Том 8. Глава 6.3. Любовная песнь Неназванной Богине

Помнится, я слышал нечто подобное от Цубаки на восемнадцатом этаже… но всё равно не по себе. Боженька будто от восторга засветилась и начала трепать Вельфа по плечу, он сидел рядом с ней.

Он гораздо выше, и, всё же, сидит, смотрит с удивлением, а боженька даже не думает прекращать:

— Ты это слышал, Белл? Сила любви может сломать все преграды между смертными и богами!

Она была вне себя от радости, а мне оставалось только сильнее вжаться в стул. Когда эта встреча успела стать обсуждением отношений смертных с богами? С боженькой согласились спокойный и собранный Вельф и покрасневшая Микото.

Лили, громко, как она умеет выражала своё несогласие. Не могу понять, о чём думает Харухиме. Она ничего не сказала, но, судя по выражению на её лице, она, скорее, не согласна с боженькой.

Паства поделилась на два лагеря, боженька взглянула на меня испытующим взглядом.

— Ну, Белл, что ты думаешь?

— Я-я?..

—Д-да… Например, если бы я была богиней другой Паствы и… Ой, нет. Нет, нет, нет!

Её лицо покраснело, руками она замахала из стороны в сторону. «Кхем!» -прочистила она горло, после этого её немигающий взгляд уставился на меня:

— Если бы другая богиня призналась тебе в любви… что бы ты сделал?

В гостиной стало тихо, вопрос боженьки завис в воздухе.

Все ждали моего ответа. Лили сглотнула и откинулась на спинку своего кресла. Вельф и Микото затаили дыхание, даже Харухиме подняла взгляд и размахивала хвостом из стороны в сторону.

Как и Лили, боженька не могла больше ни звука произнести, таинственный взгляд её синих глаз уставился на меня.

Нужно что-нибудь сказать, пока атмосфера в комнате не стала слишком тяжёлой:

— Я бы, ну, её отверг…

Здесь и думать не о чём. Нужно просто произнести это вслух.

Боженька вздрогнула.

Глаза Лили и Харухиме раскрылись от удивления. Вельф и Микото тоже выглядели так, будто мои слова их удивили.

Что-то в этих реакциях кажется… странным. Я попытался объяснить свой ответ, потому что в комнате стало как-то слишком мрачно:

— Я просто не думаю о богинях в этом плане… Я был бы, конечно, рад, но в этом нет никакого смысла. Меня бы слишком шокировало это признание.

Отношение с существом верхнего мира? Они же не такие как мы, они боги.

Вельф и Микото, похоже, думают по-другому, и меня это поражает… Но, так и есть.

Боги особые существа, которым нужно поклоняться и почитать.

Я был бы больше, чем просто рад, общаясь с ними, как часть Паствы, как «дитя» Гекая и член их группы, но… мне кажется, что эту линию пересекать не стоит.

— Б-Белл…

Плечи боженьки опустились так быстро, что я будто услышал, как её настроение пробивает пол. Она опустила лицо, всё тело дрожит… соскочила с кресла:

— Белл, ты придурок!..

— Б-Боженька?..

Она выбежала из гостиной на полной скорости, её звонкий крик эхом отражался от стен.

Глаза она прикрыла локтем, я смотрел, как она бежит по коридору, дверь за ней осталась открытой. Она побежала прямиком к выходу, а на улице сразу бросилась к воротам.

Я почти бросился за ней, в ушах ещё звенит.

— Белл… а ты труднее чем я думала.

— А? Н-но… богини – это богини!..

Из окна гостиной я мельком увидел бегущую по улице боженьку. Вельф подошёл ко мне, а я погрузился в размышления пытаясь понять, нужно ли мне за ней гнаться или нет.

Даже я слышал в своём голосе замешательство, Лили и остальные девушки тоже подошли ко мне.

— Вы всё правильно сказали, Белл-сан. Есть люди, которые выражают к богам только уважение, но…

— Да, но ещё у богов немало и других почитателей…

Микото, казалось, очень сложно подбирать слова, а Харухиме была в замешательстве. Даже Вельф смотрел на меня с осуждением: «И надо было тебе так далеко зайти?» — ему будто казалось, что моё восприятие божеств только как божеств ненормально.

Меня никто не отчитывал, но я вдруг почувствовал себя крайним.

В тяжёлом молчании прошло несколько секунд.

— Если вдруг… просто представим, — мне в глаза посмотрела Лили. — Просто представим, что Всевышняя Гестия, тайно влюблена в человека с Земли… Тогда слова сударя Белла могли очень сильно ранить её чувства.

На выражение этой мысли у Лили ушло немало времени. Я заметил, как с каждым словом опускаются её брови, а мои глаза распахиваются всё шире и шире.

— …Слушай, Белл, — смотревший на меня со стороны Вельф заговорил. — Почему ты так напуган?

— !..

У меня дыхание перехватило. Вопрос Вельфа будто пронзил меня насквозь. Руки сжались в кулаки, прежде чем я успел это осознать. Прошло несколько мгновений, а я так никому и не ответил. Я отвёл взгляд.

— …Я пойду за ней.

Я выбежал из гостиной будто заключённый, сбегающий из тюрьмы. Я ощущал на себе взгляды, но никто ничего не сказал мне вслед.

— Думаешь, говорить что-то подобное было хорошей идеей, Малютка Лил?

После того как Белл выскочил из комнаты, оставшиеся члены Паствы Гестии какое-то время смотрели ему вслед, а потом, Вельф повернулся к Лили.

— …Лили не беспокоится. Всевышняя Гестия и её богиня тоже. Ничего никогда не прояснится, если не начать говорить напрямую… А ещё она всегда суёт нос в дела Лили, как на прошлой неделе.

Вельф хотел убедиться, что Лили понимает, что помогла своей сопернице. Хоть последняя часть и была сказана шёпотом, ответ Лили звучал твёрдо.

Микото и Харухиме сразу поняли, что Лили не до конца честна с собой и улыбнулись. Впрочем, если бы они себя не сдерживали, от такого ответа они бы рассмеялись во весь голос.

Вельф тоже не мог не улыбнуться, посмотрев на ворчащую Лили:

— Похоже, сегодня похода в Подземелье не предвидится.

— Похоже на то, — кивнула Микото услышав предположение Вельфа.

Спорить никто не стал.

Парень и богиня должны помириться очень скоро, и остальным хотелось встретить их дома.

Я бежал по городу в поисках боженьки.

Многие авантюристы уже спешат в Подземелье, отчего на улицах очень оживлённо. Обычные горожане тоже в это время ставят свои ларьки и открывают лавки, конные такси начинают возить людей по главным улицам города.

Небо над Орарио чистое. Лишь где-то на севере собираются серые тучки. Наверное, в горах сегодня будет идти дождь, подумалось мне, пока я медленно бежал, уклоняясь от людей на дороге.

Я понятия не имею куда боженька могла сбежать из дома. И бегать по городу кругами, пока я её не найду, я не могу, город слишком большой.

Никак не могу перестать вспоминать её лицо, перед тем как она сбежала. Слова Лили снова и снова проносятся в мыслях. Игнорируя боль в груди, я спрашиваю владельцев лавок и проходящих мимо прохожих, не видели ли они бегущую молодую богиню.

— О?... Уж не Белл ли это.

— Это точно он. Эй, Белл!

— А… Всевышний Миах и Всевышний Гермес?

Я случайно набрёл на богов, когда проходил по Западному Району.

Миах толкал тележку с зельями и другими целебными средствами на четырёх колёсах, а Гермес был с ним рядом в своей вечной шляпе с широкими полями и пером. Наверное, он ускользнул от Асфи, потому что её я рядом не вижу. Обычно она следует за ним, будто тень.

У первого божества длинные волосы, синие как океан, а у второго короткие, оранжевые, а их лица так красивы, что я бы не удивился если бы узнал, что их высек из камня какой-нибудь скульптор. Я пожелал им доброго утра, но не мог не задуматься о том, что их странно видеть вместе.

— Могу я спросить, что вы делаете в этом далёком переулке?

— Мне предложили стать частью какого-то тёмного дела. Этот человек хочет использовать имя моей Паствы чтобы заработать пару валис, а я пытаюсь найти способ ему в этом отказать.

— Ну, ну! Миах! Зачем ты такое говоришь? Никаких тёмных дел я не замышляю!

Миах говорил мрачно, но было заметно, что он едва сдерживает смешок. В его голосе не было серьёзности. Гермес тоже посмеивался, так что, наверное, это всё просто шутка. Я слышал, что Паства Гермеса работает во всех областях. Будь то покорение Подземелья, служба доставки или какие-нибудь торговые сделки, её представители всё оборачивают в доход. Наверное, он пришёл спросить Миаха о каких-нибудь деловых вопросах.

Улыбка сама собой появилась на моих губах, а потом я вспомнил почему сам здесь оказался. Поэтому я спросил у божеств.

— Гестия? Мммм, прости, Белл. Я её не видел.

— Я тоже. Прости, что не смог помочь.

— Н-ничего. Спасибо, что выслушали, мне нужно идти…

Я вежливо извинился и склонил голову. И когда я уже было собрался развернуться и уйти…

— Белл.

Миах привлёк моё внимание, посмотрев мне прямо в глаза:

— Если ты не торопишься, я могу тебя выслушать.

— А?..

— Мы можем тебе что-нибудь посоветовать, Белл. Тебя же что-то беспокоит, не так ли?

Миах улыбнулся, когда мои глаза распахнулись от удивления. В глазах Гермеса блестела улыбка.

…Они читают меня, будто открытую книгу, они увидели, что у меня на душе неспокойно. Наверное, я не слишком умею скрывать свои чувства.

Божества посмотрели на меня, будто отцы, которые готовы присмотреть за ребёнком. Несколько секунд я мешкал. В конце концов, я не стал рассказывать, что произошло в поместье и перешёл к волнующему меня вопросу сразу.

Способны ли божества любить? Точнее, как они видят нас, смертных?

— Всевышний Гермес, Всевышний Миах… Вы… боги влюбляются в людей? Точнее, становитесь ли вы больше, чем друзьями, больше, чем родителями на всю жизнь людям?..

Когда я заговорил, мои глаза скользили по камням мостовой под ногами. Краем глаза я увидел, как боги переглянулись. Их лица расплылись в улыбках, будто по этому вопросу они всё поняли. А после этого они заговорили.

— Такое, конечно, случается. Мы на удивление уязвимы к этому чувству, по правде говоря.

— Согласен. Ты ведь помнишь Аполлона, Белл? И я сейчас не шучу. Для него любовь не имеет границ.

Аполлон… бог с которым мы сражались на «Битве».

Его ещё часто называют Фобиусом, а однажды он даже предлагал жениться Гестии. Аполлон слишком любвеобильный бог.

— Как только дитя привлечёт внимание Аполлона, он будет любить это дитя до самого конца.

— Угу, Миах прав, этот парень будет дорожить всем, даже самой маленькой вещичкой… а когда один из его детей умирает, Аполлон заходит слишком далеко даже по нашим меркам.

Эта фраза вызвала у меня удивление.

— Слишком… далеко?..

— Определённо. Рыдает дни напролёт целыми месяцами. Если дитя носило при себе какой-нибудь талисман, Аполлон будет носить его при себе. А если из того места, где дитя было похоронено прорастёт дерево, он будет относиться к этому месту как к священной земле.

— Ч-что-то мне не кажется, что он так далеко…

Я озвучил сомнение, но Гермес ответил со смешком:

— Заходит, ещё как.

— Впрочем, есть ещё такие боги, как Такемиказучи, он примеряет на себя роль отца. Даже если смертная девушка полюбит его всем сердцем, и будет ради него готова на край свет отправиться, наверняка он будет держать её на расстоянии. Он не из тех, кто способен по-настоящему осчастливить женщину.

— С Гефест всё чуть сложнее. Для неё, самое высшее счастье — это смотреть, как её последователи растут в кузнечном мастерстве, что делает её похожей на мастера-ремесленника, который наблюдает как ученики становятся самостоятельными. Даже и не знаю, способна ли она сделать следующий шаг. Её взаимодействие с детьми — это смесь божественной доброты и женских чувств.

Миах привёл в качестве другого примера Такемиказучи, а Гермес с улыбкой рассказал мне о Гефест.

Они рассказали мне какие виды принимает любовь богов, будь то неспособность оставить потомство, упрямое следование поведению родителя, или наставления мастера-ремесленника.

— Порой одержимость, порой простое оказание знаков внимания, а иногда присмотр за детьми как родитель… у каждого из нас свой способ выразить любовь своим детям. Кое-то дорожит воспоминаниями о детишках, вроде тебя, целую вечность, кто-то наоборот, пытается забыть сразу… а ещё, помимо всех прочих существуют Богини Красоты, которые гоняются за душами приглянувшихся им почивших детей даже после смерти, чтобы присвоить их себе.