Глава 93. Время, когда две луны сливаются воедино
Кэкэ утащили прочь, когда То отделал его до синяков.
Перед уходом То и Кэкэ не пожалели обещаний "горы" еды в качестве награды, лишь бы Шао Сюань сделал им по бумерангу.
По слухам, бумеранг был изобретен некоторыми туземцами, но здесь он не очень помогал на охоте. При мысли о свирепых зверях, обитавших в горах и лесах, становилось ясно, что это оружие не способно их убить.
Тем не менее, бумеранги можно было использовать, чтобы отпугивать птиц и зверей или в качестве приманки, чтобы привлечь внимание свирепых зверей.
На вопрос То, заданный перед уходом, присоединится ли Шао Сюань к передовому отряду, Шао Сюань не дал четкого ответа, сказав лишь, что подумает об этом, когда станет сильнее.
Вполне возможно, что То и Кэкэ явились не по указанию Та, но он наверняка знал об этом и не стал мешать.
Какими бы ни были мысли Та, Шао Сюань сейчас не собирался присоединяться к передовому отряду. Он чувствовал себя гораздо лучше в охотничьем отряде Мая. Благодаря прошлым заслугам Шао Сюаня, шаман давал ему необходимые лекарственные травы, которые юноша отдавал Кэ.
Сейчас старик Кэ выглядел намного бодрее, чем в предыдущие годы.
Очнувшись от раздумий, Шао Сюань увидел, что Цезарь все еще сидит на корточках, разглядывая сломанный бумеранг. Шао Сюань подошел, поднял бумеранг и бросил его в хижину — потом этот кусок дерева можно будет использовать для растопки. Он успокаивающе погладил волка Цезаря по голове и сказал: — Завтра сделаю тебе новый, будешь играть.
Видимо, дневная активность пошла Цезарю на пользу, и вечером он немного угомонился.
Шао Сюань стоял у входа в хижину и смотрел на ночное небо.
Две луны, почти идеальные круги, уже встретились. По словам старых воинов, с момента их встречи уровень воды в реке начнет стремительно падать.
Эти изменения были очевидны.
На следующий день, когда Шао Сюань пришел к реке, он увидел, что уровень воды значительно упал по сравнению с предыдущим днем. Река с шумом неслась вниз по течению, словно какая-то сила втягивала ее в себя.
Это подтверждало слова старых воинов, которые говорили, что во время полнолуния река "исчезает".
Когда вода ушла, обнажилось речное дно — топкая грязь, в которой копошились какие-то существа. Время от времени туда прилетала какая-нибудь неизвестная птица, чтобы поклевать что-нибудь, но иногда из грязи выскакивала огромная пасть, хватала птицу и утаскивала в пучину.
Даже когда от реки оставалась только грязь, она все равно таила в себе опасность. Неудивительно, что племя запрещало приближаться к этому месту. Мало того, что можно было увязнуть в грязи, там обитали еще и твари, которых стоило опасаться.
В течение следующих нескольких дней луны все больше сливались друг с другом, течение реки становилось все более стремительным, а уровень воды падал с невероятной скоростью. Теперь, стоя у первого рыбного заграждения, можно было увидеть только грязное дно. Впрочем, именно благодаря обмелению реки появилась возможность рассмотреть, что находится на дне.
Помимо ила, на дне росли странные водные растения. Некоторые из них, похожие на кораллы, торчали из ила, словно ветви, а некоторые напоминали обычные водоросли, но при этом шевелились.
Менее чем в десяти метрах от первого рыбного заграждения начинался крутой обрыв, а в ста метрах от него простиралась такая глубина, что казалось, будто смотришь в бездонную пропасть.
Река, которая была домом для огромных чудовищ, не могла быть обычной. Вот только неизвестно, насколько глубоко она уходила в недра земли.
Пока река не "исчезла", Шао Сюань бросал в воду кусок дерева и смотрел, как течение уносит его все дальше и дальше, пока тот не исчезал из виду, тем самым проверяя скорость потока.
По мере того как приближался день, когда луны должны были слиться воедино, у Цезаря и Болтуна усиливались странности в поведении, а ночные ласточки становились все более свирепыми.
Другие люди не слышали криков ночных ласточек, но Шао Сюань слышал. Он чувствовал в этих криках возбуждение, жажду крови. Это чувство заглушало страх перед огнем. Даже если кто-то шел ночью с факелом, ночные ласточки яростно на него нападали. Многие из них погибали в огне, но, казалось, видели лишь объект своей атаки.
В последние несколько ночей Цезарь тоже выл, как волк в лесу. В прошлом году он был еще слишком мал, поэтому его поведение не слишком отличалось от обычного. Но в этом году все было иначе.
Поначалу дежурившие воины решили, что в племя пробралась стая волков, но, подойдя поближе, обнаружили, что воет Цезарь. Раньше он так себя не вел.
Болтун же целыми днями сидел в своем гнезде, никуда не выходя, словно чуял опасность. Если бы не его аппетит, который все увеличивался, Шао Сюань решил бы, что Болтун заболел.
А река… Теперь от нее осталась лишь бездна с грязными краями. Казалось, будто ее никогда и не было у подножия горы. Она по-настоящему исчезла.
Шао Сюань поднял голову, вглядываясь вдаль. Ничего. Ни реки, ни противоположного берега. Не видно, где граница.
Если бы не рассказы старых воинов, Шао Сюаня охватил бы страх перед неизвестностью.
В тот день, когда луны полностью слились, ночь была светла как день.
После слияния казалось, будто образовалась одна огромная луна.
Огромный бледный шар навис над землей, взирая на все сущее.
В ту ночь ночные ласточки кружили над бездной, в которую превратилась река, но больше не залетали в племя.
На вершине горы, у очага, стоял шаман и что-то бормотал. Огонь в очаге, который раньше был не больше факела, разгорелся с новой силой. Пламя вздымалось высоко в небо, и вершина горы напоминала гигантский пылающий факел. Вид этого огня немного успокаивал людей, вселял надежду.
В племени стояла гробовая тишина. На улице никого не было, кроме шамана на вершине горы. Шао Сюаню еще раньше велели сидеть сегодня вечером дома и не высовываться. Цезарь выл в хижине, Болтун сидел в гнезде, нахохлившись.
Даже в хижине было слышно, как где-то очень далеко в горах и лесах раздается глухой звериный рев.
Только на следующий день, когда луна исчезла и появилось солнце, люди снова вышли на улицу. На лицах у всех читалось облегчение. Казалось бы, ночь полнолуния не причинила им никакого вреда, но все равно оставалось какое-то необъяснимое чувство страха. Когда в окне мелькал огонь на вершине горы, на душе становилось спокойнее. И вот теперь, когда ночь полнолуния миновала, люди словно бы снова ожили.
На вторую ночь после слияния луна, хотя и казалась цельной, стала меньше, чем накануне. Если присмотреться, то можно было заметить перемены: два небесных тела начали расходиться.
С наступлением ночи Шао Сюань почувствовал, как под ногами задрожала земля. Дрожь становилась все сильнее. Он узнал от старика Кэ, что происходит в это время, и поэтому не переживал. А вот в прошлом году, когда Шао Сюань жил еще в горной пещере, он решил, что началось землетрясение, выбежал из пещеры, но его поймали и бросили обратно, а другие дети смеялись над ним.
После полуночи Шао Сюань снова проснулся от того, что земля дрожала под ногами. Снаружи доносился грохот, похожий на топот тысяч копыт. Судя по звуку, на племя надвигалось нечто огромное.
Влажность воздуха повышалась.
Ветер снаружи свистел все сильнее. Мелкие камни, подхваченные порывами ветра, с треском бились о деревянные стены. Шао Сюань начал опасаться, что эти камешки пробьют стену хижины.
Грохот все нарастал.
Оглушительный грохот, дрожь земли под ногами и высокая влажность… Очевидно, "исчезнувшая", ушедшая вглубь земли река возвращалась.
Прошло еще немного времени.
Ууууу!
Пронзительный свист, похожий на гудок парохода, раздался среди оглушительного грохота. За ним последовал уже знакомый громовой раскат, который заглушил все остальные звуки, словно рев короля. Это был голос Пугающего Речника, перед которым меркли все остальные звуки!
И это был сигнал, знак того, что все возвращается на круги своя.
Существа, исчезнувшие во время сезона дождей, возвращались вместе с рекой.
Грохот постепенно стихал, но рев речника раздавался всю ночь. Наверняка в эту ночь Шао Сюань был не единственным, кому не спалось.