Глава 518. Божество

Невидимый Ли Хован стоял на верхушке дерева, молча наблюдая за бесконечной процессией вдали. Евнухи, стражники, придворные дамы – тысячи людей выстроились в длинную линию, которой не видно ни конца, ни края.

Согласно информации, предоставленной Цзи Линем, вдовствующая императрица и старшая принцесса, которые были его целью, определенно находились где-то в этой пышной процессии.

Однако Ли Хован понимал, что сейчас неподходящий момент для нападения, особенно учитывая, что он не знал, в какой именно роскошной карете они едут, и сколько людей было спрятано в толпе.

Если он спугнет их, они обе спрячутся во дворце, и тогда добраться до них будет гораздо сложнее.

Вдовствующая императрица и старшая принцесса Великой Лян – настолько высокопоставленные особы, что для того, чтобы убить их в одиночку, самым надежным способом было нападение из засады.

Кроме того, если засада не удастся, он всегда сможет перейти к открытому противостоянию.

— Суйсуй, пошли, — обратился он к Ли Суй, которая также была невидима. Ее прозрачные щупальца медленно вытянулись из тела Ли Хована и обвили ветку дерева.

Слегка напрягши щупальца, Ли Хован перепрыгнул с одной кроны на другую.

Он продолжал следовать за торжественной процессией, держась на расстоянии.

Вдовствующая императрица и старшая принцесса направлялись в храм для поклонения божеству, поэтому он не мог находиться слишком далеко от столицы. Пройдя всего около пятнадцати километров, Ли Хован увидел вдали, у подножия окутанной облаками и туманом горы, огромную статую божества, держащего нефритовый сосуд. Статуя выглядела невероятно внушительно.

Ли Хован не знал, какому божеству она посвящена, но божество Великой Лян отличалось от того, что он представлял себе раньше. Божество Великой Лян оказалось мужчиной.

Огромное, как гора, мужское божество одной рукой держало сосуд, а другой – сложенными пальцами изображало буддийскую мудру. Своим милосердным взором оно словно охватывало все вокруг.

— Пошли! Сначала осмотрим храм! — Ли Хован ускорил шаг и, опередив процессию, добрался до величественного храма перед статуей божества.

Храм, у которого была такая огромная статуя, не мог быть маленьким. Несколько десятков акров земли вокруг принадлежали ему.

Среди зеленых деревьев виднелись абрикосово-желтые стены храма и серо-зеленые коньки крыш. Запах благовоний, толпы паломников и глубокий, протяжный звон колокола придавали этому месту торжественность и святость.

Храм был окутан дымом благовоний. Бесчисленные паломники приходили сюда, складывали руки, поднимали их к груди, лбу, макушке, а затем простирались ниц. Они делали это каждый день, и многие каменные плиты на земле были истерты от постоянных поклонов.

Очевидно, что этот храм пользовался огромным уважением среди простого народа.

— Идем! — Невидимый Ли Хован запрыгнул на крышу и первым проник в храм.

Он не боялся, что этот храм, как и храм Единого Достоинства, окажется логовом разбойников, которые устроят ему засаду. По словам Цзи Линя, монахи в этом храме ничем не примечательны, обычные монахи, которые занимаются обычными делами.

Даже если у храма и были какие-то секреты, они точно не стали бы вмешиваться в борьбу за престол.

Живя в храме так близко к столице, любой, у кого есть хоть немного ума, понимал, что в такие дела лучше не соваться, иначе можно легко погибнуть.

Когда Ли Хован нашел укромное место и спрятался, длинная процессия показалась у ворот храма.

Группа монахов в желтых одеждах, возглавляемая несколькими монахами в кашаях, вышла к широким воротам, чтобы встретить процессию.

Скрываясь в храме, Ли Хован затаил дыхание и молча наблюдал за происходящим.

Когда придворные дамы в ярких шелковых одеждах расступились, как ширма, Ли Хован впервые увидел вдовствующую императрицу и старшую принцессу Великой Лян.

"Красивые, потрясающие", — подумал он.

Будучи сестрой Цзи Линя, старшая принцесса обладала неземной красотой. Удивительно, но его мать ничем не уступала ей по привлекательности.

Белоснежная кожа с легким румянцем, тонкие губы, нежные, как лепестки роз – время не оставило на ее лице ни единого следа.

Если бы не разные наряды, Ли Хован даже не смог бы отличить вдовствующую императрицу от старшей принцессы.

Пока Ли Хован наблюдал, старшая принцесса сказала что-то настоятелю, после чего стражники, стоявшие позади, выгнали оставшихся паломников и оцепили весь храм.

Затем вдовствующая императрица и старшая принцесса, окруженные евнухами и придворными дамами, вошли в храм.

Они прошли внутрь, не останавливаясь, и, поднявшись по каменной лестнице, оказались на вершине высокой пагоды в центре храма. Там они благоговейно опустились на подушки для медитации и начали молиться огромной статуе божества.

Величественное божество смотрело на них бесстрастно.

— Папа, что они делают? — спросила Ли Суй, которая никогда не видела ничего подобного и не понимала происходящего.

— Они молятся божеству, — мысленно ответил Ли Хован, — вероятно, просят прощения за свои грехи. В конце концов, помочь одному сыну убить другого – это тяжкое преступление, которое не может не терзать совесть.

Ли Хован был терпелив и не собирался действовать, оставаясь неподвижным, как камень.

Они проделали такой долгий путь с такой помпой не для того, чтобы просто помолиться и уехать. Они наверняка останутся в храме на ночь.

Донг… донг… — раздался звон колокола. Монахи, сидя на земле вокруг пагоды, начали петь сутры.

Под этот торжественный аккомпанемент солнце прошло над статуей божества и медленно скрылось за ней.

В третью стражу ночи Ли Хован почувствовал, что настало время. Ли Суй обвила черными щупальцами балки и, удерживая невидимого Ли Хована, медленно направилась к их покоям.

Ли Хован двигался очень осторожно. Даже не задумываясь, он понимал, что вокруг покоев женщин наверняка устроена засада.

Спустя час напряженного и медленного продвижения Ли Хован наконец обошел внешние посты и добрался до двух роскошных келий.

Несмотря на поздний час, вокруг келий все еще дежурили евнухи и придворные дамы.

— Ли Суй, запомни, — сказал он, — сначала мы идем в левую келью, потом в правую. Убиваем и уходим, не ввязываясь в бой.

Отдав распоряжения, Ли Хован стиснул зубы, поднял правую руку и медленно взялся за рукоять меча.

В тот момент, когда он собирался действовать, дверь левой кельи со скрипом отворилась. Несколько крепких придворных дам вынесли оттуда завернутого в одеяло маленького монаха с бритой головой и направились к другой келье.

— Стойте! Который час, а вы куда-то идете? — старый евнух с белым гримом на лице вышел и преградил им путь.

— Евнух Цао, принцесса заметила, что вдовствующая императрица утомилась во время молитвы, и решила проявить свою почтительность.