Глава 49. Вероломство. Часть четвертая (2)
Услышав из чужого рта самонадеянные и бахвальные речи, произнесенные им однажды, Вэй У Сянь и впрямь испытал неописуемое чувство: ему стало несколько стыдно, но в то же время уже ничего нельзя было поделать. Внезапно он разобрал, как Лань Ван Цзи пробормотал себе под нос: «Какая распущенность».
Голос его звучал крайне тихо, словно Лань Ван Цзи обращался лишь к самому себе. Однако эти слова гулом отразились в ушах Вэй У Сяня, и сердце его так же гулко застучало в груди.
Лань Си Чэнь взглянул на него: «Хм? Почему ты еще здесь?»
Лань Ван Цзи пришел в некоторое замешательство и с серьезным видом проговорил: «Брат здесь, и, само собой разумеется, я тоже здесь».
Лань Си Чэнь спросил: «Почему ты все еще не пошел поговорить с ним? Они скоро уйдут».
Вэй У Сянь весьма удивился: «С чего вдруг Цзэ У Цзюнь поднял эту тему? Неужели тогда Лань Чжань хотел мне что-то сказать?»
Но он не успел увидеть реакцию Лань Ван Цзи: с другого конца площади неожиданно раздался шум и разноголосый гомон. Вэй У Сянь услышал крик самого себя, на этот раз кипящего от гнева: «Цзинь Цзы Сюань! Ты уже забыл, какие речи произносил и какие поступки совершал? Что за мотивы ты преследуешь сейчас?!»
Вэй У Сянь вспомнил. Так вот, значит, который момент времени он наблюдал!
Цзинь Цзы Сюань столь же запальчиво воскликнул: «Я спрашивал главу Ордена Цзян, а не тебя! И спрашивал я о деве Цзян! Так как же это касается тебя?!
Вэй У Сянь ответил: «Замечательно, просто чудесно сказано! А как тебя касается моя шицзе? Не у тебя ли раньше глаза росли на затылке?»
Цзинь Цзы Сюань сказал: «Глава Ордена Цзян, это пиршество нашего Ордена, а он – человек из вашего! Вы намереваетесь вмешаться или так и останетесь в стороне?!»
Лань Си Чэнь полюбопытствовал: «Почему они вновь затеяли ссору?»
Лань Ван Цзи устремил взгляд в направлении перебранки, но ноги его так и остались прикованными к земле. Немного потоптавшись на месте, он, кажется, наконец, решился, и сделал шаг вперед. Однако его прервал долетевший до них голос Цзян Чэна: «Вэй У Сянь, закрой уже свой рот. Цзинь Цзы Сюань, я приношу свои искренние извинения. Моя сестра поживает хорошо, спасибо за участие. Мы можем обсудить все позднее».
Вэй У Сянь холодно рассмеялся: «Позднее? Никаких «позднее» не будет! Хорошо ли она поживает или же плохо – тоже не его ума дело! Что он о себе возомнил?»
Он развернулся и пошел прочь. Цзян Чэн выкрикнул: «Вернись! Куда ты собрался?»
Вэй У Сянь замахал руками: «Куда угодно, лишь бы подальше от него! Я все равно не жаждал приходить сюда. Ты и сам прекрасно со всем справишься».
Когда Вэй У Сянь бросил Цзян Чэна в одиночестве, лицо того заметно помрачнело. Цзинь Гуан Яо как раз хлопотал вокруг, шурша то здесь, то там. Он улыбался всем и каждому, разрешал малейшие неурядицы и, увидев, что в той стороне случилась беда, тотчас же поспешил на выручку: «Молодой господин Вэй, прошу Вас, останьтесь!»
Вэй У Сянь с угрюмым лицом стремительно летел вперед, заложив руки за спину и не замечая никого вокруг. Лань Ван Цзи сделал ему шаг навстречу, но не успел сказать ни слова. Они столкнулись плечами и разминулись.
Цзинь Гуан Яо не сумел догнать Вэй У Сяня. Он досадливо притопнул ногой и посетовал: «Эх, ушел. Глава Ордена Цзян, что… что же теперь делать?»
Цзян Чэн прогнал со своего лица мрачное выражение: «Просто не обращайте внимания. Он – не человек приличий, и дома ведет себя точно таким же образом. На него не найти управы».
А затем он завязал беседу с Цзинь Цзы Сюанем.
Наблюдая за их разговором, Вэй У Сянь глубоко и протяжно вздохнул. К счастью, Не Мин Цзюе не слишком интересовался происходящим. Вскоре он отвел взгляд, и Вэй У Сянь больше их не видел.
Резиденция Ордена Цин Хэ Не, Нечистая Юдоль.
Не Мин Цзюе сидел на циновке, а рядом находился Лань Си Чэнь, перебирающий струны лежащего перед ним гуциня. Когда мелодия затихла, Цзинь Гуан Яо засмеялся: «Ох, теперь, услышав игру брата, я буду вынужден разбить свой гуцинь сразу же по возвращении домой».
Лань Си Чэнь улыбнулся: «За пределами Гу Су твоя игра может считаться весьма достойной. Мать научила тебя?»
Цзинь Гуан Яо ответил: «Нет. Я наблюдал за исполнением других и учился самостоятельно. Мать никогда не стала бы давать мне подобные уроки. Она обучала меня лишь чтению и письму, а также приобрела дорогой меч и целый ворох различных пособий для заклинателей».
Лань Си Чэнь несколько удивился: «Меч и пособия для заклинателей?»
Цзинь Гуан Яо сказал: «Брат, ты наверняка не видел таких раньше? В народе часто предлагают тонкие книжицы с намалеванными человечками и нарочито таинственными каракулями».
Лань Си Чэнь покачал головой и улыбнулся. Цзинь Гуан Яо покачал головой вслед за ним: «Само собой разумеется, все они продаются шарлатанами для одурачивания несведущих женщин, подобных моей матери, или безграмотных юношей. От занятий по этим пособиям нет никакого вреда, но и пользы также нет».
Он тяжело вздохнул: «Но откуда моя матушка могла разбираться в таких тонкостях? Она охапками скупала для меня эти книжицы, вопреки их высокой стоимости, и говорила, что, если в будущем я вернусь к отцу, то должен буду предстать перед его взором как можно более образованным, чтобы не отстать от остальных. Она тратила на них все свои деньги».
Лань Си Чэнь перебрал струны гуциня: «Ты очень способный, если сумел достичь столь высокого мастерства, лишь наблюдая за другими. Если хороший наставник даст тебе пару советов, ты сможешь весьма скоро улучшить свои навыки».
Цзинь Гуан Яо ухмыльнулся: «Хороший наставник у меня перед глазами, но я бы никогда не осмелился потревожить его».
Лань Си Чэнь ответил: «Отчего же не осмелишься? Прошу, садись, молодой господин».
Цзинь Гуан Яо оправил полы одежды и чинно уселся напротив него, притворившись учеником, прилежно внимающим каждому слову учителя: «Наставник Лань, чему вы научите меня?»
Лань Си Чэнь предложил: «Может быть, «Песни очищения»?
Глаза Цзинь Гуан Яо загорелись, но не успел он открыть рта, как Не Мин Цзюе поднял голову: «Брат, «Песнь Очищения» — одна из особых мелодий Ордена Гу Су Лань. Подобному знанию не стоит просачиваться вовне».
Но Лань Си Чэнь, похоже, не заметил его предупреждения. Он улыбнулся: «Песнь Очищения» в отличие от «Песни Истребления» используется для умиротворения и очищения рассудка. Неужели я настолько скуп, чтобы утаивать столь целительную практику? Кроме того, я хочу научить ей нашего третьего брата — разве подобное можно считать «просачиванием вовне»?
Увидев, что Лань Си Чэнь прекрасно понимал, что к чему, Не Мин Цзюе больше ничего не добавил.
<center>***</center>
Как-то раз Не Мин Цзюе вернулся в Нечистую Юдоль и обнаружил в главной зале Не Хуай Сана, стоящего подле дюжины складных вееров, расписанных золотой краской. Все веера лежали в раскрытом состоянии, и Не Хуай Сан любовно поглаживал их, мурлыча себе под нос и сравнивая затейливые надписи на каждом. На лбу Не Мин Цзюе тотчас же проступили вены: «Не Хуай Сан!»
Не Хуай Сан рухнул на колени.
Он и впрямь в ужасе опустился на колени, и лишь поднявшись на ноги, робко пролепетал: «Б… Б… Брат».
Не Мин Цзюе спросил: «Где твоя сабля?»
Не Хуай Сан нерешительно промямлил: «В… В моей комнате. Нет, на площадке для тренировок. Нет, я… надо подумать…»
Вэй У Сянь почувствовал, что Не Мин Цзюе едва ли не возжелал разрубить его на части прямо здесь и прямо сейчас: «Ты повсюду таскаешь с собой дюжину вееров, но и при этом даже не знаешь, где твоя сабля?!»
Не Хуай Сан торопливо выпалил: «Я сейчас же побегу и найду ее!»
Не Мин Цзюе ответил: «Нет нужды! Что толку, если ты ее найдешь, – все равно ничему не научишься. Иди и сожги все это!»
Не Хуай Сан побледнел от страха. Он поспешил сгрести веера в руки и взмолился: «Брат, не надо, пожалуйста! Это мои подарки!»Не Мин Цзюе стукнул ладонью по столу, проделав в нем длинную трещину: «Кто прислал их тебе? Скажи этому человеку немедленно показаться мне на глаза!»
Раздался чей-то голос: «Я».
Цзинь Гуан Яо зашел с улицы. Не Хуай Сан мгновенно просиял, словно узрел своего спасителя: «Брат, а вот и ты!»
В действительности же Цзинь Гуан Яо было не под силу успокоить Не Мин Цзюе. Однако, как только он появился, гнев того незамедлительно перекинулся на него одного, не оставив возможности побранить кого-либо еще, поэтому утверждение, что Цзинь Гуан Яо и впрямь спас Не Хуай Сана, вполне имело смысл. Не Хуай Сан восторженно ликовал и без устали приветствовал Цзинь Гуан Яо, попутно собирая веера. Не Мин Цзюе же, наблюдая за действиями своего младшего брата, пришел в такую ярость, что едва ли не расхохотался. Он повернулся к Цзинь Гуан Яо: «Не дари ему всякую бесполезную ерунду!»
Не Хуай Сан в спешке уронил пару вееров на пол, но Цзинь Гуан Яо подобрал их и вложил ему в руки: «Увлечения Хуай Сана довольно изысканны. Он с упоением занимается каллиграфией и живописью, а вовсе не слоняется без дела. Почему ты называешь его страсть «бесполезной ерундой»?»
Не Хуай Сан закивал головой, подобно болванчику: «Да-да, брат прав!»
Не Мин Цзюе возразил: «Но для главы Ордена эти занятия совершенно бесполезны».
Не Хуай Сан сказал: «Я не хочу быть главой Ордена. <i>Брат,</i> ты – наш глава, а я не собираюсь им становиться!»
Однако заметив сверкнувший взгляд своего старшего брата, он тут же затих. Не Мин Цзюе обратился к Цзинь Гуан Яо: «Зачем ты пришел?»
Цзинь Гуан Яо произнес: «Наш второй брат упомянул, что оставил тебе гуцинь».
Лань Си Чэнь преподнес Не Мин Цзюе гуцинь, когда играл для него «Песнь Очищения» в Нечистой Юдоли, помогая взять себя в руки и стать более сдержанным. Цзинь Гуан Яо продолжил: «Брат, сейчас Орден Гу Су Лань находится на решающей стадии восстановления Облачных Глубин. Ты не разрешаешь нашему второму брату навещать тебя, поэтому он научил меня «Песни Очищения». И я надеюсь, что даже несмотря на то, что я не столь искусен, как он, все же смогу несколько умиротворить тебя».
Не Мин Цзюе отрезал: «Занимайся лучше своими делами».
Но Не Хуай Сан, напротив, выглядел довольно заинтересованным: «Брат, что это за песнь? А можно мне послушать? И кстати, то ограниченное издание, что ты подарил мне в прошлый раз…»
Не Мин Цзюе выкрикнул: «Возвращайся в свою комнату!»
Не Хуай Сана тут же как ветром сдуло, впрочем, умчался он не в свои покои, а в гостиную, где Цзинь Гуан Яо оставил для него подарки. Не Мин Цзюе же немного отвлекли, и ярость его постепенно сошла на нет. Он посмотрел на Цзинь Гуан Яо, чье лицо выглядело весьма изнуренным, а одежды с «Сиянием средь снегов на груди» — пыльными: вероятно, он проделал весь путь от самой Башни Кои. Не Мин Цзюе помолчал, а затем вдруг сказал: «Садись».
Цзинь Гуан Яо слегка кивнул и послушно присел: «Брат, если ты беспокоишься о Хуай Сане, то ласковые увещевания принесут не меньше толку. Почему ты ведешь себя подобным образом?»
Не Мин Цзюе ответил: «Он останется таким же, даже если к шее его приставить лезвие сабли. Похоже, он так и будет вечным болваном и размазней».
Цзинь Гуан Яо возразил: «Хуай Сан вовсе не болван и не размазня. Просто его душа жаждет совсем иного».
Не Мин Цзюе спросил: «А ты, конечно же, ясно распознал, чего жаждет его душа?»
Цзинь Гуан Яо улыбнулся: «Все верно. Разве не в этом я особенно силен? Единственный, кого я не могу распознать – это ты, брат».
Цзинь Гуан Яо разбирался в людских чаяниях, поэтому к каждому находил свой подход; он всегда угождал их желаниям и добивался максимальных успехов при минимальной затрате сил. Его даром и впрямь можно было назвать способность делать выводы, исходя из увлечений человека, а Не Мин Цзюе и впрямь был единственным, кого Цзинь Гуан Яо так и не смог «прощупать» и извлечь полезную для себя информацию. Вэй У Сянь уже наблюдал его попытки, когда Мэн Яо работал под руководством Не Мин Цзюе: вино, женщины, богатство – все одинаково неинтересно; живопись, каллиграфия, предметы старины – куча грязи и чернил; отборные листья зеленого чая или помои с придорожных лавок – никакой разницы. Мэн Яо испробовал все, что пришло ему на ум, но так и не смог обнаружить никаких пристрастий Не Мин Цзюе, кроме ежедневных тренировок с саблей и истребления псов из клана Вэнь: он действительно напоминал неприступную крепость, которую ничем нельзя пробить. Однако услышав в голосе Цзинь Гуан Яо насмешку над самим собой, Не Мин Цзюе неожиданно перестал чувствовать к нему прежнюю неприязнь: «Не поощряй подобное поведение Не Хуай Сана».
Цзинь Гуан Яо мягко улыбнулся, а затем спросил: «Брат, а где гуцинь нашего второго брата?»
Не Мин Цзюе указал ему направление.
С тех пор Цзинь Гуан Яо каждые несколько дней спешил в Цин Хэ из Лань Линя и исполнял «Песнь Очищения», помогая Не Мин Цзюе побороть его ярость. Он старался изо всех сил и никогда и ни на что не роптал. Меж тем, «Песнь Очищения» и в самом деле оказывала положительное воздействие на Не Мин Цзюе: Вэй У Сянь явно ощущал, как свирепость и жестокость в его сердце подавлялись мелодией гуциня. Кроме того, во время ее исполнения, мужчины мирно беседовали, и их общение даже несколько напоминало те дни, когда они еще не начали скандалить у всех на глазах. Вэй У Сянь подумал, что, возможно, неотложное восстановление Облачных Глубин, во время которого их никак нельзя было покинуть, являлось обычным предлогом. Вероятно, Лань Си Чэнь просто-напросто давал Не Мин Цзюе и Цзинь Гуан Яо возможность снизить накал кипящих между ними страстей.
Однако мысли его прервала новая волна необузданного бешенства Не Мин Цзюе.
Глава Ордена Не широкими шагами обогнул двух адептов, которые не осмелились остановить его, и направился прямиком в Цветущий Сад. Лань Си Чэнь и Цзинь Гуан Яо сидели в рабочем кабинете и что-то с серьезным видом обсуждали. На столе перед ними лежали чертежи, помеченные тушью разных цветов. При виде вломившегося в комнату Не Мин Цзюе Лань Си Чэнь слегка растерялся: «Брат?»
Не Мин Цзюе выпалил: «Ты, сиди здесь».
А затем повернулся к Цзинь Гуан Яо и холодно приказал: «А ты, пойдем на улицу».
Цзинь Гуан Яо мельком взглянул на него, а затем вновь повернулся к Лань Си Чэню с улыбкой: «Брат, не мог бы просмотреть вот этот момент для меня? Мне нужно переговорить с нашим старшим братом по личному вопросу. А когда я вернусь, то буду очень признателен, если ты разъяснишь мне кое-какие непонятные места».
Лицо Лань Си Чэня омрачилось тревогой, но Цзинь Гуан Яо глазами остановил его, и вышел из Цветущего Сада вслед за Не Мин Цзюе. Когда мужчины подошли к краю Башни Кои, Не Мин Цзюе занес ладонь для удара.
Адепты, стоявшие по сторонам, крайне смутились. Цзинь Гуан Яо проворно избежал атаки и дал им знак оставаться на своих местах. Затем он обратился к Не Мин Цзюе: «Брат, почему ты вновь гневаешься? Давай спокойно поговорим».
Не Мин Цзюе спросил: «Где Сюэ Ян?»
Цзинь Гуан Яо ответил: «Заключен в темницу, на всю оставшуюся жизнь…»
Не Мин Цзюе вскипел: «А что ты мне обещал?»
Цзинь Гуан Яо хранил молчание. Не Мин Цзюе продолжил: «Я требовал, чтобы он ответил за свои преступления кровью, но ты решил пожизненно посадить его под стражу?»
Цзинь Гуан Яо осторожно и вдумчиво произнес: «Сейчас он уже отбывает наказание и больше не может творить свои злодеяния, поэтому, возможно, искупать вину кровью…»
Не Мин Цзюе перебил его: «Хороших же дел наворотил хороший заклинатель, приглашенный, между прочим, по твоей рекомендации! Ситуация уже обернулась подобным образом, а ты до сих пор осмеливаешься покрывать его!»
Цзинь Гуан Яо возразил: «Я вовсе не покрывал его, и случай с Орденом Юэ Ян Чан поразил меня не меньше, чем остальных. Но откуда же я мог знать, что Сюэ Ян способен на убийство более пятидесяти человек? К тому же, мой отец непременно хочет оставить его в живых…»
Не Мин Цзюе воскликнул: «Поразил? Но кто пригласил его в Орден? Кто оказывал ему протекцию? Кто превозносил его таланты до небес? Хватит прикрываться отцом. Ты так и продолжишь утверждать, будто ни о чем не подозревал?!»
Цзинь Гуан Яо вздохнул: «Брат, я и в самом деле исполнил лишь то, что приказал мой отец. Разве мог я отказать ему? Ты просишь меня разобраться с Сюэ Яном, но, что, по-твоему, я должен сказать родителю?»
Не Мин Цзюе отрезал: «Не нужно городить никакой бессмыслицы. Просто принеси мне голову Сюэ Яна».
Цзинь Гуан Яо открыл рот, намереваясь ответить, но Не Мин Цзюе уже совсем потерял терпение: «Мэн Яо, прекращай заговаривать мне зубы. Все твои штучки уже давно не работают на мне!»
В ту же секунду по лицу Цзинь Гуан Яо пробежала некая тень смущения и невозможности выносить подобное, словно кто-то, страдающий уродливой и постыдной болезнью, вдруг оказался перед глазами тысяч людей. И этому человеку было негде укрыться.
Он произнес: «Мои штучки? Какие штучки? Брат, ты всегда бранил меня за то, что я просчитываю свои действия наперед, и полагаешь, что я недостаточно благороден. Ты говорил, что ты честный и прямой человек, который ничего не боится; твердому духом мужу, гордо ступающему по дороге добродетели, нет нужды плести интриги и строить коварные планы. Что ж, хорошо. Ты искусный заклинатель, родившийся в уважаемом клане. Но что же я? В чем я похож на тебя? Во-первых, под ногами у меня никогда не будет фундаментальных основ ведения боя и прочих заклинательских практик. Разве кто-то обучал меня в детстве так же, как и тебя? Во-вторых, за плечами у меня никогда не будет могучего рода и достойного происхождения. Думаешь, что здесь, в Ордене Лань Лин Цзинь, я нахожусь в надежном положении? Думаешь, что после смерти Цзинь Цзы Сюаня я мог бы резко взлететь вверх? Да Цзинь Гуан Шань скорее притащит еще одного ублюдка, чем позволит мне стать его наследником! Считаешь, что я не должен ничего бояться? Ну так я всего боюсь, даже проходящих мимо людей! Вот уж действительно говорят, сытый голодного не разумеет».
Не Мин Цзюе холодно ответил: «Говоря по существу, вся твоя речь сводится к одному: ты отказываешься убивать Сюэ Яна, потому не хочешь, чтобы твое положение в Ордене Лань Лин Цзинь пошатнулось».
Цзинь Гуан Яо вскричал: «Разумеется, не хочу!»
Он поднял голову на Не Мин Цзюе, и в глазах его заплясали странные огоньки: «Но, брат, я уже давно хотел узнать: твои руки, без сомнения, отняли в разы больше жизней, чем мои; я был вынужден убить нескольких заклинателей в отсутствии иного выхода, но почему ты, тем не менее, постоянно напоминаешь мне об этом, вплоть до сего момента?»
Не Мин Цзюе впал в столь сильное бешенство, что расхохотался в голос: «Отлично! Я с радостью тебе отвечу. Несметное множество душ пало от моей сабли, но никого из них я не убил по собственной прихоти, и уж, тем более, в попытках вскарабкаться наверх!»
Цзинь Гуан Яо сказал: «Брат, я понял твою мысль. Ты утверждаешь, что все те, кого ты убил, заслуживали смерти, не так ли?»
Он рассмеялся и, неизвестно откуда набравшись мужества, подошел ближе к Не Мин Цзюе. Тон его голоса повысился, звуча едва ли не угрожающе: «Тогда, осмелюсь спросить, как ты решаешь, кто заслуживает смерти? Твои нормы определения вины столь безупречны? А что, если я убью одного во имя сотен, добро перевесит зло на твоих весах? Или я по-прежнему буду заслуживать смерти? Великие свершения требуют жертв».
Не Мин Цзюе спросил: «Тогда почему ты не принесешь в жертву самого себя? Считаешь себя выше их? Считаешь, что чем-то отличаешься от них?»
Цзинь Гуан Яо долгое время пристально смотрел на него, а затем, словно, наконец, определился, или же отрекся от чего-либо, спокойно сказал: «Считаю».
Цзинь Гуан Яо еще выше задрал голову. На лице его читалась смесь высокомерия, спокойствия и капля скрытого умопомешательства: «Я и они, безусловно, — мы отличаемся!»
Не Мин Цзюе вспыхнул неугасимой яростью и от его слов, и от его вида.
Он поднял ногу, но Цзинь Гуан Яо не предпринял никаких попыток ни уклоняться, ни прикрываться, и ступня опустилась прямо ему на грудь. Цзинь Гуан Яо вновь кубарем покатился с лестницы Башни Кои.
Не Мин Цзюе посмотрел вниз и выкрикнул: «Неудивительно слышать подобное от сына шлюхи!»
Цзинь Гуан Яо пересчитал своим телом более пятидесяти ступеней, и, наконец, приземлился. Однако он не стал долго лежать на земле, а почти сразу же поднялся, жестом отослал адептов и слуг, окруживших его, отряхнул одежды с «Сиянием средь снегов» на груди и медленно поднял глаза на Не Мин Цзюе. Взгляд его излучал спокойствие, едва ли не безразличие. Не Мин Цзюе обнажил саблю, но тут из дворца вышел Лань Си Чэнь, взволнованный их долгим отсутствием и спешащий узнать, что случилось. Увидев развернувшуюся перед ним картину, он тотчас же вынул из ножен Шуо Юэ: «Что произошло между вами на этот раз?»
Цзинь Гуан Яо ответил: «Ничего. <i>Брат</i>, премного благодарен тебе за урок».
Не Мин Цзюе воскликнул: «С дороги!»
Лань Си Чэнь сказал: «Брат, для начала вложи свою саблю в ножны – твой рассудок в смятении!»
Не Мин Цзюе ответил: «Вовсе нет. Я отдаю себе отчет в своих действиях. Его уже ничем не спасти. А если все так и будет продолжаться, он непременно принесет несчастья в этот мир. Чем скорее его убить, тем скорее мы сможем спокойно жить дальше!»
Лань Си Чэнь замер: «Брат, что ты такое говоришь? В последнее время он только и делал, что метался между Лань Линем и Цин Хэ, а взамен получает от тебя лишь «его уже ничем не спасти»?
В общении с людьми, подобными Не Мин Цзюе, самым лучшим способом воздействия на них было напомнить о благодеяниях и подлостях их оппонентов: Не Мин Цзюе и в самом деле остановился и взглянул вниз на Цзинь Гуан Яо. По лицу того ручьями стекала алая кровь, но кроме свежей ссадины от падения с лестницы, на лбу его также оказался старый шрам с прошлого раза, замотанный бинтами и изначально скрытый головным убором отшельника из легкой газовой ткани. Сейчас обе раны раскрылись, и Цзинь Гуан Яо, сорвав с головы перевязку, промокнул ей кровь, чтобы не запачкать свои одежды. Затем он бросил тряпки на землю и безмолвно застыл на месте, размышляя о неизвестном. Лань Си Чэнь обратился к нему: «Возвращайся обратно, а я пока побеседую с нашим старшим братом».
Цзинь Гуан Яо поклонился в их сторону и ушел. Увидев, что Не Мин Цзюе ослабил хватку на рукояти сабли, Лань Си Чэнь также вложил меч в ножны, похлопал его по плечу и увел в противоположном направлении.
На ходу Лань Си Чэнь заговорил: «Брат, боюсь, ты не знаешь, что сейчас наш младший брат находится в ужасном положении».
Не Мин Цзюе ответил прежним холодным тоном: «Судя по его словам, он всегда находится в положениях одно хуже другого».
Однако, несмотря на эту фразу, сабля его уже вернулась в ножны. Лань Си Чэнь продолжил: «Думаешь, что нет? Но несколькими минутами ранее он дерзил и перечил тебе, не так ли? Можешь ли ты вспомнить, чтобы он раньше вел себя подобным образом?»
И действительно, нынешнее поведение Цзинь Гуан Яо резко отличалось от обычного. Он никогда не принадлежал к числу несдержанных людей, срывающих злость на других. Кроме того, Цзинь Гуан Яо понимал, что справиться с Не Мин Цзюе можно было лишь, пойдя ему на уступки: он ни за что не стал бы взрываться и препираться на пустом месте.
Лань Си Чэнь добавил: «Мачеха с самого начала невзлюбила нашего младшего брата, а после кончины Цзы Сюань-сюна и вовсе принялась постоянно бить и бранить его. В последнее же время и отец перестал прислушиваться к нему и отклонил все его предложения».
Вэй У Сянь вспомнил груду чертежей на столе и подумал: «Смотровые башни».
Лань Си Чэнь подытожил: «Давай пока не будем давить на него. Я верю: он знает, что делает. Нужно лишь дать ему немного времени».
Не Мин Цзюе ответил: «Надеюсь, что так».
Вэй У Сянь полагал, что, получив удар ногой от Не Мин Цзюе, Цзинь Гуан Яо ненадолго затаится. Однако через несколько дней он, как обычно, пришел в Нечистую Юдоль.
Не Мин Цзюе находился на тренировочной площадке, строго надзирая за Не Хуай Саном и самолично обучая его бою на саблях. Он сделал вид, будто не замечает Цзинь Гуан Яо, и тот остался смиренно стоять на краю площадки и почтительно ожидать. Не Хуай Сан же не проявлял никакого интереса к занятиям, к тому же, солнце светило непомерно ярко, и в итоге он начал манкировать и жаловаться на усталость уже после нескольких движений. Кроме того, Не Хуай Сан весь горел от нетерпения, намереваясь скорее подойти к Цзинь Гуан Яо и узнать, какие подарки тот принес ему на этот раз. Обычно Не Мин Цзюе лишь хмурился на подобное расхлябанное поведение, но сегодня вспылил: «Не Хуай Сан, хочешь, чтобы следующий удар прилетел тебе в голову?! А ну вернись сейчас же!»
Если бы Не Хуай Сан оказался на месте Вэй У Сяня и ощутил всю мощь ярости Не Мин Цзюе, он не рискнул бы столь легкомысленно и беспечно ухмыляться: «Но, брат, время тренировки уже вышло! Теперь настало время отдыхать!»
Не Мин Цзюе сказал: «Ты отдыхал тридцать минут назад. Продолжай тренироваться, пока не овладеешь этим движением».
Не Хуай Сан продолжил весело хихикать: «Мне все равно не под силу овладеть им! Хватит занятий на сегодня!»
Он часто говорил подобное, но на этот раз Не Мин Цзюе отреагировал совершенно не иначе, нежели чем обычно. Он выкрикнул: «Даже самый бестолковый баран уже давно бы овладел этим приемом, а тебе все никак не под силу?!»
Не Хуай Сан никак не ожидал, что Не Мин Цзюе вдруг разъярится, и, побледнев от страха, сжался в комок подле Цзинь Гуан Яо. Не Мин Цзюе же, увидев этих двоих вместе, разошелся еще сильнее: «Ты уже целый год не можешь освоить несколько жалких приемов, потому что пребываешь на площадке каких-то тридцать минут, а потом начинаешь ныть, что устал! Я не требую от тебя выдающих достижений, но ты ведь не способен защитить даже самого себя! И как только в Ордене Цин Хэ Не могла появиться на свет такая бесполезная шваль! Вас обоих следует связать и сечь каждый день! Тащите все из его комнаты!»
Последняя фраза предназначалась адептам, стоящим по краям площадки. Увидев, что те поспешили исполнять приказ, Не Хуай Сан беспокойно заерзал на месте. Вскоре адепты вернулись, действительно неся с собой веера, произведения каллиграфии и живописи и фарфоровую утварь из его комнаты. Не Мин Цзюе постоянно угрожал спалить дотла все его вещи, но никогда еще не претворял своих намерений в жизнь. Тем не менее, на этот раз он был серьезен, и Не Хуай Сан в панике бросился к нему: «Брат! Ты не можешь их сжечь!»
Поняв, что дело принимало совсем дурной оборот, Цзинь Гуан Яо подал голос: «Брат, не поступай, повинуясь сиюминутному порыву».
Однако Не Мин Цзюе уже взмахнул саблей, и все изящные предметы тонкой работы, сваленные в беспорядочную кучу в центре тренировочной площадки, охватили яркие языки пламени. Не Хуай Сан издал истошный вопль и рванул в огонь, пытаясь спасти хоть что-нибудь, но Цзинь Гуан Яо поспешно оттащил его: «Хуай Сан, осторожно!»
Не Мин Цзюе занес руку для удара, и пара фарфоровых изделий, вытащенных Не Хуай Саном из пекла, рассыпались у него в ладонях. Свитки и картины также постепенно обращались в пепел, а Не Хуай Сану оставалось лишь стоять и бессильно наблюдать, как дорогие его сердцу вещи, любовно собираемые годами, тают в огне. Тем временем, Цзинь Гуан Яо взял его ладони в свои и тщательно осмотрел: «Ты обжегся?»
Затем он обратился к адептам: «Прошу вас, приготовьте снадобье».
Адепты ответили утвердительно и удалились, а Не Хуай Сан по-прежнему ошалело стоял на месте и дрожал всем телом, глядя на Не Мин Цзюе. В глазах его алели налитые кровью прожилки, и Цзинь Гуан Яо, заметив недоброе выражение его лица, приобнял Не Хуай Сана за плечи и прошептал: «Хуай Сан, ты как? Лучше не смотри туда. Отправляйся к себе в комнату и немного отдохни».
Не Хуай Сан, не издавая ни звука, смотрел перед собой совершенно красными глазами. Цзинь Гуан Яо добавил: «Ничего страшного, что те вещи пропали. В следующий раз твой <i>третий старший брат</i> достанет тебе новые…»
Не Мин Цзюе перебил его голосом ледянее льда: «Я сожгу их в ту же секунду, как он притащит их в Орден».
На лице Не Хуай Сана неожиданно промелькнули ненависть и гнев. Он отшвырнул свою саблю на землю и вскричал: «Ну так жги!!!»
Цзинь Гуан Яо торопливо сказал: «Хуай Сан! Твой брат все еще разъярен. Не…»
Не Хуай Сан зарычал на Не Мин Цзюе: «Сабля, сабля, сабля! Да кому она нахрен сдалась вместе с твоими тренировками?! Что с того, что я хочу быть бесполезной швалью?! А кому надо, тот пусть и становится главой Ордена! Если я говорю, что мне это не под силу, значит, мне это не под силу; если я говорю, что мне это не нравится, значит, мне это не нравится! Какой смысл меня заставлять?!»
Примечания.
Ба Ся – образно: «быть под железной пятой».
Шуо Юэ – меч Лань Си Чэня, «новолуние».
Окей, поскольку у меня уже рябит в глазах от обилия «братьев», отмечу вот что. В оригинале все они называют друг друга по-разному, а именно «первый/второй/третий старший/младший брат», но боясь перегрузить текст, мы оставляем лишь одно слово.
Обращается к Не Мин Цзюе.
Цзинь Гуан Яо говорит о себе.