Глава 65. Старейшина
Кэ задержал Шао Сюаня на ужин, и только после этого Шао Сюань смог вернуться в свою хижину вместе с Цезарем.
Хотя его не было дома больше двадцати дней, в хижине явно кто-то прибирался. Водяной бак был наполнен водой, которая не выглядела застоявшейся, даже шкуры на кровати были выстираны и высушены, на них не было ни насекомых, ни неприятного запаха.
Очевидно, это сделал старик Кэ.
Шао Сюань развел костер и немного размял руки.
Прошло всего три с лишним часа, а Шао Сюань уже чувствовал, что переломы костей начали срастаться. Лекарство и правда было хорошим. Что касается его татуировки тотема, Шао Сюань знал, что она развивается быстрее, чем у других. Среди пробудившихся в этом году племя считало Мао гением, но татуировка тотема на его руке удлинилась всего на половину пальца.
Во время охоты Шао Сюань тоже носил одежду из шкур без рукавов, но тогда все обращали внимание только на добычу. В опасных районах горного леса малейшая неосторожность могла стоить жизни, поэтому все были очень осторожны, и никто не отвлекался на то, чтобы смотреть на чужие татуировки тотема во время охоты. К тому же Шао Сюань очень хорошо контролировал свою силу тотема, поэтому его татуировка тотема появлялась и исчезала очень быстро. Как только добыча была убита, и все расслаблялись, татуировка тотема Шао Сюаня уже исчезала. Поэтому во время охоты никто не замечал удивительной скорости, с которой татуировка тотема удлинялась на руке Шао Сюаня.
Старик Кэ был так напуган, что даже сломал свою трость. Сначала он не поверил своим глазам, потерев их и посмотрев несколько раз, прежде чем убедиться. Шао Сюань был уверен, что другие тоже будут удивлены, если увидят это. Например, Кэкэ.
После первого удара Кэкэ бросил взгляд на руку Шао Сюаня. Шао Сюань заметил это. В атаке Кэкэ не было настоящего намерения убить.
Шао Сюань понял, что это был тест. Ему было просто любопытно узнать цель Кэкэ и То.
Лежа в постели, Шао Сюань наконец-то смог полностью расслабиться. В племени действительно было спокойно.
Хорошо выспавшись, Шао Сюань проснулся следующим утром и, размяв тело, обнаружил, что перелом руки полностью зажил, гораздо быстрее, чем предсказывал Кэ. На самом деле, он мог бы выздороветь за одну ночь и без лекарств.
Шао Сюань сварил кастрюлю супа из плодов и вяленого мяса и разделил его с Цезарем. Вкус был не очень, но он давно к нему привык. Супа было немного, и Шао Сюань не наелся. Цезарь тоже.
Похлопав Цезаря по волчьей голове, Шао Сюань сказал: — Когда придет добыча, дам тебе поесть как следует.
Цезарь чмокнул губами, неторопливо зевнул и потянулся.
Глядя на эту глупую морду, Шао Сюань вспомнил охоту волчьей стаи, которую он видел по пути ко второму опорному пункту. По сравнению с волками из горного леса, Цезарь совсем не был похож на волка. Если так пойдет и дальше, он и правда превратится в собаку. Вот только неизвестно, будет ли это благословением или проклятием.
Набрав воды, Шао Сюань принял душ, а затем вытащил Цезаря наружу и начал чистить его шерсть зубной щеткой из рыбьей кости. Цезарь не мылся больше двадцати дней, все это время валялся на земле и, вероятно, был еще и объектом шуток Гэ, поэтому его волчья шерсть была вся в колтунах.
Кэ мог помочь Шао Сюаню убрать хижину, но он не стал бы мыть Цезаря. В глазах старика Цезарь был всего лишь запасным источником добычи. Зачем мыть добычу?
Когда То и Кэкэ пришли к Шао Сюаню, чтобы принести добычу, они увидели, как Шао Сюань чистит шерсть Цезаря снаружи.
Шаман назначил других людей, чтобы помочь Шао Сюаню спустить добычу с горы, но То и Кэкэ сами вызвались сделать это.
— О, твоя рука зацелилась?!
Увидев, как Шао Сюань ловко чистит Цезаря, и что он выглядит совершенно здоровым, Кэкэ бросил то, что тащил, и хотел подойти поближе, чтобы посмотреть на руку Шао Сюаня, но То остановил его.
Кэкэ еще сопротивлялся, но То беззвучно фыркнул, и Кэкэ тут же успокоился. После того, как он вчера вернулся, старший охотник снова вытащил его и избил, так что его лицо все еще было опухшим.
Когда То и Кэкэ занесли добычу в хижину, Шао Сюань с улыбкой поблагодарил их и хотел предложить им немного мяса в знак благодарности, но То отказался.
То заметил, что Шао Сюань ведет себя хоть и не плохо, но и не особо радушно. Что поделать, вчера Кэкэ сломал ему руку.
Неловко усмехнувшись, То сказал: — Кстати, шаман велел всем послезавтра помыться и подняться на вершину горы. Будет поклонение предкам рано утром.
То не стал задерживаться, опасаясь, что Кэкэ снова что-нибудь выкинет, и потащил Кэкэ за собой.
Вычистив Цезаря, Шао Сюань зашел в хижину, чтобы осмотреть доставленную еду.
Добыча, оставленная вчера на горе, уже была разделена, и даже шкура колючего черного ветра была снята чьей-то умелой рукой.
Шкура состояла из двух слоев: слоя твердой чешуи и слоя более эластичной толстой кожи. Эти два слоя были разделены и обработаны, поэтому не имели ни запаха крови, ни грязи.
Цезарь стоял в двух метрах от куска мяса колючего черного ветра, скаля зубы. Очевидно, он очень боялся этого существа, но ему было любопытно и, к тому же, он был голоден, поэтому он тихо рычал и облизывал губы.
Шао Сюань взял самый маленький кусок мяса, чтобы отдать его Цезарю, но, подумав, взял инструмент и отрезал еще маленький кусочек, который и бросил Цезарю. Мясо высокоуровневой добычи содержало слишком много энергии, и Шао Сюань не знал, сколько Цезарь сможет выдержать.
Глядя на кучу еды перед собой, Шао Сюань прикидывал, сколько соли он сможет выменять на нее у племени.
Готовясь к церемонии поклонения предкам, все в племени были заняты, выставляя напоказ свои самые ценные вещи. Масштаб был не меньше, чем в день снежного фестиваля. Даже другой охотничий отряд, который должен был отправиться в путь, задержался на несколько дней, чтобы принять участие в церемонии, прежде чем уйти.
Шао Сюань попросил кого-то сделать ему одежду из чешуи колючего черного ветра. Она выглядела как доспехи. Хоть это и казалось глупым, но демонстрация силы была неизбежна. Это был один из самых прямых способов доказать свои способности в племени, и Шао Сюань решил следовать местным обычаям.
Конечно, Шао Сюань не забыл отправить немного шкуры и мяса из чешуи Мао, ведь Мао тоже участвовал в охоте на колючего черного ветра.
Спустя пятьдесят дней племя снова провело грандиозную церемонию, в которой участвовало все племя.
На этот раз все было не так сложно, как в день снежного фестиваля, и никто не танцевал.
Шао Сюань был размещен рядом с очагом. Как человек, который внес наибольший вклад в поиск предков, он имел на это право, и никто в племени не возражал.
Поэтому люди племени увидели, что среди тех, кто стоял рядом с очагом, был только один явно "хилый" паренек — Шао Сюань.
На этот раз Шао Сюань не осмелился отвлекаться и очень серьезно вместе со всеми почтил племенных предков, про себя думая: "О, предки, пожалуйста, благословите меня на удачную охоту! И чтобы больше не было никаких неприятностей".
Четырех предков кремировали в очаге. Пламя, которое обычно было безвредным, разгорелось и охватило четыре высохших тела. Вскоре тела исчезли, не оставив даже пепла. Когда пламя вернулось к своему обычному размеру, очаг тоже принял свой прежний вид. Не осталось ни пепла, ни каких-либо других остатков.
Каждого умершего в племени кремировали таким образом, но не для всех устраивали большие церемонии, не говоря уже о церемониях такого масштаба, как для предков, которые не уступали снежному фестивалю.
Шао Сюань заметил, что костяное украшение исчезло. Очевидно, шаман забрал его себе. Что ж, было бы жаль сжечь такую драгоценность.
После того, как все почтительно поклонились и помолились, церемония закончилась, и шаман позвал Шао Сюаня.
Шаман расспросил Шао Сюаня о том, что произошло в горной пещере. Он задавал более подробные вопросы, чем другие, и больше интересовался тем, что чувствовал Шао Сюань в то время, то есть тем, что называлось "наставлением тотема".
Шао Сюань рассказал то, что заранее продумал, и притворился глупым, когда это было нужно.
Шао Сюань провел у шамана больше часа, прежде чем его отпустили.
Когда Шао Сюань ушел, шаман достал каменный ящик из нефрита и осторожно открыл его. Внутри лежали три одинаковых костяных украшения. Шао Сюань был бы очень удивлен, если бы увидел это. Оказывается, таких сокровищ было не одно. Но в отличие от других, маленький шарик в центре костяного украшения потерял свой блеск и стал тусклым.
Рядом с каменным ящиком лежал свиток из шкуры животного, который выглядел не старым, но на самом деле ему было почти тысяча лет.
На свитке из шкуры животного были изображены несколько простых рисунков, но можно было понять, что это были костяные украшения, которые лежали в каменном ящике.
— Наконец-то все найдены, — вздохнул шаман.
Если бы кто-то был здесь, он бы удивился, ведь на свитке из шкуры животного было изображено шесть одинаковых костяных украшений, а в каменном ящике лежало только три, но шаман сказал, что "все найдены".
Вспомнив ответ Шао Сюаня, шаман, на лице которого читалась печаль, слегка улыбнулся. Он знал, что Шао Сюань не сказал всей правды, но это было неважно.
— Сила пламени может указать тебе верное направление, как в древние времена старейшины, когда предки освещали ночь огнем.
На самом деле лишь немногие могли сделать то, что получилось у мальчишки. Даже те, кто мог что-то почувствовать, не были так чувствительны, как Шао Сюань. Их ощущения были гораздо слабее, это было лишь смутное чувство. Полагаясь только на смутное чувство, можно было выбраться из той горной пещеры. Как и предки, они могли что-то почувствовать, могли найти местоположение старейшины, но не могли выйти из горной пещеры.
Вспоминая, как пробуждение Шао Сюаня отличалось от пробуждения других, как оно было больше похоже на пробуждение под действием полного пламени…
В этом ли разница между полным пламенем и неполным пламенем?
Шаман посмотрел на костяное украшение перед собой и, протянув морщинистую, как кора дерева, руку, осторожно погладил тусклый шарик на костяном украшении. Затем он положил свиток из шкуры животного обратно, закрыл крышку каменного ящика и вернул его на место.
Отступив на два шага, шаман молча посмотрел на каменный ящик и почтительно поклонился.
Старейшина — это обращение исчезло из племени почти тысячу лет назад. Неизвестно, когда оно появится снова.