Глава 223. На берегу реки

— Эй! Ты, женщина! — проворчал Пёс, недовольно наблюдая, как Чунь Сяомань использует его в качестве носильщика.

Однако он ругался лишь тихо, боясь, что если повысит голос, женщина бросится на него с мечом.

Чунь Сяомань подошла к сидящему в позе лотоса Ли Ховану: — Старший брат Ли, почему мы так спешно уходим сегодня?

Ли Хован похлопал рукой по земле рядом с собой: — Есть некоторые опасения. Пока это лишь догадки, но на всякий случай лучше уйти пораньше.

Он снова бросил взгляд в сторону Женской Горы. С текущей позиции, независимо от того, были ли танцоры из Дворца Танцующего Льва связаны с храмом Единого Достоинства, они, скорее всего, не заметили их.

"Может, стоит с ними поговорить, расспросить о Бэй Фэне из Пути Забвения? … Нет, такой внезапный контакт слишком опасен. Если я хочу избавиться от Чистосердечного, нужно действовать иначе".

Булочка подбежала к Ли Ховану, положила у его ног камень, который принесла неизвестно откуда, и, виляя хвостом, продолжила смотреть на него.

— Старший брат Ли, не нужно держать всё в себе. Ты и так болеешь, а если будешь всё держать в себе, то точно сляжешь. Расскажи нам, что случилось, и мы вместе что-нибудь придумаем.

Ли Хован погладил Булочку по голове, повернулся к Чунь Сяомань и спокойно рассказал ей о том, что произошло прошлой ночью.

— Твоя галлюцинация сказала тебе, что у танцоров льва рук больше, чем ног? И ты вспомнил, что у них действительно рук больше, чем ног?

Чунь Сяомань, которой всё это показалось крайне нелепым, вдруг подумала, что Сунь Баолу, возможно, был прав.

Ли Хован остро почувствовал её недоверие. Он не рассердился, но почувствовал разочарование и тихо вздохнул.

Глядя на трёх галлюцинаций разного роста, он пробормотал: — Вот почему я всегда предпочитаю держать всё в себе, а не рассказывать другим.

Некоторые вещи, стоит их только озвучить, не вызывают понимания, а лишь убеждают других в его безумии.

— Даос, всё в порядке. Неважно, что они не понимают. Ты можешь рассказать мне, я на твоей стороне.

Ли Хован проигнорировал галлюцинацию и, слегка повернув голову, посмотрел на пустой рукав Чунь Сяомань: — Привыкла уже к одной руке?

Чунь Сяомань слегка изменилась в лице: — Ради спасения всех, потеря руки — это мелочь. Если бы не вы, меня бы уже не было в живых.

Подумав, Ли Хован решил всё же объясниться. Он засунул пальцы в левую глазницу и потрогал только начавший формироваться глаз.

— На самом деле, я не скрываю от тебя способ отращивать конечности. Просто ты не сможешь его использовать, ты не выдержишь этот процесс.

Чунь Сяомань кивнула: — Я знаю. Если бы я могла его использовать, старший брат Ли точно бы не стал от меня это скрывать. Ты не такой мелочный человек.

Сказав это, Чунь Сяомань открыла рот, словно хотела что-то добавить, но в итоге промолчала и направилась к Бай Линмяо, которая собирала дикие травы.

Она присела рядом с Бай Линмяо и начала вытаскивать из её корзины сорняки.

— Если ты действительно собираешься связать с ним свою жизнь, то нужно что-то делать с его болезнью. Так продолжаться не может, это уже влияет на его повседневную жизнь.

Бай Линмяо, всё ещё находясь под впечатлением от вчерашнего дня, с улыбкой кивнула.

Чунь Сяомань легонько толкнула её плечом: — Ты меня слышишь? Я с тобой разговариваю.

— Я слышу, сестра Сяомань. На самом деле, есть у него эта болезнь или нет, для меня неважно. Главное, что он — старший брат Ли.

Чунь Сяомань посмотрела на девушку с укором: — Ты совсем не слушаешь советов. Если бы это был кто-то другой, мне бы и дела не было.

Улыбающаяся Бай Линмяо обняла Чунь Сяомань: — Спасибо за заботу, сестра Сяомань. Я поняла.

Глядя на её прекрасное лицо, Чунь Сяомань тут же смягчилась: — Ладно, ладно. Солнце такое сильное, закрой глаза.

— Я буду собирать травы, опустив голову. Мне не нужно смотреть прямо.

Близилось лето, и на лугах появилось много диких трав.

Половину собранных трав бросили в кипящий котёл, а оставшуюся часть положили в повозку, чтобы съесть на следующий день.

Хотя суп из диких трав и ячменной муки немного царапал горло, все ели с удовольствием, ведь сверху плавал свиной жир.

После еды мужчины отправились купаться в реке. Погода становилась жаркой, и пот доставлял им немало дискомфорта.

Когда мужчины закончили купаться, настала очередь женщин.

Бай Линмяо и Чунь Сяомань, поддерживая беременную Ло Цзюанхуа, в окружении женщин, спасенных из бандитского логова, направились к реке.

Столько обнаженных женщин, купающихся в реке, несомненно, будоражило воображение мужчин.

Однако присутствие Ли Хована действовало на них отрезвляюще, и никто не осмеливался даже повернуть голову.

Тем временем на реке царила совсем другая атмосфера. Закат окрасил воду в красный цвет.

Тонкие женские руки зачерпнули ярко-красную воду, которая затем стекала по нежной, белой, словно творог из козьего молока, коже, оставляя после себя сверкающие капли.

Даже Чунь Сяомань, будучи женщиной, засмотрелась на эту сцену.

Стоявшая рядом Ло Цзюанхуа тоже это заметила и с восхищением произнесла: — Ццц, какая гладкая кожа! Твой муж, наверное, с ума сходит в постели?

Бай Линмяо покраснела, прикрыла себя и села в неглубокую воду: — Сестра Ло, что ты такое говоришь?

— Чего тут стесняться, когда мужа нет рядом? В моём возрасте ты поймёшь, что вся эта скромность — просто игра для мужчин.

Затем она, обхватив свой живот, словно держала арбуз, подошла ближе, её глаза блестели: — Ну, как твой муж в постели? Хорош? Долго может?

Видя, что Бай Линмяо готова нырнуть с головой под воду, Чунь Сяомань поспешила на помощь: — Сестра Ло, не смущай её, она ещё молодая.

Ло Цзюанхуа с сожалением ответила: — Я вижу, что она в этих делах не разбирается, вот и хотела её кое-чему научить. Ну ладно, не хочет слушать — как хочет.

— Да и что такого? У нас в деревне, у пруда, все женщины стирают одежду и болтают о всяких непристойностях. И то, что они говорят, куда похлеще. Мужчины, услышав их разговоры издалека, сразу же уходят.

Сказав это, она, словно краб, направилась к своей дочери, которую держала на руках другая женщина.

Чунь Сяомань помогла Бай Линмяо подняться из воды, взяв её за гладкую руку.

— Ладно, она ушла. Вставай, а то ещё утонешь.

Бай Линмяо, похлопывая себя по груди, сказала с облегчением: — Никогда не видела сестру Ло такой раскрепощенной. Я так испугалась.

— В её возрасте все такие, — сказала Чунь Сяомань, вытирая Бай Линмяо полотенцем.

— Когда мы будем в её возрасте, мы тоже станем такими? Как стыдно… Как она может говорить такие вещи? — спросила Бай Линмяо, глядя на смеющуюся Ло Цзюанхуа с дочерью на руках, её лицо залилось краской.