Глава 92. Лунный Демон

Услышав слова Ли Хована, У Цин, у которого всё ещё была опухшей половина лица, холодно хмыкнул, взял свою миску, передвинул табурет и повернулся спиной к молодому человеку, вышедшему из западного флигеля.

— Хе, выходит, это я мелочный, старший брат Ли? Наверное, тебе пришлось потратить немало серебра, чтобы убедить его, — сказав это, он направился в главный зал и, взяв из миски кукурузную лепёшку, принялся её грызть.

— Эй! Как ты разговариваешь, молокосос?! Тебя что, без матери воспитывали?! — чувствуя поддержку Ли Хована, У Цин явно вёл себя иначе, чем прошлой ночью, когда был связан.

Услышав, как старик снова оскорбляет его мать, юноша не смог сдержать гнев. Со звоном "Чан!" он выхватил свой острый, как бритва, меч и направил его на козлиную бородку У Цина.

— Повтори, если смелости хватит!

— Что тут происходит?!

Шестеро сыновей и восемь внуков У Цина, отставив миски, засучили рукава и с грозным видом окружили юношу.

— Да чтоб вас! Я вас не боюсь! Кто хочет попробовать?! На моих руках сотни жизней! Мне несложно добавить ещё несколько. Только попробуйте шагнуть ко мне!

Видя недобрые взгляды окружающих, он инстинктивно почувствовал сильное раздражение, сердцебиение участилось.

— Положи меч и выйди во двор!

Резкий окрик нарушил напряжённую атмосферу.

Видя, как нахмурился Ли Хован, юноша понял, что старший брат Ли действительно рассердился. С презрением посмотрев на семью У Цина, он убрал меч и направился к выходу.

Голос старшего брата Ли доносился до него.

— Отец, молодёжь любит хвастаться и бросаться словами, на самом деле всё это пустое. Этот парень никого не убивал.

— Хмф, я что, не вижу, что этот мальчишка весь из себя? Ай, эти юнцы, возомнили о себе невесть что. Сопляки. Я соли больше съел, чем он риса.

Услышав это, юноша в гневе хотел было повернуться. Что значит "маленький"? Разве в четырнадцать лет он не мужчина? Этот старик только и знает, что кичиться своим возрастом.

Но, почувствовав на себе холодный взгляд Ли Хована, сердце его екнуло, и он поспешно выбежал за дверь.

Ранним утром по деревенской дороге стелился лёгкий туман, воздух был чистым и свежим. Юноша потянулся, размял руки, засучил рукава своей залатанной рубахи и присел на корточки наблюдать за муравьями.

— Эй, монах, что ты делаешь?

Он встал, поправил жёлтую монашескую рясу и вежливо сложил руки перед обратившейся к нему белокурой девушкой.

— Амитабха, благословен будь. Нищий монах занимается созерцанием.

— Хе-хе, забавный ты монах, совсем как ребёнок. Смотришь, как муравьи ползают, и называешь это созерцанием.

Глядя на слегка подрагивающие белые ресницы девушки, монах на мгновение замер, словно что-то вспомнив.

Но, придя в себя, он тут же опустил голову и начал читать сутры, не смея больше смотреть на девушку, которая так легко поколебала его монашеское сердце.

— Созерцай себе дальше. До свидания.

Проводив взглядом девушку, вошедшую во двор дома У Цина, монах заметил там много незнакомых лиц.

— К старосте У гости приехали? Что-то раньше об этом не слышал.

Монах стоял и смотрел на странных чужеземцев. Внезапно он хлопнул себя по лбу.

— Что со мной? Я что, стал как бабы у колодца, сплетни собираю? Монаху не пристало интересоваться мирскими делами. Лучше пойду сутры читать.

Монах быстро развернулся и, перебирая чётки, направился к своему храму.

Идя по дороге, он увидел кучу навоза. Не успел он подойти, как подбежал ребёнок с корзиной на спине, схватил коровью лепёшку и бросил её в корзину.

— Это навоз моей коровы! Мой!

Монах тут же возмутился.

— Какой ещё твоей коровы?! Это моей коровы навоз! Не отдам! Этот навоз мой!

Мальчик закрыл лицо руками и скорчил ему рожу.

— Ай-яй-яй! Такой большой дедушка, а с ребёнком из-за навоза спорит.

Старик покраснел и замахнулся палкой, чтобы проучить негодника.

Видя, как тот, корча рожи, убегает, он рассмеялся.

— И чего это я, старый дурак, с ребёнком препираюсь?

Опираясь на палку, он медленно вошёл в свой дворик, где прожил всю жизнь, сел в кресло-качалку и, спокойно глядя на опадающие с деревьев листья, стал вспоминать свою простую жизнь.

Вдруг у ворот раздался насмешливый голос старого соседа.

— Ну что, старик, тебе уже восемьдесят четыре. Как говорится, семьдесят три, восемьдесят четыре – Смерть не зовёт, сам иди. Когда пойдёшь-то? Ха-ха-ха!

— Ах ты, старый хрыч, опять меня проклинаешь! Вот я тебе сейчас!

Только он хотел подняться с кресла, как вдруг почувствовал, что его время пришло. Старики говорили, что перед смертью бывают предзнаменования, и, похоже, это правда.

Он чувствовал, как всё вокруг уменьшается, а он сам словно поднимается вверх. Тело стало лёгким, как пёрышко. Так приятно.

— Так вот… каково это… умирать?

Но в следующий миг всё вокруг начало искажаться, даже его морщинистое лицо стало быстро меняться.

То он превращался в подростка, то в монаха с выжженной на голове отметиной, а потом и вовсе пытался стать старухой.

Но, быстро сменив несколько обликов, его лицо окончательно остановилось на образе юноши.

Глядя на знакомую и в то же время чужую белую стену, он застыл. Три главных вопроса возникли в его голове.

— Кто я? Где я? Что мне делать?

В этот момент мимо окна прошли двое в больничных халатах, переговариваясь.

— Я не такой, как вы. Я не псих, а невротик. Невротик – это когда поражена центральная или периферическая нервная система. Невротики просто незаслуженно страдают из-за клейма психически больных! Вот, посмотри, Сяо Ли – вот это настоящий псих, несёт всякую чушь и себя калечит.

— Да помолчи ты. Парень и так несчастный, в таком возрасте заболел.

— Ли Хован что, вскочит сейчас и обругает меня? Ха, я бы даже рад был пару крепких слов услышать.

— Ли Хован?

В этот миг Ли Хован всё вспомнил. Быстро прокрутив в голове всё произошедшее, он всё понял и осознал.

Растерянность на лице Ли Хована сменилась яростью. Он закричал.

— Я не монах и не старик! Я – Ли Хован! Лунный демон украл моё имя!