Глава 38. Цзянье

— Пятый брат, быстрее заходи! Где ты пропадал всё это время? Мы с шестой сестрой так волновались! Думали, что с тобой что-то случилось.

Видя, как полуголый парень помогает Чжао У идти внутрь, Ли Хован последовал за ними. Он чувствовал, что дело не так просто.

— Как ты вернулся? — равнодушно спросил человек, считавший на счётах. Ли Хован сразу понял, что не ошибся.

Только что взволнованный Чжао У постепенно утратил все эмоции на лице и дрожащим голосом произнёс: — Отец, меня схватили, накинув мешок на голову, и увезли далеко. Эти мои друзья помогли мне вернуться.

Глядя на несколько чёрных шляп в дверях, отец Чжао У нетерпеливо замахал руками: — Расходитесь, расходитесь! Вы так загораживаете вход, как мы будем торговать?

Подобное отношение разозлило Ли Хована.

"Какое нам дело до ваших семейных разборок?" — подумал он.

Выхватив длинный меч из рук Чжао У, он высоко поднял его. Блеснула сталь, и острый клинок вонзился в деревянный прилавок, чуть не разрубив его пополам.

— Ты что делаешь? Начальник городской стражи — мой родственник! — испуганно отшатнулся отец Чжао У.

Ли Хован достал из правого кармана серебряный слиток и, держа его перед собой, медленно отсёк маленький кусочек о сверкающий клинок. Затем он толкнул этот кусочек серебра к мужчине.

— На рис!

На заднем дворе лавки Чжао У наливал Ли Ховану чай.

— Старший брат Ли, не сердитесь. Мой отец такой, но в глубине души он хороший человек.

Ли Хован залпом осушил чашку. Ему было всё равно, хороший он или плохой, в чужие семейные дела он вмешиваться не собирался. Он пришёл сюда не только для того, чтобы проводить Чжао У.

— Вот эти предсмертные записки нужно доставить по стране. Раз уж ты хорошо знаешь Цзянье, найди надёжную службу доставки и отправь их.

Ли Хован протянул Чжао У семь или восемь бумажек.

Чжао У принял их обеими руками и серьёзно кивнул.

— Старший брат Ли, не волнуйтесь, я всё сделаю!

— Хорошо. Вот и всё. Оставайся дома. Мы пойдём.

Сказав это, Ли Хован встал.

— Уже уходите? Может, пообедаете у меня? Я жив остался только благодаря вам всем, — Чжао У явно не хотел с ними расставаться. Кто знает, может быть, они больше никогда не увидятся.

— Не стоит беспокоиться, — Ли Хован похлопал Чжао У по плечу. Судя по отношению его отца, этот обед вряд ли прошёл бы спокойно.

— Повторяй те иероглифы, которым я тебя учил, особенно своё имя. Если сможешь написать своё имя, то хотя бы не будешь совсем безграмотным.

Пока Ли Хован давал последние наставления, одна из девушек из их группы вдруг подбежала к нему и очень тихо прошептала на ухо: — Когда вернёшься домой, хорошенько всё разузнай. Возможно, тебя не похитили, а продал твой отец!

Эти слова повергли всех в молчание. Когда третий брат Чжао У принёс рис, Ли Хован махнул рукой, велел Простаку взять рис и вместе с остальными ушёл.

Выйдя на оживлённую улицу, Ли Хован и его спутники стали искать гостиницу.

— Почему ты решила, что Чжао У продал его отец? — спросил Ли Хован, обернувшись к женщине, которая только что говорила с Чжао У.

Эта женщина, страдающая гипертрихозом, всю дорогу молчала и почти ни с кем не разговаривала. Ли Хован был удивлён, что она вдруг заговорила.

— Даже тигр не ест своих детёнышей. Вряд ли он настолько плохой.

Как только Ли Хован произнёс эти слова, женщина странно задрожала и печально сказала: — Тигр не ест своих детёнышей, но люди гораздо хуже тигров! Меня продали мои родители!

Все остановились и потрясённо посмотрели на неё.

— Два серебра! Всего два серебра! Они продали меня, как скотину! Даже не оглянулись!

Чувствуя её боль, Бай Линмяо подошла, нежно обняла её и успокаивающе погладила по спине.

Ли Хован немного подумал и снова спросил: — Раз уж тебя продали, ты всё равно вернёшься?

— Вернусь! — прорычала женщина сквозь стиснутые зубы.

Видя, как вздымается её грудь от волнения, и слыша ненависть в её голосе, Ли Хован сразу понял, что цель её возвращения, вероятно, отличается от цели Бай Линмяо и остальных.

...

— Гостиница Восточный Приют. Остановимся сегодня там, — указал Ли Хован на вывеску слева от себя и первым вошёл внутрь.

— Прошу, гости! Перекусить или остановиться на ночь?

— Остановиться. Сколько стоит комната?

— У нас есть номера трёх категорий: "А" — девяносто медяков с едой, "Б" — шестьдесят медяков без еды, "В" — двадцать медяков, но придётся жить с другими постояльцами.

— Вас семеро взрослых и пятеро детей, всего двенадцать человек. Можете взять четыре номера категории «Б». У нас просторные комнаты, в каждой поместятся трое. Двое взрослых с ребёнком будут спать вместе — так безопаснее.

— Хорошо, сделаем как вы сказали.

— Отлично! Двенадцать гостей… Четыре номера категории "Б"… Прошу наверх… Осторожно, ступеньки.

Ночью Ли Хован сидел у окна, наблюдая за людьми на улице.

После долгого пути он наконец-то мог спокойно посидеть и как следует рассмотреть этот мир, совершенно не похожий на тот, к которому он привык.

Крепкие мужчины, ведущие лошадей, учёные с веерами, дети с фонариками, горбатые торговцы с коромыслами, на которых висели корзины с едой.

Всё здесь было таким реальным, но в то же время таким чужим.

Перед его глазами мелькали разные лица. Внезапно Ли Хован почувствовал головокружение. В следующую секунду все его мышцы напряглись. Он увидел на улице Ян На!

Её прекрасное лицо было залито слезами. Она выглядела такой печальной и плакала так сильно, что не могла дышать.

— Хован, очнись!

В холодном поту Ли Хован отшатнулся назад, а затем быстро снова бросился к окну и посмотрел вниз.

Оказалось, что это была не его подруга детства Ян На, а просто девушка, немного похожая на неё.

— Конечно, я уже взрослый. Если бы Ян На действительно существовала, разве могла бы она оставаться юной… — Ли Хован медленно сполз по стене, безучастно глядя на деревянные балки над головой, — неужели галлюцинации начинаются снова?

Раздался стук в дверь.

— Входите, дверь не заперта, — Ли Хован думал, что это Пёс, с которым он жил в одной комнате, но вошла Бай Линмяо.

Улыбаясь, она протянула ему свёрток из листьев лотоса. Развернув его, Ли Хован увидел несколько дымящихся булочек.

— Старший брат Ли, ты, наверное, голоден. Ешь булочки.

Ли Хован схватил одну и жадно откусил.

Бай Линмяо, держа свёрток с булочками, присела слева от Ли Хована и молча наблюдала за ним. Как только он съедал одну, она тут же заботливо протягивала ему следующую.

— Интересное место. Даже ночью продают булочки, — заметил Ли Хован.

— Разве это необычно? Вот что действительно странно, так это то, что Простак макает булочки в уксус!

— Ха-ха, интересно, откуда он такой взялся, с этой своей странной привычкой.

Болтая с Бай Линмяо, Ли Хован вдруг вспомнил кое-что важное.

— Я же не давал тебе денег. Откуда у тебя деньги на булочки?

Бай Линмяо отвела взгляд, положила оставшиеся булочки себе на колени, а затем достала из-за пояса несколько крупных серебряных монет и протянула их Ли Ховану.

— Старший брат Ли, я заложила золотой браслет. Тебе так тяжело одному, а я больше ничем не могу помочь.