Глава 309. Рассказ
— Ты хочешь, чтобы я обманул ее?! — процедил Ли Хован, глядя на Красный Центр.
— Хе! Что плохого в обмане? С чего ты взял, что обман — это плохо? Обманом можно творить зло, но можно и добро! Если ты сейчас сделаешь так, как я говорю, это будет ложь во благо!
Видя, как Красный Центр распаляется все больше, стоявший рядом монах с тяжелым вздохом отвел его от Ли Хована.
— Старший брат Ли? — Бай Линмяо почувствовала, что с Ли Хованом что-то не так, и ее голос стал мягче. Она протянула свою нежную белую руку и легонько коснулась обугленных пальцев Ли Хована.
— Старший брат Ли, не думай об этом так много. Ты так долго был в пути, должно быть, очень устал. Сначала отдохни, а обо всем остальном поговорим завтра.
Бай Линмяо помогла Ли Ховану дойти до кровати и, ничуть не смущаясь его ужасающим видом, уложила его под одеяло. Укрывшись шелковистым одеялом, Ли Хован вдохнул знакомый аромат Бай Линмяо, исходящий от подушки, наполненной шелухой риса.
— Старший брат Ли, ты промок под дождем. Я сварю тебе имбирный отвар, чтобы ты согрелся, — сказала Бай Линмяо и направилась к кухне.
Ли Хован поднял руку и схватил Бай Линмяо за запястье. — Мяомяо, можно тебя кое о чем спросить? Какими ты считаешь членов своего клана?
— Мой клан? Все они хорошие люди. Мы всегда помогаем друг другу, не ссоримся, как в других местах, — ответила Бай Линмяо, как будто это само собой разумеющееся.
— Старший брат Ли, что случилось? Почему ты вдруг спрашиваешь об этом?
— Тебе не казалось… что происходит что-то странное?
— Нет. Хотя… Да, вспомнила! Члены клана Бай чаще, чем другие, посещают храм предков. Когда я была маленькой, мне очень хотелось узнать, что там внутри, и я часто просила дедушку взять меня с собой. Но он всегда говорил, что девочкам нельзя входить в храм предков.
Внезапно Бай Линмяо что-то поняла. Ее глаза расширились от удивления, и она инстинктивно прикрыла рот рукой.
— Старший брат Ли, ты что, встречался с ними? Где они сейчас? Мои родители живы?
Ли Хован сделал глубокий вдох и с силой выдохнул, словно пытаясь избавиться от тяжести на сердце. Но это не помогло. Он очень хотел поступить так, как советовал Красный Центр, тогда ничего бы не изменилось. Но он не мог.
— Мяомяо, прости. Они все мертвы. Я убил их.
Бай Линмяо застыла, словно статуя. Ли Хован, сидя на кровати, спокойно рассказал ей обо всем, что произошло. Бай Линмяо не издавала ни звука, только ее рука, сжимавшая руку Ли Хована, становилась все холоднее.
Когда Ли Хован закончил свой рассказ, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождя за окном. Бай Линмяо моргнула, и по ее щекам покатились слезы. Дрожащим голосом она спросила:
— Старший брат Ли, я сделала что-то не так? Почему ты убил всех в моей деревне?
Перед глазами Ли Хована промелькнули воспоминания: Бай Линмяо, закладывающая свой золотой браслет, чтобы раздобыть денег; Бай Линмяо, плачущая из-за его раны; Бай Линмяо, мечтающая о возвращении домой…
— Я не знаю, как так получилось. Мне было очень холодно, и я просто хотел развести огонь. Я… Я правда просто хотел развести огонь… Просто хотел развести огонь… — бессвязно повторял Ли Хован.
Страх исказил лицо Бай Линмяо. Она резко выдернула руку и начала отступать.
Когда она уже почти выбежала за дверь, Ли Хован схватил ее. Лицо Бай Линмяо, до этого неподвижное, как у куклы, исказилось от ужаса. Она отчаянно вырывалась, била Ли Хована кулаками и пронзительно кричала. В конце концов, она вцепилась зубами в Ли Хована, раздирая черные струпья на его коже.
Но, увидев кровоточащие раны, она перестала кусаться, закрыла лицо руками и, опустившись на пол, горько заплакала.
Ли Хован стоял, глядя на белые волосы Бай Линмяо. Что он чувствовал в этот момент, знал только он сам.
Прошло много времени. В комнате стало темнеть. Наконец, Бай Линмяо поднялась и, не глядя на Ли Хована, вышла за дверь.
Ли Хован снова преградил ей путь: — Нет, тебе не нужно уходить. Это деревня Бычья гора, твой дом. Уйти должен я.
С этими словами Ли Хован развернулся и ушел, не пытаясь ее удержать.
— Ты ведь уже давно все понял? Стоило тебе только заговорить, и ваши отношения с Бай Линмяо были бы разрушены. Почему ты все равно это сделал?
Лицо Ли Хована было неподвижно, как у деревянной куклы. Он полностью игнорировал голос галлюцинации.
— Теперь жалеешь, что не послушал меня и не солгал ей во благо?
— Ложь есть ложь! Нет никакой доброй лжи! Я совершил ошибку, и я несу за нее ответственность! Так мне спокойнее! — внезапно закричал Ли Хован, чем сильно напугал своих собратьев-учеников, стоявших неподалеку.
— Старший брат Ли, ты только вернулся и уже уходишь? Мяомяо очень волнуется за тебя. Что бы ты ни делал, ты должен учитывать ее чувства, — спросила Чунь Сяомань.
— Позаботьтесь о ней. Живите здесь спокойно. В мире сейчас неспокойно, не стоит бродить где попало.
Пока Ли Хован шел по деревне Бычья гора, к нему присоединялось все больше учеников. Когда он снова дошел до окраины деревни, все уже были в сборе.
Не колеблясь ни секунды, он вышел под проливной дождь.
— Старший брат Ли, куда ты идешь? Мы пойдем с тобой!
— Стоять! Никто не пойдет со мной! — крикнул Ли Хован, и все замерли.
Промокший до нитки Ли Хован обернулся и, сделав несколько глубоких вдохов, закричал: — Убирайтесь! Прочь от меня! Я доставил прах! Я передал ваши последние слова из павильона Чистого Ветра! Я выполнил все свои обещания! Чего вам еще от меня надо?!
— Посмотрите на мои раны! Я сделал для вас достаточно! Я устал! Вы, калеки, хотите висеть на мне всю жизнь?!
Глядя на их печальные лица, Ли Хован резко развернулся и выбежал из деревни. На самом деле, еще по дороге назад он решил, что уйдет от всех. Он боялся, что кто-то еще окажется рядом с ним. Чем ближе человек, тем сильнее страх. Страх, что однажды он сожжет их всех заживо, как клан Бай.
Сумасшедший, не осознающий своих действий, — это страшно. Но еще страшнее сумасшедший, обладающий таинственными способностями.