Глава 82. Настоятельница Цзин Синь

Ли Ховану действительно стало смешно. Он, Даос, а просит у монахинь помощи избавиться от злых духов.

— Кхм, достопочтенные наставницы, прошу вас, не смейтесь. Моя беда не терпит отлагательств. Если я не справлюсь, мне конец, — сказал Ли Хован, пытаясь говорить серьёзно.

— Идём со мной. Мы спросим настоятельницу. Да, кстати, два золотых боба за услугу.

Перед Ли Хованом возникла жирная ладонь.

Ли Хован не боялся, что монахиня попросит денег. Вопросы, решаемые деньгами, для него проблемой не были.

Отдав два золотых боба, Ли Хован последовал за толстой монахиней.

У выхода Ли Хован с грустью посмотрел на остальных монахинь. Ему показалось, что проводить время с этими простыми и бесцеремонными женщинами было бы весело. Даже запах в воздухе уже не казался таким отвратительным.

Идя по тропинке между домами, Ли Хован обратился к монахине: — Меня зовут Сюань Ян из павильона Чистого Ветра. Смею спросить, каково ваше духовное имя, наставница?

— Мяо Юй[1], — ответила полная монахиня, ковыряясь в носу.

— Кхм, прекрасное имя, — Ли Хован с трудом подавил смешок. Имя совершенно не соответствовало её внешнему виду.

Вскоре перед ними показался ряд низких соломенных хижин. Толстая монахиня направилась к одной из них.

— Подожди здесь, я пойду по нужде.

— Хорошо. Желаю Мяо Юй успеха, — сдерживая смех, Ли Хован сложил руки в почтительном жесте.

Улыбаясь, Ли Хован потянулся, стоя рядом с хижиной. Он чувствовал себя удивительно спокойно.

Ему хотелось смеяться, всё вокруг казалось забавным.

Вспоминая недавние события, он уже готов был расхохотаться, как вдруг всё вокруг начало рушиться. Белые стены больницы стали вытеснять окружающую действительность, призрачные фигуры обретали форму.

Спокойное выражение лица Ли Хована мгновенно сменилось гримасой боли. Он схватился за голову.

— Нет, только не сейчас! Ещё немного, тише, тише! Помогите! Прошу вас, тишина, тишина, тшш… тшш… тшш…

Мольбы Ли Хована, казалось, возымели действие. Вскоре всё вокруг снова стихло.

Ли Хован, вытирая холодный пот со лба, с трудом поднялся. Действие Черной Мерзости ослабевало, галлюцинации скоро вернутся.

Однако сейчас он должен был отложить эти проблемы. Перед лицом смертельной опасности галлюцинации — мелочь.

С плохим предчувствием Ли Хован попытался вспомнить недавние события, но уже не мог найти в них ничего смешного.

— Эх… — тяжело вздохнул Ли Хован.

В этот момент он услышал какой-то звук и направился за уборную.

Увиденное поразило его.

За уборной находился загон, огороженный бамбуком, где содержались чёрные длинношёрстные свиньи. Когда из-под ряда уборных хлынули нечистоты, свиньи с хрюканьем бросились подхватывать их ртами.

Ли Хована охватило отвращение.

Он слышал, что монахини из монастыря Спокойной Любви разводят свиней, но не мог представить, что они кормят их собственными экскрементами!

Глядя на свиней, Ли Хован почувствовал, как его мнение о монастыре Спокойной Любви стремительно падает. Здешние монахини были странными, очень странными.

Когда свиньи, похрюкивая, разбрелись, Мяо Юй вышла из уборной. Увидев Ли Хована у свинарника, она ничего не сказала и повела его дальше.

— Пойдём скорее, мне ещё нужно вздремнуть.

— Вы сами едите свиней, которых так выращиваете? — вдруг спросил Ли Хован.

— Что за глупости? Не видишь, что мы монахини? Мы верим в Будду! Нам нельзя есть мясо. И ты называешь себя даосом, даже этого не знаешь, — в голосе Мяо Юй послышалось презрение, но тут же она сникла.

— Эх, нам тоже не хочется кормить свиней так, но если никто не приносит пожертвований, нужно же как-то зарабатывать на еду. Нельзя же жить на одном воздухе.

— Действительно, действительно, — поддакнул Ли Хован, следуя за ней.

Мяо Юй привела Ли Хована к одному из домов.

— Настоятельница Цзин Синь внутри. Я не пойду, если честно, я её немного боюсь.

Не дожидаясь ответа Ли Хована, она развернулась и ушла.

Ли Хован, взглянув ей вслед, усмехнулся и направился внутрь.

В доме было темно. Слышались чавкающие звуки и ещё более сильный зловонный запах. Всё это заставило Ли Хована инстинктивно потянуться к бамбуковому свитку за спиной.

Когда Ли Хован шагнул правой ногой в темноту, он почувствовал, что наступил на что-то высохшее, и быстро отдёрнул ногу.

— Зажги светильник. Я слепая, мне свет не нужен, — раздался из темноты старческий голос.

— Хорошо, настоятельница, — Ли Хован достал светящийся камень и бросил его в сторону того места, куда только что наступил. Увиденное заставило его вздрогнуть.

Перед ним сидела невероятно толстая и старая женщина в монашеском головном уборе. На месте глаз зияли пустые чёрные дыры, а дряблую кожу лица оттягивали вниз складки жира на шее, словно вот-вот она оторвётся.

Её вид в полумраке был ужасающим.

Но лицо было ещё не самым страшным. Хуже было её тело.

Огромное туловище почти полностью заполняло комнату. Грязное тело было покрыто кровоточащими язвами. В язвах копошились личинки!

Белые личинки, словно рыбы в море, плавали в гное и разлагающейся плоти.

Женщина, обхватив большую миску, руками загребала оттуда какую-то жёлтую липкую массу.

— Хе-хе, удивительно. Редко кто из чистосердечных приходит ко мне, — сказала старая монахиня беззубым ртом и продолжила есть.

Несмотря на ужасающий вид, голос её был удивительно мягким. Если бы погасить свет, можно было бы подумать, что это какая-то старушка.

Однако Ли Хован не обратил на это внимания. Услышав слово "чистосердечный", он напрягся, готовый в любой момент отступить.

— Чего испугался? Сразу видно, что ты ещё совсем зелёный. Нам в монастыре Спокойной Любви не нужны другие "ингредиенты". Нам лень с ними возиться. Вообще-то, мой сын тоже был чистосердечный.

— О? — Ли Хован насторожился, — а где сейчас ваш сын, настоятельница Цзин Синь?

Это был первый раз, когда Ли Хован услышал о другом чистосердечном.

— Он сошёл с ума. Чистосердечные обычно плохо кончают. Сумасшествие — ещё не самый худший вариант, — голос настоятельницы Цзин Синь стал печальным, когда она заговорила о сыне.

\\\

1. Мао Юй - прекрасный нефрит