Глава 66. Добрый человек

Услышав позади себя какой-то шум, Ли Хован, прижимая руку к горящему плечу, снова посмотрел на лежащего на земле Ли Чжи. Неужели он… извиняется передо мной?

— Ты уже умираешь, а всё ещё притворяешься. Сейчас строишь из себя хорошего, а тот, кто только что хотел меня убить, это кто-то другой, что ли?

Побледневшее лицо Ли Чжи скривилось в горькой усмешке.

— Я ничего не мог поделать, правда. Меня заставили. Ты можешь убежать, а я — нет. С того дня, как я стал шаманом, я уже не могу сбежать.

Тёмно-красная кровь сочилась из тела Ли Чжи, окрашивая землю. Ему оставалось недолго.

Ли Хован стоял со сложным выражением лица, глядя на Ли Чжи, не зная, говорит ли тот правду.

— На самом деле… это неплохо. Наконец-то в голове тихо, — с чувством произнёс Ли Чжи.

— Всё, что было раньше, тебя духи заставляли делать? — снова спросил Ли Хован.

— Хе-хе… Не веришь — дело твоё. С того дня, как я стал шаманом, я стал марионеткой в их руках. Я сопротивлялся, но это бесполезно. Человек не может бороться с духами.

Ли Хован не стал разбираться, правда это или нет, подошёл и схватился за рукоять меча, чтобы вытащить его.

Он потянул изо всех сил, но меч не поддался. Ли Хован увидел, что Ли Чжи сжимает лезвие рукой с отрубленными пальцами.

С окровавленными губами Ли Чжи усмехнулся: — Мастер Ли, в следующий раз, когда встретишь таких, как я, будь осторожнее. Такие Чистосердечный, как ты, для других — лакомый кусочек. Кто-то может иметь на тебя виды.

Услышав это, сердце Ли Хована сжалось. Он уже не надеялся получить от Ли Чжи какую-либо информацию, но тот сам заговорил.

Глядя на умирающего, Ли Хован смягчил голос: — Что такое Чистосердечный?

— Чистосердечный — это то, что возникает из первозданного хаоса, обретает форму, имеет сущность, но ещё не стало целым. Это и есть Чистосердечный. Чистосердечный — это начало сущности, ещё не обретшей целостности.

— Что? — Ли Хован явно не понял, о чём говорит Ли Чжи.

— Так мне духи сказали. Я человек простой, мало учился, не очень понимаю. Но я впервые видел, чтобы они так радовались, поэтому думаю… это, наверное, что-то хорошее.

Ли Хован посмотрел на свою руку с изумлением. Вспомнив монахов храма Единого Достоинства со своими недобрыми намерениями, он понял, что Ли Чжи не обманывал.

— В этом мире я — большая редкость? Но я, кроме того, что душевнобольной, ничем не отличаюсь от обычных людей. Что же означает Чистосердечный?

Ли Хован крепко запомнил слова Ли Чжи, чувствуя, что это очень важно.

Затем он снова вспомнил своего покойного мастера, Даньян Цзы. Ли Хован понял, что всё это было предрешено с самого начала: его мастер не просто так искал ингредиенты.

Если все остальные практикуют такие же странные методы, как Даньян Цзы, то им, возможно, тоже нужны такие, как он, в качестве ингредиентов.

Голос Ли Чжи становился всё тише, взгляд рассеивался.

— Мастер Ли, можешь оказать мне одну услугу?

Ли Хован снова посмотрел на умирающего Ли Чжи: — Говори.

— Двадцать второго числа следующего месяца будет праздник поминовения усопших. Не мог бы ты сжечь для меня побольше ритуальных денег? Я, Ли Чжи, всю жизнь прожил в нищете, не хочу быть бедняком и после смерти.

Под конец Ли Чжи снова привычно усмехнулся, кровь стекала по его губам.

— В следующей жизни, даже если рожусь скотиной, больше не стану шаманом. Это слишком унизительно и… утомительно. Вся жизнь хуже, чем у сутенёра в борделе.

— Мастер Ли, запомни, делай что угодно, только не становись шаманом. Эта работа не для людей, это действительно очень тяжело и унизительно, — две слезинки скатились по его щекам.

Ли Хован со сложным выражением смотрел на него. Всё, что произошло, пронеслось у него перед глазами. Возможно, Ли Чжи и был добрым человеком, но не он решал, что ему делать.

Он был всего лишь жалкой марионеткой в руках духов.

Этот жестокий мир показал Ли Ховану, что обладать особыми силами — это не обязательно быть могущественным магом, как Синь Хуэй или Даньян Цзы, но можно быть и рабом этой силы.

— Спасибо за совет. Это очень важно для меня, брат Ли Чжи.

У Ли Чжи оставался последний вздох. Он глубоко вдохнул и из последних сил произнёс: — И ещё… в тот день ты спрашивал про изгнание злых духов, у тебя что-то случилось? Иди на юг. Найди там группу монахинь в чёрном, они… более-менее… добрые люди, должны… помочь тебе.

Ли Хован не ожидал такой неожиданной информации, касающейся Даньян Цзы, и поспешно спросил: — Монахини? Как называется их школа? Они умеют изгонять злых духов?

Ли Хован говорил, но ответа не последовало. Он понял, что в глазах Ли Чжи больше нет блеска: он умер.

Глядя на Ли Чжи с открытыми глазами, Ли Хован испытал смешанные чувства.

Если бы Ли Чжи не был шаманом, возможно, они могли бы стать хорошими друзьями.

В этот момент остальные подошли.

— Старший брат Ли, как только барабанный бой прекратился, этот монстр вдруг перестал двигаться. О? А что с этим случилось?

Пёс, Сяомань и остальные, сражавшиеся со Вторым богом, выглядели потрёпанными, все были с ранами, но, к счастью, лёгкими.

Ли Хован вздохнул, вытащил меч из живота Ли Чжи и вложил его в ножны: — Найдите место и похороните их обоих, чтобы волки не растерзали.

— Почему, брат? Это же злодеи, которые убивали и грабили! — не понял Пёс.

Ли Хован ничего не объяснил, протянул руку и закрыл глаза Ли Чжи.

Ли Хован не стал ставить Ли Чжи надгробие. Он был одиноким человеком, и ему некому было бы поклоняться, а надгробие могло привлечь ненужное внимание.

Они провозились до рассвета, и когда вернулись, в деревне уже пели петухи.

У ворот, возле колодца, он увидел неожиданно худую спину. Бай Линмяо, которая совсем недавно лежала в постели в сильной лихорадке, сейчас, наклонившись, таскала воду.

— Старший брат Ли! Куда вы ходили? Почему вы ранены? Всё в порядке? — с тревогой спросила Бай Линмяо.

Ли Хован, нахмурившись, подошёл и отбросил её ведро: — У тебя же жар, какая вода? Иди в дом и ложись!

— Со мной всё хорошо, я выздоровела. Не веришь — потрогай.

Когда Ли Хован приложил руку к её лбу и обнаружил, что жар действительно спал, он с удивлением сказал: — Мои пилюли не обладают таким сильным эффектом. Ты уверена, что всё в порядке?

Лицо Бай Линмяо на мгновение стало серьёзным, а затем снова осветилось улыбкой: — Всё хорошо, что может со мной случиться? Разве выздоровление — это не хорошо?

— Даже если всё хорошо, иди и ложись! После болезни нельзя трогать холодную воду!