Глава 83. Чистосердечный

— Чистосердечный сошёл с ума. Это лучший исход для Чистосердечного? Неужели это мой конец?

Ли Хован всегда думал, что когда его называют Чистосердечным, то имеют в виду какую-то редкую субстанцию, нечто вроде редкого дара в старых историях о культиваторах.

Однако настоятельница Цзин Синь, сидящая перед ним, утверждала, что всё не так просто. Само имя "Чистосердечный" таило в себе большую проблему.

Ли Хован немного успокоился, глубоко вздохнул и снова заговорил: — Настоятельница Цзин Синь, я раньше использовал Черную Мерзость для лечения своей истерии, и это помогало. Вы когда-нибудь давали её своему сыну?

Ли Хован очень хотел услышать отрицательный ответ, но его надежды тут же рухнули.

— Давала, конечно, давала. Но с Черной Мерзостью шутки плохи. Её легко проглотить, но потом от неё не так-то просто избавиться. Она поселится у тебя в животе, будет пить твою кровь и есть твою плоть.

— Если съесть немного, то ничего страшного. Но если переборщить, она займёт весь твой живот и вылезет наружу.

Настоятельница Цзин Синь рассказывала так живо, словно сама всё это видела.

Ли Хован потрогал свой живот, и его лицо стало ещё мрачнее. У него в животе как раз сидела такая вот Черная Мерзость, покрытая щупальцами.

Этот Даньян Цзы никогда не желал ему добра, даже лекарства давал с ужасными побочными эффектами.

Впрочем, эти мелочи можно было отложить на потом. Сейчас у него были вопросы поважнее.

— Настоятельница Цзин Синь, не могли бы вы рассказать мне, что такое Чистосердечный и почему все Чистосердечные сходят с ума?

Ли Хован с тревогой ждал ответа. Этот вопрос был для него вопросом жизни и смерти.

Цзин Синь, услышав его голос, подняла голову и уставилась на Ли Хована своими чёрными, как провалы, глазами.

— Что такое Чистосердечный? Ты и есть Чистосердечный, а спрашиваешь меня. Ты чем-то отличаешься от других? Сам не замечаешь? Тогда скажи мне, откуда ты пришёл?

Ли Хован уже открыл рот, чтобы ответить, но тут же настороженно замолчал.

То, что он попал сюда из современного мира, было очень важной и личной тайной, которой он не мог просто так поделиться с этой странной старой монахиней, которую видел впервые в жизни.

Кто знает, что взбредёт в голову этой настоятельнице Цзин Синь, если она узнает его секрет.

— Хе-хе-хе, дай-ка угадаю. Ты наверняка думаешь, что ты не отсюда, что ты из Великих миров, из совершенно другого мира?

Эти лёгкие, как пёрышко, слова Цзин Синь мгновенно пробили защиту Ли Хована.

— Откуда вы знаете?!

Цзин Синь, ничуть не удивившись, продолжила есть жёлтую липкую массу из своей миски.

— Чего ты так всполошился? Молодёжь такая впечатлительная. Спрашиваешь, откуда я знаю? Я же говорила, мой сын — Чистосердечный. Он тоже так думал.

Ли Хован невольно подался вперёд, и его голос задрожал: — Ваш сын тоже из современного мира? Он тоже попал сюда?

Сердце Ли Хована бешено колотилось. Он был невероятно взволнован, обнаружив, что в этом странном и опасном мире есть кто-то вроде него.

Неважно, кто они, мужчины или женщины, главное, что они из того же мира, что и он. Он больше не одинок.

И, наконец, с него спадёт этот груз ответственности.

А главное, он не помнил, как попал в этот мир, а они, возможно, помнят. Может быть, с их помощью он сможет вернуться домой!

Настоятельница Цзин Синь не сразу ответила на его вопрос. Она вытерла жёлтую жидкость с губ и снова посмотрела на юношу с улыбкой.

— Нет, он не оттуда. Он родился у меня, это точно. И ещё, молодой человек, не будь так уверен ни в чём, даже в том, что у тебя в голове.

— Что вы хотите этим сказать?

Ли Хован уже не понимал, о чём она говорит.

— Почему ты решил, что ты оттуда? Почему ты не можешь быть отсюда, а все эти причудливые Великие миры — всего лишь плод твоего воображения?

— Невозможно! Этого не может быть! Я знаю, что в павильоне Чистого Ветра мне всё мерещилось, но я точно жил в реальном мире! Я попал сюда! Я путешественник во времени! Я не сумасшедший, который выдумал себе другой мир!!!

Ли Хован покраснел, его руки дрожали, он сжимал кулаки, словно разъярённый зверь, которого задели за живое. Он яростно возражал старой монахине.

Цзин Синь не стала спорить. Она слегка наклонила голову, словно вспоминая что-то.

— Хе-хе, мой сын тоже так говорил. Он, как и ты, то приходил в себя, то бредил, говорил всякую чушь.

— Но я, как мать, знаю, что он с рождения был рядом со мной, он никогда не был ни в каких Великих мирах. Всё это ему просто казалось.

Эти слова словно парализовали Ли Хована. Его дыхание сбилось.

Ян На, мама, больница, школа — всё это пронеслось у него перед глазами. Неужели всё это не существует? Может быть, даже того мира не существует? Может быть, никакого современного мира и не было?

В этот миг Ли Хован почувствовал, что всё вокруг стало нереальным, призрачным.

— Что правда, а что ложь?!

— Я не путешественник во времени? Я отсюда, и никакого современного мира не существует? Все мои воспоминания о реальности — это бред? Нет, что-то не так, где-то ошибка!

Ли Хован начал терять контроль. Его дыхание становилось всё чаще, лицо исказилось гримасой.

Его самоощущение было сильно подорвано, и он отчаянно искал выход из-под этой давящей на него, как гора, неуверенности.

Внезапно его взгляд остановился на настоятельнице Цзин Синь. Он свирепо посмотрел на неё.

Не успел он ничего сказать, как настоятельница Цзин Синь ткнула в него своим жирным пальцем и писклявым голосом передразнила его:

— Нет! Ты лжёшь~! Ты что-то замышляешь против меня!! Всё, что ты говоришь — ложь! Ты хочешь мне навредить, да~! Не выйдет!!

Сказав это и посмотрев на застывшего Ли Хована, Цзин Синь расплылась в ласковой, почти нежной улыбке.

— Хе-хе, ты хотел сказать мне именно это, правда? Мой сын тоже говорил мне то же самое. Ах, как будто это было вчера. Такие приятные воспоминания.

Услышав это, Ли Хован почувствовал леденящий холод, пронизывающий его до костей.