Глава 628. Тонкая грань между существованием и небытием
Джун-хо использовал сон как способ измерения времени в вечном лугу. Хотя он никогда не знал, сколько именно спал, когда засыпал или когда просыпался, он хотя бы мог считать «дни», отслеживая свой режим сна. На данный момент его счёт достиг семисот шестидесяти трёх.
Насколько точен этот подсчёт, он не знал, но это хоть как-то помогало сохранить рассудок. Время оказалось трудной концепцией для деревьев, которые, казалось, жили вечно и не видели смысла делить дни на часы, минуты и секунды, а годы - на месяцы и недели. Единственное, что их волновало, - это смена сезонов: есть время для сна и время для роста. Всё остальное для них было лишним.
Сейчас он лежал на мягкой траве, тщетно пытаясь заснуть. Не только предстоящая реинкарнация будоражила его мысли, но и осознание того, какую роль он сыграл в появлении новой жизни. Хотя всю работу по рождению нового вида проделали деревья, Джун-хо предоставил им последний недостающий элемент: искру вдохновения.
Часто разница между успехом и провалом заключается лишь в знании того, что успех возможен. Сам факт существования человечества дал деревьям эту уверенность, и они сумели создать индивидуальные формы жизни, отличные от коллективного разума, который они сформировали при первой попытке.
Судя по всему, достижения человечества в области генной инженерии были для деревьев чем-то вроде детских каракулей. Нет, даже не так - люди даже не в той же лиге!
Если уж сравнивать, человечество - это новорождённый младенец, который ещё даже не открыл глаза, не говоря уже о том, чтобы ползать, ходить или бегать. Такой аналогии, пожалуй, было бы достаточно, хотя Джун-хо был бы не против отодвинуть человечество ещё дальше в эволюционной цепочке. Возможно, знания людей о генетике и эволюции соответствовали уровню сперматозоида, в то время как деревья были взрослыми олимпийскими чемпионами.
Они были настолько развиты, что даже не могли объяснить свои знания на понятном человеку языке. Всё, что Джун-хо знал об эволюции, говорило ему, что для развития вида требуются миллионы лет - с момента, когда первые одноклеточные организмы в первобытном бульоне поглотили ещё более мелкие митохондрии и вступили с ними в симбиотические отношения, до появления разумных существ.
(Примечание редактора: эндосимбиотическая теория объясняет, почему ДНК митохондрий полностью отличается от ядерной ДНК, вплоть до формы. Митохондриальная ДНК - это кольцо из примерно 16 500 пар оснований и 37 генов, в то время как ядерная ДНК представляет собой цепочку из около трёх миллиардов пар оснований, разделённых на 23 пары хромосом. Митохондриальная ДНК передаётся исключительно от матери, тогда как ядерная - это случайная комбинация от обоих родителей. Это весьма любопытная область исследований.)
Когда Джун-хо задал вопрос о скорости их эволюции, деревья лишь ответили: "Мы просто позволяем им расти". Они либо не могли, либо не хотели объяснять подробнее. Джун-хо подозревал, что дело в невозможности выразить это понятными для него словами, так как в остальном деревья были предельно откровенны. Они ничего не скрывали и даже прямо сказали, что это их способ возместить свою вину за убийство научной группы и "поедание" его физического тела.
Когда деревья заговорили об этом, он принял их извинения без малейшего негодования. В конце концов, было бы столь же бессмысленно злиться на новорожденного щенка за лужицу на полу. Деревья просто не знали лучше. Конечно, ему потребовалось время, чтобы смириться с мыслью, что его съели, но он никогда их за это не винил.
Его мысли продолжали метаться, пока он, сам того не осознавая, не пересёк грань между бодрствованием и сном, а затем полностью утратил сознание. Будто кто-то щёлкнул выключателем с надписью "Ли Джун-хо, человек-пробудившийся", и он перестал существовать.
В тот самый момент, когда он погрузился в бессознательное состояние, мощный поток маны хлынул в его «тело», которое начало рассыпаться на мерцающие частицы света. Если бы кто-то оказался рядом и захотел пересчитать их, то насчитал бы более 37 триллионов крошечных мигающих точек, поднимающихся в небо над вечным лугом, прежде чем они собрались в поток и исчезли в чёрной воронке, похожей на крошечную чёрную дыру.
Прежде чем последние частицы исчезли, кипарис направил на них свой прощальный взгляд, наполненный теплом. В этом чувстве было что-то… материнское. Очевидно, именно этот кипарис больше всего изменился благодаря взаимодействию с молодым пробудившимся.
Остальные деревья выбрали другой путь. Вместо того чтобы раствориться и воспарить ввысь, они медленно погрузились в рыхлую почву, пока от них не осталось и следа. Вскоре всё, что осталось от вечного луга, ставшего для Джун-хо домом, - это пустая, залитая мягким светом поляна, который не имел видимого источника и не отбрасывал теней.
Если бы Джун-хо был в сознании, он мог бы ошибочно подумать, что его мать пришла проводить его в последний путь, что вызвало бы у него немалое замешательство. Ведь она была в пяти световых годах, более чем в сорока семи триллионах километров отсюда, на Земле!
Но он не был в сознании. Более того, сам факт его существования оставался под вопросом. Возможно, он пересёк не только грань между сном и бодрствованием, но и ту, что отделяет жизнь от смерти.