Том 1. Глава 6. Смута во дворце
Поздней ночью луна ярко освещала зубчатую стену замка Лирана. В это время по длинным коридорам, богато украшенным коврами, статуями и картинами, ходить смели лишь слуги графской семьи. Они передвигались так тихо, что ни один хищник, проникни он во дворец, не смог бы их учуять.
На фоне молчаливых прачек и мрачных кухарок один силуэт, покрытый роскошным красным плащом, очень сильно выделялся. Низкая фигура расторопно шла к покоям графа, держа в руках золотой подсвечник.
Повернув за угол, тень остановилась перед покоями правителя Лирана и трижды постучалась в массивную дверь. Послышались шаги. Кто-то с той стороны потянул засов на себя, впуская юную особу, и сразу же заперся.
Очутившись в покоях графа, Лили сняла плащ и поклонилась отцу.
— Папенька, ты желал меня видеть?
Блас Анвилль сидел за столом у окна, он листал древний фолиант – рыцарский кодекс, установленный первым королём Эртании. Его острые черты лица отбрасывали тень на стену, а в потрёпанных волосах заигрывал сквозняк.
К графу подошёл его верный рыцарь, сэр Уорнайт, который укрыл господина тёплым пледом и поспешил удалиться прочь, в соседнюю комнату, бывшие покои Лили, когда она была слишком маленькой для того, чтобы спать отдельно от родителей.
— Почему ты так поступила?
— Отец? — принцесса всем своим видом выказывала недоумение.
— Это же ты приказала Алексии вызвать Кендзи на поединок. Специально покинула банкет, чтобы на тебя не пали подозрения. Думаешь, я не знаю, что она – твоя лучшая и единственная подруга? Ради тебя Алексия бросила бы вызов даже мне.
Слова отца были для девочки, словно яд. Её дыхание участилось, к горлу подступил ком, а эмоции снова хлынули наружу. Упав на колени, принцесса понуро пустила слезу:
— Разве это плохо? Алексия – самый многообещающий рыцарь твоего ордена! Она без труда одолевала сэра Уорнайта десятки раз. Если на поединке запретить применение любого оружия, кроме холодного, то есть не дать господину Кендзи воспользоваться печатями ки, её шансы на победу будут довольно высоки. Странник с востока не имеет сродства к магии, в отличие от Алексии, которая практиковалась в чародействе с рождения.
Слушая план дочери, граф монотонно вздыхал и хватался за голову. Он постоянно задавал себе один и тот же вопрос: «Почему моя дочь заботиться обо всех, кроме себя самой?».
Вспоминая утро, когда он увидел, как Лили расхваливает героя из леса, спасшего её и Прэйтона, Блас всё ещё надеялся, что деловитое сердце принцессы дрогнуло в тот момент. Однако сейчас он полностью утратил веру.
Как может человек благородных кровей допустить, чтобы воин, спасший его дочь, оказался у него же в рабстве? Мало того, что Блас никак не наградил мастера ки, так он ещё и позволил вызывать его на бой кому вздумается! От этого его превосходительству становилось тошно.
Вместе с сэром Уорнайтом они долго листали старые записи рыцарских орденов королевства. Везде говорилось лишь об одном способе отменить вызов без позора для обоих претендентов – сложить оружие и пожать руки, как подобает братьям. Если Алексия и Кендзи согласятся, то битвы можно будет избежать. Перед графом оставалась лишь одна дилемма: пойдёт ли на такие уступки его дочь?
— Лили, твои действия нельзя назвать неправильными. Но и правильными тоже. Посмотри на всё глазами Кендзи: он откликнулся на зов о помощи, а получил нечестный бой и шанс прожить остаток жизни без того, что ценит больше всего на свете, без свободы.
— Я прекрасно осознаю всю тяжесть этой ситуации, но пойми и меня, папа, если ты погибнешь в восточной экспедиции, я не смогу продолжить жить зная, что могла этому помешать. Если надо, я лично отправлюсь на фронт и встану плечом к плечу с рыцарями.
— Этого позволить я не могу даже в шутку.
— А кто говорит, что я шучу?
Всем своим видом принцесса излучала серьёзность. Несмотря на юный возраст, она уже не была беззаботной девочкой, какой её надеялся увидеть отец. Такой Лили стала после смерти матери. В тот миг в её сердце что-то треснуло, после чего оно более ей не принадлежало. Среди дворян ходила красивая, но ужасная поговорка: «Душу принцессы украли долг и народ».
Ставя на первое место благополучие отца и Лирана, Лили никогда не уделяла внимания своим прихотям. Детство, лишённое игрушек и друзей, она проводила за книгами по военной тактике, экономике и дипломатии. Стараниями девочки, из неё вышла верная опора графа во всех делах.
Захлопнув древний фолиант, Блас повернулся к дочери, настроенной обратить героя Лирана в рабство. Ему оставалось лишь одно – самое подлое и прискорбное, что может сделать власть имущий по отношению к рыцарю.
— Лили, этот бой провести нельзя.
— Но почему?! — запротестовала девочка.
— Мой гость никогда не станет зрелищем для дворян и уж тем более не будет порабощён после того, как спас члена графской семьи. Что подумает народ?
— Людям можно ничего не говорить. Когда маги поставят на господина Кендзи рабскую печать, мы сами будем диктовать истину. История судит проигравших, а не победителей.
— Ты всё ещё не понимаешь… Отзови Алексию, немедленно!
Даже не слушая отца, Лили отрицательно покачала головой и улыбнулась. Она уже предвкушала человека с силой целого отряда, беспрекословно повинующегося любому приказу, на службе у своего отца.
— Извини, папа. Алексия не откажется от вызова.
— В таком случае, его отменю я. Это будет позором для графской семьи, мы потеряем доверие рыцарей и дворян, но зато…
— Ты так не поступишь!
Лили прервала отца на полуслове, рьяно схватив его за руку. Девочка посмотрела ему прямо в глаза в надежде распознать блеф, но всё, что она там нашла, это такую же решимость и такое же упрямство, как то, что течёт в её жилах.
— Если ты отменишь поединок… Лиран может последовать участи Прасконии. Рыцари не будут повиноваться тому, кто нарушает слово, данное им. Испокон веков даже король не имел права разрешить спор рыцарей, и тебе это прекрасно известно.
Оторвав взгляд от отца, Лили накинула плащ и направилась к двери. Она больше не проронила ни слова, доверив судьбу графства отцу. Девушка могла только надеяться, что тот не поставит свою мораль превыше законов общества и здравого смысла, но даже этой призрачной надежды ей хватило, чтобы бросить разговор неоконченным.
Принцесса вернулась в собственные покои. С порога сорвав красную накидку, она упала на колени перед кроватью, отбросила прикроватный коврик и надавила на каменную плиту. Пол поддался – в нём появилась щель, из которой повеяло магией. Лили опустила руку в пропасть и извлекла на свет посох с округлым камнем на конце.
Драгоценность была настолько идеальной, что рядом с ней меркла луна и лишь светлые глаза принцессы Лирана могли посоревноваться с идеальным минералом, обладанию которым позавидовала бы любая королева.
Удовлетворённо изучив посох, Лили подошла к окну и отворила ставни. В покои хлынул морозный ночной ветер, донёсший чьи-то отчаянные крики. Подобные звуки зачастую можно было услышать днём, пока на плацу тренировались рыцари, но сейчас, когда время клонилось к рассвету, на тренировочной площади мог находиться лишь один человек.
На душе у принцессы было неспокойно. Она корила себя за ужасную просьбу, из-за которой дорогой ей человек теперь измывалась над собственным телом ради завтрашнего поединка. Именно Алексия, не щадя костей и мышц, билась самым тяжёлым мечом, в щепки разнося чучело за чучелом. Её тренировка длилась уже несколько часов, за это время весь плац покрылся стружками и опилками, а сама рыцарь пропотела настолько, что её доспехи покрылись солёной корочкой.
Принцесса смотрела на подругу взглядом, полным надежды и печали. От бурливших внутри эмоций она сжала маленькую ручку в кулак, тихо шепча себе под нос:
— Будь уверена, завтра ты не проиграешь.
С опаской подняв посох к небу, Лили прищурилась – через камень начал струиться лунный свет, заставляющий магическое оружие трепетать от переполняющей его силы. Когда энергия была накоплена, волшебница быстро нашла цель для испытания своего козыря.
Стоявший на подоконнике цветок уже давно завял из-за непрекращающихся дождей. Нехватка солнца слишком сильно сказалась на теплолюбивых колеусах. Но стоило лунному камню коснуться их омертвевших лепестков, как из праха поднялись свежие сверкающие золотом бутоны, жаждущие распуститься и залить солнечным светом весь дворец.
— Получилось…
Теперь в исходе завтрашнего поединка принцесса могла быть уверена. Отчего же её не отпускало чувство, будто бы она совершает нечто неправильное? Лили и сама не понимала. Впервые за много лет её сердце и разум имели разные мнения.
Девочка обняла маленький горшочек и присела, любуясь его воспылавшей жизнью. Из уголков её глаз покатились скупые слёзы. Капля за каплей они орошали сухую почву, отчего бутоны раскрылись. В комнате стало светлее, а внутри принцессы мрак сомнений никак не расступался.
— Что же я делаю…