Том 3. Глава 3. Тонкая нить

I

Центральный командный пункт крепости Изерлон представлял собой огромное помещение с потолком высотой шестнадцать метров и стенами примерно восьмидесятиметровой длины. Чтобы попасть в него из коридора, необходимо было пройти через пункт охраны, после чего вошедший оказывался в зале, на стене которого располагались несколько экранов, главный из которых был восьми с половиной метров в высоту и шириной пятнадцать метров. Справа от него находились двенадцать подэкранов, а слева – шестнадцать тактических мониторов. Перед главным экраном тремя рядами стояли двадцать четыре кресла операторов, а позади них на полу – трёхмерный дисплей. Ещё дальше располагались кресло и стол командующего крепости, где обычно со скучающим видом сидел и пил чай Ян Вэнли. Используя особую горячую линию, подведённую к его столу, он мог напрямую связаться с Центром стратегического планирования на Хайнессене или с Патрульным флотом, если тот покидал крепость. Слева, права и сзади от командирского находились ещё два десятка рабочих мест для высшего командного состава крепости. Большую часть времени сиденье слева от Яна занимала его адъютант, старший лейтенант Фредерика Гринхилл, сиденье справа – начальник штаба, контр-адмирал Мурай, а сзади – начальник службы безопасности крепости, генерал-майор Шёнкопф. Также поблизости сидели адмирал Меркатц, заместитель командующего Патрульным флотом Фишер и начальник администрации крепости Кассельн, хотя последний проводил больше времени в офисе административного управления, а Фишер в диспетчерском пункте космопорта.

Все сообщения, инструкции, приказы и официальные переговоры велись с помощью гарнитур. Камеры, установленные на стенах, передавали изображения на мониторы в двух разных комнатах контроля. В том маловероятном случае, если бы центральный командный пункт был захвачен врагом, любая из этих комнат могла стать новым командным центром.

Много лет спустя, когда Юлиан Минц вспоминал эти дни на Изерлоне, первым, что приходило ему в голову, была картина того, как Ян Вэнли сидит в кресле командующего. То, как он в невоспитанной манере закидывал ноги на стол или сам сидел на нём со скрещенными ногами, за что его вечно подвергали критике те, кто считал, что настоящий солдат должен демонстрировать величественную красоту воинского порядка. Однако Ян никогда и не был образцовым солдатом, поэтому от него трудно было ожидать соблюдения формальностей…

Юлиан, пока ещё не имеющий собственного места в командном пункте, которое мог получить, лишь достигнув офицерского звания, сидел обычно на ступеньке неподалёку от Яна, вскакивая каждый раз, когда его звали.

В его памяти также отложился слабый запах озона и аромат кофе, поднимавшийся над картонными стаканами в руках офицеров. Ян, пивший красный чай, находился в меньшинстве, и, похоже, его немного раздражало то, что аромат чая забивался кофейным. Хотя, конечно, это было мелочью, а у Яна было множество других, больших и маленьких, причин для раздражения, с которыми нужно было как-то справляться. Включая и то, что Юлиан недавно принял участие в своём первом бою.

Когда Юлиан впервые встретил Яна после возвращения из боя, адмирал приветствовал его с непонятным выражением лица и после долгого молчания сказал нечто ужасно невоенное:

– Сколько раз я тебе говорил, Юлин: не делай ничего столь опасного.

И Юлиан, и стоящая рядом с адмиралом Фредерика Гринхилл с трудом сумели сохранить на лицах невозмутимость.

Потом Юлиан отправился в адмиральскую каюту, где занялся привычными повседневными делами. Он как раз составлял меню на ужин, когда раздался сигнал визифона и на экране появилась Фредерика.

– Теперь воюешь на домашнем фронте, да, Юлиан?

– Ну, моему опекуну точно нельзя доверить такого ответственного задания. Я могу вам чем-то помочь?

Возможно, его слова прозвучали чуть более формально, чем требовалось. Хотя если бы кто-то сказал ему, что он сейчас находится в том возрасте, в котором юноши зачастую идолизируют девушек постарше, он бы категорически отверг это.

– Да, Юлиан. Для тебя есть важное сообщение. С завтрашнего дня ты становишься главным старшиной. В полдень подойди за бумагами о назначении.

– Меня повышают? Правда?

– Конечно. Ты проделал отличную работу. Очень впечатляюще для первого раза.

– Большое спасибо! Но что об этом думает адмирал Ян?

В карих глазах Фредерики появилось лёгкое удивление.

– Разумеется, он рад за тебя. Хотя никогда этого не признает… – ничего другого она ответить не могла.

Когда звонок завершился, Юлиан ненадолго погрузился в размышления.

Ян никогда не хотел превращать Юлиана в солдата. Однако сам Юлиан хотел им стать. Что же касается Яна, то он считал, что не должен навязывать мальчику своих желаний, но в то же время хотел бы сохранить его рядом с собой. Это был единственный вопрос, в котором слова и дела самого талантливого из адмиралов Союза полностью расходились.

Как бы то ни было, собственный выбор профессии Яном был крайним случаем того, как жизнь может отклониться от намеченного сценария. В поисках места, где можно было бесплатно изучать историю, он поступил на факультет военной истории Военной академии, который вскоре расформировали, а Яна против его воли перевели на факультет военной стратегии, после чего он оказался в действующей армии, не испытывая по этому поводу ни капли энтузиазма.

Юлиан, напротив, действительно проявлял инициативу в своих воинских амбициях и был уверен в себе и выборе профессии. Вообще-то, это не должно было касаться Яна. Не должно было, но Юлиан правда хотел, чтобы Ян благословил его на выбранном пути.

Отец Юлиана был солдатом, но если бы после его смерти опекуном мальчика стал не Ян, совсем не очевидно, что он выбрал бы карьеру военного. Хорошо это или плохо, но личность Яна оказала на Юлиана огромное влияние, и если бы он сейчас подверг критике выбор юноши, это было бы тем же, что хмуриться на отражение в зеркале.

Вспомнив это выражение лица Яна, Юлиан про себя улыбнулся. Он не сомневался, что рано или поздно опекун поймёт его.

В этом году Яну Вэнли исполнился тридцать один год.

– Не потому, что я этого хочу! – горячо настаивал он.

– Вы ещё молоды, – попытался утешить его Юлиан.

Вообще-то, Ян и вправду выглядел достаточно молодо, чтобы на вид ему могли дать лет двадцать пять, хотя, по словам Алекса Кассельна, его старшего товарища по Академии, всё дело было в том, что ему не приходилось трудиться изо всех сил, чтобы содержать семью.

– Ну, с таким мужем, – нанёс ответный удар Ян, – вся тяжёлая работа ложится на плечи госпожи Кассельн. Терпение этой женщины воистину достойно святой. Обычная женщина и года бы не продержалась под одной крышей с таким тираном!

Юлиан усмехнулся, услышав это. Не знай он, какая тёплая атмосфера царит в семье Кассельнов или того, что Ян с Кассельном на самом деле друзья, а подколками обмениваются лишь для удовольствия, слова Яна могли бы прозвучать как оскорбление.

Как солдат, Ян был ужасным стрелком, средним с точки зрения физической силы и рефлексов, и полностью бесполезным на поле боя. По безжалостному определению Кассельна, «у него не было ничего полезного ниже шеи». Хотя не то чтобы у Кассельна было особое право так говорить. Мастер работы с документами и выдающийся военный чиновник, но первоклассным бойцом он тоже совсем не являлся.

В обязанности Кассельна входило управление аппаратной и программной сторонами гигантской боевой станции, которой являлась крепость Изерлон. Производственные объекты, оборудование, средства связи, сортировка и распределение – все многочисленные функции, необходимые для нормального функционирования крепости, сохранялись благодаря его умениям.

«Когда Кассельн чихает, весь Изерлон трясёт от лихорадки», – говорили иногда солдаты, и в этой шутке было зерно правды. В самом деле, когда Кассельн однажды отсутствовал неделю, лёжа в госпитале с острым гастритом, администрация Изерлона оказалась не в состоянии делать хоть что-то помимо повседневной работы и была окружена толпой обозлённых солдат.

– Вы хоть понимаете, что делаете? Это слишком неэффективно! Можете вы сделать что-нибудь с этой канцелярщиной?

Ян был хорош с текстами, но не слишком ладил с цифрами, так что Кассельн, как и адъютант Яна Фредерика, был для него очень ценен.

Ян делегировал им большую часть прозаической работы, возвращаясь к работе только для составления планов сражений огромных флотов и руководства ими на поле боя. Вопреки собственным желаниям Яна, его талант оказался приспособленным, чтобы проявляться во времена потрясений и чрезвычайных ситуаций. Если бы царил мир, он бы умер никем – самое большее, второсортным историком, известным лишь небольшой кучке людей. Тем, что сделало его одним из важнейших людей огромного межзвёздного государства, был тот простой факт, что само время сделало его таланты необходимыми.

Среди всех разнообразных талантов человеческой расы, военный гений относится к самой узкоспециализированной категории. В определённые периоды времени и при определённых обстоятельствах он становится совершенно бесполезным для общества. В мирное время некоторые люди, наверное, проживали целую жизнь, не имея возможности применить свои великие способности. В отличие от учёных или художников, они не оставляли после себя работ, которые могли быть обнаружены и оценены хотя бы посмертно. Никто даже не знал об их потенциале. Значение имел лишь результат. И, несмотря на свою молодость, Ян Вэнли уже много раз добивался результата.

II

Вечером Ян с Юлианом навестили Алекса Кассельна в его официальной резиденции. Они делали это время от времени и прежде, когда жили на Хайнессене, но после переезда в крепость Изерлон у них окончательно вошло в традицию собираться такой компанией раз или два в месяц. Госпожа Кассельн готовила домашнюю еду, а после ужина её муж и гость обычно наслаждались игрой в трёхмерные шахматы за бокалом бренди.

В этот вечер чета Кассельнов устраивала скромный, но тёплый званый ужин, чтобы отпраздновать произведение Юлиана в звание главного старшины, его первое сражение и первые героические действия на поле боя.

Когда гости прибыли, их встретила Шарлотта Филлис, восьмилетняя старшая дочь Кассельна.

– Привет, Юлиан! – сказал она.

– Добрый вечер, Шарлота, – ответил на приветствие Юлиан.

– Здравствуйте, дядя Ян.

– Эм… Добрый вечер, Шарлотта.

Подошедший Кассельн, державший на руках пятилетнюю младшую дочку, хитро улыбнулся, отметив заминку при ответе.

– В чём дело, Ян? Тебя что-то беспокоит?

– Просто мои чувства ранены. Я-то надеялся, что меня не будут называть «дядей» пока я ещё молод и не женат… Ты можешь что-нибудь с этим сделать?

Наедине и в неофициальной обстановке Ян разговаривал с другом без принятого в армии официоза, просто как со старшим товарищем по Военной академии.

– Ты испорченный человек, Ян. Уже за тридцать и всё ещё одинок. Сколько, по-твоему, мы ещё будем терпеть подобное антисоциальное поведение?

– Есть множество людей, которые всю жизнь оставались одинокими, но всё же внесли свой вклад в общество. Если хочешь, я хоть сейчас могу назвать четыре или пять сотен имён.

– А я могу назвать ещё больше тех, кто тоже внёс вклад, но при этом ещё и создал семью.

«Очко в пользу Кассельна», – подумал Юлиан.

Кассельн был на шесть лет старше Яна и заметно превосходил его как в игре в шахматы, так и в состязании в ядовитых остротах. В данном случае Ян не попытался нанести контрудар, хотя, скорее всего, лишь потому, что его отвлёк аромат ужина.

Ужин в этот раз проходил весело. Госпожа Кассельн приготовила свои коронные омлет с цикорием и рыбку с овощами, но Юлиану то застолье запомнилось больше потому, что ему впервые налили вина. До этого вечера он всегда пил тот же яблочный сидр, что и Шарлотта.

Хотя, разумеется, это привело лишь к тому, что он покраснел и подвергся насмешкам со стороны взрослых.

Поев, Ян с Кассельном традиционно переместились в гостиную и начали игру в трёхмерные шахматы. Однако, после первых двух партий, в которых они обменялись победами, на лице у Кассельна появилось серьёзное выражение.

– Я бы хотел обсудить одно важное дело.

Ян кивнул, ничего не обещая, но предлагая продолжать, и взглянул через плечо Кассельна. На другой стороне гостиной Юлиан рисовал для девочек картинки на разложенных прямо на полу листах бумаги. «Этот юноша и сам как с картинки», – подумалось Яну. В боевом скафандре на поле битвы или расслабленно сидящим в окружении детей, Юлиан выглядел естественно, как персонаж на картине великого мастера. Вероятно, это было у него врождённым. Ян знал ещё одного человека – не лично, конечно же – обладающего тем же качеством: Райнхарда фон Лоэнграмма из Галактической Империи.

– Ян, – начал Кассельн, после короткого раздумья подобрав слова. – Являясь жизненно-важной частью нашей организации, ты уделяешь слишком мало внимания своей личной безопасности. И в данном случае это совсем не комплимент. Ты допускаешь серьёзную ошибку.

Ян медленно переместил взгляд и серьёзно посмотрел на своего старшего товарища. А Кассельн продолжил:

– Ты ведь не какой-нибудь отшельник, живущий в глуши. На тебе лежит ответственность за множество людей. Так как насчёт того, чтобы хоть немного поберечь себя?

– У меня и так полно забот. Если бы я думал ещё и об этом, тогда…

– Тогда что?

– Тогда у меня не было бы времени на послеобеденный сон.

Ян попытался перевести всё в шутку, но Кассельн не принял лёгкого тона. Плеснув себе и Яну в бокалы ещё бренди, он скрестил ноги и выпрямился в кресле.

– Твоя проблема заключается не в свободном времени или отсутствии оного. Ты просто не хочешь этим заниматься. Ты прекрасно знаешь, что должен задумываться о таких вещах, но не делаешь этого. Разве я не прав?

– Мне просто неинтересны такие мелочи. Разбираться с ними слишком муторно. Вот и всё.

Кассельн протяжно вздохнул.

– Может, я и не настаивал так на этом вопросе, но меня волнует наш глава государства, его превосходительство председатель Верховного Совета Трунихт.

– А что насчёт Трунихта?

– У этого человека нет идеалов, и он на самом деле не умеет управлять государством. Но чего у него не отнять, так это хитрости и расчётливости. Можешь смеяться, если захочешь, но в последнее время он меня пугает.

Разумеется, Ян не стал смеяться. Он вспомнил тот неясный ужас, который охватил его осенью прошлого года, когда он вынужден был обменяться с Трунихтом рукопожатием на глазах у ликующей толпы.

– Я всегда думал о нём, как о мелком политическом дельце, которому нечего продавать, кроме напыщенных и красивых слов, – сказал Кассельн. – Но теперь я ощущаю в нём что-то чудовищное. Мне всё больше и больше кажется, что он готов без колебаний совершить нечто страшное. Как бы это сказать… Такое чувство, будто он заключил сделку с дьяволом.

Кассельна беспокоило несколько вещей, и одной из них был рост влияния сторонников Трунихта в рядах вооружённых сил. Адмирал Куберсли, начальник Центра стратегического планирования и главный человек в армии, пережил покушение, долгую госпитализацию и арест пытавшимися захватить власть заговорщиками, а сейчас, вернувшись на свой пост, столкнулся с пассивным неповиновением и продолжающимися трениями. Оказалось, что ключевые позиции в штабе флота заняли сторонники Трунихта, во главе которых стоял адмирал Доусон.

– Я слышал, что когда дело доходит до набора персонала и флотских операций, даже свирепый старый Бьюкок на каждом шагу сталкивается с трудностями и с трудом это терпит. Если так пойдёт и дальше, весь верхний эшелон военного руководства окажется в руках приспешников Трунихта.

– Если это случится, я подам в отставку.

– Не делай такое радостное лицо, говоря это. Давай представим, что ты уволился и начал вести ту жизнь пенсионера, о которой так долго мечтал. Может, для тебя это и будет хорошо, но попробуй поставить себя на место всех тех солдат и офицеров, которых ты оставишь. Как только командующим крепости назначат кого-нибудь вроде Доусона, она превратится в подобие общежития при семинарии. С него станется даже начать устраивать дни чистоты и выгонять весь гарнизон на уборку, чтобы он мыли крепость до блеска, – независимо от того, шутил Кассельн или нет, нарисованная им сцена была совсем не смешной. – Как бы то ни было, давай вернёмся к тому, с чего начали. Ты должен хоть немного подумать о своей безопасности Ян. Юлиан уже один раз потерял родителей и, независимо от того, сколь бесполезен его приёмный отец, будет позором вынуждать его снова через такое пройти.

– …Неужели я и вправду настолько бесполезен?

– А ты что, считаешь, что хорошо справляешься с обязанностями отца?

– Тебе напомнить, кто четыре года назад навязал Юлиану такого ужасного опекуна?

Кассельн не стал отвечать. Вместо этого он после короткой паузы предложил:

– Будешь ещё бренди?

– Смиренно приму твоё предложение.

Несколько бокалов спустя, Ян с Кассельном синхронно, словно договорившись заранее, повернулись к Юлиану. Обеих девочек уже клонило в сон, и госпожа Кассельн с Юлианом собирались отвести их в спальню.

– Какой всё же хороший мальчик. Ни капли не похож на своего опекуна.

– Скорее во всём виноват коварный друг его опекуна, – не остался в долгу Ян. А потом вздохнул: – Эх, у него совсем нет друзей.

– Что ты имеешь в виду?

– В таком возрасте нужно иметь друзей своего возраста. Друзей, с которыми не страшно идти в бой, приятелей, с которыми можно повеселиться, товарищей, соперников… да всех. Юлиана же окружают одни взрослые, к тому же солдаты. И в этом вся проблема. Хотя, конечно, когда мы жили на Хайнессене, всё было не так.

– Но, несмотря на это, он растёт честным и прямым юношей.

– Я в нём не сомневаюсь, – на этот раз тон Яна был абсолютно серьёзным. Впрочем, спустя пару секунд он добавил: – Всё же у него замечательный приёмный отец.

Любой, услышавший его в этот момент, сразу понял бы, что он использовал шутку, чтобы скрыть смущение.

– Он не послушался меня только один раз, – снова заговорил Ян. – Сосед уезжал куда-то и попросил позаботиться о его соловье. Я сказал Юлиану, чтобы покормил птицу, но он ушёл на тренировку по флайболу, так и не сделав этого.

– И? Что же дальше?

– Я строго наказал его, отправив спать без ужина.

– Ну-ну. Полагаю, для тебя это тоже было наказанием.

– Для меня? Почему?

– Потому что я не могу представить, чтобы ты оставил Юлиана без ужина, а сам поел. Наверняка ты тоже отказался от еды.

– …Ну, я в тот вечер не хотел есть и решил сохранить аппетит для завтрака, – помолчав, ответил Ян.

– О, вот как. Сохранить аппетит, значит.

Ян сделал глоток бренди и попытался реабилитироваться:

– Я хорошо понимаю, что мне предстоит ещё долгий путь как семейному человеку. Но даже у меня есть свои причины для этого. В конце концов, я одинок и сам вырос в семье с одним родителем. Как бы я мог стать идеальным от…

– Копирование идеальных родителей – это не то, как растут дети. Скорее они видят отрицательные примеры, которые им показывают их несовершенные родители, и используют их, для развития духа независимости. Понимаете, ваше превосходительство?

– Я понимаю, что обо мне только что сказали нечто ужасное.

– Ну, если тебе не нравится, что о тебе говорят, то как насчёт такого: найди себе жену и попытайся приблизиться к идеалу.

Эта внезапная атака на мгновение лишила Яна дара речи.

– Несмотря на то, что война ещё не закончилась? – спросил он наконец.

– Так и думал, что ты это скажешь. И всё же – в чём главная задача человека? Она такая же, как у всех живых существ: передать свои гены следующему поколению и сохранить свою расу. Дать начало новой жизни. Разве не так?

– Да, и по той же причине величайший грех для человека – это убить кого-либо или стать причиной чьей-то смерти. А именно из этого и состоит жизнь солдата.

– Не стоит так думать. Но ладно, допустим, кто-то совершил этот грех. Если у него будет пятеро детей и хотя бы один из них пойдёт по пути человеколюбия, то он может искупить грехи своего отца. Сын, который продолжит исполнение его нереализованных амбиций.

– Для исполнения амбиций необязательно иметь биологического сына, – сказал Ян, снова посмотрев на Юлиана. Затем его взгляд вновь обратился к другу, и он добавил, будто только что вспомнив: – Кроме того, то, о чём ты говоришь, предполагает, что у отца были амбиции, которые он так и не реализовал.

Ян поднялся, собираясь сходить в туалет, а Кассельн подозвал Юлиана и предложил присесть в освободившееся кресло Яна.

– Что-то случилось? – спросил юноша. – Вы сказали, что это нечто важное…

– Ты, молодой человек, являешься вернейшим сторонником своего опекуна. Вот почему я говорю об этом именно тебе: твой опекун знает почти всё о прошлом и довольно отчётливо видит будущее. Но у таких людей бывает плохая привычка не знать, что сегодня в меню. Ты понимаешь меня?

– Да, полностью.

– Это крайность, но давай предположим, что сегодняшний ужин был отравлен. Как бы хорошо Ян ни знал будущее, это ему не поможет, если он не будет осознавать, что происходит здесь и сейчас. Ты ещё следишь за мыслью?

На сей раз Юлиан ответил не сразу. В его карих глазах отразились напряжённые размышления.

– Другими словами, вы говорите, чтобы я стал его дегустатором?

– Что-то в этом роде, – кивнул Кассельн.

На лице Юлиана появилась лёгкая улыбка. Каким-то образом это придало ему очень интеллигентный вид.

– Вы хорошо подобрали человека на эту роль, адмирал Кассельн.

– Ну, думаю, я умею разбираться в людях.

– Я сделаю всё, что смогу. Но скажите, адмирал Ян и вправду находится в столь опасном положении? – голос Юлиана опустился на октаву.

– Прямо сейчас всё в порядке. Пока у нас есть такой могучий враг, как Галактическая Империя, таланты Яна останутся необходимыми. Однако никто не знает, как быстро может перемениться ситуация. И если уж я об этом подумал, то и Ян не может этого не понимать, но он почему-то…

– Не промывай мозги невинным юношам своими странными теориями, Алекс, – сказал только что подошёдший к ним Ян, горько улыбаясь. Затем он попросил Юлиана начать собираться, а сам посмотрел на Кассельна, подчёркнуто пожав плечами. – Не беспокойся об этом слишком сильно. Я всё понимаю и думал об этом. Я не собираюсь становиться игрушкой председателя Трунихта и хотел бы прожить достаточно долго, чтобы насладиться своими золотыми годами.

III

Доминион Феззан.

Это было самое необычное из государств. Строго говоря, Феззан даже не являлся государством. Это был не более чем отдельный регион под сюзеренитетом императора Галактической Империи, чьё внутреннее самоуправление и свобода торговли были разрешены с его милости. Однако в то же время это название вызывало у людей множество ассоциаций – большая экономическая активность, накопление богатства, процветание, а также возможности для успеха, получения удовольствия и применения способностей. Это был Карфаген, Басра, Кордова, Чанъань, Самарканд, Константинополь,  Генуя, Любек, Шанхай, Нью-Йорк, Марспорт, Просперина… Все существовавшие в истории человечества райские места для авантюрных и амбициозных душ объединились в нём.

Изначально представлявшая собой бесплодную пустыню, эта планеты была расписана красочными легендами об успехе… и куда более многочисленными рассказами о неудачах.

Феззан находился посреди потока. Туда стекались люди, товары, деньги и информация со всех обитаемых планет – и возвращались обратно, получив оценку и надбавку к стоимости.

В ручье стекающейся информации даже сплетни составляли важную категорию. А в водопаде под названием «Де ля Корт», баре, широко известном как место сбора независимых торговцев, помимо просторного помещения основного бара существовали также многочисленные «переговорные» и «карточные» комнаты, в которых можно было обменяться любыми видами информации под надёжной защитой звуконепроницаемых стен и надёжной системы защиты от прослушивания.

Большинство слухов отсеивались как пустая болтовня или шутки, но иногда в них содержались самородки информации, стоящей дороже золота. Примером тому мог послужить человек по имени Валентин Кауф, про которого торговцы до сих пор говорили с уважением, несмотря на то, что прошло уже полвека с тех пор, как он занимался активной деятельностью.

Кауф родился сыном владельца торгового корабля, которого едва ли можно было отнести к среднему классу. Но вскоре после того, как Валентин унаследовал состояние отца, он потерял всё в безрассудных спекуляциях. С помощью одного из друзей, вошедшего в его положение, он купил небольшой рудный транспорт и попытался начать всё с чистого листа. Однако этот корабль потерпел крушение в результате магнитной бури, в результате чего вложившийся в Кауфа друг обанкротился вместе с ним. Оказавшись припёртым к стене, Кауф почувствовал, что ему ничего не осталось, кроме как застраховать свою жизнь, назначив друга бенефицаром, получающим в случае смерти, и совершить самоубийство, вернув таким образом хотя бы часть долга. И вот он сидел в одиночестве в баре «Де ла Корт», держа в руках бокал, который, как он решил, должен был стать последним в его жизни. И в это время до него донеслись обрывки беседы, ведущейся за соседним столом:

– …поэтому маркиз выдвигает младшего брата императора… с другой стороны, министр военных дел…

– …саморазрушение и самозабвение… загнаны в угол… нужны солдаты… победить не удастся, но… теперь, когда вы упомянули об этом, они и вправду кажутся похожими на свиней… поднимают восстание, потому что их тащат на бойню…

За этими словами последовал хриплый смех, но Кауф его уже не услышал. Он бросил на стойку плату за выпивку и быстро выбежал из бара.

Неделю спустя новости о восстании стали известны всем, и вот тогда торговцы обнаружили, что целый ряд стратегических поставок оказался в руках никому не известного молодого торговца Валентина Кауфа. Кауф провёл расследование, основываясь на обрывках услышанного разговора, изучил упомянутых в нём людей, выяснив, какими территориями они владеют и, какие руды добываются на этих территориях, а также предсказал, нехватку каких товаров может вызвать возникший в результате восстания хаос. Затем он обратился ко всем, к кому только мог, чтобы получить кредиты и собрать капитал, необходимый для покупки этих товаров. Хотя война не должна была продлиться больше месяца, но купленное им было необходимо и в этот период. Гамбит Кауфа оказался успешным – словно приговорённый к казни прыгнул с двенадцатого шага виселицы и приземлился на королевский трон. Эта сделка принесла ему достаточно, чтобы купить десяток торговых кораблей даже с учётом того, что половину прибыли он отдал другу, который помог ему раньше.

После этого полоса успехов Валентина Кауфа продолжилась, он полностью освободился от неудач, преследовавших его до того дня. Кауф трижды становился обладателем премии Синдбада, и когда он умер в возрасте пятидесяти с небольшим лет, он оставил своим шестерым сыновьям огромное богатство. Хотя к этому дню от Финансовой Группы Кауфа не осталось ни следа. Просто потому, что сыновья Кауфа унаследовали богатство отца, но не его талант и энергию. И всё же, пусть лишь для одного поколения, впечатляющий успех Кауфа был историческим фактом – и более чем достаточной причиной для мечтаний и амбиций феззанских торговцев.

«Сегодня ты обычный новичок, а завтра можешь стать вторым Валентином Кауфом!» – такой лозунг висел в крупнейшем торговом университете Феззана, и хотя его трудно было назвать утончённым, он всё равно вызывал отклик в сердцах молодых людей. Кстати, этот университет был основан на деньги О’Хиггинса, того самого друга Валентина Кауфа, так что кто-то мог бы сказать, что О’Хиггинс сделал для Феззана больше, чем когда-либо делал Кауф. Огромное богатство Кауфа растворилось, будто мираж в пустыне, а основанный О’Хиггинсом университет существовал и по сей день, производя множество свободных торговцев, экономистов и чиновников и предоставляя Феззану его главный ресурс – талантливых людей.

Однажды за столом в главном помещении бара «Де ла Корт» сидела и наслаждалась выпивкой и сплетнями группа торговцев, только что вернувшихся из межзвёздного путешествия. Темой разговоров было то, как день ото дня менялось имперское общество.

– Похоже, потеряв свои особые права, дворяне быстро распродают недвижимость, драгоценности и ценные бумаги. Все видят, как ослабло их влияние, так что цены упали ниже некуда. Возможно, они и хотели бы воспротивиться, но они боятся того, что может за этим последовать. Поэтому им остаётся лишь сидеть в своих постелях и плакать.

– Когда власть переходит в другие руки, то те, кто жирел при старой, всегда становятся мишенью для мести новой. Так уж исторически сложилось.

– Иными словами, потомки связаны кровью с проступками предков. Не поймите меня неправильно – мне их немного жалко, но…

– Прибереги жалость для тех простолюдинов, за чей счёт дворяне кормились последние пятьсот лет. Даже если следующие пятьсот лет им придётся нести наказание за это, я всё равно не проявил бы к ним ни капли сочувствия.

– Ну вот опять ты… У тебя что – лёд в жилах? Ты ведь благодаря этим дворянам можешь вести довольно приятную жизнь.</p