Том 1. Глава 4

Когда Канадэ открыла железную дверь, в комнату вошёл молодой человек в чёрных джинсах и рубашке, на которой была надпись «Dangle [1]».

Глядя на этого двадцатилетнего паренька со светло-каштановыми волосами, небритым лицом и выражением отчуждённости, я прокручивал образ Харухито в своём сознании.

— Хм-м? Я что-то прервал?

— Да, ты всегда переходишь дорогу. Что тебе нужно? — заговорила Эриса.

— Салют, мне просто нелегко было принести тебе кое-какие товары, не заимствуя какой-либо помощи у Могуры, знаешь ли. Как насчёт того, чтобы ты, по крайней мере, поблагодарила меня? — парень схватил длинный кейс за ручку.

— Меня не интересует какой-то хлам, как тот, который ты принёс мне в прошлый раз.

— Не будь такой сейчас. На этот раз я принёс реальную вещицу. Свежий качественный товар.

Когда чемодан открылся, я почувствовал сырой, кислый, вонючий запах. Внутри хранилось тело девушки, расколотое на кусочки. Кровавые следы простирались от разрезов, а её длинные волосы скрывали лицо.

— Она – сбежавшая девушка. К сожалению, информации о ней не было. Я не знаю ни её имени, ни возраста. Но, эй, я нашёл гигиеническую салфетку вместе с ней, так что всё в порядке?

— О мой… ты зверь, одетый в человеческую шкуру, так что ли? Ну, по крайней мере, это лучше, чем труп самоубийцы, который ты мог вынести из заброшенного здания. По крайней мере, на этот раз внутренности кажутся нетронутыми.

Эриса склонилась над трупом и схватила одну из её стройных белых рук.

— Её состояние кажется прекрасным. Хотя я бы предпочла, если бы ты в следующий раз добыл больше крови.

Как шеф-повар ресторана, проверяющий качество овощей на рынке, Эриса проверила каждую часть мёртвой девушки и приблизила к ней нос. Я почти потерял контроль над ногами, увидев эту необычайно жестокую сцену.

— Кстати, кто этот пацан? — парень указал на меня, стоявшего неподвижно, как на лишний столб.

— Так же, как и ты, тот, кто ищет семена. Он довольно храбрый мальчик, который искал меня в это время ночи, ради своей возлюбленной.

— Чт-!?

Моё сердце подпрыгнуло после того, как она догадалась, что я влюблён в Мисаки.

— Ты думал, что я не знаю? Это было слишком очевидно; женщина очень чувствительна к взглядам мужчины, особенно тем, что стремятся к ней. Знаешь, женщины, которые не распознают такого взгляда, встречаются реже, чем охраняемые виды животных.

Услышав безразличные слова Эрисы, я начал думать о том, что Мисаки осознавала мои чувства, и мне внезапно стало жарко.

— В довершении к этому он пытается оживить её, зная, что у неё уже есть парень. Честно говоря, меня тронуло его чистое поведение, и я решила дать ему семя бесплатно на этот раз.

— Эй, да ладно, это нечестно. Разделка трупа была довольно кровавой баней. Ты хотя бы признаешь мои усилия? — сказал парень с явным недовольством.

— Я вижу, что ты испортишься, если я это сделаю. И в любом случае, ты слишком страстно ищешь семена. На данный момент я не собираюсь обслуживать тебя, думаю начислить тебе дополнительные сборы.

— Как всегда, симпатичное личико и терпкая личность. Ну прямо как роза со стальными шипами.

— Я приму твои слова за комплимент. Факт в том, что роза, в конце концов, не меняется.

Эриса слегка парировала саркастические слова парня, достала маленький контейнер из хранилища и передала его ему.

— У меня хорошо получается вести с тобой дела, вроде этих, но семена очень редки. Не трать их впустую.

— Знаю, знаю…

— У тебя хорошее настроение, как обычно, не так ли? Я сейчас занята, если тебе нечего сказать, я бы хотела, чтобы ты ушёл.

— Как холодно с твоей стороны. Полагаю, я закончил здесь, ну тогда всего наилучшего!

Держа контейнер в руках, парень вышел из комнаты с удовлетворённым видом. В комнате остались только я, Эриса, Канадэ и покрытая кровью марионетка без нитки.

— Кто это был?

— Выскочка, ведущий себя жестоко. Он отвратительный человек. Мне жаль цветы, которые он выращивает, — Эриса сказала эти слова, как будто она выплёвывала их. Однако её лицо оставалось холодным, практически не переменившимся.

Несмотря на то, что я пробыл в этом магазине совсем недолго, я уже понял, что Эриса не проявляет слишком много эмоций и не использует активно мимику. Создавалось впечатление, что она – кукла-бисквит, имитирующая поведение человека. Почему-то я не могу себе представить, чтобы её лицо покраснело от гнева или она хлопала в ладоши, смеясь.

Эриса закрыла кейс и позвала Канадэ.

— Позаботься об этом после посадки семени в голову Ирусэ Мисаки. Забери яичники, срежь мясо и положи его в холодильник.

— Что мне делать с пальцами? Многие из них мы ещё не использовали.

— Выбрось, если их слишком много.

— Поняла, миледи.

Готовя блюдо на тарелке, Канадэ ответила с широкой улыбкой. Её совсем не встревожил увиденный труп. Такое же лицо, которое она сделала, когда принесла голову Мисаки, выглядит как официантка, обслуживающая нас на послеобеденном чаепитии. Было очевидно, что она привыкла иметь дело с трупами в своей повседневной жизни.

— Что ты имеешь в виду под заботой об этом?

— Срезание кожи, удаление жира и отделение мяса от костей. Вот и всё.

— Я не спрашивал тебя о твоих навыках. Перво-наперво, почему ты это делаешь?

— Чтобы сделать это съедобным, разумеется, для… меня.

Перед Эрисой была поставлена тарелка с бифштексом под соусом. Добавкой служила спаржа и морковь. Небольшой дымок, поднимающийся с тарелки, доносился до моего носа сладким ароматом.

— Прошу извинить, я голодна.

В элегантной манере Эриса поднесла мясо ко рту. Во время жевания её губы втягивали бифштекс, а я рассеянно смотрел на белую шею, её робкое горло проглотило кусочек.

— Я хочу, чтобы ты прекратил смотреть на меня, когда я ем. Это неловко, — руки Эрисы перестали двигаться из-за моего откровенно бросающегося взгляда.

— Какое мясо… ты сейчас ешь?

— Живот умеренно сложенного человека. Простой средний недожаренный бифштекс с солью и перцем. Неполная степень приготовления придаёт ему уникальный приятный вкус.

Чистосердечно, девушка смело объяснила мне рецепт приготовления человека.

Позади неё молодая горничная, улыбаясь, просверлила дыру в голове Мисаки.

— Я не знаю, почему ты это делаешь, но есть человеческую плоть… ты же знаешь… непр…

— Ты собираешься сказать мне, что это неправильно? — спросила меня Эриса, отпив немного минеральной воды из стакана. — Тогда объясни мне, почему это неправильно?

— Ну, это потому, что… …эм, закон…

— Нет никакого закона, запрещающего употребление человеческой плоти в этой стране.

Эриса раздавила мой вероятный ответ.

— На самом деле невозможно получить человеческую плоть, не нарушая закон об убийстве человека и нанесении ущерба их телу, однако само по себе употребление человеческой плоти не запрещено законом. Есть и другие страны, которые запретили употреблять человеческую плоть, но такого рода законов, которые отнимут у них собственную нравственность, недостаточно, чтобы ограничить желание некоторых людей, которые хотят её есть.

— Но вместо человеческой плоти есть много других видов мяса, таких как говядина или свинина?

— Существует значение в поедании человеческой плоти, — Эриса вытерла соус, оставшийся на губах, салфеткой. — Это правда, что употребление человеческой плоти считается величайшим табу для людей. Однако никакого обоснованного объяснения этому не найдено. Ты не должен причинять боль человеку, ты не должен красть вещи, которые не принадлежат тебе, ты не должен лгать. Люди неоднократно узнают о такого рода табу от своих учителей и родителей в детстве, но никто не учит их, что есть человеческое мясо неправильно. Получая упрёк за совершённые ошибки, человек понимает, что то, что он делает, было неправильным, и на протяжении всех своих дней он открывает нормы и стандарты общества. Из-за того, что его ругают за это, сильное отрицательное впечатление остаётся в сердце, и поэтому в следующий раз он ведёт себя таким образом, чтобы не повторить ту же ошибку. Вот только не существует процедуры, применяемой в отношении акта поедания человеческого мяса. В конце концов, ты не можешь найти книгу, объясняющую, что делать с ребёнком, который съел плоть своего друга.

Это правда, если бы учитель узнал, что ребёнок из детского сада съел своего друга, он бы просто пришёл в ужас, а не отругал его.

— Следуя вопросу о том, почему неправильно употреблять человеческую плоть, мы просто столкнёмся с другой проблемой, например: «Хорошо или плохо есть плоть живых существ несмотря на то, что они могут жить, поедая только растения». Если мы будем рассматривать это как плохой поступок, тогда мы также можем называть тех, кто ест медведей или ласок, злом. Подводя итог всему вышеперечисленному, это адиафора [2], вопрос без ответа.

Эриса положила нож и вилку.

— Если убивать людей и есть их плоть не было бы табу, то все, вероятно, начали бы убивать, чтобы есть. В конце концов, люди — это существа, которые предпочитают идти по пути наименьшего сопротивления.

Пустая посуда была убрана, и голову Мисаки поместили в горшок. Её лицо было слегка видно сквозь щепки. В верхней части головы была просверлена тридцатисантиметровая дыра. Я почувствовал печаль и облегчение, увидев неподвижное лицо.

— Попрошу тебя забрать горшок с собой. Я бы не прочь растить цветок до тех пор, пока он не примет человеческий облик, но если ты лично будешь заниматься этим, то это положит начало привязанности между тобой и ней, не так ли?

— Но подожди, как я должен это делать? Я должен просто дать ей воду?

— Оно растёт, выпивая кровь. Но не так много, как ты думаешь. Просто надрежь кончик пальца и капай несколько капель в день. Когда у неё разовьётся лицо, ты можешь заставить её сосать пальцы. Знаешь, есть некоторые люди, которые пристрастились к такого рода стимуляции.

— И сколько я должен ей дать?

— Достаточно лишь небольшого количества. Количество намного меньше того, что сдают доноры крови.

— Это тот риск, о котором ты мне рассказывала ранее?

— Нисколько нет.

— Тогда каков риск?

— Медленно, но, верно, ты столкнёшься с этим. Достаточно скоро.

— Мистер Мамэсаки, вот… — Канадэ протянула мне маленький армейский нож.

— Я даю её тебе. Когда тебе больше не захочется видеть её лицо, не думай о том, чтобы придать ей лучший вид. Корни всасывают влагу и начинают расти повсюду.

По мне мурашки прошлись. Просто вообразить несколько корней, растущих из её глаз и рта… Я бы сделал всё что угодно, чтобы не видеть Мисаки в таком состоянии.

— Я провожу его. Остальное оставляю тебе.

— Вас поняла. Прощайте, господин Мамэсаки.

Когда я снова сел в машину, дождь уже прекратился. На обратном пути дорога была полна луж, а шины во время движения брызгали водой. Пока машина пробиралась в темноте, мы неспеша направлялись в район, где я живу.

— Неприятный поступок Пигмалиона [3], — внезапные слова Эрисы нарушили молчание.

— Кого?

— Греческий миф о скульпторе. Жалкий человек, влюбившийся в свою скульптуру, и пожелавший, чтобы она превратилась в человека. В его случае это желание было удовлетворено из-за сочувствия Афродиты. Но лучше понять, что настроение богини не меняется для всех, кто ей молится.

— Что ты имеешь в виду?

— Осознай свой рост и не желай слишком многого. В этом смысл.

Пока я пытался понять странные слова Эрисы, машина остановилась у входа в цветочный квартал. Свет от выстроенных в ночное время магазинов уже исчез, и район пал в мирное молчание. Нам не потребовалось и десяти минут, чтобы доехать.

— Ну тогда мы снова встретимся, — Эриса вернулась назад, исполнив краткий прощальный жест.

Не имея желания проводить её, я побежал к фонарному столбу у обочины и вырвал. К тому времени, когда я закончил выблёвывать всё, что было в желудке, то не мог и представить себе, что она намеренно скрыла очень важную информацию.

____________

1) Что-то вроде хоккейной рубахи.

2) Адиафора (греч. adiaphora) — термин античной этики, означающий «морально-безразличное» между добром и злом, добродетелью и пороком, то есть то, что с точки зрения морали не имеет значения.

3) Пигмалион — скульптор с острова Кипр, вырезавший из слоновой кости статую женщины и полюбивший её. Дошло до того, что он делал ей подарки и одевал в дорогие одежды. Во время посвящённого Афродите праздника Пигмалион обратился к богине с мольбой дать ему жену столь же прекрасную, как и выполненная им скульптура (осмелиться попросить оживить его статую Пигмалион не решился). Тронутая такой любовью, Афродита оживила статую, которая стала женой Пигмалиона. Имя жены Пигмалиона не упоминается в древних источниках, однако французский писатель Жан-Жак Руссо в своём сочинении «Пигмалион», написанном в 1762 году, назвал её Галатея.