Глава 50.

—

Крах!

Я перекатился по полу, издав звонкий звук.

Почему я так шумно вошёл? Что ж, дело в том, что я не воспользовался парадным входом, а пробрался через окно.

Быстро подняв голову, я увидел канцлера за его рабочим столом. Встав, не особенно торопясь, я спокойно сказал:

— Я Сиан Верт, новый ученик Королевской Академии. Я пришёл к вам, канцлер, чтобы обжаловать вынесенное предупреждение.

Канцлер смотрел на меня с едва уловимым выражением недоумения.

Можно было интерпретировать его взгляд двояко: либо он действительно не ожидал, что я приду, либо знал, что я появлюсь, но никак не предполагал, что я сделаю это

таким

образом.

Неужели он действительно поставил столь мощный барьер ожидания, чтобы я вошёл через главный вход?

Без помощи магии преодолеть этот барьер мне было бы невозможно. Но ведь наёмники, да и убийцы, обычно не ходят через парадные двери, верно?

Я поднялся на один этаж выше и оказался на крыше, откуда спрыгнул.

Сформировав ману в уплотнённый шар, я метнулся к окну кабинета канцлера. Может, это было немного опрометчиво, но это был наименее заметный способ, какой я мог придумать.

Канцлер сразу обратился ко мне холодным тоном:

— Ты явился с возражением?

— Да. Так как письмо-предупреждение было отправлено именно вами, я решил обратиться непосредственно к вам, — ответил я.

Канцлер, казалось, не поверил, что я всерьёз, и усмехнулся.

— Смело, очень смело. Студент святой Академии осмеливается оспаривать дисциплинарное взыскание за прогулы? Ты смеёшься над Королевской Академией?

В его голосе звучала сильная нота власти. Да уж, не сказать, что это была дружественная встреча.

Конечно, в данном случае все карты были не на моей стороне. Если бы он захотел, то мог бы обвинить меня в незаконном проникновении и порче имущества и наложить дополнительные санкции.

Но если бы он этого действительно хотел, то не стал бы отправлять мне письмо-предупреждение.

Я ответил сдержанно:

— Честно говоря, моя жалоба — это лишь формальный предлог, чтобы встретиться с вами, канцлер. Я вовсе не собираюсь оспаривать предупреждение; оно вполне заслуженно.

— Хм, значит, ты пришёл вовсе не за этим, — ответил он, с прищуром.

— Я отправил одно и то же предупреждение тебе и твоему брату. Вид, оформление были одинаковыми, но отправитель — разный. Скорее всего, твой брат получил письмо от администрации академии, а твоё предупреждение исходило непосредственно от меня. Если у тебя были возражения, то обращаться нужно было ко мне, а не к администрации, — его голос был спокоен и твёрд.

— Как думаешь, почему я отправил предупреждение только тебе, а не вам обоим? — спросил он.

— Полагаю, это было проверкой. Ведь ваша задача, как канцлера, — выявлять и развивать таланты, не так ли?

Как глава главного образовательного заведения континента, канцлер просто не мог пройти мимо таких, как я, людей с потенциалом.

Хотя академию я и упрекал за её коррупцию, по сути, это всё же место обучения. И на протяжении всей истории через неё прошло немало талантов, поддерживающих её репутацию.

— Очень хорошо, — сказал он. — Не могу не признать, что твоя манера привлекла моё внимание — начиная с поединка вчера и прочих выходок. Но если ты явился не для оспаривания предупреждения, то продолжай. Расскажи, зачем ты на самом деле здесь.

Честно говоря, я долго размышлял перед тем, как решиться прийти. Взять на себя риск и показать часть своих карт или предпочесть безопасный путь и потратить больше времени на обходные манёвры?

Мне не нравилась мысль о "безопасном пути".

Жизнь, в которой ошибка стоит жизни, научила меня быть прямолинейным, и потому теперь, оказавшись перед канцлером, я отбросил всякие сомнения.

С твёрдой решимостью я посмотрел канцлеру прямо в глаза и сказал:

— Для начала можно задать вам вопрос, канцлер?

— Хм?

— Что важнее для вас: процветание империи или честь вашей семьи?

На мгновение его взгляд изменился, он задумался.

— Прежде чем возглавить Академию, вы также были главой герцогского рода Квизель. Более того, стали тестем нынешнего императора. Насколько я понимаю, после смерти императрицы Дианы ваши отношения с его величеством оставались хорошими.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Пожалуйста, сначала ответьте. Мои следующие слова будут зависеть от вашего ответа.

В его взгляде чувствовалась суровая решимость, словно я был добычей перед хищником на вершине пищевой цепи, а он как бы говорил: "Зачем мне отвечать на твои вопросы?"

Но я не дрогнул и выдержал его взгляд.

— Процветание и честь? — спустя минуту молчания ответил он. — Ни то, ни другое меня больше не интересует.

Ответ был несколько неожиданным.

— Нынешний мир переживает невиданное время мира. С момента основания Королевской Академии прошло более ста лет, и войны между странами давно прекратились. Мы живём в самое процветающее время в истории империи, — сказал он.

Академия сыграла важнейшую роль в поддержании мира. И, как он верно заметил, это было уникальное время в истории.

— К тому же интерес к семейной чести у меня давно угас. Семья прекрасно обойдётся без меня, и я ушёл с поста главы рода давным-давно. Сейчас для меня важнее всего академия.

Слова канцлера были полны железной решимости.

Я кивнул и сказал:

— Понимаю. Значит, вас не волнует ни процветание империи, ни честь семьи. Даже если престол не достанется первому принцу или второй принцессе, вас это не волнует?

— …!

В комнате повисла тяжёлая тишина.

— Это не смелость… это наглость, — произнёс канцлер, слегка усмехнувшись.

— Почти тридцать лет я посвятил себя этой академии. За это время я видел множество студентов, множество талантов. Среди них была и твоя сестра, которую называли дитя богов, и твой брат, которого прочили на роль нового защитника континента. Я считал тебя одним из них.

Сложно понять, был ли его взгляд похвалой или разочарованием, но я решил пока не выдавать свои чувства.

— Однако, как оказалось, я ошибся. Ты просто надменный глупец, вообразивший себя кем-то из-за дарованной силы. Ты хоть задумывался о последствиях своих слов? Или позволил тщеславию захватить себя, полагая, что имеешь особое положение перед императором? Жалею, что когда-то смотрел на тебя с положительной стороны. Давай забудем, что ты сказал. Я временно сниму барьер, так что уходи.

Он был настойчив.

Канцлер решительно велел мне уйти.

Не раздумывая, я ответил:

— Как вы сами сказали, канцлер, нынче действительно мирное время для империи. По крайней мере, оно таким останется, пока Его Величество здравствует. Но продлится ли эта эпоха спокойствия и после его ухода?

Глаза канцлера на мгновение блеснули.

— Вы, несмотря на уход от дел семьи, должны понимать, в каком положении находится сейчас империя. Она балансирует на тонкой грани. Противостояние между сторонниками покойной императрицы — первой принцем и второй принцессой — и сторонниками нынешней императрицы — третьим и четвертым принцами... внутренний раскол уже неминуем.

Есть и ещё один человек, но пока о ней я умолчу.

— На чём основаны такие выводы?

— Висконт Рудольф Непеллис — не тот, кого можно недооценивать, в отличие от некоторых. Для него честь рода превыше всего, и он готов уничтожить любого демона, лишь бы утвердить свою кровь на троне.

В глазах канцлера мелькнуло напряжение. Похоже, он знает о висконте Непеллисе даже больше, чем я.

Я продолжил:

— С точки зрения законности, престол полагается первому принцу. Но род Непеллис не будет стоять в стороне, пока это происходит. Это неизбежно приведёт к внутренней борьбе. И тогда процветание империи рассыплется в одно мгновение. В худшем случае, если первая фракция потерпит поражение, безопасность семьи Квизель окажется под угрозой.

— Думаешь, наш род Квизель так уж слаб?

— Я лишь сказал, что будущее нельзя предсказать. Всё это — пока только предположения.

Канцлер, должно быть, думает сейчас, что за одиннадцатилетний мальчишка способен так ясно видеть политическую картину империи?

Но, может, это и вправду слишком дерзко с моей стороны — так уверенно говорить с ним.

К тому же, кроме ближайших подчинённых, никто не рискнул бы говорить с ним так, как это делаю я.

— Вы говорили, что не слишком заботитесь о процветании империи и чести семьи, — продолжил я. — Но в ближайшем будущем всё это может рухнуть разом. Вас действительно это устраивает, канцлер?

Канцлер хранил молчание, но в его взгляде читалось многое, и главное: он больше не видит во мне просто очередного нового ученика.

— Никто из семьи никогда не говорил со мной так, как ты сейчас.

Его голос слегка смягчился.

— Что ж, я и не ожидал, что кто-то вроде тебя станет давать мне советы, как поступить в столь запутанной ситуации.

Я едва заметно улыбнулся в ответ.

— Да, канцлер, я признаю вашу мудрость. В случае конфликта вы поведёте нас к победе, утвердив наследника рода Квизель на императорском троне.

На самом деле, канцлер Квандель сыграл решающую роль, приведя Квизель к победе в борьбе за престол и короновав принца Луиснела Севелеруса императором.

Однако на этом противостояние не закончилось.

После окончания конфликта канцлер пытался примирить императора Луиснела с его четырьмя оставшимися братьями. Он понимал, что, пока они в живых, борьба может вспыхнуть вновь, и поэтому стремился сохранить мирное сосуществование. Но у императора Луиснела были иные мысли.

Выросший в интригах и борьбе за власть, он не испытывал братской привязанности. Для него братья были лишь угрозой.

Многие предсказали судьбу других, включая некогда уважаемого канцлера Кванделя, но не сумели увидеть свою собственную.

Вскоре Луиснел не только предал канцлера Кванделя, но и казнил всех братьев за измену. Принцесса Арин осталась одна, изгнанная за пределы страны.

— Ха! И что же это за человек, который всё это мне говорит? — пробормотал канцлер, глядя на меня.

Ему, вероятно, известна правда — что если ничего не изменить, будущее империи останется неизменным.

Лично мне уже всё равно до её процветания или славы рода.

Но этот старик, должно быть, думает иначе.

В глубине души он, вероятно, надеется, что мир продлится до конца его дней.

Что ж, я воспользуюсь этим.

— В конце концов, канцлер, вы сами говорили, что для вас важнее всего эта академия, так? Так какая разница, кто будет на троне, если при этом академия сохранит свой престиж? Тем более, в мирное время гораздо лучше видеть процветание и империи, и академии, не так ли?

— Хочешь сказать, что поможешь в этом?

Он сразу понял суть.

Я ответил с улыбкой:

— Именно. Как вы и сказали, я поддержу этот мир, пока академия находится в безопасности. Не так важно, кто станет императором. Но что будете делать вы? Какую силу сможете использовать?

Слов было достаточно. Пора было показать, что я способен на большее.

Зззинг!

Я создал небольшой шар из маны на ладони.

Думаете, это обычная сфера из маны?

В каком-то смысле, да.

Это действительно обычная сфера, которую может создать даже первокурсник.

Но даже самое обыденное может ощущаться иначе, когда его создаёт тот, кто способен на большее.

— …!

Взгляд канцлера мгновенно изменился.

Он почувствовал.

Огромная магическая мощь исходила от чёрного шара маны.

И он понимает.

Что та сила, что я показал сейчас, — далеко не всё, на что я способен…

— Что ты за…?

— Не ломайте голову, канцлер. Можете считать меня гением, чудом или божественным даром, спустившимся на землю. Как угодно. Главное, чтобы вы не считали меня просто учеником.

Канцлер смотрел на меня с лёгким недоумением.

Но этот момент длился недолго.

Собравшись с мыслями, он снова обратился ко мне:

— Чего ты хочешь от меня?

Канцлер прекрасно понимал, что такое

обмен

.

Я ответил, не колеблясь.

— Ничего особенного. Просто отзовите своё предупреждение и позвольте мне учиться, как и прежде. Обещаю, я не буду часто прогуливать занятия и стану серьёзно относиться к экзаменам.

— Это всё?

— Да, только это. Ничего больше.

Канцлер выглядел слегка удивлённым.

— А что получишь ты взамен?

— Спокойствие. Мне тоже хочется учиться в этой академии без проблем, — ответил я с лёгкой улыбкой, словно говоря: "В чём тут проблема?"

Канцлер замер, и его лицо приобрело сложное выражение.