чувствительная, – медленно проговорила Нагасэ. По ее тону ясно было, что она очень сочувствует Инабе.
– Сейчас… возможно, стоит оставить ее одну, – произнес Тайти. Звучало так, что он ее бросает, и это было неприятно, но если думать об Инабе, то, возможно, это было правильнее всего. По крайней мере, пока.
– …Как-то одиноко… – пробормотала Нагасэ, глядя на стулья, где никто не сидел.
Два стула, которые всегда были заняты, пустовали.
Тайти испытывал в некотором смысле чувство потери.
В голову пролезла жуткая мысль: если так пойдет, КрИК может просто развалиться.
– Так или иначе, Инаба через какое-то время вернется, так что давайте пока подумаем насчет Кириямы, – решительно произнес Тайти, и обсуждение началось.
Но сколько они втроем ни говорили, никаких идей, как разрубить гордиев узел, так и не нашлось.
– …Только пустой треп.
– Тайти. Ты это… уже недавно говорил, – указала Нагасэ. Осознав, что он ходит кругами, Тайти глубоко вздохнул.
Спор сам собой увял.
– Что же делать… – сказал себе под нос откинувшийся на спинку диванчика Аоки, глядя в потолок.
– Нам трудно судить, что лучше… И то, что сказала Инабан, и слова Юи имеют свой смысл… – пробормотала в ответ Нагасэ.
Слова Инабы, что стать хикикомори – одновременно и лучший, и худший способ бороться с этим феноменом.
Вытащить Кирияму из дома – это вообще к лучшему будет? Они даже в этом не могли разобраться. Поэтому какие-то активные действия предпринимать было трудно.
Вдобавок, если стать слишком эмоциональными, был риск, что случится что-то неприятное.
В общем, даже что и как думать, было непонятно.
В Тайти все сильнее кипело раздражение…
…[Спаси ее]…
Ему показалось, что он услышал тихий голос.
Ему показалось, что… тело охватил жар.
– Я… все-таки не думаю, что жизнь хикикомори пойдет Кирияме на пользу.
Губы и язык Тайти двигались сами собой.
– Но… если Юи вытащить наружу, ей станет еще хуже.
– Она может причинить окружающим реальный вред. …Ну, хотя мы все в таком же положении.
Аоки и Нагасэ ответили одновременно.
От этих слов, честно говоря, Тайти уже устал.
– Но ведь сейчас, когда Кирияма сидит взаперти, ей просто смертельно грустно, разве нет?
Губы и язык двигались сами собой.
Почему они не понимают, что это самое серьезное?
Хотя Кирияма уже настолько вымотана, что это видно невооруженным глазом.
Он уже не мог на это смотреть.
– Ты сейчас все время думаешь только о том, что делать с Юи. Попробуй думать чуток пошире, – довольно раздраженным тоном сказал Аоки.
– Самое важное сейчас – спасти Кирияму.
Тайти так считал совершенно искренне.
– Этот тип передо мной твердо настроен спасать всех подряд… Опять собираешься собой жертвовать, да?
– Что ты такое говоришь. Аоки, ты ведь тоже хочешь спасти Кирияму, правда?
Стоп.
Губы и язык двигаются сами собой?
Но остановить их движение он не может.
– Хочу, конечно, но я не знаю, что тут можно сделать!
– Значит, надо в первую очередь пойти к Кирияме!
– Ну пойдешь, и что дальше?
– Что-нибудь сделаем.
– Вчера в это же время «что-нибудь сделать» не получилось, а?!
– Так если мы только и будем, что здесь сидеть и трепаться, ничего и не изменится!
Если сидеть на месте, если не идти вперед, ничего изменить не удастся.
– Эй… Перестаньте оба…
– Ну и ладно. Тогда я сегодня один пойду.
Тайти взял свою сумку и встал со стула.
Одни разговоры – впустую потраченное время.
– Хаа? Кончай нести что в голову взбредет!
– Сегодня я сделаю по-своему. Мне удастся спасти Кирияму.
– Тайти, ты кем себя считаешь?! Ты серьезно считаешь, что в одиночку можешь сделать все, что угодно?
– Раньше получалось. Аоки, а вот ты ни на что не способен, верно?
Тут Аоки распахнул глаза и на миг застыл. А потом изменился в лице.
Тайти сразу понял, что произошло.
У Аоки началось «высвобождение желания».
– Эй, сто-…
– Думаешь, у тебя всегда будет получаться?! Думаешь опять забрать себе самое вкусное?! – встав со стула, бросил Аоки в лицо Тайти.
– Что еще за «забрать вкусное»?! Я просто спасу Кирияму!
Тайти резко толкнул в грудь подошедшего к нему Аоки.
– Ты трещишь насчет спасти только потому, что не хочешь смотреть, как Юи страдает, чертов эгоист!
– Заткнись! Уж лучше так, чем быть тупицей, который вообще ни на что не способен!
– Чтооо…
– Вы оба, хваааатииииит!!! – душераздирающе завопила Нагасэ. Вклинилась между Тайти и Аоки и распихнула их в стороны.
Ее глаза были распахнуты.
Неужели у Нагасэ тоже произошло «высвобождение желания»?
Тайти, потеряв равновесие, отступил на пару шагов.
– Тайти, самодовольный индюк! Аоки, суперзавистник! – продолжала вопить Нагасэ, стоя перед ними. Стянутые на затылке волосы тряслись. – Вы оба, вы правда думаете о Юи?! И Тайти, и Аоки тоже, вы просто не хотите видеть, как она страдает, правда ведь?!
[Не мешай.]
В голове раздался голос.
На этот раз – совершенно отчетливый.
И жар, который до сих пор охватывал все тело, усилился – Тайти как будто целиком погрузился в теплую воду.
Сознание отдалилось от тела.
Вне всяких сомнений, это «высвобождение желания».
А до сих пор что было?
Может, ему просто показалось, что было «высвобождение желания»?
А услышанный [голос] – слуховая галлюцинация?
Он сам захотел сдаться собственному «желанию»?
Он уже не мог верить самому себе.
Быть может, это все от охватившего его отчаяния?
Сильнее, чем когда-либо прежде, он ощущал, что его сознание отделено от тела.
Сознание плыло.
Сильнейшая эмоция в его душе на тот момент, когда произошло «высвобождение желаний». Это, в первую очередь, желание спасти Кирияму. Эта мысль заполняла Тайти всего. И лишь одно имело сейчас значение: то, что ему помешали.
«Прекрати!» – хотел выкрикнуть он.
Но не смог.
– С дороги! – проорал Тайти и оттолкнул Нагасэ.
Он ее толкнул.
Не так уж сильно.
Просто хотел отодвинуть Нагасэ со своего пути.
Но он-то был парнем, а она девушкой.
Более того, она не ожидала толчка.
Нагасэ потеряла равновесие и врезалась головой в шкафчик.
– Ай! – воскликнула она и, схватившись за голову, села на карачки.
Весь жар из тела Тайти схлынул вмиг.
Сознание вернулось.
– Т-ты как, Нагасэ?! – воскликнул он, подбежав к ней.
И тут.
Аоки швырнул в него решающие слова:
– Вот смотри! Из-за твоего эгоизма другие люди страдают!
Сердце Тайти словно сжали чьи-то когти.
Так и… есть.
Он оказался тем человеком, который из самомнения, не желая видеть страданий другого, причинил страдания третьему – девушке, которую любил.
Никого он выручить не способен.
Перед глазами потрясенного Тайти Аоки тоже застыл на месте.
– …Не, п-погоди! Это, что я сказал, это было чересчур… Про… сти.
Голос Аоки прозвучал слабо и сипло, а в конце вовсе пропал.
Что и как произошло потом, Тайти помнил неотчетливо – все было как во сне.
Вероятно, они на этом и расстались, разошлись по домам.
Но он помнил, что лицо Нагасэ стало немного красным. Что он раз за разом, раз за разом перед ней извинялся. И что Нагасэ ответила лишь: «Ты меня оттолкнул из-за того, что я вмешалась в ваши "высвобождения желаний", так что извиняться не за что».
Тайти сидел один у себя в комнате, завернувшись в футон.
Он был в ужасе от того, что причинил боль другому человеку – причем тому, которого любил.
И он осознал.
Вот, значит, что сейчас чувствует Кирияма.
■□■□■
Она ошиблась.
Поэтому решила больше не приближаться к другим.
Она совершенно не хотела, чтобы из-за нее все рухнуло.
Но она сам напросилась.
И оказалось, что эта нагрузка для нее непосильна.
Но свой фальшивый образ она создала сама.
Делая это, она хотела думать, что она нужна.
Делая это, она хотела создать для себя место в этом мире.
Поэтому разочарование, когда иллюзии рухнули, было вполне заслуженной карой.
Возможно, вернуться туда ей уже не удастся.
От этой мысли заболело в груди. Сердце жаждало.
Загрубевшую душу атаковало слишком много неприятных мыслей.
Ей было страшно вновь сближаться с остальными.Если чересчур сблизиться, будет больно. Но если чересчур отдалиться, сердце начнет стонать.
Где же лучше всего остановиться?
Делая это, делая это, делая это, делая это, делая это, делая это, она, как оказалось, думала только о себе.
Несмотря на то, что всем сейчас так же плохо, что друзья наверняка тоже беспокоятся, она думала только о себе; в глубине души она была этим сыта по горло.
А остальные до сих пор ошибочно думают про нее, что она не такая.
Лживая маска когда-нибудь свалится.
Самым мучительным было то, что все сломал не кто-то другой, а он.
Самым, самым, самым мучительным.
Она уже не была уверена в своей идеальности.
Она просто глупое ничтожество.
■□■□■
На следующий день в комнату кружка исследования культуры не пришел никто.