Глава 84. Растерянность

Настоятельница Цзин Синь не была похожа ни на кого, кого Ли Хован встречал раньше. Несмотря на ужасающую внешность, говорила она очень приветливо. Однако сейчас Ли Хован предпочёл бы, чтобы эта огромная толстая женщина, как и все остальные, набросилась на него с обвинениями. По крайней мере, так ему было бы легче. А не так, как сейчас, когда она смотрит на него с улыбкой, словно всё, что она говорит — правда.

— Неужели это правда? — Ли Хован начал паниковать, мысли путались, лицо исказила гримаса боли. Воздух вокруг словно сгустился, давил на него, мешая дышать. В голове мелькали обрывки воспоминаний, но когда в памяти всплыли свитки, которые Ян На подарила ему в тот день, Ли Хован словно ухватился за спасительный якорь.

"Нет! Что-то не так! Человек может выдумать целый мир, но он не может выдумать знания!"

Всё, что он изучал в старшей школе, пронеслось в голове Ли Хована.

Глядя на юношу, схватившегося за голову и бормочущего что-то себе под нос, настоятельница Цзин Синь сжалилась: — Бедняжка.

Однако, что бы ни думала настоятельница Цзин Синь, Ли Хован быстро пришёл в себя. Несмотря на усталость, взгляд его снова стал твёрдым.

— Я — Ли Хован! Я попал сюда из другого мира, в этом нет никаких сомнений! Я не сумасшедший из этого мира, я — путешественник во времени! Вне всяких сомнений!

— Похоже, ты сам всё понял. Так веришь ты мне или нет?

— Настоятельница Цзин Синь, давайте не будем говорить о вашем сыне. Коротко и ясно, скажите мне, что такое Чистосердечный, — Ли Хован попытался перехватить инициативу в разговоре.

Пухлый палец с потрескавшимся ногтем дрожащей руки указал на грудь Ли Хована: — Чистосердечный — это ты, включая твою растерянность, твои грехи, твою карму.

— Судя по запаху вещей у тебя за спиной, ты убил немало людей, верно? Значит, ты не совсем чужак и должен знать кое-что о культивации. В любой школе, помимо внешних атрибутов, главное — это состояние души.

— Растерянность Чистосердечного и другие грехи гораздо чище и стабильнее, чем у обычных людей. Некоторым школам нужна растерянность Чистосердечного для укрепления своего душевного состояния. Даже если не нужна, можно продать Чистосердечного тем, кому нужно, и неплохо на этом заработать.

— Состояние души? Эмоции? — Ли Хован сразу вспомнил о сильной боли, которую требовал красный бамбуковый свиток, и о монахах из храма Единого Достоинства, одержимых животными, кровавыми монстрами и друг другом.

Оказывается, всё, что они делали, имело свою систему. Ли Хован впервые получил представление о других сверхъестественных способностях этого мира.

— Некоторые ловят тебя ради чего-то другого, но большинство — ради твоей растерянности, потому что только в сердце Чистосердечного постоянно присутствует растерянность. Обычные люди на такое не способны.

Из этих слов Ли Хован понял, что человеческие эмоции в этом мире не являются чем-то эфемерным, а могут влиять на реальность. Более того, человеческие эмоции можно использовать как валюту.

— Моя растерянность может помочь другим в тренировках? Но я сейчас совсем не растерян, я абсолютно уверен, что всё там — иллюзия, а здесь — реальность. Даже если я снова попаду в иллюзию, я никогда не приму её за реальность, — твёрдо заявил Ли Хован.

Цзин Синь посмотрела на Ли Хована со спокойной улыбкой: — Правда? Ну ладно, пусть будет так, как ты считаешь. Старой монахине лень с тобой спорить. Иди.

— Иди? — услышав, что его прогоняют, Ли Хован вспомнил, что ещё не решил главное дело. Он пришёл сюда не только для того, чтобы узнать о Чистосердечном.

— Настоятельница Цзин Синь, я пришёл попросить вас провести обряд изгнания злых духов.

По сравнению с проблемами, о которых говорила настоятельница Цзин Синь, Даньян Цзы представлял гораздо большую опасность. Цель Ли Хована — избавиться от него. Сначала нужно выжить, а потом уже думать о том, сойдёт ли он с ума. Если Даньян Цзы захватит его тело, то думать о будущем будет уже поздно.

— А? Так ты не спрашивал меня о том, как решить проблему Чистосердечного? Тогда зачем ты болтал? Почему сразу не перешёл к делу? — настоятельница Цзин Синь нахмурилась, выглядя недовольной.

Извинившись, Ли Хован подробно рассказал Цзин Синь о случившемся.

— Стал бессмертным? В наше время кто-то действительно становится бессмертным? — пробормотала Цзин Синь и, достав из-под монашеского головного убора два гадательных жетона в форме бычьих рогов, начала гадать, что-то бормоча себе под нос.

Погадав, она снова уставилась на Ли Хована своими пустыми глазницами.

Когда Ли Хован уже начал чувствовать себя неловко под её пристальным взглядом, настоятельница Цзин Синь внезапно спросила: — В тот день, когда он обрёл бессмертие, ты не съел своего Учителя?

— Что? — Ли Хован не понял вопроса.

— Как я мог его съесть? Если бы у меня был способ избавиться от Даньян Цзы, стал бы я с ним погибать?

— Хм… — Цзин Синь не стала спорить, а лишь молча кивнула. Щёлкнув ногтем по его правой руке, она заставила Ли Хована почувствовать себя невероятно грязным и липким, а под кожей словно что-то зашевелилось.

— Не три, терпи.

Так продолжалось около двух часов, пока Цзин Синь не заговорила: — У меня есть способ избавиться от твоего учителя, но это потребует огромных затрат духовной энергии. Так зачем мне тебе помогать?

Ли Хован понял, что от него хотят получить что-то взамен. Такая прямота ему нравилась больше, чем разговоры о всеобщем благе настоятеля храма Единого Достоинства.

Он быстро выложил на землю небесный свиток, горлянку с жизненной силой и красный бамбуковый свиток.

— Если вы сможете избавиться от Даньян Цзы, можете выбрать любую из этих вещей.

К удивлению Ли Хована, Цзин Синь с отвращением посмотрела на предложенные предметы: — Что это за хлам? Уберите подальше! Особенно эти Записи Мириад! Унесите его как можно дальше, чтобы не осквернять земли монастыря Спокойной Любви!

Она, казалось, очень неприязненно относилась к красному бамбуковому свитку. Ли Хован впервые узнал его название — Записи Мириад.

Сказав это, она вдруг с жадностью посмотрела на него: — Я чувствую запах золота на тебе.

Ли Хован сразу понял, что от него требуется: — Без проблем, я позже пожертвую золото Божествам монастыря Спокойной Любви.

Как только речь зашла о деньгах, Цзин Синь словно подменили. От прежней приветливости не осталось и следа, она стала дотошной и мелочной.

— Да, и серебро, я тоже чувствую запах серебра, мне нужно и оно. Помимо этих материальных благ, мне нужно, чтобы ты нашёл для меня кое-что.Настоятельница Цзин Синь не была похожа ни на кого, кого Ли Хован встречал раньше. Несмотря на ужасающую внешность, говорила она очень приветливо. Однако сейчас Ли Хован предпочёл бы, чтобы эта огромная толстая женщина, как и все остальные, набросилась на него с обвинениями. По крайней мере, так ему было бы легче. А не так, как сейчас, когда она смотрит на него с улыбкой, словно всё, что она говорит — правда.

— Неужели это правда? — Ли Хован начал паниковать, мысли путались, лицо исказила гримаса боли. Воздух вокруг словно сгустился, давил на него, мешая дышать. В голове мелькали обрывки воспоминаний, но когда в памяти всплыли свитки, которые Ян На подарила ему в тот день, Ли Хован словно ухватился за спасительный якорь.

"Нет! Что-то не так! Человек может выдумать целый мир, но он не может выдумать знания!"

Всё, что он изучал в старшей школе, пронеслось в голове Ли Хована.

Глядя на юношу, схватившегося за голову и бормочущего что-то себе под нос, настоятельница Цзин Синь сжалилась: — Бедняжка.

Однако, что бы ни думала настоятельница Цзин Синь, Ли Хован быстро пришёл в себя. Несмотря на усталость, взгляд его снова стал твёрдым.

— Я — Ли Хован! Я попал сюда из другого мира, в этом нет никаких сомнений! Я не сумасшедший из этого мира, я — путешественник во времени! Вне всяких сомнений!

— Похоже, ты сам всё понял. Так веришь ты мне или нет?

— Настоятельница Цзин Синь, давайте не будем говорить о вашем сыне. Коротко и ясно, скажите мне, что такое Чистосердечный, — Ли Хован попытался перехватить инициативу в разговоре.

Пухлый палец с потрескавшимся ногтем дрожащей руки указал на грудь Ли Хована: — Чистосердечный — это ты, включая твою растерянность, твои грехи, твою карму.

— Судя по запаху вещей у тебя за спиной, ты убил немало людей, верно? Значит, ты не совсем чужак и должен знать кое-что о культивации. В любой школе, помимо внешних атрибутов, главное — это состояние души.

— Растерянность Чистосердечного и другие грехи гораздо чище и стабильнее, чем у обычных людей. Некоторым школам нужна растерянность Чистосердечного для укрепления своего душевного состояния. Даже если не нужна, можно продать Чистосердечного тем, кому нужно, и неплохо на этом заработать.

— Состояние души? Эмоции? — Ли Хован сразу вспомнил о сильной боли, которую требовал красный бамбуковый свиток, и о монахах из храма Единого Достоинства, одержимых животными, кровавыми монстрами и друг другом.

Оказывается, всё, что они делали, имело свою систему. Ли Хован впервые получил представление о других сверхъестественных способностях этого мира.

— Некоторые ловят тебя ради чего-то другого, но большинство — ради твоей растерянности, потому что только в сердце Чистосердечного постоянно присутствует растерянность. Обычные люди на такое не способны.

Из этих слов Ли Хован понял, что человеческие эмоции в этом мире не являются чем-то эфемерным, а могут влиять на реальность. Более того, человеческие эмоции можно использовать как валюту.

— Моя растерянность может помочь другим в тренировках? Но я сейчас совсем не растерян, я абсолютно уверен, что всё там — иллюзия, а здесь — реальность. Даже если я снова попаду в иллюзию, я никогда не приму её за реальность, — твёрдо заявил Ли Хован.

Цзин Синь посмотрела на Ли Хована со спокойной улыбкой: — Правда? Ну ладно, пусть будет так, как ты считаешь. Старой монахине лень с тобой спорить. Иди.

— Иди? — услышав, что его прогоняют, Ли Хован вспомнил, что ещё не решил главное дело. Он пришёл сюда не только для того, чтобы узнать о Чистосердечном.

— Настоятельница Цзин Синь, я пришёл попросить вас провести обряд изгнания злых духов.

По сравнению с проблемами, о которых говорила настоятельница Цзин Синь, Даньян Цзы представлял гораздо большую опасность. Цель Ли Хована — избавиться от него. Сначала нужно выжить, а потом уже думать о том, сойдёт ли он с ума. Если Даньян Цзы захватит его тело, то думать о будущем будет уже поздно.

— А? Так ты не спрашивал меня о том, как решить проблему Чистосердечного? Тогда зачем ты болтал? Почему сразу не перешёл к делу? — настоятельница Цзин Синь нахмурилась, выглядя недовольной.

Извинившись, Ли Хован подробно рассказал Цзин Синь о случившемся.

— Стал бессмертным? В наше время кто-то действительно становится бессмертным? — пробормотала Цзин Синь и, достав из-под монашеского головного убора два гадательных жетона в форме бычьих рогов, начала гадать, что-то бормоча себе под нос.

Погадав, она снова уставилась на Ли Хована своими пустыми глазницами.

Когда Ли Хован уже начал чувствовать себя неловко под её пристальным взглядом, настоятельница Цзин Синь внезапно спросила: — В тот день, когда он обрёл бессмертие, ты не съел своего Учителя?

— Что? — Ли Хован не понял вопроса.

— Как я мог его съесть? Если бы у меня был способ избавиться от Даньян Цзы, стал бы я с ним погибать?

— Хм… — Цзин Синь не стала спорить, а лишь молча кивнула. Щёлкнув ногтем по его правой руке, она заставила Ли Хована почувствовать себя невероятно грязным и липким, а под кожей словно что-то зашевелилось.

— Не три, терпи.

Так продолжалось около двух часов, пока Цзин Синь не заговорила: — У меня есть способ избавиться от твоего учителя, но это потребует огромных затрат духовной энергии. Так зачем мне тебе помогать?

Ли Хован понял, что от него хотят получить что-то взамен. Такая прямота ему нравилась больше, чем разговоры о всеобщем благе настоятеля храма Единого Достоинства.

Он быстро выложил на землю небесный свиток, горлянку с жизненной силой и красный бамбуковый свиток.

— Если вы сможете избавиться от Даньян Цзы, можете выбрать любую из этих вещей.

К удивлению Ли Хована, Цзин Синь с отвращением посмотрела на предложенные предметы: — Что это за хлам? Уберите подальше! Особенно эти Записи Мириад! Унесите его как можно дальше, чтобы не осквернять земли монастыря Спокойной Любви!

Она, казалось, очень неприязненно относилась к красному бамбуковому свитку. Ли Хован впервые узнал его название — Записи Мириад.

Сказав это, она вдруг с жадностью посмотрела на него: — Я чувствую запах золота на тебе.

Ли Хован сразу понял, что от него требуется: — Без проблем, я позже пожертвую золото Божествам монастыря Спокойной Любви.

Как только речь зашла о деньгах, Цзин Синь словно подменили. От прежней приветливости не осталось и следа, она стала дотошной и мелочной.

— Да, и серебро, я тоже чувствую запах серебра, мне нужно и оно. Помимо этих материальных благ, мне нужно, чтобы ты нашёл для меня кое-что.