Глава 501. Великий старейшина
Слияние с Огнём предков требовало времени на адаптацию, чтобы полностью усвоить ещё не до конца поглощённую силу. Поэтому племя следующие два дня провело в относительной тишине. Кроме воинов, стоявших на страже, все остальные сидели по домам, продолжая процесс слияния.
Шао Сюань не знал, насколько сильно изменились другие, но знал, как изменился он сам и старый Кэ.
Эти два дня старый Кэ словно не знал, куда девать энергию. Он мог всю ночь точить каменные орудия в своей хижине, а на следующий день с улыбкой кипятить воду, варить мясной бульон и жарить окорока.
Раньше старый Кэ передвигался с костылём, а если нужно было идти далеко, то просил Цезаря подвезти его. Теперь же Кэ выбросил костыль и скакал по дому, полный энергии.
Шао Сюань даже беспокоился, что старик слишком утомляется, но Кэ был только рад.
— Вот так-то оно лучше! Не веришь? Не веришь — я каждый день буду тебе скакать!
— Ты сейчас выглядишь намного лучше, прямо помолодел, — улыбнулся Шао Сюань.
И это не было лестью. Раньше у старого Кэ волосы были седыми, с преобладанием белого цвета. Теперь же чёрных волос стало значительно больше, а седые остались лишь в меньшинстве. Если хорошо питаться, кто знает, может, и вовсе все волосы станут чёрными.
Лицо старого Кэ расплылось в улыбке. После слияния с Огнём предков он сильно изменился. Раньше у него было слабое здоровье. В молодости, во время охоты, он потерял ногу, потом зарабатывал на жизнь изготовлением каменных орудий, жил бедно и заработал хронические болезни. Хотя Шао Сюань постоянно собирал для него лечебные травы, состояние старика улучшалось, но не так заметно, как после слияния с Огнём предков. Ни у кого изменения не были столь разительными, как у старого Кэ.
В любом случае, положительные перемены всегда радовали.
Позавтракав, Шао Сюань вышел из дома и столкнулся с Доканом и остальными.
Докан как раз обсуждал с Гуань И тотемный узор.
— У меня ещё куча цветной глины осталась. Кто бы мог подумать, что после полного слияния с Огнём предков она больше не понадобится. Теперь и на охоту можно идти без раскраски, — хоть и избавился от одной хлопоты, Докан всё ещё не мог привыкнуть. Собирая вещи для охоты, которая должна была состояться послезавтра, он всё время чувствовал, что чего-то не хватает, — тц, придётся привыкать.
Хотя тотемный узор уже не такой яркий, как раньше, но все понимают, что из трёх видов узоров этот больше всего подходит для охоты.
Не дождавшись ответа Гуань И, Докан продолжил: — Хотя, если присмотреться, он довольно красивый, ха-ха. Говорят, весь этот лес теперь наш, и нам больше не нужно беспокоиться, что мы зайдём на чужую территорию. Можно охотиться вволю, ха-ха-ха!
Гуань И покачал головой и, не обращая внимания на чрезмерно возбуждённого Докана, заложил руки за спину и пошёл искать кого-нибудь, с кем можно было бы помериться силами. Два дня безделья давали о себе знать — руки чесались. А до охоты ещё два дня ждать.
Шао Сюань прогулялся по окрестностям, чтобы посмотреть, как остальные адаптируются.
Без Огня предков жители родной земли чувствовали себя немного странно. Они с тоской смотрели на потухший очаг. Им казалось, что без Огня предков они потеряли свои корни.
Но ради более светлого будущего эти перемены были необходимы. Ведь именно люди — основа племени. Пока живы люди, пока живо их единство — живо всё, где бы они ни жили.
Прогулявшись, Шао Сюань направился к полям.
Вернувшись из-за моря, они привезли с собой много семян, причём все они были отборными, данными им когда-то Цзи Цзюйем.
Раньше Шао Сюань думал, что все едят обычную пищу, но потом узнал, что у многих племён, особенно крупных, есть семена ценных сельскохозяйственных культур. Однако они хранятся в строжайшей тайне, словно боясь, что кто-то о них узнает. Они почти никогда не выставляют их напоказ и редко предлагают для обмена.
Торговые отряды племени обычно привозили обычные семена, из которых выращивали пищу в основном для тех, у кого не пробудилась сила тотема.
Но привезённые сейчас семена были другими.
За выращивание культур по-прежнему отвечали Цици и её люди, поскольку они были в этом деле опытными. Остальные тоже учились у них, ведь в будущем племени обязательно расширит свои поля, и без дополнительных рук будет не обойтись.
Увидев Шао Сюаня, Цици, которая как раз объясняла что-то людям, поспешила к нему и почтительно поклонилась. Она искренне уважала Шао Сюаня. Без него они бы не смогли попасть в родную землю.
— Великий старейшина!
— Великий старейшина! — подходили и остальные.
Раньше Шао Сюань был единственным старейшиной, а теперь он стал великим старейшиной племени.
Хотя пока он всё ещё оставался единственным старейшиной, вскоре в племени должно было появиться ещё несколько старейшин.
Два шамана уже договорились, что как только Гиз будет готова, они оба уйдут в отставку. В конце концов, два шамана — это всегда конфликты. Не говоря уж о разных взглядах, они постоянно спорили даже из-за обращения.
Иногда, идя по дороге и слыша, как кто-то кричит "шаман", откликались оба, что приводило к недоразумениям. Старуха предлагала старику сменить обращение, но старик ничего не принимал.
— С какой стати мне менять обращение? Это обращение передаётся от наших предков! Почему я должен учиться у этих рабовладельцев?! Я не буду его менять!
Старуха так разозлилась, что чуть не замахнулась на него своим посохом.
Помимо этих мелких ссор, они считали, что в их возрасте возможность прожить дольше благодаря слиянию с Огнём предков — это большая удача. Им пора было уступить место молодым. Они, старики, отойдут на пост старейшин.
После слияния с Огнём предков, то ли оттого, что долго училась рядом с шаманами, то ли из-за своего природного таланта, у Гиз проявилась сила наследия. Старуха обратила на неё внимание. Два шамана редко сходились во мнении, но даже в выборе преемника иногда возникали разногласия. Поэтому Гиз приходилось бегать то к старику, то к старухе: сегодня она училась у одного, завтра шла к другому.
Заботу о лекарственных травах передали другим. Шао Сюань тоже иногда помогал и обучал новых учеников. Большая черепаха сильно выросла, ела, спала, опять ела, хотя питалась только отходами от лекарственных трав. Панцирь черепахи так разросся, что Шао Сюань даже подумывал сделать из него защитные пластины.
Что касается вождей, то пока они не собирались уходить в отставку, но сказали, что как только появится новый вождь, они, как и шаманы, станут старейшинами племени и будут участвовать только в обсуждении важных дел.
Нового вождя должны были выбрать из трёх старших охотников, поэтому Докан, Гунхэ и То старались изо всех сил проявить себя. Докан так ждал охоты именно потому, что хотел поскорее продемонстрировать свою силу.
Хотя скоро должно было появиться четверо новых старейшин, никто не мог превзойти особый статус Шао Сюаня. Поэтому за ним закрепилось обращение "великий старейшина". Он был единственным старейшиной, который управлял шестью костяными амулетами. У остальных старейшин костяных амулетов не было. В этом и заключалось отличие от прежних времён.
Даже если бы Шао Сюань раздал шесть костяных амулетов, никто бы их не взял. Они не могли зажечь костяные амулеты и поэтому считали, что потеряли право их носить.
Положение великого старейшины было непоколебимо, поэтому теперь все в племени обращались к Шао Сюаню, добавляя слово "великий".
Шао Сюань осмотрел поля: — Сколько уже посеяли?
— Всё, что подходит для этого времени года, — Цици повела Шао Сюаня вдоль края поля, рассказывая о будущих урожаях.
За семенами Цици ходила к шаманам. Они разделили обязанности: старик отвечал за семена, старуха — за соль. Они привезли с собой немало запасов. Когда Гиз займёт их место, они передадут ей всё на хранение.
Шаманы считали, что семена добыл Шао Сюань, и поэтому хранить их должен он. Но Шао Сюаня было трудно застать на месте: он то уходил на охоту с охотничьим отрядом, то занимался другими делами.
Кроме работающих в поле, много людей трудилось и у загонов для животных. Люди из двух отрядов часто собирались вместе, чтобы обменяться опытом. Когда Шао Сюань подошёл к ним, те, кто раньше ухаживал за утками, сожалели, что не смогли привезти с собой зелёных уток.
Шао Сюань собирался пойти посмотреть, как подросли пойманные недавно поросята, но услышал, как кто-то зовёт его. Он обернулся и увидел двух вождей и трёх старших охотников. Что заставило их собраться вместе? О чём-то важном совещаются?
— Что вы тут делаете? — спросил Шао Сюань, подойдя к ним.
Ао ничего не ответил, лишь слегка кивнул в сторону, и Шао Сюань всё понял. Там находилось Ядро.
Ядро было тайной племени. Даже привезённые металлические предметы по большей части хранились отдельно. Докан все эти дни наслаждался каменными топорами. Он всегда считал, что камень — хрупкий материал, как им можно охотиться? Но с тех пор, как увидел, как Шао Сюань использует каменные орудия, Докан изменил своё мнение. А здесь он ещё лучше понял все тонкости каменных орудий.
Шао Сюань вёл себя, как будто Ядро не должно пылиться без дела.
— Пойдём, посмотрим, — сказал Ао, обращаясь к Шао Сюаню, и все шестеро направились туда.
Из-за опасности Ядро хранилось на некотором расстоянии от племени, поэтому путь занимал некоторое время.
По дороге Ао, немного подумав, спросил: — А-Сюань, тебе не кажется, что когда ешь тысячезерницу, сила Огня предков сливается быстрее?
Ао попробовал тысячезерницу позже остальных и поэтому ощутил это особенно чётко.
Шао Сюань этого не заметил. Возможно, потому, что он отличался от остальных. Шаманы говорили, что и пробуждение, и тотемный узор у Шао Сюаня отличаются от других. Поэтому то, что чувствовали остальные, Шао Сюань мог не замечать.
Он посмотрел на остальных. Чжэн Ло, Докан, То — все согласно кивнули.
Шао Сюань вспомнил слова Цзи Цзюя: — Похоже, так и есть. Золотое Зерно, Цзи Цзюй, говорил, что тысячезерница растёт так, как нужно. Возможно, именно потому, что нам нужны были эти перемены, она и стала расти в этом направлении. Она происходит от того же растения, что и тысячезерница Цзи Цзюя, но сильно отличается, потому что растёт на земле Огненного Рога.
— Тысячезерница — поистине удивительная вещь, — сказал Ао, — теперь нам не нужно завидовать ценным культурам других племён. У нашего племени есть сокровища получше, особенно тысячезерница. Это настоящее сокровище племени. Мы больше не будем делиться ею ни с кем, даже если нам предложат за неё горы золота!