Том 1. Глава 8. Линии смерти

I

В течение первого месяца радостное волнение было постоянным спутником всех флотов Союза. Потом это чувство всеобщей дружбы стало охладевать, оставляя после себя разочарование и, что ещё хуже, беспокойство и нетерпение. Возник вопрос, который люди задавали друг другу – офицеры там, где не было солдат, а солдаты – там, где не могли услышать офицеры.

«Почему враг никак себя не проявляет?»

Во главе с идущим впереди флотом адмирала Уланфа, войска Союза проникли уже на пятьсот световых лет вглубь имперской территории. В их руках оказались около двухсот звёздных систем, среди которых было и тридцать населённых, хоть и слаборазвитых в техническом плане. Общее население этих миров составляло примерно пятьдесят миллионов мирных жителей. Колониальные губернаторы, пограничные графы, чиновники налогового департамента и солдаты – все, представители Империи, кто должен был управлять этими людьми, сбежали, так что армия вторжения не встречала заслуживающего упоминания сопротивления.

– Мы – силы освобождения! – говорили офицеры, ответственные за работу с населением, брошенным на произвол судьбы шахтёрам и фермерам. – Мы обещаем вам свободу и равенство! Больше вам не придётся страдать под гнётом деспотизма! Вам будут предоставлены полные политические права, и вы сможете начать жизнь заново как свободные граждане!

Но, к их разочарованию, встречали их не горячее одобрение и всеобщая радость, которые они представляли. Собравшиеся толпы не проявляли ни малейшего интереса, и, казалось, пропускали мимо ушей всё страстное красноречие офицеров Союза. Когда их представителям давали слово, они говорили:

– Прежде, чем давать нам какие-либо политические права, мы были бы признательные, если бы вы сначала дали нам право на жизнь. У нас нет еды. Нет молока для наших детей. Военные отобрали всё это, когда уходили. Прежде, чем обещать свободу и равенство, можете вы пообещать хлеба и молока?

– К-конечно, – отвечали миротворцы, хотя в душе были удручены этими прозаическими просьбами. Тем не менее, они ведь были силами освобождения. Обеспечить жизненные потребности людям, стонущим под игом тирании имперского правления – это даже важнее, чем сражения. Продукты питания поступали из отделов снабжения всех флотов, и одновременно с этим в штаб командования силами вторжения на Изерлоне был отправлен запрос на пищу на сто восемьдесят дней для пятидесяти миллионов человек, а также семена более двухсот зерновых культур, сорок заводов по производству искусственного протеина, шестьдесят гидропонных заводов и корабли, необходимые для их перевозки.

«Это минимум, необходимый для спасения населения освобождённой территории от голода. Количество будет неуклонно расти по мере расширения зоны освобождения».

Контр-адмирал Кассельн, начальник штаба тыловой службы сил вторжения, невольно зарычал, прочитав эту аннотацию, сопровождавшую бланк запроса. Продукты для пятидесяти миллионов человек на сто восемьдесят дней? Одного зерна понадобится десять миллионов тонн. Для его транспортировки потребуется пятьдесят крупных транспортных судов, способных перевозить по двести тысяч тонн. Но ладно корабли – производственные и складские мощности Изерлона просто не смогут обеспечить такого количества продуктов!

– Даже если мы опустошим все до последнего склады на Изерлоне, то сможем собрать только семь миллионов тонн. И даже при работающих на полную мощность гидропонных заводах и заводах по производству искусственного протеина…

– Этого всё равно не хватит. Я знаю, – прервал Кассельн подчинённого, докладывающего о результатах подсчётов.

Ещё бы ему не знать. План снабжения, рассчитанный на тридцать миллионов солдат, был составлен самим Кассельном, и он был уверен в его осуществимости. Но теперь была совсем другая история, так как приходилось принимать во внимание гражданских, вдвое превосходящих по количеству всех солдат сил вторжения. Нужно внести коррективы в план, рассчитывая его на в три раза большее количество людей, и это необходимо сделать как можно быстрее. Кассельн легко мог представить себе стоны офицеров из служб снабжения флотов, на которых обрушилась такая нагрузка.

«И всё же, неужели эти миротворцы такие идиоты?» – Кассельна неприятно зацепила одна фраза из аннотации к запросу: «Количество будет неуклонно расти по мере расширения зоны освобождения». Разве это не означает, что бремя пополнения запасов станет ещё тяжелее? Сейчас не время для детского ликования по поводу увеличения захваченной территории. И более того, за всем этим крылось предчувствие чего-то большего… чего-то ужасного.

Кассельн попросил о встрече с верховным командующим, адмиралом Лобосом. В его кабинете он встретил контр-адмирала Форка из оперативного штаба. В этом не было ничего удивительного – Форк пользовался у командующего большим расположением, чем даже его начальник штаба, адмирал Гринхилл. Обычно его можно было найти, внимательно смотрящим за главнокомандующим. В последнее время даже начались перешёптывания, что Лобос всего лишь микрофон, озвучивающий слова Форка.

– Вы, должно быть, по поводу запросов от миротворцев, – сказал адмирал Лобос, потирая свой мясистый подбородок. – У меня хватает и других дел, так что постарайтесь изложить покороче.

Никто не смог бы достигнуть такого положения, будучи некомпетентным. Лобос был человеком, умеющим добиваться результата на фронте, методично работать с документами в тылу, руководить войсками и управлять персоналом. По крайней мере, он был таким человеком лет до пятидесяти. Однако теперь его падение было очевидным. Он стал вялым и безынициативным, и это особенно остро ощущалось в моменты, когда требовалось принятие решений или глубокое изучение вопроса. Возможно, именно поэтому контр-адмиралу Форку и было позволено делать всё, что он посчитает нужным и самому принимать решения.

Ходило несколько теорий о том, что привело к тому, что этот талантливый командир закончил вот так. Одни говорили, что напряжение, которое он взвалил на свои тело и разум в молодости, привело к размягчению мозга. Другие – что всё дело в хронической болезни сердца или в том, что он не смог перенести поражение от Ситоле в гонке за место начальника Центра стратегического планирования. Крылья воображения людей в форме разворачивались во всю ширь, когда они сплетничали друг с другом об этом.

Когда воображение стало заносить некоторых совсем уж далеко, возникли теории вроде такой, что Лобос, известный тем, что не пропускал ни одной юбки, заразился какой-то ужасной болезнью от женщины, с которой провёл всего одну ночь. К этому утверждению было ещё одно дополнение: говорили, что женщина, наградившая адмирала его позорной болезнью, была имперской шпионкой. На лицах слышавших это на мгновение появлялись грязные улыбки, после чего они передёргивали плечами, словно почувствовав озноб.

– Я буду краток, ваше превосходительство. Мы столкнулись с кризисом. Очень серьёзным кризисом, – Кассельн начал с места в карьер, ожидая, как отреагирует Лобос. Главнокомандующий опустил руку, которой потирал подбородок, и с сомнением посмотрел на начальника тыловой службы. Контр-адмирал Форк чуть покривил губы, хотя это была просто привычка.

– Что это вдруг? – в голосе адмирала не было ни тени шока или удивления, но Кассельн подумал, что он скорее не спокоен и собран, а просто неспособен испытывать эмоции.

– Вам ведь известно о запросах от офицеров-миротворцев? – спросил Кассельн, хотя задавать такой вопрос, возможно, было грубо. Форк точно так подумал. Хотя он ничего не сказал, но скривился ещё больше. Позже можно было ждать от него неприятностей.

– Да, я знаю о них, – сказал Лобос. – На мой взгляд, они просят слишком много, но разве у нас есть выбор при нашей оккупационной политике?

– На Изерлоне не хватит запасов, чтобы удовлетворить подобные запросы.

– Тогда передайте их на родину. Крохоборы впадут в истерику, но они не смогут отказаться дать вам то, что вы попросите.

– Да, ваше превосходительство, они, несомненно, пришлют продовольствие. Но что, по-вашему, произойдёт после того, как его доставят на Изерлон?

Адмирал снова начал поглаживать подбородок.

«Сколько ни старайся, тебе всё равно не соскрести весь этот жир», – подумал Кассельн.

– Что вы имеете в виду, контр-адмирал?

– Я имею в виду, что план врага состоит в том, чтобы перегрузить наши линии снабжения, – Кассельн говорил резко, с трудом удерживаясь, чтобы не закричать: «Разве вы сами этого не видите?!».

– Иначе говоря, противник собирается напасть на наш транспортный флот и попытаться отрезать наши линии снабжения – это ваше мнение, как начальника тыловой службы? – спросил контр-адмирал Форк. Кассельну было неприятно, что кто-то вмешивается в разговор, но всё же он кивнул. – Но вся территория отсюда и до передовой линии в пятистах световых годах впереди, оккупирована нашими войсками. Я не думаю, что есть причины для волнения. Хотя, конечно, на всякий случай мы отправим эскорт.

– Понятно. На всякий случай, да? – произнёс Кассельн, вложив в свои слова столько сарказма, сколько смог. Да и какое ему вообще дело до того, что думает Форк?

«Ян, пожалуйста, возвращайся живым, – мысленно обратился он к своему другу. – Это слишком глупая битва, чтобы погибнуть в ней».

II

В столице Союза Свободных Планет на Хайнессене разгорелись ожесточённые споры между сторонниками и противниками удовлетворения запросов флота.

Сторонники говорили: «Первоначальной целью вторжения было освобождение народа, стонущего под гнётом тирании Империи. Спасение от голода пятидесяти миллионов людей, пострадавших от той же тирании – это, вне всякого сомнения, тоже благородно. Более того, когда люди узнают, что это мы спасли их, то, вместе с их желанием противостоять имперскому правлению и пониманию, кто именно обрёк их на голодную смерть, это неизбежно склонит общественное мнение на сторону Союза. Так что, по причинам военного и политического характера, жителям оккупированных территорий должны быть предоставлены продукты питания и другие необходимые для жизни вещи».

Их противники приводили контраргументы: «Эта экспедиция была плохо спланирована с самого начала. Только для исполнения первоначального плана требовалось двести миллиардов динаров, что составляет 5,6 процентов бюджета Союза и более десяти процентов бюджета армии. И было неизвестно, сможет ли наша экономика выдержать такую нагрузку. А если добавить к этому обеспечение оккупированной территории, то финансовый дефицит станет настолько явным, что приведёт экономику к банкротству. Поэтому необходимо прекратить кампанию, покинуть захваченные территории и вернуться к Изерлону. Держа в руках эту крепость, можно не беспокоиться о возможном нападении Империи и спокойно восстанавливать государство…»

Идеологические призывы, холодный расчёт и эмоции сплелись вместе в этой ожесточённой дискуссии, и казалось, что она может продолжаться вечно.

Однако, рапорт – или, скорее, крик отчаяния – с Изерлона позволил решить вопрос: «По крайней мере, дайте нашим солдатам шанс погибнуть в бою. Если же вы продолжите ничего не делать, их ждёт лишь бесславная смерть от голода!»

Поставки были собраны согласно запросам армии, и их уже начали перевозить, но вскоре пришли новые заявки почти на те же суммы. Оккупированная зона увеличилась, и число проживающих в ней людей достигло ста миллионов. Разумеется, пропорционально этому возросло и количество необходимых припасов…

Те, кто поддерживал прежние требования, как и следовало ожидать, почувствовали себя униженными. Их противники говорили: «Разве мы не предупреждали вас? Этому не будет конца. Пятьдесят миллионов превратилось в сто миллионов. А вскоре сто миллионов превратятся в двести. Империя намерена разрушить нашу экономику. Правительство и военные слепо попались в ловушку и не смогут избежать ответственности. У нас нет другого выбора! Только отступление!»

– Империя использует невинных гражданских в качестве оружия для борьбы с нашими силами. Это презренная тактика, но учитывая то, что мы делаем всё во имя освобождения и спасения людей, нельзя не признать, что она эффективна. Мы должны отступить. В противном случае наши войска будут вымотаны под весом голодающих мирных жителей и не смогут ничем ответить, когда враг предпримет контратаку, – так говорил Жуан Ребелу, председатель финансового комитета, на заседании Верховного Совета.

Те, кто поддерживал отправку войск, не проронили ни слова. Они лишь сидели с мрачным или, скорее, даже шокированным видом.

Госпожа Корнелия Виндзор, председатель комитета по передаче информации, не отрываясь смотрела на пустой экран компьютерного терминала, и её лицо было жёстким. К этому моменту даже она понимала, что выбора нет. С уже потраченными средствами ничего нельзя было сделать, но дальнейших расходов экономика Союза была не в состоянии вынести.

Тем не менее, если они отступят сейчас, не достигнув никаких военных успехов, она потеряет лицо, так как поддерживала вторжение. Не только те, кто с самого начала высказывался против, но и те представители провоенной фракции, с кем они сейчас на одной стороне, несомненно, попытаются утопить её, свалив на неё всю вину. Кресло члена Верховного Совета, о котором она мечтала с тех пор, как впервые решила заняться политикой, уходило из-под неё.

«Чем там занимаются эти неумехи на Изерлоне?!» – госпожу Виндзор охватил страшный гнев. Она стиснула зубы и сжала кулаки так, что красиво накрашенные ногти впились в ладони.

Нет другого выбора, кроме как отступить, но перед этим, пусть даже всего один раз, как насчёт того, чтобы показать всем победу над имперским флотом? Если бы они сделали это, то она бы спасла лицо, а эта военная кампания избежала того, чтобы остаться для будущих поколений символом безрассудства и расточительства.

Она взглянула на председателя Совета. Этот глупый старик так спокойно занимает высший пост в Союзе…

Глава государства, насмешливо называемый «тем, кого никто не выбирал». В конце безрадостной игры он как-то вдруг оказался на вершине, благодаря работе умельцев политической механики.

«Я была обманута, меня вовлекли в поддержку этого проекта его слова о следующих выборах!» – Корнелия от всего сердца ненавидела председателя, по вине которого, как она считала, она оказалась в этой ситуации.

С другой стороны, председатель комитета обороны Трунихт мог чувствовать себя вполне довольным ясностью своего предвидения.

Для него было с самого начала понятно, что всё обернётся именно таким образом. При нынешнем уровне военной и экономической мощи Союз не имел шансов на успешное вторжение в Империю. В ближайшем будущем экспедиционные силы ждёт жалкое поражение, и нынешняя администрация потеряет поддержку народа. Однако сам Трунихт выступал против этой непродуманной кампании, чем показал себя человеком мужественным и проницательным, так что он не только не пострадает, но и приобретёт репутацию истинного государственного деятеля. Лишь Ребелу и Хван смогут тут посоперничать с ним, но они не имеют поддержки среди военных и промышленников. А это значит, что в конечном счёте пост председателя Верховного Совета перейдёт к Трунихту.

Вот чего он желал. И теперь про себя удовлетворённо улыбался. Это он станет тем, кого назовут «величайшим главой государства в истории Союза… тем, кто уничтожил Империю». Никто, кроме него, не достоин этой чести.

В конце концов, аргументы в пользу немедленного отступления были отклонены.

– Пока на фронте не будет достигнуто каких-либо успехов, мы не должны делать ничего, что подорвало бы наши силы.

Таково было решение милитаристской фракции, обладающей главенствующей властью в Союзе, которое в итоге было принято, хоть и высказывалось несколько пристыженным тоном. Для Трунихта подобный результат был как нельзя более выгодным. Вот только цели у него были совсем не теми, что у «ястребов» из провоенной фракции.

III

«До тех пор, пока не придут поставки с родины, каждый флот должен приобретать всё необходимое на местах».

Когда эта директива была передана командующим флотов Союза, их лица покраснели от гнева.

– Приобретать всё необходимое на местах?! Они хотят, чтобы мы занялись грабежом?

– О чём думают на Изерлоне? Они считают нас предводителями пиратов?

– Когда ваш план поставок терпит крах – это первый шаг к стратегическому поражению. Некоторый смысл в этой директиве есть. Командование просто хочет переложить вину на нас!

Хотя Ян не присоединился к этому хору жалоб, в душе он был полностью согласен с ними. Штаб командования вёл себя на редкость безответственно, но учитывая то, что вся эта кампания с самого начала была безответственной, не стоило и надеяться, что в её ходе будет проявлено мудрое руководство. Ему не хотелось даже думать о том, каково сейчас приходится Кассельну.

«Как бы то ни было, мы на пределе», – подумал он.

Из-за того, что он продолжал кормить жителей оккупированных планет, запасы Тринадцатого флота подходили к концу. Беспокойство и недовольство капитана Уно, руководителя отдела снабжения наконец прорвалось:

– Имперские жители не стремятся к идеалам справедливости. Они думают лишь о том, как бы набить живот. Если имперский флот привезёт им продукты, то они станут кланяться до земли и кричать: «Слава Императору!». Они живут лишь ради удовлетворения своих низменных инстинктов. Так почему мы должны голодать, чтобы накормить их?

– Чтобы не стать такими, как Рудольф, – ограничившись этим кратким ответом, Ян вызвал лейтенанта Фредерику Гринхилл и попросил связать его с адмиралом Уланфом, командующим Десятого флота.

– О, это же Ян Вэнли! – воскликнул потомок кочевников, глядя на него с экрана. – Нечасто вас услышишь. Что-то случилось?

– Рад видеть вас в добром здравии, адмирал Уланф, – это была ложь. Под пронзительно-острыми глазами Уланфа залегли тени. Хотя его высоко ценили как храброго командира, казалось, что проблемы совсем иного измерения, чем храбрость и военная стратегия, сводят его с ума.

От вопроса о том, как обстоят дела с запасами продовольствия, отвращение на его лице стало ещё более отчётливым.

– Припасов осталось всего на неделю, – сказал он. – Если до того времени мы не получим помощи из Изерлона, то у нас не останется выбора, кроме как реквизи… – нет, не стоит скрывать смысл красивыми словами – кроме как начать грабить оккупированные планеты. Освободительные силы будут потрясены, когда услышат это. Если, конечно, там есть, что грабить.

– Насчёт этого… Я бы хотел поделиться мнением, – задумчиво произнёс Ян. – Как насчёт того, чтобы бросить захваченные территории и отступить?

– Отступить? – брови Уланфа чуть дёрнулись. – Не обменявшись с противником ни единым выстрелом? Разве это не чересчур пассивно?

– Мы должны сделать это, пока ещё можем. Враг истощает наши запасы и ждёт, пока мы начнём голодать. И для чего, по-вашему? – Уланф задумался, но Ян сам ответил на свой вопрос. – Скорее всего, имперцы готовятся нанести удар всеми силами. Они у себя дома, линии снабжения коротки, так что они не испытывают проблем, в то время как мы становимся слабее.

– Хмм… – Уланф славился своей отвагой, но он был неглуп, поэтому не было ничего удивительного в том, что от этих слов у него по спине пробежал холодок. – Но если мы станем беспорядочно отступать, то закончим тем, что сами пригласим противника к нападению. В таком случае всё станет ещё хуже.

– Главное условие тут в том, чтобы быть готовыми отразить это нападение. Отступив сейчас, мы сможем это сделать, но если станем ждать, пока наши солдаты начнут голодать, то будет слишком поздно. Так что большее, что мы можем сделать – организованно отступить до того, как это случится, – Ян говорил всё более яростно. Уланф молча слушал. – Кроме того, враг явно планирует свои действия исходя из того, что мы будем по-настоящему истощены. Увидев, что мы уходим, они подумают, что это полномасштабное отступление, и нападут, а у нас будет много возможностей для ответного удара. С другой стороны, если они посчитают это ловушкой, так как мы уходим слишком рано, что ж, это тоже неплохо – мы просто уйдём невредимыми. Однако шансы на это не слишком велики и с каждым днём всё уменьшаются.

Адмирал Уланф задумался, но ему не потребовалось много времени для принятия решения.

– Ладно. Полагаю, вы правы. Начнём подготовку к отступлению. Но как нам донести это до командующих других флотов?

– Я собираюсь поговорить с адмиралом Бьюкоком. Если удастся уговорить его связаться со штабом на Изерлоне, это будет весомее, чем если бы я сам обратился туда…

– Хорошо. Тогда давайте оба постараемся сделать всё так быстро, как только сможем.

Не успел Ян закончить разговор с Уланфом, как прибыло срочное сообщение.

– В оккупационной зоне Седьмого флота вспыхнул бунт. Масштабы очень велики. Это было вызвано приостановкой распределения продовольствия военными, – на лице Фредерики, делавшей отчёт, отразилась мука.

– Как Седьмой флот справился с этим?

– Им удалось на время приостановить восставших, используя слезоточивый газ, но, по-видимому, как только люди пришли в себя, всё началось заново. Похоже, лишь вопрос времени, когда военные применят более сильные средства.

«Всё обернулось трагедией…»

Вторжение Союза, называющего себя освободительной силой, – силой, что защищает людей – превратило народ Империи в своих врагов. На этой стадии игры, по всей вероятности, уже не было способа справиться со взаимным недоверием. А значит, врагу прекрасно удалось справиться со своей задачей: ослабить силы Союза и не допустить его поддержки жителями оккупированных планет.

«Великолепная работа, граф Лоэнграмм. Я бы так не смог. Так тщательно всё рассчитать, зайти так далеко... Даже если бы я знал, что так я смогу победить, я бы просто не смог. В этом разница между мною и графом Лоэнграммом, и именно это меня пугает... Потому что однажды эта разница может привести к катастрофе».

Когда вице-адмирал Бьюкок, командующий Пятым флотом Союза Свободных Планет, связался со штабом командования на Изерлоне, на экране перед ним возникло бледное лицо офицера оперативного штаба.

– Я просил связать меня с его превосходительством главнокомандующим. Не припомню, чтобы говорил, что желаю пообщаться с вами. Штабисты не должны совать свои носы туда, куда их не просят, – голос старого адмирала был резок. Форку с ним было не сравниться.

Молодой офицер оперативного штаба на мгновение застыл в замешательстве, а потом надменно сказал:

– Просьбы о разговоре с его превосходительством, а также доклады и прочее проходят через меня. Какова причина вашего обращения?

– Я не собираюсь говорить об этом с вами, – даже Бьюкок на мгновение забыл о возрасте, неосознанно принимая позу готовности к драке.

– Тогда я не могу связать вас.

– Что?..

– Каким бы высоким ни было ваше звание, вы должны следовать правилам. Ну так что, я прерываю передачу?

«Уж не ты ли придумал эти правила?!» – подумал Бьюкок, но сейчас у него не было другого выбора, кроме как уступить.

– Все командующие флотов, находящихся на передовой линии, считают необходимым отступить. Я хотел бы получить согласие главнокомандующего в этом вопросе.

– Вы сказали «отступить»? – губы контр-адмирала Форка скривились именно в ту форму, которой и ожидал старый адмирал. – Адмирал Ян мог бы сказать нечто подобное, но я не предполагал услышать, чтобы столь известный своим мужеством человек, как вы, вице-адмирал Бьюкок, выступал за отступление без боя.

– Прекратите эти дешёвые нападки, – сказал Бьюкок. – Мы не оказались бы в таком положении, если бы изначальный план не был таким непродуманным и глупым. Попытайтесь почувствовать хоть немного ответственности.

– Это прекрасный шанс уничтожить флот Империи одним ударом. Чего вы так боитесь? Будь я на вашем месте, я бы ни за что не отступил.

Это наглое и бездумное замечание зажгло огонь, похожий на вспышку сверхновой, в глазах старого адмирала.

– Вот как? Что ж, отлично. Я готов поменяться с вами местами. Я вернусь на Изерлон, а вы вместо меня отправитесь на фронт.

Губы Форка достигли той точки, где не могли скривиться ещё сильнее.

– Пожалуйста, не предлагайте невозможного.

– Это вы хотите невозможного. И делаете это, не покидая безопасного места.

– Вы оскорбляете меня?

– Мне просто надоело слушать громкие слова, – сказал Бьюкок. – Если вы хотите показать свой талант, то должны делать это с помощью достижений, а не пустых речей. Как насчёт того, чтобы выйти и доказать, что у вас есть то, что нужно, чтобы отдавать приказы другим?

Старому адмиралу показалось, что он слышит, как кровь притекает к лицу Форка. Однако то, что он увидел, не было его воображением. Глаза молодого офицера штаба расфокусировались, а на лице появилась гримаса растерянности и ужаса. Ноздри раздулись, а перекошенный рот широко раскрылся. Он вскинул руки, закрывая лицо от взгляда Бьюкока, и после секундной паузы издал крик, бывший чем-то средним между стоном и воплем.

Бьюкок молча наблюдал за тем, как образ контр-адмирала Форка скрывается за нижним краем экрана. Позади Форка он видел множество фигур, бегающих туда-сюда, но никто не мог объяснить, что же произошло.

– Что с ним случилось? – спросил он своего помощника лейтенанта Клемента, который стоял в стороне. Но тот тоже ничего не понимал.

Бьюкоку пришлось ждать перед экраном около двух минут, пока наконец перед ним не появился молодой офицер медицинской службы в белой форме.

– Это капитан 3-го ранга Ямамура, ваше превосходительство, – отсалютовал он. – Я офицер медицинской службы. В настоящее время контр-адмирал Форк находится в лазарете. Позвольте объяснить ситуацию.

По какой-то причине Ямамура показался Бьюкоку несколько самонадеянным.

– Так что случилось с Форком?

– Нейрогенная слепота, вызванная конверсионной истерией.

– Истерией?

– Так точно. Чувство разочарования или неудачи вызвало в нём ненормальное волнение, и это временно парализовало его зрительные нервы. Он снова сможет видеть примерно через пятнадцать минут, но такие приступы могут повторяться сколько угодно раз. Причина психологическая, так что, если эта причина не устранена…

– Что с этим можно сделать? – прервал его Бьюкок.

– Вы не должны спорить с ним. Не нужно порождать в нём чувства неудачи или поражения. Все должны делать, как он говорит, и всё должно идти согласно его желаниям.

– Вы это серьёзно, офицер?

– Это симптомы, которые мы иногда наблюдаем у маленьких детей, которые растут в среде, где все их желания сразу исполняются, отчего у них возникает ненормально большое эго. Это не вопрос добра и зла. Важно лишь то, чтобы его эго и желания удовлетворялись. Так что, если все адмиралы извинятся за свою грубость, отдадут все силы для выполнения его плана и добьются победы, чтобы он стал объектом похвалы… Причина его болезни будет устранена.

– Что ж, я ужасно рад это слышать, – Бьюкок был не в настроении выходить из себя. – Значит, тридцать миллионов солдат должны оставаться в пасти смерти, только чтобы вылечить истерию этого парня? Просто замечательно. Я так тронут, что готов утонуть в слезах.

На губах медика появилась слабая улыбка.

– Если мы сосредоточимся только на том, чтобы излечит болезнь контр-адмирала Форка, то да, это то, что мы должны делать. Но если мы расширим поле нашего зрения на всю армию, то, разумеется, возникает другой способ решения проблемы.

– Именно. Он должен уйти в отставку! – рявкнул старый адмирал. – Возможно, случившееся – к лучшему. Имперские военные будут плясать от радости, если узнают, что стратег, отвечающий за жизни тридцати миллионов солдат, имеет менталитет ребёнка, плачущего о шоколадке!</p