Глава 141. Госпожа учителя
Как только зазвучал протяжный напев, все вокруг мгновенно стихло.
Затем Второй бог начала петь заклинание призыва духов. В отличие от Ли Чжи, который выкрикивал слова, ее пение было быстрым и отрывистым.
Дон-дон-дон!
Солнце село, небо почернело! Каждый дом запер свои двери!
Дон-дон-дон!
Путники спешат в гостиницы, птицы — в леса, тигры — в горы…
Вскоре под аккомпанемент барабана Бай Линмяо начала дрожать и икать. Красное покрывало на ее голове колыхалось, словно водопад.
Ее тело стало сгибаться, а покрывало вздувалось, словно под ним проступали контуры звериных черепов.
— Родственная душа сегодня призывает духа, нечисть — вон из дома.
— На юге лекари не помогли, на севере монахи и монахини бессильны.
— Отчаявшись, родственная душа призывает старое божество на помощь.
— Инь и ян сошлись в восьми знаках, пройдя через семь отверстий и двенадцать меридианов.
— Все внутренности осмотрены, прошу старое божество разъяснить…
Под ритмичный бой барабана Бай Линмяо вошла в комнату.
Почувствовав приближение, женщина, чьи глаза были скрыты седыми волосами, испуганно посмотрела на нее.
В следующее мгновение страх сменился жгучей ненавистью. — Верните мне сына!
Она протянула руки, пытаясь схватить Бай Линмяо, но ржавые цепи сковывали ее движения.
Что-то, похожее на длинный звериный нос, приподняло красное покрывало и стало обнюхивать старуху. Из-под покрывала доносилось тихое рычание.
— Сынок! — Старуха сменила гнев на мольбу, — сынок, это мама виновата, мама виновата!
Все, что было под покрывалом, быстро спряталось, и покрывало снова затрепетало. Из-под подола Бай Линмяо показался хвост. Снаружи Второй бог начала петь другие слова.
— Душа человека — к человеку, душа коня — к коню.
— Человек с душой сыт, конь с душой резвится.
— Стол восьми бессмертных на земле стоит, звездное знамя над ним развевается.
Пять цветов на знамени, пять цветов на флаге — красный, белый, синий, зеленый!
Под бой барабана Бай Линмяо начала обходить старуху, размеренно шагая и втыкая в сухую траву бумажные флажки.
Внезапно старуха замерла, упала на пол и начала дрожать, ее лицо исказилось от боли.
Чжао Цинь, наблюдавшему за происходящим из-за двери, было больно смотреть на это, но он не смел прерывать ритуал.
Барабанная дробь ускорилась. В руках Бай Линмяо появились семь зажженных фиолетовых благовоний.
Дымящиеся концы благовоний она направила вниз и вставила старухе в горло.
— Ох… — раздались приглушенные возгласы снаружи. Охранники, привыкшие к травмам и боли, вряд ли смогли бы вынести подобное.
— Кхх… — Старуха попыталась выплюнуть благовония, но Бай Линмяо закрыла ей рот красным платком.
Пока все наблюдали за Бай Линмяо, вдали раздался низкий голос.
— Сяомань! Бай Линмяо! — эЭто был голос Ли Хована.
Барабанная дробь сбилась, напев изменился.
— На прощание три удара в барабан, иди в пещеру, совершенствуйся!
— Через холм за холмом, через гору за горой!
— Не мучай родственную душу, уходи! А не то я тебя прогоню!
Дон-дон-дон!
Три удара стихли, и все странные явления вокруг Бай Линмяо прекратились.
Придя в себя, она услышала голос Ли Хована, быстро сняла красное покрывало и выбежала из комнаты.
Выхватив барабан из рук Второго бога и накинув ей на голову покрывало, Бай Линмяо поспешила навстречу Ли Ховану, который приближался в сопровождении группы людей.
— Старший брат Ли, ты спустился с горы? Все дела закончил? — спросила она с улыбкой, заметив, что теперь у него за спиной две меча.
— Да, почти все. Я слышал, ты здесь изгоняешь нечисть? Как успехи? Закончила? — Ли Хован взял Бай Линмяо за руку и посмотрел в сторону толпы.
— Нет… Я думала, что в нее что-то вселилось, но ничего не нашла. Перепробовала несколько способов, но так и не поняла, что с ней.
Когда они вернулись к дому, Чжао Цинь помогал своей жене подняться.
Позвав ее несколько раз и не получив ответа, Чжао Цинь с тревогой посмотрел на Бай Линмяо.
— Девушка, что теперь с моей женой?!
В его голосе слышался гнев, что было неудивительно, учитывая, как мучилась его жена, а результат оказался нулевым.
Оценив состояние старухи, которая выглядела потерянной, Ли Хован устало сказал Бай Линмяо: — Пойдем, раз не можешь вылечить, не надо. Нам не нужны эти пятьдесят медяков.
— Постойте! — резко произнес Чжао Цинь, и люди из Службы доставки окружили их с недобрыми взглядами.
Ли Хован холодно осмотрел их и медленно положил руку на рукоять меча.
Цзянь!
Лезвие меча вышло из ножен на дюйм, и все вокруг почувствовали прилив крови, словно оказались в центре битвы.
Ван Чэнсин побледнел, понимая, что они столкнулись с серьезной проблемой. За годы странствий он слышал о могущественных людях с невероятными способностями. Эти люди были непредсказуемы, и с ними нужно было быть крайне осторожными. Похоже, они нарвались именно на таких.
— Старший брат Ли! Не надо, это мы виноваты… — Бай Линмяо схватила Ли Хована за рукав.
Ли Хован убрал меч в ножны и уже собирался уходить.
— Сынок… Мама просит у тебя прощения… — Эти слова заставили Ли Хована остановиться и снова посмотреть на старуху.
Ее состояние показалось ему знакомым.
Увидев ее руки, истерзанные цепями, он почувствовал прилив гнева.
Лицо старухи снова исказилось, и она вцепилась в горло Чжао Циня: — Верни мне сына! Верни мне сына!
Ли Хован, взяв Ян Сяохая за руку, подошел к ней.
— Я верну! Я верну тебе сына! — оттолкнув Чжао Циня, Ли Хован сунул ошеломленного Ян Сяохая в объятия старухи.
Обняв Ян Сяохая, старуха успокоилась, прижалась к нему лицом и стала гладить его по волосам.
Ли Хован оглядел комнату и недовольно сказал: — Почему здесь даже окон нет? Разве ей не страшно одной в темноте?
Чжао Цинь не сразу понял, что произошло. Все случилось слишком быстро.
— Моя жена в таком состоянии, разве ей может быть страшно в темноте?
Ли Хован вытащил второй меч и одним взмахом перерубил цепи на руках старухи.
— Даже если она потеряла рассудок, это не значит, что она ничего не чувствует! Ей тоже страшно, ей тоже больно! И ей одиноко без близких!
— Ты думаешь, она хотела стать такой? Конечно, нет! Но она ничего не могла с этим поделать!