Том 1. Глава 7. Интерлюдия (2)

– Мы солдаты и, будучи ими, отправимся куда угодно, если получим такой приказ. Если это будет означать поход к самому трону тиранов Голденбаумов, мы с радостью полетим туда. Однако, есть разница между смелым планом и безрассудным. Тщательная подготовка очень важна, но сначала я хотел бы спросить, какова стратегическая цель данной кампании? Мы вторгаемся на территорию Империи, сражаемся с отправленным против нас флотом и потом возвращаемся? Должны ли мы занять часть имперской территории, и если так, то будет ли оккупация временной или постоянной? В случае, если ответом будет «постоянной», как нам поступить с захваченными планетами, стоит ли строить на них укрепления и военные базы? Или мы не станем возвращаться, продолжая боевые действия до тех пор, пока не вынудим императора подписать капитуляцию или, по крайней мере, выгодный для нас мирный договор? И, прежде всего, эта операция планируется краткосрочной или долгосрочной? Это длинный список вопросов, но я бы хотел получить на них ответы.

Уланф сел, а гранд-адмиралы Ситоле и Лобос обратили взгляды на Форка, вынуждая того ответить.

– Мы большими силами проникнем на вражескую территорию. Одного этого уже будет достаточно, чтобы вселить страх в сердца имперцев, – таким был ответ Форка.

– То есть, мы отступим, не вступая в сражение?

– Думаю, мы должны действовать гибко и решать по ходу дела.

Уланф недовольно нахмурился:

– Не могли бы вы всё же рассказать нам некоторые подробности? Это слишком абстрактно.

– Он имеет в виду, что мы просто будем без дела болтаться по вражеской территории.

От этого саркастического комментария губы Форка перекосились ещё сильнее. Тем, кто произнёс эти слова, был вице-адмирал Бьюкок, командующий Пятого флота. Прославленный ветеран, обладающий боевым опытом, в разы превосходящим тот, который имелся у Ситоле, Лобоса, Гринхилла и прочих. Он не заканчивал Академии, пройдя вместо этого весь путь от рядового новобранца до командира флота. Уступая им в звании, он превосходил их по возрасту и реальному опыту. Его репутация как тактика также была высока.

Форк не ответил. Возможно, ему и было что сказать, но, очевидно, он решил, что будет лучше просто вежливо проигнорировать Бьюкока на том основании, что тот заговорил, когда ему не давали слова.

– У кого-нибудь ещё есть, что сказать?.. – спросил он несколько натянуто.

После минутного колебания Ян попросил слова.

– Я хотел бы узнать причину, по которой вторжение было решено начать именно сейчас, – разумеется, он не ожидал ответа «Из-за выборов», но ему хотелось услышать, что скажет Форк.

– Для каждой битвы существует то, что можно назвать «идеальным моментом», – сказал контр-адмирал Форк, с высокомерием начиная отвечать на вопрос Яна. – Сама судьба предлагает нам их. И если мы не воспользуемся ими, то когда-нибудь оглянемся назад и скажем: «Если бы мы только предприняли что-то в то время!». Но будет уже слишком поздно.

– Итак, другими словами, сейчас наш лучший шанс для нападения на Империю. Вы это хотели сказать, контр-адмирал? – Ян чувствовал, что глупо просить подтверждения, но всё же задал вопрос.

– Масштабного нападения, – уточнил Форк.

«Похоже, ему нравятся громкие эпитеты», – подумал Ян.

– Имперские военные охвачены паникой из-за потери Изерлона. Они не знают, что делать. В данный момент истории, что, кроме великой победы, может ожидать впереди беспрецедентно огромную армию Союза, длинными величественными колоннами двигающуюся вперёд с высоко поднятыми флагами свободы и справедливости? – в его голосе слышалось возбуждение, когда он вещал это, указывая рукой на экраны со схемами.

– Но эта операция потребует слишком глубокого вторжения на вражескую территорию. Наши порядки растянутся, возникнут трудности со связью и пополнением припасов. Кроме того, противник легко сможет разделить наши силы, – голос Яна распалялся, хотя он говорил и не совсем то, что думал. В конце концов, какое значение имеют детали операции, когда не озвучены даже общие детали самого плана? Тем не менее, он должен был это спросить.

– Почему вы так концентрируетесь на возможном разделении? Враг, ударивший нам в центр, будет атакован со всех сторон и, несомненно, потерпит полное поражение. Риск незначителен.

Дурацкий оптимизм Форка почти истощил терпение Яна. С трудом борясь с желанием сказать: «Ну, тогда давай, делай, что хочешь!» он продолжил приводить доводы:

– Командующим имперским флотом, скорее всего, назначат графа Лоэнграмма. Его действия нельзя просчитать заранее. Вам не кажется, что стоит принять это во внимание и разработать немного более осторожный план?

Прежде, чем Форк успел ответить, заговорил адмирал Гринхилл:

– Вице-адмирал, я знаю, что вы высоко оцениваете способности графа Лоэнграмма. Но он ещё очень молод, и даже он может допускать ошибки.

Слова адмирала не произвели на Яна большого впечатления.

– Это правда. Однако факторы, ведущие к победе или поражению, в конечном счёте, относительны друг другу. Так что, если мы совершим большую ошибку, чем враг, это будет означать, что он победит, а мы проиграем.

«И самое главное, – хотел сказать Ян, – что этот план сам по себе ошибочен».

– В любом случае, это не более, чем предсказание, – заключил Форк. – Переоценивать врага, бояться его больше, чем необходимо… это самое позорное для солдата. Учитывая то, как это подрывает моральный дух армии и как может притупить способность людей действовать и принимать решения, результат в конечном итоге будет выгоден врагу, независимо от ваших намерений. Я надеюсь, вы будете более осторожны в своих словах.

В этот момент в зале заседаний раздался шум. Это вице-адмирал Бьюкок с силой ударил ладонью по столу.

– Контр-адмирал Форк, вам не кажется, что ваши последние слова были слишком неуважительны?

– Вот как? – Форк выпятил грудь под пронзительным взглядом пожилого адмирала.

– Только потому, что он не согласен с вами и призывает действовать осторожнее, вы прилюдно обвиняете его чуть ли не в пособничестве врагу?

– Я лишь сделал общее заявление. И мне неприятно, что кто-то интерпретирует это как личное оскорбление, – Ян ясно видел, как подёргивается щека Форка. Было ясно, что извиняться он не собирается. – Изначальная цель этой кампании в том, чтобы осознать нашу великую и благородную цель – освободить двадцать пять миллиардов человек, страдающих под тяжестью деспотизма. И я говорю, что любой, кто выступает против этого, фактически встаёт на сторону Империи. Или я не прав? – собравшиеся в зале становились всё тише, обратно пропорционально становящемуся всё более пронзительным голосу Форка. Не то чтобы их трогали его слова, скорее, просто всеобщее настроение было окончательно испорчено. – Даже если враг имеет территориальное преимущество, большую силу войск или новое оружие невообразимой силы, это не может служить нам предлогом для бездействия! Если мы будем идти вперёд, думая о нашей великой миссии, как силы освобождающей и защищающей людей, то и жители Империи будут приветствовать нас и охотно сотрудничать!..

Поскольку речь Форка всё продолжалась и продолжалась, Ян погрузился в молчаливые размышления.

«Нового оружие невообразимой силы», конечно, не существует. Оружие, изобретённое и поставленное на вооружение одной из противоборствующих сторон, почти всегда создавалось и другой хотя бы на уровне концептуального решения. Космические корабли, танки, подводные лодки, ядерное оружие, лучевое оружие и всё прочее использовалось и Империей, и Союзом. Даже если в какой-то момент один из противников в чём-то уступал другому, то это выражалось не словами «Как такое возможно?!», а, скорее, «Я боялся, что такое может случиться!».

Разница в знаниях и воображении между отдельными людьми может быть огромной, но между большими группами это различие практически незаметно. Появление нового оружия становится возможным только в ходе накопления технической и экономической мощи, а представить, к примеру, чтобы во времена Палеолита у одного из племён были самолёты и танки, невозможно.

Кроме того, если оглянуться на историю, то новое оружие почти никогда не играло решающей роли в войне. Архимед, живший в греческом городе Сиракузы, изобрёл множество уникального для тех времён оружия, но оно не смогло остановить наступления римлян. Исключением можно назвать разве что вторжение испанцев в империю инков, но и там большую роль сыграло то, что испанцы обманули противников, воспользовавшись древней легендой самих инков.

Слово «невообразимое» скорее подходило для нового взгляда на тактическое мышление. Конечно, бывали случаи, когда этот новый взгляд был вызван появлением нового оружия. Примерами могут служить и массовое использование огнестрельного оружия, и использование авиации для контроля над морем, и война на высоких скоростях с использованием комбинации танков и самолётов. Но тактика охвата Ганнибала, наступление войск Наполеона против вражеской пехоты, партизанская война Мао Цзэдуна, использование Чингисханом его конницы, психологическая и информационная война Сунь-Цзы, глубокоэшелонированные построения гоплитов Эпаминонда… всё это было придумано и создано безо всякого нового оружия.

Так что Ян не опасался «нового оружия Империи». Его больше пугал военный гений Райнхарда фон Лоэнграмма и явно ошибочное предположение руководителей Союза о том, что жители Империи жаждут свободы и равенства сильнее, чем мира и стабильности в жизни. Это никак невозможно спрогнозировать. И никак нельзя включать подобный фактор в расчёт планов сражения.

С такими мрачными мыслями Ян сделал предсказание: учитывая то, насколько безответственны побудительные мотивы этой кампании, та же безответственность распространится и на её планирование, и на исполнение…

По итогам собрания было принято решение о разделении сил вторжения. Десятый флот адvирала Уланфа шёл в первой волне, а Тринадцатый флот Яна – во второй.

Генеральный штаб экспедиционной армии будет расположен в крепости Изерлон. На время операции главнокомандующий Лобос станет также и командующим Изерлона.

IV

Заседание подошло к концу, как и ожидал Ян, не принеся никаких плодов. Казалось, в зале витали клочья растраченной впустую энергии. Но когда молодой адмирал уже собирался уходить, его остановил начальник Центра Ситоле и попросил задержаться.

– Должно быть, вы сейчас умираете от желания сказать, что я должен был отпустить вас в отставку, – сказал Ситоле надтреснутым от чувства сведённых на нет трудов голосом. – Я тоже был наивен. Думал, что захват Изерлона погасит пламя войны. Но в итоге мы здесь.

Ян молчал, растеряв слова, которые хотел сказать. Конечно, для Ситоле наступление мира означало бы в первую очередь укрепление его положения и усиление влияния, но, в сравнении с безрассудным авантюризмом провоенной фракции, он вызывал симпатию и сочувствие.

– В конечном счёте, я полагаю, меня подвели мои же расчёты. Если бы Изерлон не пал, военные радикалы не решились бы на такой риск. Как бы то ни было, для меня это уже не имеет значения, а вот вам я создал множество хлопот.

– …Вы собираетесь уйти на пенсию?

– Прямо сейчас я не могу. Но как только эта кампания закончится, у меня не останется другого выбора, кроме как уйти в отставку. Независимо от того, победим мы или потерпим поражение.

Если вторжение потерпит неудачу, то Ситоле, как самый высокопоставленный военный будет вынужден принять на себя ответственность и выйти в отставку. Если же войска Союза добьются успеха, то для награждения адмирала Лобоса, главнокомандующего экспедиционных сил, будет лишь одно место для повышения: должность начальника оперативного штаба. И тот факт, что Ситоле был против этой кампании, также сыграет против него. В этом случае его изгнание примет форму изящного поклона, освобождающего место для Лобоса. По какому пути бы ни пошли события, для Ситоле будущее уже предрешено. Ему осталось лишь приготовиться с достоинством встретить конец карьеры.

– Я говорю вам это просто потому, что таковы обстоятельства. На самом же деле я хочу лишь, чтобы эта экспедиция потерпела крах с наименьшими жертвами.

Ян снова промолчал.

– В случае отступления, конечно, будет много впустую пролитой крови. Но что произойдёт, если мы всё же победим? Совершенно очевидно, что члены провоенной фракции набросятся на эту возможность и никакие причины и политический расчёт больше не заставит их подчиняться гражданскому правительству. Они продолжат это хождение по краю, пока не упадут в пропасть. В книгах по истории описывается множество наций, потерпевших полное поражение из-за того, что выиграли битву, когда не должны были. Впрочем, уж вы-то это знаете лучше меня.

– Да…

– И вашу отставку я не отклонил в том числе и потому, что подспудно боялся подобного развития событий и рассчитывал на вас, если такое произойдёт.

Ян молча слушал.

– Вы изучали историю, и это наделило вас определённым презрением к власти и военному руководству. Не могу сказать, что виню вас за это, но ни одно развитое общество не может существовать без этих институтов. Просто политическая и военная власть должны находиться в руках компетентных и честных людей, обладающих разумом и совестью, а не их полных противоположностей. Будучи солдатом, я не осмеливаюсь судить о политике... но как военный контр-адмирал Форк непригоден! – горячность, с которой Ситоле произнёс эти слова, поразила Яна. На секунду ему показалось, что старый адмирал с трудом пытается побороть эмоции. – Он передал свой план операции непосредственно председателю секретариата Верховного совета, используя личные связи.

Того, что он продал им план в качестве стратегии по сохранению власти, достаточно, чтобы понять, что движет им лишь жажда добиться личных благ. Он нацелился на высший пост в армии, но в данный момент у него есть соперник, который слишком силён, и потому Форк пытается использовать любую возможность, чтобы обойти этого человека. Кроме того, он с отличием окончил Военную академию и свысока смотрит на тех, кого считает менее способными.

Ян пробурчал что-то вроде обычного «понятно», чтобы показать, что он внимательно слушает, и на лице адмирала Ситоле впервые появилась улыбка.

– Иногда вы бываете не слишком сообразительны. Его соперник – не кто иной, как вы.

– Я?

– Да, вы.

– Но, ваше превосходительство, я же…

– То, как вы себя оцениваете, не имеет значения. Проблема в том, что думает Форк и какие методы он использует, чтобы добиться своих целей. Должен сказать, всё это слишком политически, в худшем смысле этого слова. И даже если бы не было этого, – тут адмирал тяжело вздохнул, – вы, должно быть, успели оценить его характер по сегодняшнему заседанию. Его таланты проявляются не в реальных достижениях, а в красноречии, и, что ещё хуже, он постоянно смотрит на других свысока, пытаясь выглядеть более выдающимся. Хотя на самом деле он не обладает теми качествами, которые за собой числит… Доверять такому человеку чьи-либо жизни, кроме его собственной, слишком опасно.

– Вы только что сказали, что важность моего пребывания в армии увеличилась, и вы на меня рассчитываете… – задумчиво сказал Ян. – То есть, вы предлагаете мне выступить против контр-адмирала Форка?

– Форк такой не один. Но, заняв высшую должность в армии, вы сможете заблаговременно избавляться от подобных людей. Это то, на что я надеюсь. Хотя и понимаю, что это может лишь обострить ситуацию.

На какое-то время их окутало тяжёлое молчание. Наконец Ян помотал головой, отбрасывая появившиеся мысли.

– Ваше превосходительство всё время ставит передо мной задачи, которые слишком велики для меня. Приказ захватить Изерлон тоже был одной из таких…</p

– Но вы сделали это, не так ли?

– Да, в тот раз у меня получилось, но… – Ян прервался и чуть не умолк, но всё же продолжил: – Я не презираю политическую и военную власть, нет, на самом деле они меня пугают. Власть уродует большинство людей, в чьих руках она оказывается – я могу привести множество примеров. И я не готов с уверенностью сказать, что меня она не изменит точно так же.

– Вы сказали «большинство» людей. И это верно. Но всё же не все меняются.

– В любом случае, я собираюсь быть человеком сдержанным и держаться подальше от героизма. Хочу заниматься какой-нибудь несложной работой, а потом выйти на пенсию и жить спокойной жизнью… Это то, что называют ленивым от природы?

– Точно. Ленивый от природы, – взглянув на пытающегося подобрать слова Яна, усмехнулся Ситоле. – Я сам с этим боролся. Не очень-то весело работать в одиночестве и видеть, как другие люди живут расслабленной жизнью. Но будет нечестно, если я не смогу возложить на вас работу, подходящую вашему таланту.

– Нечестно?..

Ян не знал другого способа, чтобы выразить свои эмоции, кроме как выражением лица. Очевидно, начальник Центра Ситоле по собственной воле решил работать изо всех сил, но Ян не считал, что сам он такой же. Одно можно было сказать точно: свой шанс уйти в отставку он потерял.

V

Перед гросс-адмиралом Лоэнграммом выстроились молодые адмиралы, прикомандированные к его адмиралтейству: Кирхайс, Миттермайер, Ройенталь, Биттенфельд, Лютц, Вален и Кемпф, а также Оберштайн. Райнхард считал их лучшими из лучших из кадрового резерва имперских военных. Тем не менее, он считал, что этого недостаточно, как по количеству, так и по суммарным способностям. Ему нужно было, чтобы войти в состав его подчинённых считалось признанием таланта и способностей. Уже сейчас репутация адмиралтейства была значительной, но молодой командующий хотел, чтобы она была признана повсеместно.

– Я получил от разведки отчёт следующего содержания, – сказал Райнхард, оглядывая собравшихся, и под его взглядом адмиралы чуть вытянулись. – Не так давно пограничным мятежникам из так называемого «Союза Свободных Планет» удалось захватить принадлежащую Империи крепость Изерлон. Это вы уже знаете. Однако, теперь стало известно, что повстанцы не собираются останавливаться на достигнутом. Они скапливают в районе крепости Изерлон значительные силы. По оценкам разведки, там собралось около двухсот тысяч кораблей и порядка тридцати миллионов солдат и офицеров. Более того, это минимальные оценки.

Среди адмиралов пронёсся шепоток удивления и даже восхищения. Командовать гигантским флотом было величайшим стремлением любого офицера и, несмотря на то, что флот принадлежал врагу, они не могли не оценить масштаба.

– Что всё это означает, ясно как день и не может вызывать ни малейших сомнений: мятежники намереваются начать масштабное вторжение в сердце нашей империи, – глаза Райнхарда ярко горели. – Канцлер передал мне секретный приказ. Обязанности по перехвату противника будут возложены на меня. Официальный указ императора появится через два дня. Для меня, как воина, не существует большей чести, чем защита своей страны от врага. Рассчитываю, что и все вы, собравшиеся здесь, проведёте хорошую битву, – до этого он говорил жёстким, формальным тоном, но на последних словах неожиданно улыбнулся. Это была улыбка, полная воодушевления и энергии, хотя и не такая ясная и открытая, как та, что он позволял себе показывать только в разговорах с Аннерозе и Кирхайсом. – Иными словами, это означает, что остальные командующие – это лишь декоративные куклы, украшающие императорский дворец, а рассчитывать можно лишь на нас. Также это отличная возможность добиться наград и повышений.

Адмиралы тоже заулыбались. Как и Райнхард, они враждебно относились к высокородным аристократам, которые только и делали, что боролись за привилегии и места при дворе. Их воинские таланты были не единственной причиной, по которой Райнхард выбрал этих людей.

– А теперь поговорим о том, где мы должны встретить противника…

Миттермайер и Биттенфельд разделяли мнение, что, раз армия мятежников должна пройти через Изерлонский коридор, то почему бы не встретить её у входа на имперскую территорию?

– Мы сможем чётко установить момент, когда враг появится, разгромить его авангард и построиться у выхода из коридора полусферой, что даст нам преимущество и облегчит ход битвы.

– Нет… – ответил Райнхард, покачав головой, а потом объяснил своё мнение. – Мятежники не могут не понимать, что в этой точке мы можем их ждать. Так что в авангарде пойдут их элитные войска. Под их прикрытием остальным или удастся развернуться для битвы, что приведёт к большим потерям с нашей стороны, или они отступят, и преследовать их будет крайне затруднительно. Так что нужно заманить врага поглубже.

Так рассуждал Райнхард, и, после краткого обсуждения, другие адмиралы согласились с ним.

– Мы заманим мятежников вглубь территории Империи, а потом, когда их порядки и линии снабжения растянутся до предела, обрушимся на них всеми силами. Я бы сказал, что при подобной стратегии победа защищающейся стороны гарантирована.

– Но это может сильно затянуться, – заметил Миттермайер, молодой офицер с непослушными светлыми волосами и серыми глазами. – Эти мятежники из так называемого Союза отправляются на самый великий подвиг с момента его основания и наверняка не станут экономить на подготовке и снабжении. Потребуется немало времени, чтобы истощить их запасы и подорвать боевой дух.

Беспокойство Миттермайера было вполне естественным, но Райнхард окинул взглядом собравшихся адмиралов и с непоколебимой уверенностью заявил:

– Нет, много времени это не займёт. Я бы сказал, не больше пятидесяти дней. Оберштайн, расскажите о деталях операции.

Штабной офицер, к которому обратился Райнхард, вышел вперёд и начал говорить. По мере его объяснений среди адмиралов распространялось удивлённое недоверие…

22 августа 796-го года Космической эры штаб-квартира экспедиционных сил Союза Свободных Планет на территории Империи, была создана в крепости Изерлон. В это же время тридцать миллионов солдат с Хайнессена и окружающих его систем собирались на выстраивающихся в колонны линкорах и направлялись к далёкому полю боя.