Том 2. Глава 4. Все разваливается
Ей внезапно улыбнулась удача?
Или просто она такой человек?
В общем, в субботу ничего серьезного не произошло.
Может быть, действуют принятые меры?
Если говорить о том, что все-таки произошло, – за ужином она умыкнула вкусный кусочек у старшего брата. Наконец-то купила в инете кое-какую компьютерную периферию, в которой долго себе отказывала из экономии. Когда в доме никого не было, позировала в одном белье перед самым большим зеркалом. Из любопытства к мужскому образу жизни проникла без разрешения в комнату брата и начала искать порножурналы (но тут же прекратила и поэтому ничего не нашла). Вот, собственно, и все.
Да, ничего серьезного не произошло… по ее мнению.
Держась на связи с остальными, она убедилась, что и у них «высвобождение желаний» производило лишь вот такие эффекты.
К примеру, кое-кто заглянул в мобильник младшей сестры из беспокойства, не появился ли у нее парень, и из-за этого сестра с ним весь день не разговаривала, а на следующий день ему пришлось купить ей кучу сладостей.
К примеру, кое-кто, возвращаясь домой из магазина, захотел влезть на дерево и влез, но, подумав, осознал, что из-под юбки шикарно видны трусики, и страшно застеснялся.
К примеру, кое-то подумал, что хорошо бы из этого мира полностью исчезла учеба, и выкинул все свои учебники и тетради в бак для бумажных отходов, а потом поспешил забрать их обратно.
Даже если другие их за этим заставали, то максимум – говорили с улыбкой «что за глупости» и укоряли.
Завтра, в понедельник, придется выйти из дома.
Вести себя как обычно. Как обычно. Как обычно.
Сегодня тоже надо будет стать для остальных примером и вести себя как обычно.
Если соблюдать предельную осторожность, наверное, все смогут нормально прожить этот день, ведя себя как обычно.
Они хорошие люди.
Тому, кто добродетелен, нет нужды бояться этого феномена.
Поэтому если вести себя как обычно, то у всех все будет хорошо.
И у нее тоже…
…нет, у нее другие обстоятельства.
У нее была не то чтобы тотальная мизантропия, но она действительно не доверяла другим.
Она отдавала себе отчет, что этот мир полон «врагов».
Почему? Потому что она считала, что люди – черные существа.
Почему? Потому что она сама черная.
Но ведь при этом она думала, что они – хорошие люди?
Кто знает?
Что правильно, а что нет, она сам не понимала.
Сама-то она какой человек?
■□■□■
На перемене после второго урока вернувшаяся в класс Иори Нагасэ сообщила Тайти Яэгаси:
– Я заглянула в один-один – сегодня Юи тоже не пришла…
– Вот… как…
Юи Кирияма отсутствовала уже четыре дня, не считая выходных.
Волей-неволей Тайти забеспокоился, что что-то произошло.
– Когда я ей звякнула, она сказала, что в порядке, но…
Как раз когда Нагасэ пробормотала эти слова, к ним подошла Химэко Инаба.
– Не хочется думать, что она сломалась…
– Сломалась… что сломалась? – переспросил Тайти.
– Не удивлюсь, если… и от этого феномена, как и от предыдущего, Юи развалится.
Сломается. Развалится. Даже такие слова не выглядели преувеличением.
– Сегодня непременно зайдем к Юи. Даже если она говорит, что не нужно. Я знаю дорогу, – с тревогой в глазах произнесла Нагасэ.
– Ага, точно, – напряженно кивнул Тайти.
– Вы, ребята, еще не знаете, что именно произошло, а уже делаете такие серьезные лица. Улыбайтесь, улыбайтесь. Если будете создавать унылую атмосферу, Юи ее тоже может подхватить, и эффект будет противоположным. Так что держать хвост морковкой!
И Инаба, беспокоясь о состоянии их всех, улыбнулась.
Почему у Тайти возникла такая ассоциация, он не знал, но на миг улыбка Инабы показалась ему самой хрупкой.
■□■□■
Кирияма жила в двухэтажном домике в спальном районе.
«Да?..» – раздалось из интеркома, когда Тайти нажал на кнопку вызова во второй раз.
Сиплый и унылый – но, несомненно, голос Кириямы. Тайти чуть полегчало от того, что к двери не подошел кто-то другой.
– Кирияма-сааан, вы-хо-ди и-грать! – прокричала Нагасэ, точно маленький ребенок. Насколько это были ее искренние чувства, насколько притворные, Тайти не знал, но прозвучал ее голос очень весело.
«Ээ, стоп. И… Иори? Правда ты? Почему…» – Кирияму явно переполошило то, что о визите с ней не договорились заранее.
– Кстати, я тоже здесь. И Инаба-ттян, и Тайти, – придвинувшись сбоку, сказал Ёсифуми Аоки и помахал интеркому рукой.
– Тут нет камеры, – уколол Тайти, не уверенный, понимает это Аоки или нет.
«Уэ, ээ… вы что, все там?..»
– Мы пришли тебя навестить, можно мы зайдем? Или это твоим домашним не понравится? – отпихнув Аоки в сторону и придвинувшись к интеркому, спросила Нагасэ.
«Дома никого нет, но… нельзя! Не входите… Уходите…»
Голос дрожал. Однако отказ в нем чувствовался ясно и твердо.
– Это из-за парней? Если только мы с Инабан зайдем, нормально?
«Не в этом дело… В общем, я вас не впущу».
– Но почему…
– Эта форма… Наверное, вы друзья Юи? Пришли к ней по делу?
Домой вернулась, по-видимому, мать Кириямы.
Похоже, Кирияма все это время безвылазно сидела у себя в комнате.
Срабатывала худшая из возможных гипотез.
– Эй, Юи! Открывай! К тебе пришли друзья! – прокричала мать Кириямы, стуча в дверь ее комнаты.
«Не хочу их! Пусть уходят!» – вернулся из-за двери голос, тоже перешедший в крик.
– Простите, пожалуйста… В последнее время она оттуда почти не выходит…
Мать Кириямы повернулась к Тайти и компании и с виноватым видом поклонилась. В принципе довольно хрупкого телосложения, сейчас она показалась совсем маленькой.
– Такого у нее до сих пор никогда не было… Видимо, все-таки тот случай с полицией на ней очень сильно сказался…
– Все будет хорошо. Сейчас она просто немного растеряна, мне кажется. Скоро опять станет бодрой и энергичной, – и Инаба открыто и вежливо улыбнулась. Подумать только, она и вот так умеет общаться с людьми.
– Вот именно, матушка! Положитесь на нас!
– Аоки, как-то ты странно подчеркнул «матушку»… хотя ладно.
Тайти начал было подколку, но передумал. Лень было.
– Спасибо вам, что заботитесь о моей девочке… – и мать Кириямы снова поклонилась.
«Нет-нет», – заотнекивались друзья.
– Ну… здесь я буду вам только мешать. Я буду на первом этаже, если что-то понадобится, позовите, – сказала напоследок мать Кириямы и спустилась по лестнице. Со спины она выглядела как-то печально. Если вспомнить – и лицо ее было бледноватым.
Непосредственно этот феномен затронул, конечно, только пятерку из КрИКа. Но влияние его распространялось и на окружающих. Тайти ощутил всю тяжесть этого бремени.
– Юи. Заставлять маму грустить – это никуда не годится.
Нагасэ редко говорила таким сердитым тоном. Сама она после нескольких разводов ее матери жила без отца и, видимо, поэтому была особенно чувствительна к отношениям между матерью и дочерью.
– Короче, Юи. Давай разок нормально поговорим. Все-таки сейчас серьезное дело.
Несмотря на эту попытку убеждения со стороны Аоки, Кирияма упорно отказывалась открывать дверь.
«Вот поэтому… уходите… Я очень благодарна, что вы обо мне беспокоитесь… Еще чуточку потерпите, я снова вернусь в школу…»
– Пф, что за морока, – сказала Инаба и стала разминать шею.
– Ты что-то… собираешься сделать? – с содроганием спросил Тайти.
– Ничего особенного. Просто подумала: не сказать ли волшебное слово для мгновенного отпирания двери?
– Ты вообще кто…
– Кхем. Итааак, до тех пор, пока мы не войдем в комнату, я буду по одному раскрывать секреты Юи Кириямы-сан. Для начала – ее три размера. Сверху вниз…
Щелк.
– Погодипогодипогодипогодииии! Уже впускаю, погодииии!
– …Пф, а так было бы интересно, если б я успела всякое этакое порассказать…
«Кирияма правильно сделала, что сразу сдалась», – подумал Тайти.
Кирияма сидела на кровати, съежившись и обхватив руками колени. На ней была кофта и спортивные штаны – в общем, повседневная домашняя одежда. Длинные каштановые волосы, всегда ухоженные, сегодня были в беспорядке, лицо выглядело утомленным.
Четверка гостей уселась на полу. Им было чуточку тесновато.
– Прости, что внезапно свалились на тебя, Юи. Просто очень сильно беспокоились…
– Не, все нормально, Иори. Я же ничего вам не сказала, просто заперлась – естественно, вы решили, что это странно, – и Кирияма, прижимая к груди подушку в цветочек, помотала головой.
– Ты себя плохо чувствуешь? Тогда мы сразу уйдем. …Кстати, у тебя на лбу здоровенный прыщ, это как-то связано?..
– Нет-нет-нет! Не смотрите! Ай! – Как только Аоки указал на прыщик, Кирияма поспешно зачесала челку на лоб пятерней. – Это… самая большая ошибка всей моей жизни…
– Может, просто переела? – спросила Инаба, и Кирияма с пораженным воплем свалилась на кровать.
Похоже, Инаба попала в яблочко.
– Не… неправда… Вчера почему-то внезапно страшно захотелось сладкого… Ну, я об этом часто думаю, но… но на этот раз не удержалась… Потом, когда поняла, сколько это калорий… готова была умереть…
Видимо, «высвобождение желания» произошло как раз тогда, когда Кирияма была голодна или просто ей захотелось сладенького.
– Может, ты из-за этого прыща школу прогуливаешь, а?
– На такое даже я не способна! – выпрямившись, ответила Кирияма на слова Инабы.
– Значит, причина – «высвобождение желаний», которое устраивает нам Халикакаб? – тут же спросила Инаба.
Кирияма задрожала всем телом.
Ее лицо побледнело.
Да, Кирияму можно читать, как открытую книгу.
Читать ее даже слишком легко, но вот как ей что-то донести, наоборот, непонятно.
Однако молчать тоже не годится.
– Юи… это ужасно. Высвобождать желания очень тяжело, – утешающим тоном сказал ей Аоки. Искоса глянув на него, Тайти спросил:
– А какова причина «высвобождения желаний»?
На глазах Кириямы тут же выступили слезы, брови выгнулись домиком.
– Тайти. Ты не мог бы как-то помягче спрашивать?
Нагасэ посмотрела на Тайти укоризненно.
– Э… извиняюсь.
– По мне так нормально. Это лучше, чем ходить вокруг да около.
– Инабан и Юи – не одно и то же.
Инаба с видом «ага, ага» отмахнулась от сердитой Нагасэ и снова обратилась к Кирияме:
– Послушай, Юи. «Высвобождение желаний» и есть главная причина, почему ты решила заделаться хикикомори? В полном объяснении ситуации нет необходимости? Я понимаю: если ты не знаешь, когда в следующий раз твое тело начнет двигаться против воли, естественно, хочется запереться… С тобой так и было, да?
Опустив глаза, Кирияма кивнула.
– И? Что за хрень, Юи? Мы все в одном положении, ты в курсе?
– Но ведь! …Но ведь… Не хочу еще кому-то… делать больно…
Из глаз Кириямы закапали слезы.
Кирияма больше всего боялась сделать кому-то больно.
Эти чувства всем были мучительно ясны.
– Я, я в тот день… когда увидела, как мальчишки пристают к девушкам… подумала не то «Уаа, гадость какая», не то «Надо их выручить»… и тут услышала [голос] и каак взорвалась…
– Потому что нам Халикакаб эту странную фигню… – попыталась было объяснить Нагасэ, но Кирияма перебила ее, прокричав:
– Но я что, правда тогда подумала, что «хочу напинать этих типов»?!
Чувства, рожденные в самом сердце, – истинные чувства человека, факт.
Этого достаточно, чтобы заставить его испытывать вину и страх.
– Ведь меня же всегда от парней воротит… Если еще что-то произойдет… не знаю, что может случиться… и вот поэтому… из дома не выхожу…
Вполне естественное чувство, подумал Тайти.
Но в следующий миг…
– …Кончай изображать жертву, – с искаженным от злости лицом выплюнула Инаба. – И не пытайся сбежать, запершись в комнате.
Она сверлила Кирияму сердитым, пристальным взглядом.
Инаба явно злилась.
Но злилась по-обычному? Или же это «высвобождение желания»?
– Но, но… если я ни с кем не встречусь, то и больно никому не сделаю… разве нет?
– Ты вообще понимаешь нынешнюю ситуацию? Или не понимаешь? – Инаба надвинулась на испуганную Кирияму.
– Эй, Инабан!
– И-Инаба-ттян!
– Успокойся, Инаба!
Нагасэ, Аоки и Тайти попытались ее остановить.
Однако Инаба не остановилась.
– Мы все сейчас в лапах этого дерьмеца-идиота, Халикакаба или как он там себя называет. И этот тип, похоже, считает нас интересными. Поэтому и устраивает то «обмен личностями», то «высвобождение желаний». Пока сечешь?
Ярость Инабы словно с силой отпихнула всех остальных назад, они потеряли дар речи.
Глядя на Инабу, вовсе не стремящуюся протянуть им руку, а лишь продолжающую говорить, Тайти не знал, что делать.
– Конечно, лучший способ избавиться от проблем «высвобождения желаний» – это стать хикикомори. Правильный ответ, Юи. Однако этот способ не только лучший, но заодно и худший.
«Хикикомори – это против правил?»
Тайти вспомнил, как Инаба задала Халикакабу этот вопрос.
– Там, где никого и ничего нет, ничего и не произойдет. Так что этот способ – наша лучшая защита, и он же – лучшая атака.
Инаба поставила одну ногу на кровать Кириямы и продолжила:
– Только ответь: как ты думаешь, ему это будет интересно?
Ни мыслей, ни планов Халикакаба они не знали, а могли лишь догадываться, но здравый смысл подсказывал: нет, неинтересно.
– Повторяю вопрос: ему это будет интересно? А если этому типу будет неинтересно, то что он сделает? Мне приходят в голову три варианта. Первый: раз ему неинтересно, он отступится. Второй: подождет, пока не станет интересно. Третий: сделает так, чтобы стало интересно.
Тайти пребывал в холодном восхищенном ужасе от того, насколько глубоко Инаба проанализировала ситуацию.
– Я у него спросила: «Хикикомори – это против правил?» И он ответил: «Это особенно интересно. И при необходимости я могу сделать это еще интереснее».
Кирияма, забыв про слезы, побледнела и застыла.
– Фактически он заявил, что намерен идти не по первому, а по второму или третьему пути. Конечно, веры ему нет, так что он мог и соврать. Но мог и сказать правду. Впрочем, важнее всего то, что он способен это сделать.
И Инаба закончила свой монолог:
– Сбегая к себе в комнату, ты добиваешься того, чтобы «высвобождение желаний» длилось вечно? Или чтобы он устроил нам что-нибудь еще похлеще? Ты хоть понимаешь, что, облегчая себе жизнь, доставляешь массу проблем другим? Понимаешь, а?
– Уже… не знаю… я… что делать…
Лицо Кириямы исказилось, и она начала всхлипывать.
– Не веди себя как ребенок, не думай, что достаточно поплакать, и тебя спасут.
Эти слова нанесли Кирияме последний удар.
– Инабан! Это уж слишком! – воскликнула Нагасэ, пытаясь остановить Инабу, но опоздала.
Зарывшись в футон на кровати, Кирияма расплакалась.
Она даже подняться не могла.
Лишь приглушала плач, стараясь не слишком шуметь.
Даже смотреть на нее было больно.
Инаба, договорив, погрузилась в молчание.
Нагасэ влезла на кровать и принялась нежно, словно что-то хрупкое, гладить Кирияму по спине.
Инаба, наоборот, убрала ногу с кровати. Ее выражение лица Тайти тоже было знакомо.
Бледное лицо, в котором не осталось ни намека на недавнюю агрессивность.
Губы были сжаты так сильно, что, казалось, в них не осталось ни кровинки.
На лице было написано такое горе, что Тайти не решился окликнуть Инабу.
Вскоре Инаба, пошатываясь, села – почти свалилась – на пол возле кровати.
Похоже, все, что она наговорила, было из-за «высвобождения желания». Какой бы жесткой ни была Инаба, в обычном состоянии она бы вряд ли так безжалостно обошлась с Кириямой.
– Прости… Юи… Я не хотела столько всего наговорить… Нет, в принципе… настолько сильно злиться не хотела… Случилось «высвобождение желания», и вот так вышло… Причинила боль Юи… вообще другому человеку… Наверное, тебе сейчас так плохо… из-за моих необдуманных слов… Прости… Извини меня…
Отчаянно выжимая из себя слова, Инаба вытянула руку к Кирияме.
– Но… Инаба… ты так… в самом деле… думаешь… – сквозь всхлипывания прерывисто произнесла Кирияма.
Вытянутая рука Инабы задрожала, словно потеряв цель, и упала, так и не коснувшись Кириямы.
Тайти содрогнулся.
Настолько сильную боль приносит этот феномен, настолько безжалостно рвет связи между людьми.
В тот день Кирияма так и не смогла выйти из дому.
■□■□■
На следующий день Кирияма тоже не пришла в школу.
После драки она приобрела немалую известность, и ее отсутствие было обречено стать главной темой школьных пересудов.
Тайти, как ее однокружковца, тоже несколько человек расспрашивали.
Сгорая от беспокойства, Тайти попытался, не обращая внимания на уроки, подумать о Кирияме – но не решился.
Что если прямо сейчас произойдет «высвобождение желаний»?
Один раз он уже попытался убежать, когда у него высвободилось желание спасти Кирияму.
С того раза, когда Нагасэ завопила во время урока, Тайти и его друзья на занятиях «косяков» не допускали.
С одним человеком могло произойти от нуля до трех «высвобождений желаний» в день, и это при том, что предложенные Инабой меры работали.
По ее словам, во время уроков нужно было либо «изо всех сил сосредотачиваться на занятиях», либо «спать».
Нагасэ и Инаба искусно чередовали учебу и сон, а Аоки, у которого учеба не была сильной стороной, сделал рискованный ход: накануне вечером лег очень поздно и теперь спал мертвецким сном.
Тайти сосредотачиваться на уроках было нетрудно. В итоге всякий раз, когда он слышал [голос], возвещающий «высвобождение желаний», он закидывал учителя вопросами.
Поэтому сейчас думать о Кирияме было нельзя. Только занятия; вот потом…
Время тянулось медленно.
На перемене.
Поскольку на следующий урок нужно было перейти в другой кабинет, в кабинете класса 1-3 почти никого не осталось.
– Поторопись, Яэгаси. А то не успеешь.
Услышав голос Синго Ватасэ, Тайти тоже встал.
И тут в классе раздался еще один, сердитый голос:
– Я-то почем знаю! Чего меня спрашивать?!
Сердитый голос принадлежал Нагасэ.
– А? Я всего-то спросила, как у Кириямы дела, – и девушка, чей голос Тайти только что услышал, обиженно надулась.
– Это я и сама хотела бы знать! – громко выкрикнула Нагасэ и – сделала еще более удивленное лицо, чем ее собеседница.
– Зачем обязательно так беситься?
– А… не… нет. Эмм… я не хотела на тебя кричать… – смущенно ответила Нагасэ рассерженной девушке.
Судя по всему, «высвобождение желания»?
Тайти попытался было прийти на помощь – но вновь не решился.
Что если «высвобождение желаний» произойдет как раз тогда, когда он будет останавливать накинувшуюся на Нагасэ девушку?