Глава 4. Зодчий

— И это бортовой компьютер называл нормальными погодными условиями?

Лицо Харуто бледнело по мере того, как на информационной панели росли цифры скорости ветра.

При буре, силой 11 баллов по шкале Бофорта, в опасности окажется не только сам астронавт, но и «Меридиан». Конечно, щиты уберегут челнок от повреждений, но его попросту может засыпать. Не стоит забывать, что поверхностный слой грунта Виолеуса представлен песками.

«Теперь понятно, отчего всё вокруг засыпано мелкой крошкой аметистов. Бури такой силы за тысячелетия разъели твёрдую породу», — подумал Харуто и принялся расширять тоннель.

По всей видимости, ему придётся провести в своей норе около двух часов, а потом, если буря не утихнет, нужно будет придумать, как вернуться на корабль. Можно было бы прямо сейчас подняться на челнок, но оставлять кислородный модуль без присмотра чревато его поломкой или даже уничтожением, а третьего такого на «Меридиане» нет.

«На сборку нового уйдёт слишком много времени, да и материалов не хватает. Нужен бериллий».

Однако существовала ещё одна опасность: если Харуто не заделает проход в шахту, то засыпать может его самого!

Ему придётся опробовать новую модель ручного манипулятора, созданного по прототипу «Зодчий». Если кратко, данная технология основана на эмиссионном буре и позволяет возводить структуры из минералов, встречающихся в окружающей среде. Также можно использовать запасы из контейнера экзокостюма.

Харуто направил правую ладонь на выход из пещеры и активировал строительный луч. Пучок оранжевого света ударил в пустоту, после чего мельчайшие частицы сланца начали преобразовываться в плиту площадью в 1 квадратный метр и толщиной 40 сантиметров. Это был один из стандартных чертежей, заложенных в базовые программы «Зодчего».

Весь процесс создания плиты занял не больше минуты. Для верности Судзаку добавил ещё пару плит, после чего спокойно выдохнул.

«Сенсоры показывают, что буря уже началась, и в ближайшие полчаса заканчиваться не собирается».

Устроившись поудобнее, капитан стал терпеливо дожидаться окончания заправки кислородного модуля.

Он запустил простенькую игру-платформер на наручном компьютере, в которой маленький астронавт прыгал по астероидам. Это успокаивало его и позволяло забыться. Всё же ощущение того, что вокруг на миллионы световых лет ни одного живого человека, давило на Харуто с момента выхода из стазиса.

Если бы кто-то спросил его, зачем он согласился на столь опасную миссию, Судзаку ответил бы что-то вроде:

— А кто, если не я?

Нет, он не славился раздутым самомнением, но объективно являлся кандидатурой номер один из-за своего опыта.

Однако была ещё одна причина, о которой капитан предпочитал умалчивать. Возраст.

На момент отбытия ему исполнилось сорок девять лет. По меркам звёздного флота Федеративного Содружества Харуто уже был чуть ли ни дедушкой. Ему, как и всем нормальным людям, не хотелось умирать от старости. Даже с прославленной медициной тридцатого века средняя продолжительность человеческой жизни выросла лишь до восьмидесяти лет. В основном, люди умирали от онкологических заболеваний и инфарктов: одно состояние нельзя вылечить, другое не оставляет времени на квалифицированную помощь.

Когда Харуто услышал о том, что во время стазиса человеческое тело постепенно омолаживается благодаря стволовым клеткам и амниотической жидкости, он был вне себя от возбуждения и радости. Это ли не вечная жизнь?

Так получилось, что за почти триста лет полёта Судзаку стал моложе примерно на тридцать с лишним лет, что его вполне устраивало. Из побочных эффектов можно было отметить разве что повышенную возбудимость и нарушения сна, но у кого их не бывает?

Пилик.

— Что ещё... — устало пробубнил капитан, выводя на экран уведомление.

— Изучить? — Харуто с тоской в глазах посмотрел на кислородный модуль.

«Вполне себе хватит времени, чтобы спуститься, взять пару образцов и подняться. Глубина около полукилометра... Хм, прыжковые двигатели должны справиться».

Стоило лишь Харуто подумать об этом, как порода под ним начала крошиться.

Прежде, чем капитан что либо понял, минералы будто бы вспенились и превратились в пористую хрупкую массу.

Судзаку бросил испуганный взгляд на ручной компьютер, а затем – на работающий кислородный модуль.

Тресь!

— Уааа!!!