Том 2. Глава 3. Знай своего врага

Вступление

(от лица Хорикиты)

Со звонком, оповестившим о конце утреннего классного часа, ученики класса A тут же начали переглядываться.

Внезапное объявление специального экзамена стало уже делом привычным, однако в этот раз оно слегка отличалось от остальных, и ученики не могли скрыть своего замешательства.

— Ч-что значит «на этом все», вы же ничего нам толком не объяснили! — в панике обратился Ике-кун к Чабашире-сенсей. Она была почти у двери и собиралась выйти из кабинета.

— Я же сказала. В этот раз вопросы не принимаются.

— Нет, но все равно!..

Чабашира-сенсей демонстративно вздохнула и посмотрела на Ике-куна через плечо.

— Я не специально обхожусь с вами так сдержанно. Нам, учителям, нельзя объяснять подробности правил этого специального экзамена. Это не наша прихоть.

От ее резкого тона лица одноклассников, включая Ике-куна, напряглись еще сильнее.

— Пора уже перестать постоянно полагаться на кого-то, повзрослейте наконец. Я надеюсь, вы покажите, как изменились по сравнению с тем, какими были на момент поступления, — напоследок произнесла Чабашира-сенсей.

Она ясно дала понять: это не было сделано назло. На объяснение правил изначально не закладывалось время, и можно было об этом догадаться по тому, что объявление началось в самое неподходящее время — в конце классного часа.

Открыв дверь, Чабашира-сенсей молча покинула кабинет.

Дверь захлопнулась, однако класс не погрузился в тишину, более того, после ее ухода шума стало больше.

— Она реально ушла! И как нам разбираться с этим, если мы даже правил не знаем?!

— Говорит, что не специально обходится с нами так сдержанно, но как будто это было чересчур, не находите?

— Ага, еще как. Может, это из-за того, что на прошлом специальном экзамене мы проиграли?

— Но мы же старались!

Одноклассники продолжали вполголоса изливать недовольство.

— Я понимаю ваше желание выговориться, но давайте для начала угомонимся. Если будем и дальше галдеть, правила от этого понятней не станут, — осадил Судо-кун забеспокоившихся учеников, держа в левом ухе мизинец. Похоже, так он пытался показать, что они сильно расшумелись.

— Судо-кун прав. То, что нам не разъясняли правила, не повод выходить из себя. Другие классы в тех же условиях, так что пока мы все на равных. — Хирата-кун попытался утихомирить учеников вслед за Судо-куном, чей голос прогремел на весь кабинет.

— Толку-то с этого, без правил мы все равно не знаем, что делать. Может, лучше вообще не готовиться? А через неделю будь что будет, — проворчал Ике-кун.

— Я тоже так считаю. Нас будто оставили в подвешенном состоянии, — поддержала его Шинохара-сан.

Я могу их понять, тем не менее об экзамене нам уже объявили. Осталось лишь одно, принять этот бой с высоко поднятой головой.

Проблема в том, что они решили, будто раз нет подсказок, то обдумывать все как следует не нужно.

Нельзя просто сидеть и смотреть, как ситуация выходит из-под контроля, поэтому я решила высказаться.

— Специальный экзамен начнется завтра, паника лишь отнимет у нас время. Сперва успокоимся, потом будем обмениваться идеями.

— Какими идеями? Нам даже правил не объяснили, что мы вообще можем тут сделать?

Теперь сокрушался Хондо-кун. Он указал на странность происходящего, глядя на выключенный большой экран, который использовался вместо доски.

— Если подумаем вместе, сможем хотя бы подобраться к правилам. Нам всего лишь нужно представить, каким может быть специальный экзамен, а там уже заготовим варианты.

— Нет, ну… Так-то да. Но мы же не можем просто закрыть глаза на отношение учителя? Что это было за равнодушие? — Шинохара-сан продолжала цепляться за поведение Чабаширы-сенсей. Судя по всему, ее это сильно задело.

Несколько учеников согласились с ней. Правда, не думаю, что этому стоит уделять больше внимания, чем специальному экзамену…

Да, Чабашира-сенсей стала намного более мягкой, чем раньше. И во второй половине второго года обучения она даже улыбалась чаще прежнего, что было совсем на нее не похоже.

Перевод Аянокоджи-куна в начале третьего года тоже ранил ее. Временами это проявляется в ее поведении. Но, быть может, это также показывает, что она предчувствует, что впереди класса A проложен тяжелый путь? И потому, чтобы мы как следует собрались, она свела к минимуму избыточные доброту и улыбки…

Более того, требовать безвозмездной доброты в любых обстоятельствах — это само по себе неправильно. Так это понимаю я, хотя остальные воспринимают все иначе.

Недовольные взгляды части учеников обращены на меня, Хирату-куна и Судо-куна. Всех переполняет невыразимое разочарование. Но их сложно в чем-то упрекнуть. Не стоит забывать, уход Аянокоджи-куна принес разлад в класс.

В итоге вплоть до начала первого урока время было потрачено впустую — полноценного обсуждения так и не вышло.

Часть 1

Обеденную и другие перемены я говорила с каждым обеспокоенным учеником класса A и добивалась согласия на новое обсуждение после уроков.

Я надеялась, чтобы те, кто был недоволен, и прежде всего Ике-кун и Шинохара-сан, к тому времени хоть немного успокоятся.

Судо-кун говорил, что я уделяю этому слишком много внимания, но Чабашира-сенсей весь день оставалась такой же холодной, как и утром, и это убедило меня: я поступила правильно, что начала действовать наперед.

— Хорикита, как я и сказала на обеденной перемене, через час тебе надо быть в кабинете ученического совета. Не имею ничего против обсуждений, но постарайся не забыть, — подойдя ко мне, сказала напоследок Чабашира-сенсей.

— Хорошо, я поняла.

И она вышла из кабинета. Вполне ожидаемо, содержание специального экзамена не затрагивалось и на классном часу в конце учебного дня.

Проводив ее взглядом, я пошла дальше. Очень хотелось избежать повторения утреннего потока жалоб.

Когда я встала за кафедру, тут же заметила собиравшегося ученика — единственного, к кому я не подходила, хотя знала, что он был серьезным поводом для беспокойства.

— Чтоб его… — проронил находящийся неподалеку Судо-кун. Он щелкнул языком и развернулся.

Точно, это был Коенджи-кун, наиболее выделяющийся среди остальных. Он встал со своего места и быстрым шагом направился к выходу из кабинета.

— Эй, Коенджи… — с укором окликнул его Судо-кун, однако тот не остановился и просто вышел.

Все как обычно. Обсуждению он мешать не станет, но и помогать не собирается. Я это понимала, поэтому не обращалась к нему до конца занятий. Пришлось отказаться от этой идеи, ведь если неправильно попросить его сотрудничать, может дойти до перепалки.

О том же думал и Судо-кун, единственный, кто его позвал. Об этом говорит то, что он потерял всякий интерес, как только Коенджи-кун исчез из вида.

Пусть будет так. Можем начать обсуждение без него, как это обычно и бывает. Так будет даже проще, да и проблем меньше.

И все же… Правильно ли это, продолжать воспринимать его поведение как данность?

— Извини, Хирата-кун, вы не могли бы начать без меня? Я скоро вернусь.

— Да, хорошо, — кивнул Хирата-кун, и я на время вверила ему свое место.

Даже понимая, что просить о чем-то бесполезно, я выбежала в коридор вслед за Коенджи-куном. Быстрым шагом пошла к шкафчикам для обуви, куда он, скорее всего, и направился.

Когда увидела широкую спину человека, которого искала, быстро догнала и пристроилась рядом.

— Не мог бы ты подождать минутку? — обратилась я к нему. Из-за его высокого роста пришлось высоко задирать голову.

— Хо-хо, девочка Хорикита. У тебя какое-то дело ко мне?

Коенджи-кун лишь скосил на меня взгляд. Он не отворачивался от пути, ведущего в общежитие. Я изо всех сил старалась подстроиться под его длинные шаги и идти в ногу с ним.

— Можешь хотя бы послушать?

— Я не против, могу выслушать по дороге.

— Речь не об этом. Я хочу, чтобы ты прямо сейчас вернулся в класс и послушал обсуждение, — озвучила я небольшую просьбу.

Коенджи-кун не стал остро на нее реагировать, а лишь сверкнул белыми зубами.

— Разве в этом есть смысл? Мое время бесценно! И мы договаривались. Я не обязан помогать, не так ли?

— Да, я знаю. Поэтому и прошу лишь послушать обсуждение, а не помогать победить на специальном экзамене. Я даже не прошу высказаться.

Если просить принести победу, а значит, положиться на его потенциал, то само собой он откажется. И я признаю за ним это право.

— Просто посидеть, пока мы не закончим, это ведь не сложно, правда?

— Сколько страсти, но я одного не понимаю. Ради чего?

— Нам необходимо вновь сплотить класс. Я бы не хотела, чтобы ты выбивался из общего ряда. Когда хотя бы один нарушает дисциплину, это отражается на общем моральном духе.

Моя просьба и ее обоснованность. До Коенджи-куна должно что-нибудь дойти. С этой мыслью я продолжала смотреть ему в лицо, но он невольно усмехнулся.

— Пха. Ты говоришь ерунду. Если класс не объединить из-за меня, то лишь потому, что тебе недостает способностей, девочка Хорикита.

— Оставим в стороне мои способности. Можно ли назвать класс «сплоченным», когда в нем есть хоть один человек, который творит все, что вздумается? Убери всего один кусочек, и пазл не сложится.

— Вот как. Ты все-таки научилась давать занятные ответы. Только пусть ты и сказала «вновь», но скажи, тебе хоть раз удалось сплотить класс, чтобы все в нем, кроме меня, действовали как одно целое?

От этих жестоких слов я на мгновение оцепенела и остановилась.

Однако нельзя позволить Коенджи-куну уйти с только одним этим возражением, поэтому я снова пошла.

— Говорить, что этого не удалось ни разу, — немного перебор. За два года наш класс становился единым целом, так было не всегда, но точно больше одного раза. Поэтому мы сейчас и класс A.

Мы преодолели все трудности вместе. Это не повод бахвалиться, но факт оставался фактом.

— Я бы добавил, что это только твое мнение.

— Лучше не забудь добавить это к своим словам.

Мы просто обменялись колкостями, но я не могу отступить, а раз так, придется наседать дальше.

— Значит, единство доказывает то, что мы стали классом A? Классу везло с победами из-за действий мальчика Аянокоджи! Мне ведь не нужно об этом говорить, ты и сама понимаешь?

— Аянокоджи-кун ушел из класса, что есть, то есть… Тем не менее класс побеждал не только благодаря ему.

— Если ты правда так считаешь, то это вдвойне забавно. Говоришь про единство и сплоченность, но, может, ты просто хочешь убедить себя, что победишь без мальчика Аянокоджи?

— Ну…

Его безжалостные слова вонзились словно нож в спину.

— Ничего не поменяется от того, что я вернусь в класс. Как ни старайся, но пока лидер — ты, победу у других классов не вырвать.

Он не сглаживал углы и прямо указывал на мою неспособность.

— Хочешь сказать… мне не хватает сил?

Ичиносе-сан заработала доверие к себе и объединила класс. Рьюен-кун пользуется страхом и насилием, чтобы держать всех в кулаке. Сакаянаги-сан была признана всеми за высокие способности и реальные результаты. Аянокоджи-куна мгновенно приняли в классе из-за его выдающихся способностей…

Разрыв между мной и ими очевиден, этого отрицать я не могу.

— Возможно, ты прав. Но мне что, просто встать на месте? Я должна делать все, что в моих силах, чтобы укрепить наше несовершенное единство…

— С этим я не спорю. Ты и остальные вольны заниматься чем угодно. А поскольку у меня нет ни причин, ни обязанности подчиняться классу, я также волен оставаться безучастным.

— Я понимаю, ты — ученик выдающийся. Но теперь, когда Аянокоджи-кун стал нашим противником, позиция нашего класса A вскоре окажется под угрозой. Тебя это устраивает?

Без его помощи мы можем не выпуститься из класса A. Мне надо выяснить, готов ли Коенджи-кун к этому концу.

Я пристально вглядывалась в него, не желая упускать даже малейшее отклонение в привычном поведении. Но мой испытующий взгляд не заставил Коенджи-куна изменить себе. Более того, он весело рассмеялся в ответ.

— В итоге ты делаешь то же самое.

Коенджи-кун отдалялся от кабинета, не сбавляя шаг.

— То же самое?.. Ты о чем?

— Об отчаянных попытках дешевыми уловками пробудить во мне чувство тревоги.

— Кто-то еще помимо меня использовал этот подход?..

В нашем классе нашелся человек, который упрекнул Коенджи-куна за его своенравие? Даже Судо-кун максимум сделает короткое замечание, а большинство учеников и вовсе избегают разговоров с ним. Хирата-кун еще мог бы вывести на разговор, но вот пугать он точно никогда не станет.

— Даже не знаю, что тебе ответить.

Пока я строила догадки, не успела оглянуться, как мы оказались прямо у выхода.

— Ходить за мной — пустая трата времени, можешь бросить это дело.

— С радостью бы воспользовалась твоим советом, но не могу…

Я не отступлю до тех пор, пока Коенджи-кун не сдастся и не скажет, что вернется в класс. Я почувствовала, как загорелась решимостью, однако в тот же миг ее пламя погасло.

— Советом? Девочка, ты сильно оторвана от реальности. К твоему сожалению, я не советую, а предостерегаю.

— ?!

У меня перехватило дыхание, когда я поймала на себе взгляд Коенджи-куна.

Он демонстрировал раздражение с примесью слабой кровожадности, что было редкостью для него. В его глазах появился отличительный блеск, не свойственный людям вроде Рьюен-куна, для кого угрозы уже обыденность.

— Собираешься и меня сделать своим противником, девочка Хорикита?

Он предупреждал: «Я не союзник, но соблюдаю нейтралитет. Если нарушишь этот баланс, пощады не жди».

— Ничего подобного…

Моя решимость исчезла в тот же миг, и я остановилась. У меня не было выбора. Отсутствие помощи с его стороны еще терпимо, нет смысла делать его своим врагом.

Хорошо это или плохо, но он источник проблем. И если захочет, то сделает крах нашего класса неотвратимым.

— Отлично. Тогда я пошел.Я не смогла остановить Коенджи-куна и испытывала раздражение от собственного бессилия.

Часть 2

В разгар обсуждения класса, которое не принесло результатов, оставив Хирату-куна с остальными, я поспешила в кабинет ученического совета.

Я надеялась хотя бы определить направление, но даже этого не удалось.

По правде говоря, мне хотелось продолжать обсуждение до тех пор, пока мы бы не пришли к приемлемому результату… Но что тут поделать. Раз я президент ученического совета, то должна не только готовиться к специальным экзаменам, но и с полной отдачей выполнять свои обязанности.

Стоило подойти к кабинету, как я увидела стоящую возле двери Нанасе-сан. Заметив меня, она поклонилась.

— Спасибо за работу, президент Хорикита.

— А ты рано.

Обменявшись парой слов, мы вошли в пустой кабинет. Я заняла свое место президента совета, а Нанасе-сан встала рядом и показала два распечатанных листа бумаги.

— Буквально только что Ходжо-сенсей, классный руководитель класса 1-A, передал мне эти документы.

На каждом листе — сведения о конкретном ученике: Кусанаги Минато-кун из класса 1-A и Маки Юма-кун из класса 1-D.

— А вот краткое изложение инцидента.

После того как я просмотрела личные дела, она передала мне еще один лист. Описанное в нем не было запутанной историей, хватило беглого взгляда, чтобы прочесть и вникнуть.

— Двое подрались, значит.

Дата — прошлая пятница, место — за общежитием первогодок.

Маки-кун из класса D позвал Кусанаги-куна из класса A, и после словесной перепалки между ними завязалась драка.

Они обменялись неоднократными ударами, в том числе по лицу. На полное восстановление Маки-куна уйдет три недели, а Кусанаги-куна — одна. О драке стало известно, когда их, выходящих из-за общежития, увидел свидетель. К счастью, с понедельника они снова пошли в школу…

— За общежитием? Видео их драки нет, я правильно понимаю?

— Да. Там слепая зона камер наблюдения. Свидетель по дороге в общежитие увидел, как эти двое со следами побоев возвращались в то же общежитие, о чем и сообщил нам.

Похоже, первогодки уже знают, где есть камеры, а где их нет, хотя только недавно поступили в нашу школу.

— Думаю, стоит попросить школу увеличить количество камер видеонаблюдения.

— Согласна. Я попробовала расспросить Ходжо-сенсея, но он подробностей не рассказал, лишь велел самим спросить учеников.

— Наверное, хотел сохранить беспристрастность. Затем это дело и возложили на нас, ученический совет.

Нанасе-сан уверенно кивнула, а потом, как будто о чем-то вспомнив, продолжила:

— Если честно, меня саму вызывали в кабинет ученического совета по похожему поводу.

— Тебя, Нанасе-сан? Кто-то поднял на тебя руку?

— Нет, ничего подобного. Мой одноклассник спровоцировал инцидент…

Горько усмехнувшись, Нанасе-сан рассказала, как все было.

Накануне прошлого лета Хосен Казуоми-кун из класса D и Утомия Рику-кун из класса C шли навстречу друг другу в коридоре, в какой-то момент из-за пустяка началась перепалка, наступил опасный момент: они подошли вплотную и начали сверлить друг друга взглядами. И когда переполох уже дошел до того, что в любой момент могла завязаться драка, их одноклассники также принялись выяснять отношения рядом с ними, у ученика класса C лопнуло терпение и он ударил ученика класса D. В запале попытался ударить и Хосен-куна, однако тот ловко увернулся и дал сдачи.

— Терпение Утомии-куна было на исходе, еще чуть-чуть, и он бы ударил, но, так уж получилось, мимо проходили учителя, и им удалось кое-как успокоить их. Только позже ситуация все равно дошла до ученического совета.

Ученик полностью оправился от травм после ответного удара Хосен-куна примерно за три недели. Однако первым ударил все же ученик класса C, так он еще и побил другого ученика. Разбирательство, кто виноват и как их рассудить, затянулось, решение вынесли после неоднократных обсуждений через целых две недели. Вот о чем рассказала Нанасе-сан.

— Нелегко пришлось Нагумо-семпаю, — отметила я.

— Согласна.

Я невольно усмехнулась вопреки своему негодованию.

— В этом есть что-то смешное?

— Нет, дело в другом. Просто подумалось, что у всех происходят одни и те же инциденты. Когда я была на первом году, то прошла через нечто подобное.

— Правда?..

— Ситуация была похожа на твою. Мой одноклассник подрался с ребятами из класса Рьюен-куна.

В то время место, на котором сижу я, занимал мой старший брат. Тогда Судо-кун ударил ученика в спецкорпусе и проводились слушания на тему того, кто ударил первым и на ком лежит ответственность. Брат не занимал чью-либо сторону и выполнял долг президента беспристрастно. Наверняка в прошлом году Нагумо-семпай поступил так же.

— Это уже стало ежегодным обычаем для новоиспеченных учеников, обязательно спровоцировать хоть один инцидент. От того мне и смешно.

— И правда. Наверное, оно так будет и в следующем году.

— И тогда уже тебе предстоит выносить вердикт как президенту ученического совета.

— Э, м-мне?

— Если обойдется без происшествий, то да. Справишься?

— Хотелось бы надеяться… Но, насколько я слышала, все президенты прошлых лет были выпускниками класса A… А я сейчас в D, — неуверенно ответила Нанасе-сан, тем не менее она — бесспорно, наилучший кандидат.

— Не обращай внимание на ряд случайных прецедентов. Прежде президентами становились только ученики классов A и B, но я начинала в классе D. Это хороший пример, хотя даже так, нет гарантий, что к выпуску я останусь в классе A.

Положение нашего класса довольно шаткое. Ведь мы не достигли бы его без помощи Аянокоджи-куна.

— По крайней мере я считаю, у тебя есть все задатки, чтобы стать президентом. Будь уверенней в себе.

— Спасибо… Тогда сначала я добьюсь результатов на посту секретаря.

Стесняясь, Нанасе-сан серьезно отнеслась к моим словам, она кивнула и поклонилась.

— Дело об их драке передали совету, значит, это никакая не небольшая потасовка. Пока они не пришли, я озвучу пару своих мыслей. И посмотрим, может, мне пригодится твоя помощь, — сказала я.

Один из участников конфликта — ученик класса A.

Казалось, обычно ученики именно из классов D и C склонны прибегать к насилию, но в этот раз все обстоит иначе. У Кусанаги-куна высокая оценка B+ по физическим и академическим способностям. Я бы хотела отработать все варианты, учитывая, что у него, скорее всего, есть голова на плечах.

— Разумеется.

В оставшееся время я проговорила с Нанасе-сан несколько планов.

В назначенный час в кабинете ученического совета раздался глухой стук.

— Похоже, они пришли. Прошу, входите, — ответила Нанасе-сан, и в кабинете показались два ученика, злобно глядящих друг на друга.

У обоих специфические прически, и одеты они так, что любой признал бы в них хулиганов. И ни следа раскаяния, каждый считал виноватым другого. Но больше всего внимания привлекали не прически или поведение, а их лица.

— Ничего себе ушибы, какой ужас… — вырвалось у Нанасе-сан, когда она увидела побои.

Слева от меня стоял Маки-кун из класса 1-D. Справа — Кусанаги-кун из класса 1-A.

Насколько я знаю, дать две-три недели на полное восстановление могут и из-за незначительных ран, но их же травмы выглядели весьма плачевно. Лица опухли, видимо, били друг друга не жалея сил. Хуже всего было у Маки-куна, невооруженным взглядом видно, за кем оказалось преимущество в драке.

— Вы понимаете, почему были вызваны в кабинет ученического совета? — побудила Нанасе-сан их объясниться, взяв инициативу в свои руки.

— Не, не понимаю! Вот зачем меня вызвали? Он виноват, — возразил Кусанаги-кун, оскалившись на Маки-куна.

— А? А не пошел бы ты?! Сам же первым ударил!

— Не выдумывай! Первым ты полез. Хоть и промазал!

Они принялись на повышенных тонах выяснять, кто первым начал драку.

Мы с Нанасе-сан переглянулись и стали молча слушать их словесную перепалку. Пусть выпустят пар, нам потом будет проще.

Поначалу они просто обвиняли друг друга, но затем пошли совершенно неуместные ругательства, а скатилось все к комментариям о внешности и росте.

— Как дети малые, — произнесла я.

— Дети, не то слово.

Пусть они лишь перешли на первый класс старшей школы, но уже зашли на опасную тропинку, и проявлять здесь снисхождение нельзя. Более того, они не только не собирались одумываться, а, напротив, были готовы устроить драку даже в кабинете ученического совета.

— Что-то вы расшумелись. Можете оба ненадолго успокоиться? — сделала замечание Нанасе-сан, не в силах больше смотреть на них.

Однако парни лишь косо взглянули на нее и явно не были намерены останавливаться. Смотрят свысока, потому что мы девушки. Такое отношение видно невооруженным глазом. Но хватит уже того, что они слушают и воспринимают слова Нанасе-сан.

Они спорят сейчас потому, что недовольны друг другом. А раз так, остается принять решение, которое никого не устроит.

Я посмотрела на Нанасе-сан. Наши взгляды пересеклись, и она кивнула, полностью разгадав мои намерения.

— Если собираетесь и дальше говорить не по делу, то лишь впустую потратите наше время. Вы понимаете, насколько серьезное наказание вас ждет? — сухо бросила Нанасе-сан, после чего я молча встала со своего места.

— Чего? Стоп, я не согласен!

— Нечего ученическому совету, да еще девкам, совать нос в наши дела!

— Следи за языком.

Ответом на сделанное замечание оказался лишь гневный взгляд, полный недовольства. Должно быть, они думали, будто из-за этого мы отступим.

— У нас, в «КоИку», ученический совет обладает определенными полномочиями. И наш разговор дает ценную возможность выявить истину. Но если вы хотите и дальше упорствовать, тратить время мы не будем. Президент, давайте пока подготовим доклад для учителей.

— Ты с чего взяла, что мы тут закончили?!

— Вы можете идти, вас никто не держит. А если ваш спор еще не закончен, будьте добры, выйдете в коридор.

Им, только недавно поступившим в эту школу, бесполезно объяснять, что такое поведение навредит их классам, они все равно не послушают. Худшее развитие для них — это если не примут показания двух сторон. Чего их жалкая гордость не позволит.

Тем не менее они понемногу отмечали странность происходящего в кабинете. Ведь с тех пор как они вошли, я не сказала ни слова.

— Почему ты молчишь, президент?.. Скажи уже что-нибудь.

Они явно понимали, что я — президент ученического совета. В конце концов я выступала с приветственной речью на церемонии начала учебного года.

— Ты же сама видишь и должна понимать, кто виноват, да?

Каждый указывал на другого и повторял: «Я не виноват, это все он». И они собираются продолжать, пока я не скажу свое слово. Но я молчала. Хотела этим показать им: ситуация не стоит того, чтобы о ней говорить.

Моя задумка принесла плоды — в шумном кабинете воцарилась тишина. До них наконец-то дошло, что они одни шумели тут как дураки.

Парни еще открывали рты, словно не хотели сдаваться, но до меня донесся лишь едва различимый шепот, а после оба поджали губы. Одновременно.

— И что нам делать?.. — прозвучал сдавленный голос с просьбой ко мне вынести решение.

— Похоже, вы все же хотите разрешить ситуацию. Что скажешь, президент?

Я молча кивнула, давая знак Нанасе-сан продолжать.

— Итак, Кусанаги-кун, давай начнем с тебя. Расскажи, как все было. А в это время, Маки-кун, я бы попросила тебя, несмотря на все твое возмущение, воздержаться от комментариев. После чего тебе также будет выделено время. Согласен? — предупредила она.

Маки-кун прикусил губу и едва заметно кивнул.

— Этот… Маки косится на меня, будто вынести не может! Ну я и высказал ему все, что думал, а он взял и взбесился. После позвал за общежитие. Я отступать не собирался, потому пошел туда, и он сразу с цепи сорвался. Но мне чутье подсказало, что я сильнее, поэтому увернулся и отвесил ему в ответ.

Версия одной стороны. И разумеется, эта версия вряд ли устраивала слушавшего Маки-куна.

Он не скрывал раздражения и уже пытался было высказаться, однако, встретившись со мной взглядом, еле сдержался. Если вмешается, его могут признать виновным. А если промолчит, у него будет возможность оправдаться. Должно быть, он интуитивно понимал, в каком положении находится.

Далее Кусанаги-кун продолжил сыпать обвинениями, и в какой-то момент я поняла, что новых показаний с его стороны уже не будет, поэтому передала слово терпевшему Маки-куну.

— Смотрите на него, несет, что вздумается. А все неудобное для себя замолчал. Начнем с того, что это Кусанаги первым начал обзываться и называть меня дефектным! Я просто хотел, чтобы он взял слова обратно! И какое еще чутье? Очевидно, я посильнее буду! Думал, я не вижу, как после удара в корпус у тебя затряслись ноги? — прокричал он прямо в ухо Кусанаги-куна, выплеснув скопившееся раздражение.

Слова Маки-куна слегка смутили Кусанаги-куна, но он проигнорировал его и отвернулся, будто того и вовсе не было в кабинете.

Дефектный. Давно я этого не слышала. Наш класс 1-D именно так и называли. Кажется, в этом году подобная порочная традиция нашей школы получила свое продолжение.

Если обобщить все сказанное без эмоций…

Началось с того, что Кусанаги-кун обозвал Маки-куна дефектным. После этого возмущенный Маки-кун позвал его за общежитие и потребовал взять слова обратно. Однако Кусанаги-кун не стал этого делать, Маки-кун взбесился и попытался ударить его, но не попал и получил в ответ от Кусанаги-куна. Затем между ними завязалась драка. Результат угадывается по травмам: Маки-кун проиграл Кусанаги-куну, хотя сам он и не согласен с этим и заявляет, что преимущество осталось за ним. В то же время Кусанаги-кун говорит о своей победе, и что он перестал бить, когда победа стала очевидной.

Они противоречили друг другу, из-за чего нельзя сделать окончательный вывод.

Когда Маки-кун закончил говорить, Кусанаги-кун снова грозно взглянул на него, а после посмотрел на меня, но с уже смягчившись.

— Ну же, президент, ты ведь понимаешь, о чем я? Сама, как-никак, из класса A. Это была чистая самооборона!

Он впервые нормально обратился к ученическому совету, но этого мало, чтобы улучшить впечатление о нем.

— Звание класса A само по себе ничто не значит. Глупца накажут, даже если он из класса A, а добросовестного наградят, даже если он из класса D.

— А-а? Да какого черта!..

Кусанаги-кун словно получил тяжелый удар после неудачной попытки слегка подлизаться, и вежливости в его речи снова как не бывало.

Подумать только, даже среди учеников класса A этого года есть люди с настолько скверным характером.

— Мы выяснили, что Маки-кун правда позвал тебя, но я не считаю правильным с такой легкостью ввязываться в драку. Тем более когда ты сразу почувствовал, что сильнее своего оппонента.

— Так ведь…

— Хотя для того, кто возомнил себя сильнее, у тебя что-то многовато ушибов, не находишь?

Даже если Кусанаги-кун и оказался чуть сильнее, для меня это выглядело так, будто они на одном уровне.

Кусанаги-куна это задело, но он опустил взгляд.

— Че, нечего ответить? Так правильно, ты же не победил!

— Иди ты, Маки! Всем видно, что я сильнее.

Если извинений или мирного разрешения конфликта не предвидится, то придется назначить наказание, отталкиваясь от полученных травм, то есть в пропорции сорок процентов Маки-куну и шестьдесят процентов Кусанаги-куну. Стоило мне подумать об этом…

— Да и не бил я Маки так сильно… Черт!

Он не столько хотел рассказать об этом нам, сколько у него случайно вырвалось.

Вообще-то это могло сойти за просто попытку выпутаться из ситуации, но Маки-кун не то что не возражал, а даже сделал вид, будто ничего не слышал. А учитывая все произошедшее, он обязан был хоть что-то сказать в ответ.

Заметив такую странность в поведении, мы с Нанасе-сан на мгновение переглянулись.

— Не бил его так сильно? Что это значит? — спросила она.

— Ничего, это я так!

— Не похоже на «ничего». Насилие есть насилие, а травмы Маки-куна серьезнее полученных тобою. Когда решение будет принимать школа, тебе назначат более суровое наказание. Не думаешь, что сейчас самое время объясниться как следует?

Они вдвоем покосились друг на друга, хотя до этого лишь обменивались грозными взглядами. Похоже на то, что как мы с Нанасе-сан периодически переглядываемся.

— Я все сказал!.. Добавить больше нечего. Да, Маки?

— Ну да… Хотя это ты во всем виноват, Кусанаги.

— А? Ты опять за свое?!

Что называется, вернулись в самое начало.

— Если новых показаний не будет, тогда на этом мы закончим. Вы уверены, что все сказали?

— Насколько можно судить из всего сказанного, вы оба виновны в равной степени, — огласила я мнение как президент ученического совета.

Их недовольство выплеснулось наружу, и они снова начали спорить, но постепенно растеряли запал. Без новой информации сдвига не будет. Похоже, до них это дошло.

— Ладно, я понял!.. Нам нужно просто понести одинаковое наказание, так?

— Тц… Будь по-вашему. Только время зря потерял… — сказал Кусанаги-кун вслед за Маки-куном.

Оба остались недовольными.

Когда они только вошли в кабинет ученического совета, то тут же принялись перекладывать вину друг на друга. Очевидно, надеялись отделаться как можно более легким наказанием.

Нанасе-сан еще раз призвала их высказаться, если у них есть о чем рассказать, однако дело с мертвой точки не двигалось. Совет не может удерживать их до бесконечности, поэтому встреча на этом была закончена, и их отпустили. Вердикт будет оглашен позже.

Часть 3

Кабинет ученического совета снова погрузился в тишину.

— Вроде бы решение по этому делу, на мой взгляд, принято справедливое, но… — тяжело вздохнула я.

— Они не отрицали, что побили друг друга. Но это странно, после той оговорки оба охотно принимали наказание.

Кусанаги-кун признавал нанесенный удар и даже заявлял, что одержал верх в их драке. В то же время Маки-кун утверждал о своей победе. Однако разница в ушибах была внушительна, и на вид именно Кусанаги-кун одолел Маки-куна. Проблема в том, что… эту разницу определяло только состояние их лиц. И вот насчет этого была случайно брошена фраза о том, что Маки-куна настолько сильно не били.

Более того, для него самого это был идеальный момент обвинить — пусть и ложно — Кусанаги-куна в неоправданном применении силы, чтобы как-то смягчить свою вину, однако он сделал вид, будто вообще не слышал той оговорки.

— И как это понимать, президент? Выглядит так, словно Маки-кун просто не хочет признавать поражение и ставит во главу угла свою гордость.

— Да. Вполне возможно… Поначалу складывалось впечатление, будто он хотел подставить Кусанаги-куна под более строгое наказание. Но тогда странно, что не стал цепляться к той оговорке. Сказал бы, что перестал бить в ответ, но Кусанаги-кун просто не останавливался. Он мог бы и так сохранить лицо, как думаешь? — спросила я.

Нанасе-сан закрыла глаза и погрузилась в мысли.

А что, если… Попробуем взглянуть на это с другой стороны.

— Что, если есть еще один участник конфликта?..

С этой мыслью я перебрала в памяти их показания. Казалось, вот-вот подберусь к истине.

— Но в драке так или иначе победил Кусанаги-кун, разве нет? Будь это расплатой, то, по логике, ему и досталось бы гораздо больше, — размышляла Нанасе-сан.

— Вовсе не обязательно, что здесь замешана месть. Вдруг тот третий решил наказать Маки-куна за то, что проиграл в драке, которую сам же и затеял. Разумеется, это тоже недопустимо.

— Понятно… Не исключено. Но тогда неясно, почему Кусанаги-кун не заявил об этом. Может, побоялся человека, который наказал Маки-куна?..

— Мне тоже так видится.

Если Маки-кун получил от кого-то вроде Рьюен-куна или Хосен-куна, то я могу понять, почему победивший Кусанаги-кун не нашел смелости рассказать об этом. Хотя сложно представить, что они могли вмешаться в мелкую стычку первогодок, да еще специально ради этого идти к их общежитию. К тому же после такого жестокого вмешательства со стороны старшеклассников они бы не пошли к ученическому совету, чтобы смело перекладывать друг на друга вину, — им велели бы раскаяться в содеянном и дать делу быстро затихнуть.

Но эти двое повели себя совсем иначе. И можно сказать наверняка: они оба уверены в своих силах и обладают немалой гордостью. Тем не менее рассказывать обо всем они не захотели. Но это лишь теория.

— Но, президент…

— Да, я знаю. Насколько мне известно, среди первогодок еще не попадались парни вроде Рьюен-куна или Хосен-куна, готовые применять насилие и держать окружающих в страхе. Ты ведь это хотела сказать?

— Да. Не могу вспомнить ни одного парня, который бы выделялся тем, что контролирует класс страхом.

Либо он тщательно скрывается, либо…

Я еще раз прочитала переданные Нанасе-сан документы.

Возможно, нам следует послушать мнение свидетеля, который первым обнаружил выходящих с травмами?.. Или стоит еще раз вызвать Маки-куна и Кусанаги-куна, когда те немного остынут? Можно побеседовать с ними по отдельности, но, если это как-то заденет их гордость, думаю, решение мы не найдем.

— Скажи, Нанасе-сан… Тебе не кажется, что они вели себя немного по-детски?

— Да, кажется. И не немного. Они вели себя как дети с того момента, как вошли в кабинет, и не прекращали до самого конца.

— Именно. Но проблема в том, что и Кусанаги-кун, и Маки-кун считают себя сильными. Поэтому их заботит только исход драки и даже при нависшей угрозе наказания со стороны совета они не отступали и продолжали сваливать вину друг на друга.

— Да.

— А что, если они, уверенные в том, что постоят за себя, проиграли в драке кому-то одному?

— То есть они проиграли в драке двое на одного, и пострадала их гордость? Возможно, но разве это повод, чтобы замалчивать? Они могли бы вместе обвинить во всем того человека, разве нет?

— Предположим, их противник не только был один… но и это еще была девушка.

Нанасе-сан удивленно посмотрела на меня.

— Вполне может быть. Они задирали нос и говорили, что не проиграют в драке, но если в итоге проиграли девушке, наверняка им будет слишком стыдно признавать это.

Текущая проблема разрешена — они согласились понести наказание, и на этом можно поставить точку. Но если свидетель причастен к драке, то это случай избиения. А с этим стоило разобраться ради будущей школьной жизни.

— Говорить они не желают, значит нам нужно раскрыть это дело самим. Поможешь мне докопаться до истины, Нанасе-сан?

— Конечно, президент. И все же нелегко тебе приходится. Ты потрясающая, Хорикита-семпай.

— Что ты, ничего подобного. В средней школе меня часто называли выдающейся. Но наблюдая вблизи за Аянокоджи-куном, моим братом или Нагумо-семпаем… даже за Сакаянаги и Ичиносе-сан, я каждый раз ловлю себя на мысли, что на их фоне я не более чем заурядный человек… — высказалась я, и пусть это всего лишь жалкое самобичевание. Должно быть, до сих пор не отошла от того, с какой простотой Коенджи-кун избавился от меня в конце учебного дня.

Нанасе-сан почему-то широко раскрыла глаза, будто застигнутая врасплох.

— Что такое?..

— Ниче… Заурядная. По-моему, это даже хорошо. И ничего плохого в этом нет, заурядная Хорикита-семпай!

— Хм… Знаешь, когда ты повторяешь это, начинает немного раздражать.

Прозвучало как издевка.

— Э-э-э?! П-прошу прощения! Я считаю тебя невероятно выдающейся, президент Хорикита! — Нанасе-сан не на шутку растерялась.

— Уже поздно менять сказанное, — притворилась я рассерженной, после чего с улыбкой положила руку ей на плечо. — Так ты мне поможешь?

— Д-да. Разумеется.

Часть 4

Мне не хотелось оставлять дела совета, тем не менее у меня также есть другие дела, как у лидера, и ими нужно заняться.

Усталая, я отправилась в Кеяки на встречу, назначенную к шести часам.

Пусть награда маленькая, а изменение классных очков незначительно, экзамен сам по себе важен. Начнется ли он завтра или все-таки через неделю?

Для победы, и чтобы избежать поражения, за сегодня нужно сделать все, что только смогу.

Увидев стоящую возле супермаркета в торговом центре ученицу, я быстрыми шагами подбежала к ней.

— Приветик. Что-то погода в последнее время совсем испортилась, — проронила Каруизава-сан, когда я подошла.

— Пожалуй. Сезон дождей должен был начаться немного позже.

Прошлым воскресеньем дождь лил весь день. И сегодня по прогнозу накрапывать может вплоть до глубокой ночи.

— Спасибо, что согласилась составить мне компанию в такое время.

— Не стоит. Я и сама подумывала зайти в супермаркет.

Мы взяли по корзине и неспешно пошли от прилавков с фруктами, расположенных у входа, к прилавкам с овощами. Я взяла в руки желтый киви, на который была акция, и посмотрела на Каруизаву-сан.

— Заметила что-нибудь необычное на сегодняшнем обсуждении после уроков?

— Хм… Даже не знаю. Кажется, нет. Итогов не подвели, каждый говорил, что вздумается… Погоди, а почему ты именно меня об этом спрашиваешь? Это же совсем не по моей части, — натянуто улыбнулась она.

Каруизава-сан правда не из тех, кто активно выступает во время серьезных разговоров. По большей части на обсуждении высказывалась я, Хирата-кун и еще несколько словоохотливых учеников.

— Нам больше нельзя оставлять все, как есть. Поэтому я хочу внести изменения.

— И ты выбрала меня? Ну да, со мной обычно не советуются по поводу экзамена, я же в этом плане бесполезна.

— Что ты, вовсе нет. Я, правда, обратилась к тебе ради перемен. Но я не считаю, что ты бесполезна Каруизава-сан… Во всяком случае, теперь, — сказала я, готовая к тому, что она может разозлиться.

Невежливо говорить, будто я и раньше полагалась на нее.

— Совсем жалости не знаешь, Хорикита-сан. Но как раз этим ты мне и нравишься!

Без недовольства на лице Каруизава-сан с улыбкой приняла мои слова.

Она намного более мудрая, чем я думала. Неожиданно ценная находка.

— Что же, так и быть, вся такая полезная я сможет немного помочь советом. Какие, по-твоему, реальные правила этого специального экзамена? — опередив меня, спросила Каруизава-сан.

Мне показалось это забавным, и я улыбнулась вслед за ней.

На обсуждении после занятий я смогла присутствовать меньше часа, но даже за это время в классе озвучили несколько возможных версий. Классический письменный тест или спортивное испытание. Еще устный экзамен, презентация, музыкальное выступление, экзамен в формате интервью. Прозвучали даже варианты с программированием, ИЗО, дизайном и так далее.

Как бы то ни было, большинство сошлось на том, что, каким бы ни был экзамен, он будет проведен через неделю.

Особенно часто звучали предположения об экзамене в формате собеседования. Не сыграло ли здесь то, что третьегодкам скоро предстоит сдавать вступительные экзамены в высшие учебные заведения и устраиваться на работу?

Пожалуй, такую возможность и правда нельзя списывать со счетов, если отталкиваться от недельной подготовки и отсутствия правил. Но были и возражения: если это будет собеседование, то скрывать правила незачем, и подробности стоило бы сообщить в самом начале.

В общем, звучали как вполне вероятные, так и нереалистичные версии. Тем не менее уверенности не было ни по одной. И раз их так много, то для эффективной подготовки нужно сузить круг. Особенно это касается учебы. Затронет экзамен все дисциплины или только отдельно взятые? На результат может сильно повлиять выбранный нами подход.

Я поделилась с Каруизавой-сан своими мыслями.

Серьезный разговор должен был наскучить ей, однако она слушала меня внимательно, не проявляя недовольства.

После мы перешли к обсуждению тем, о которых я могла поговорить лишь с ней.

— Возможно, это лишь мое воображение, но я думаю, что классы C и D поддерживают связь, — сказала Каруизава-сан, когда мы подошли к прилавкам со специями.

— Думаешь… Аянокоджи-кун помогает Ичиносе-сан?

— Да. Так наверняка было в прошлый раз, и, скорее всего, будет что-то похожее и в этот, — спокойно ответила она, глядя мне прямо в глаза.

Она первая высказалась об одной возможной причине поражения на предыдущем специальном экзамене.

Разумеется, на данный момент твердых доказательств нет.

После перевода у меня было смутное чувство, будто Аянокоджи-кун как-то странно сблизился с Ичиносе-сан, но даже представить не могла, что они начали обмениваться информацией.

— Что ты скажешь, Хорикита-сан?

— Я думаю, такая вероятность есть… Очевидно, Аянокоджи-кун не желает победы нашего класса A. А если он не может сразиться с нами напрямую, для него будет приемлемо поделиться информацией с Ичиносе-сан и помочь победить ей. Ведь он знает наш класс как никто другой.

Когда я временно выбыла из игры, Хирата-кун вместе с остальными взяли инициативу в свои руки и выбрали участников для экзамена. Аянокоджи-куну даже не нужно было видеть это своими глазами, он наверняка представил все в голове: как велись обсуждения, о чем, и к каким выводам пришли.

Разумеется, это не вина ребят. Что-то мне подсказывает, что, даже если бы я присутствовала на этих разговорах, пусть они и велись бы с небольшими изменениями, результат оказался бы тем же.

— Вот только в этот раз мы необязательно будем сражаться один на один. Возможно, стоит Аянокоджи-куну поделиться информацией с Ичиносе-сан, и он сам окажется в менее выгодном положении.

— Это уж вряд ли.

— Считаешь, даже так он не проиграет? — спросила я в ответ?

Каруизава-сан возразила мне с улыбкой.

— Если он перевелся в класс C с целью своими руками сделать из него класс A, то это как-то несерьезно. Раз уж на то пошло, мог бы сразу отправиться в класс D.

— Но у них есть свой лидер — Ичиносе-сан. А класс C после ухода Сакаянаги-сан остался без лидера и его приемника.

— Аянокоджи-кун… мог бы перевестись в класс D, устранив Ичиносе-сан.

— Нет… Ты уже явно преувеличиваешь. Подстроить это можно на специальных экзаменах, где есть риск исключения, но… Или что, хочешь сказать, он добивался исключения Ичиносе-сан на специальном экзамене в конце года?

На том экзамене нельзя было умышленно исключить кого-то из класса противника. По правилам решалась лишь судьба одноклассников.

— Как именно, я не знаю, но исключить ученика можно не только на специальных экзаменах. Он мог бы и сегодня это сделать, в такой непримечательный день.

Каруизава-сан оценивает Аянокоджи-куна даже выше, чем я. Наверное, потому что она встречалась с ним. Конечно, я не собираюсь возражать и говорить, что она его переоценивает…

— Хорошо, допустим… Но зачем тогда переводиться в класс C?

— Без понятия. Но Аянокоджи-кун мыслит непредсказуемо, да и ему нет необходимости полагаться на Ичиносе-сан, чтобы продвинуться до класса A. Хотя если он помог ей раньше, то, думаю, поможет и в этот раз.

Может, он помогает, чтобы объединиться с таким же отстающим классом и облегчить будущие экзамены? Четких ответов нет, цели не ясны. Строить предположения опасно, но держать их в голове все же стоит.

И в таких условиях нужно как можно скорее выявить правила предстоящего экзамена. Если уже с завтрашнего дня начнем отставать, это может оказаться фатальным.

Я не ожидаю, будто меня вот так просто посетит озарение просто от того, что вдруг изменю свой обычный подход. Однако новое испытание непременно послужит на пользу мне в будущем.

Кто-то посчитает, что уже слишком поздно, но я хочу дорожить тем, что заметила только сейчас.

Часть 5

С перевода Аянокоджи-куна в другой класс прошло уже немало времени, тем не менее душевные раны до конца пока не затянулись. То же самое, уверена, можно сказать и о Каруизаве-сан, которая отправилась со мной за покупками. Однако теперь мы хотя бы можем прокладывать путь вперед.

Думаю, я оправилась достаточно для того, чтобы притвориться спокойной, если Аянокоджи-кун попадется на глаза в школе, Кёяки или же в общежитии.

Помогла мне в этом не только Каруизава-сан, а еще кое-кто, кто стоял сейчас передо мной…

Я вернулась из супермаркета после половины седьмого. В комнате раздались удары в дверь. И когда я отперла ее, то меня встретила Ибуки-сан, не преминувшая подколоть:

— Для проигравшей у тебя неплохо так порозовело личико, Хорикита.

Не так ведут себя люди, которых собираются угощать едой в чужой комнате.

— Все благодаря твоему сногсшибательному пинку! Очень тебе признательна, — ответила я колкостью на колкость, на что Ибуки-сан горделиво выпятила грудь.

— Да уж, будь благодарна. Если снова опустишь руки, я тебе обязательно отвешу пинка еще раз.

Неужели она подумала, будто я хвалила?.. Я поблагодарила за то, что она, хоть и немного, но помогла мне встать на ноги, и сразу же пожалела об этом.

Но сейчас важнее другое. В будущем это может стать реальной проблемой, поэтому, чтобы не дать появиться новым жертвам, надо бы не колкостями предостерегать, все равно ведь не поймет, а сказать прямо.

— Пинать человека в спину без предупреждения очень опасно, никогда больше так не делай. Никогда и никому, если это не я.

Мне удалось свести травмы к минимуму, потому что я занималась боевыми искусствами, плюс помогла удача. Но ударься я не тем местом, могла сильно пострадать. Я хотела донести до нее это.

Однако Ибуки-сан не восприняла мои слова всерьез, издевательски улыбнувшись.

— Ты, значит, не против?

— Против. Но меня ты больше не пнешь. Сама же назвала условие: «если я снова опущу руки».

Кто бы мог подумать, что моя предусмотрительность сразу же пригодится.

— О как? Ты утверждаешь, будто уже пришла в себя?

— Да, утверждаю.

— Вот уж сомневаюсь, — улыбнулась Ибуки-сан и, сбросив обувь, прошла в комнату.

Я подобрала ее обувь, брошенную невпопад, и поставила рядом с двумя парами в аккуратном ряду. Первая пара принадлежит мне, а вторая…

— Ну а ты что думаешь, Кушида? — спросила Ибуки-сан, обращаясь к владельцу второй пары.

— Не верю, — бросила она, не отрываясь от телефона.

— Слышала, Хорикита?

— Она как ты, тоже никогда не соглашается со мной, так что мне все равно.

Вздохнув, я направилась из прихожей в кухню. Потом достала из сумки купленные в супермаркете продукты, повернулась и сказала:

— Можешь пока сесть где-нибудь и также уткнуться в телефон. Или включи телевизор, я не против.

— И без тебя знаю.

Ибуки-сан плюхнулась на свое излюбленное место и оглядела комнату. Кушида-сан искоса взглянула на нее и тихо проронила:

— Ну и лицо. Аж тошнит.

— А? Это от чьего лица тебя тошнит?!

— Кроме тебя рядом больше никого. Мне нужно было назвать по имени?

— Ты могла про Хорикиту сказать. У нее как раз рожа мерзкая.

— А-а. Да, может, ты и права. Недоразумение вышло.

Они хоть понимают, в чьей комнате находятся?..

— Но говорила я именно о твоем, Ибуки-сан.

— А? Что-что? На драку нарываешься? Мне врезать тебе подушкой? — завелась всегда готовая к драке Ибуки-сан.

— У тебя на лице написано: «Ура, я так рада наконец-то вернуться в комнату Хорикиты-сан!».

— Ха-а-а?! Чего?! Ничего я не рада! Просто подумала, что мне повезло поесть нахаляву!

— И это не радость, по-твоему?

— Нет!

В комнате прибавился всего один человек, а в гостиной уже стало так шумно.

Бросая взгляд на парочку, я привычными движениями взялась за готовку. Сегодня пришлось потратиться на продукты в разы больше обычного. Тем не менее это все равно дешевле по сравнению с тем, как я перестала готовить сама и начала покупать готовую еду в комбини

Еще недавно их шумная болтовня была мне неприятна. Сейчас же, к моему удивлению, она казалась успокаивающей душу музыкой. Небольшая перемена во взглядах или образе мыслей может сильно изменить то, что ты чувствуешь.

За нарезкой овощей я снова обдумывала ситуацию, в которой оказалась.

Я тогда приврала Ибуки-сан. Насчет того, что оправилась. Очевидная ложь.

Мне определенно удалось выбраться из пучины отчаяния на более удачное место. Но до полного исцеления душевных ран еще очень далеко.

Эта ложь была нужна, чтобы больше никто не стал жертвой пинков Ибуки-сан. Хотя на самом деле этой ложью я пыталась убедить саму себя, будто со мной все в порядке.

Настолько тяжела реальность без Аянокоджи-куна…

Часть 6

На рисоварке запищал таймер, сообщая о готовности. Я быстро открыла крышку и равномерно перемешала рис, чтобы из него вышла лишняя влага, после чего расставила перед Кушидой-сан и Ибуки-сан тарелки с приготовленным блюдом.

— Гамбургский стейк из мяса японской черной коровы. И не простого мяса, а Вагю.

— В-Вагю?! Н-ничего себе, какая довольная роскошь!..

Ибуки-сан в замешательстве раскрыла руки, ее взгляд горел одобрением еды.

— Сама же попросила чего-то особенного. И что у тебя с японским? Говори нормально, — возмутилась я и продолжила накрывать на стол.

— Если будешь так баловать, я могу приходить хоть каждый день.

— И не подумаю. Сегодня — исключение!

— Жадина. Хотя, так уж и быть, согласна на обычную еду с завтрашнего дня.

Не знаю, почему Ибуки-сан так уверена, что я непременно буду кормить ее дальше, но лучше промолчу, иначе сделаю только хуже.

По крайней мере она воспринимала это как мою искреннюю благодарность и даже была рада еде, в которую я вложила столько сил.

На столе оказалось выбивающееся из привычного угощение. Не успела я заметить, как Кушида-сан оторвалась от своего телефона и пристально посмотрела на еду.

— Исключение, это точно…

Она, в отличие от восторженной Ибуки-сан, насторожилась сильнее обычного.

— За этим явно что-то кроется. Сначала съешь не подумав, а потом пожалеешь… — попыталась она предупредить Ибуки-сан, однако та уже поднесла вилку с рисом ко рту.

— Как быстро…

Слышно даже, как она проглатывает пищу.

Попробовав раз, она уже не могла остановиться, настолько это было вкусно. Приятное зрелище. Не гадкое — для того, кто готовил.

— Дикарка.

— Кого ты дикаркой назвала?! — ответила с набитым ртом Ибуки-сан на укор Кушиды-сан.

К своей порции я не притрагивалась, просто смотрела, и тогда Ибуки-сан подняла голову, а на ее лице была широкая улыбка.

— В последнее время я на мели, поэтому даже такая еда — уже класс!

Мне стало интересно, как она живет, но сейчас есть дела поважнее. Ведь Ибуки-сан после еды сразу же убегает к себе.

— Я хочу узнать ваше мнение, — сказала я.

— О еде?

— Нет. О том, что все обсуждают. Об Аянокоджи-куне.

При его упоминании лицо Ибуки-сан исказилось нескрываемым отвращением. А вот Кушида-сан не изменилась в лице. Только ее глаза говорили: «Я так и знала». Похоже, она догадалась о моей задумке с особым блюдом.

— Насчет его перевода в другой класс? Тогда тема уже давно не новая, — сухо ответила Кушиды-сан.

По всей видимости, ее не потряс уход Аянокоджи-куна. И это при том, что позицию класса A мы можем не удержать.

— Аянокоджи-кун стал нашим противником, и я не представляю, как его одолеть… Для прорыва мне нужны подсказки.

— Одна голова хорошо, а три — лучше, да? Но Ибуки-сан тут явно бессильна.

— Это я и сама знаю, — ответила я Кушиде-сан, на что Ибуки-сан, сжимая в руке вилку, ударила кулаком по столу.

— Зато я понимаю, что вы издеваетесь надо мной. Вам пинка дать?!

— Может, и издеваемся, но я правда хотела обратиться к тебе. У меня есть надежда, что ты дашь неожиданный совет по этой теме. Ты же, Ибуки-сан, на дух не переносишь Аянокоджи-куна.

— Хм, ну ясно.

Похоже, до нее дошло.

— Ничего тут не ясно, Ибуки-сан… А-а, неважно, — сдалась Кушида-сан.

Ибуки-сан снова взяла вилку, отправила в рот большую порцию пищи, прожевала как следует, проглотила и шмыгнула носом. Затем кивнула и вразрез всем правилам приличия начала крутить вилку в руке.

— Хочешь одолеть Аянокоджи? Это нереально.

— Сразу сдалась? Ты подумай хотя бы немного.

— А я и подумала. Он силен, как монстр, и врасплох застать не получится. Бывают такие противники, которых вроде бы можешь победить, но пока не выходит, и тогда разгорается желание взять реванш. Но он уже дал понять, что находится на совершенно другом уровне. Поэтому я сдалась.

Надо отдать должное Аянокоджи-куну, раз любящая лезть в драки Ибуки-сан говорит подобное… Но сейчас речь не об этом.

— Ты думаешь лишь о том, как одолеть его физически?

— Э? А можно как-то иначе?

Первым в голову должна приходить битва интеллектов, но я сочту ее ответ за плюс, ведь это — уникальная точка зрения Ибуки-сан.

— Пожалуй, будет неплохо начать с твоей позиции.

Именно Ибуки-сан дает возможность это обсудить.

— У меня вопрос, ты хоть знаешь, в чем секрет его силы? — спросила Ибуки-сан.

— Секрет его силы?..

— Ни тебе, ни мне его сила не по зубам. Даже Альберт на фоне него — просто ребенок. Если говорить о чистой мощи, то у Аянокоджи не было шансов, но Альберт не смог с ним тягаться.

Она перестала вращать пальцами вилку и крепко сжала руку в кулак.

Секрет его силы, о котором говорит Ибуки-сан. Когда и где он смог обрести эти необыкновенные способности? Не только физические. Его ум также не свойственен обычному ученику.

— К сожалению, я ничего не знаю. Он… ни о чем мне не рассказывал.

А ведь я была ближе всех к нему, — мысленно укорила я себя.

— От тебя никакого толку. Мне всегда казалось, что ты была в паре с Аянокоджи.

Она ударила в самое больное, мне даже возразить нечем. Хотелось закрыть уши руками и зарыться куда-то подальше.

Но я обрела решимость. И начала принимать, что это неизбежно — каждый раз, как упоминался Аянокоджи-кун, во мне возникают подобные чувства.

— Я ничего не понимаю в драках, но, получается, Аянокоджи-кун превосходит Ямаду-куна в чем-то, что выходит за рамки физической силы? Ведь Ямада-кун выглядит сильнее.

— Ну, на словах-то да… — запнулась Ибуки-сан и посмотрела на меня. Надо думать, она оставила сложные пояснения мне.

— В случае Аянокоджи-куна дело не в закалке или определенной школе боевых искусств.

Способ стать сильнее, по сути, один: взять что-то одно, например, карате или дзюдо, и нескончаемой упорной практикой оттачивать в этом мастерство. Об этом я и рассказала Кушиде-сан.

— Хорошо бы узнать основу его навыков…

Даже гений с выдающимися талантами вынужден потратить годы, чтобы дорасти до уровня мастера.

Пусть я не видела всего того, чему стала свидетелем Ибуки-сан, но мне мельком открылась частичка его силы во время противостояния с Хосен-куном и в тренировочном лагере. И поскольку я сама обучалась боевым искусствам, мой мозг отказывался это понимать. Сомневаюсь, что старшеклассник-третьегодка может достичь подобного уровня.

— Когда он приобрел свои навыки? После поступления сюда в эту школу или до?

— Уже зимой первого года он был монструозно силен. Так что вряд ли после. Да и негде тут обучаться таким навыкам, тупая Кушида.

— У меня, знаешь ли, мозги состоят не из мышц, как у вас двоих. Не знать про эти дикарские штучки — нормально. Понятно? Не мог он просто начать заниматься до начальной школы или когда пошел в нее?

— Кушида-сан, с боевыми искусствами также, как с учебой. Сила не приобретается лишь затраченным временем. Сколько не учись, все равно будет сложно вырваться в лидеры. Тут то же самое, нельзя стать сильнее всех, только нагрузив себя тренировками.

Я долго и упорно училась, чтобы стать лучшей в начальной и средней школах. Даже могу похвастаться, что в средней входила в тройку лучших своей параллели. Но с поступления в «КоИку» кое-что изменилось. У меня по-прежнему получается держаться в верхних позициях, однако занимать первое место стало задачей непростой. Наверняка в университете будет также. В одном месте соберутся выдающиеся учащиеся со всей страны, и само собой я начну уступать. Это будет происходить снова и снова. Такова жестокая реальность: одним усердием все не решить.

— Ну, тогда вот тебе и ответ. Если он учится лучше и сильнее всех в этой школе, значит, у Аянокоджи-куна просто есть задатки гения, позволяющие ему пробиться на самый верх.

Да. Если сильно не задумываться, то именно такой напрашивается ответ.

Не усердный или талантливый ученик, кого можно встретить на любой параллели, а истинный гений. Таких одаренных, способных оставаться лучшими среди учеников ведущих школ или студентов вузов страны, совсем немного.

И Аянокоджи-кун, несомненно, обладает для этого всем необходимым.

— Откровенно говоря, возможно, ты права. Но все равно это мало походит на правду. Я видела много людей, которые способнее меня, но даже среди них Аянокоджи-кун, как бы сказать, является аномалией… Он будто на совершенно ином уровне.

Такое чувство, будто я возвожу его в разряд божества… Но пусть пока будет так. Если позже выяснится, что он — гений, входящий в десять-двадцать процентов лучших, то, наверное, я смогу обрести душевное спокойствие.

Я глубоко вздохнула и начала перебирать в памяти недавние события.

— Я хотела узнать о его прошлом и решила встретиться с родителями, когда у нас проводились собеседования.

Кушида-сан не проявляла интереса к разговору о боевых искусствах, но сейчас вдруг сказала:

— С родителями Аянокоджи-куна? И какие они?

— Вот мне тоже интересно. Здоровяки, похожие на горилл? — подавшись вперед, спросила Ибуки-сан. Ей также не терпелось услышать продолжение.

— Боюсь, мне придется разочаровать вас. На собеседование приехал его отец. Пусть он и выглядел слегка устрашающе, но оказался самым обычным и спокойным человеком. Он сказал, что в воспитании сына не было ничего необычного.

— Нет-нет, он точно врет. Единственное разумное объяснение — из него сделали киборга, — озвучила Ибуки-сан этот бред, прихлюпывая мисо-супом.

— Я бы не сказала, что он врал.

— Но это же отец Аянокоджи-куна. Странно думать, будто он расскажет всю правду.

— Да… точно…

Действительно, такого обычным воспитанием не добиться. На ум сразу приходит обучение для одаренных детей, но даже так это все еще кажется маловероятным.

Может, это была ложь, чтобы лишний раз не хвастаться сыном?

— Кстати о родителях… В нашей школе нет тех, кто учился бы в одной средней школе с Аянокоджи-куном? — спросила Кушида-сан.

— Не знаю. Я уже несколько раз пыталась что-то такое разузнать у него, но каждый раз он уходил от темы.

— Прошлое место учебы обычно не скрывают. Но раз он молчит, значит, тут есть какая-то тайна.

Слова Кушиды-сан прозвучали убедительно, ведь она сама стремилась скрыть свою предыдущую школу.

И правда, без веской причины умалчивать о таком не станут.

— Аянокоджи, наверно, хорош не только в драках, но и в спорте? Бегает-то он быстро, — высказалась Ибуки-сан.

— Не могу точно сказать, об этом мне неизвестно. Когда мы только поступили сюда, я не сомневалась в его результатах, но Аянокоджи-кун ведь умышленно не набирал высокие баллы на письменных экзаменах, поэтому допускаю, что и в спорте он силен, просто занимался вполсилы.

— Выходит, даже если мы узнаем, в каком клубе он был в средней школе, толку от этого мало, поскольку он мог сдерживаться уже тогда?

— Да… Если у него выдающийся талант в конкретном виде спорта, то до кого-нибудь могли дойти хотя бы слухи о нем. Внутри префектуры или за ее пределами — неважно…

— Ради эксперимента я сейчас попробовала поискать Аянокоджи-куна в интернете — результатов ноль. Аянокоджи — редкая фамилия, и мне казалось, что-нибудь найду, но нет, ничего. Ни про начальную школу, ни про среднюю. Наткнулась только на знаменитостей и политиков, только вряд ли они имеют отношение к нему, — сказала Кушида-сан, проводя пальцем по экрану телефона.

То есть до старшей школы он был учеником, о котором в интернете не написано ни плохого, ни хорошего. Это своего рода зацепка, однако и прогресса она не дает.

Кто бы мог дать нам нить, ведущую к Аянокоджи-куну?..

— А ведь он что-то знал… — о чем-то вспоминая, тихо проронила Ибуки-сан.

И почти в то же время я тоже вспомнила о человеке, о котором она упомянула.

— Как же там его звали?.. Ну-у, того, кто на год младше…

— Ягами. Ягами Такуя-кун.

— Да, точно, Ягами. Откровенно стремный тип, я тебе скажу, еще и сколько беспорядков учинил. Кажется, это именно он побил Комию и Киношиту на необитаемом острове, и вроде бы он что-то орал про Аянокоджи, да?

Пока мы с Ибуки-сан освежали воспоминания о Ягами-куне, молча слушавшая нас Кушида-сан заметно напряглась. Его исключили за насилие на необитаемом острове. Тогда в кабинете ученического совета Ягами-куна загнали в угол Нагумо-семпай, Рьюен-кун и присутствовавшие учителя.

Однако в тот момент в моей голове промелькнула мысль, что за всем этим, возможно, стоял кто-то другой. Я задавалась вопросом, а не было ли все спланировано Аянокоджи-куном? Но доказательств не было, об этом мне говорила только интуиция. Теперь же мои подозрения разгорелись с новой силой.

— Потом под конец появилась Амасава. И какие-то странные взрослые.

— Да… Кажется, они говорили, будто отвечают за Амасаву-сан и Ягами-куна. Я тоже мало что из того помню, но эти слова слышала точно.

Они пытались добиться исключения Аянокоджи-куна из школы.

Именно он вызвал Ягами-куна с помощью хитрого письма… такое было предположение.

То, что Ягами-кун и Амасава-сан связаны, не вызывает сомнений. Но вот их связь с Аянокоджи-куном под вопросом.

— Ягами, Амасава и Аянокоджи учились в одной средней школе или познакомились еще раньше? Вполне реально, что скажете? Может, попробуем поискать Ягами и Амасаву в интернете?

— К сожалению, по ним ничего. Только что искала.

Кушида-сан уже занялась проверкой, и она показала нам результаты поиска.

В этот момент я вспомнила то, о чем когда-то успела забыть.

— Постой. Ягами-кун… он ходил в ту же среднюю школу, что и я…

— Ха-а? Серьезно? Так он не связан с Аянокоджи? Как ты могла забыть о таком?

— Так уж вышло. В то время мы не были даже знакомы. А Кушида-сан — другое дело.

Молчавшая Кушида-сан спокойно положила телефон на стол.

— Ты тоже ходила со мной в одну школу, но знала Ягами-куна. Да?

— А-а, то есть виновата тупая Кушида. Выкладывай.

— Ягами… — тихо проронила Кушида-сан и сразу продолжила: — Ну, Аянокоджи-кун перешел в другой класс, так что скрывать уже особого смысла нет, поэтому скажу вам. Ягами-кун не учился в нашей средней школе.

— Э?..

— А? Что? Это как понимать? Я уже совсем запуталась, — пришла в замешательство Ибуки-сан.

Собственно говоря, как и я сама.

Это было в прошлом году, вскоре после поступления первогодок. Я помню, что, когда Ягами-кун пришел к классам второгодок, они говорили об учебе в одной средней школе. Тогда я поверила в это и ни разу не засомневалась. Но теперь эта картина развалилась на глазах.

Кушида-сан рассказала нам, почему так получилось.

Об ее истинном характере знал не один ученик из средней школы. И хотя она не помнила кохая по имени Ягами Такуя, тот ясно давал понять, будто знает ее. Если бы она начала отрицать, то Ягами-кун мог выдать ее прошлое, и положение стало бы безвыходным. Поэтому Кушида-сан быстро сориентировалась и подыграла, сделав вид, что они учились в одной средней школе. Все ради того, чтобы выяснить, как много он знает.

Однако результат оказался наихудшим. Ягами-кун не ходил в ту же школу, но знал подробности ее прошлого и в обмен на сохранение тайны требовал различной помощи. И Амасава-сан, похоже, тоже была причастна.

— П-подожди. Очень много всего за раз, не поспеваю. Ты говорила, что Ягами-кун — умный парень… Откуда ты знала, если на самом деле он не был твоим кохаем?

— Это произошло сразу после того, как я просмотрела «ОИС» первогодок, так что кое-чего помнила. У него была оценка A за академические способности, поэтому и отложилось в памяти. Представляешь, Хорикита-сан, какие проблемы у меня могли быть, если бы сюда поступил кохай из той же школы? Затем я и проверила имена и лица всех, как только открыли доступ в системе.

Она признала, что эта оценка A за академические способности позволила притвориться его знакомой.

— Не знаю, насколько вы сами уверены в этом, но исключение Ягами-куна определенно дело рук Аянокоджи-куна, — высказала Кушида-сан то, на что у нас с Ибуки-сан не было однозначного ответа. — Сразу после исключения я пошла прямо к Аянокоджи-куну. И спросила, не он ли избавился от Ягами-куна, потому что тот использовал меня. И вроде как, по его словам, они знакомы друг с другом, хотя и учились в разных школах. Просто жили рядом. Также и с Амасавой-сан.

— Раньше надо было говорить! Ну правда, тупая Кушида! — возмутилась Ибуки-сан.

— Для меня это осталось в прошлом. Честно говоря, не хотела об этом рассказывать, — отозвалась Кушида-сан.

— Черт. Удивительно, совсем рядом с нами был тот, кто знал то, что мы хотим узнать.

— Не то слово!.. Я понимаю твои обстоятельства, но надо же, в упор, как говорится, не замечала, — заметила я.

Ощущение такое, словно я долго возводила стену по кирпичику, а кто-то взял и разрушил ее.

— Аянокоджи-кун сказал, что они давно затаили на него обиду. Амасава-сан его простила. Было какое-то недопонимание или что-то вроде того. А Ягами-кун простить не смог. Аянокоджи-кун предположил, что, возможно, Ягами-кун покопался в моем прошлом специально, чтобы отомстить ему… — вспоминала Кушида-сан их прошлогодний разговор. — Я подумала, что он не стал бы никому обо мне рассказывать, но кто знает, — усмехнулась она и сделала глоток воды.

Наверное, у нее пересохло в горле, ведь столько всего затаенного пришлось раскрывать.

— Извини, если заставили вспомнить не самые приятные моменты, но это важная информация. Нужно еще раз как следует все обобщить…

Аянокоджи Киётака — человек, чье прошлое остается неизвестным. Но можно сказать наверняка: у Аянокоджи-куна есть общие знакомые в лице Ягами-куна и Амасавы-сан. И оба также обладают незаурядными способностями. Отсюда можно сделать вывод, что они больше, чем просто знакомые.

И на него взъелись два кохая…

— Они были вместе со средней школы или, может, еще раньше, с раннего детства?

Что-то случилось между ними… Я начала заново выстраивать картину в голове.

— Я не разбираюсь в боевых искусствах, но, может, они ходили в известную на всю страну школу карате или дзюдо?

— Тупая Кушида. Такую силу, как у них, так просто не получить!

— Для кого я сказала, что «не разбираюсь в боевых искусствах»? Ибуки-сан, не бросайся на людей просто из-за разницы в познаниях. Только себя позоришь. И хватит называть меня тупой. Твои оценки ни в какое сравнение не идут с моими. Я просто высказала мнение с точки зрения обычного человека, только и всего, — возмущенно добавила Кушида-сан.

— Хм. В порядке вещей знать хотя бы минимум про боевые искусства.

— Ничего подобного.

— Только не ссорьтесь, — вмешалась я. — Но это правда, их навыки не обретешь только если будешь посещать известную школу. А если наоборот… Точно, может же быть такое… что их пригласили в одну из таких школ, где они уже и познакомились?

Мне вспомнились взрослые, которые пришли за Ягами-куном, когда тот вышел из-под контроля в кабинете ученического совета. Если они также имеют отношение к его прошлому, то связь понемногу проясняется.

— Может, пойти к Амасаве-сан и поговорить с ней лично? — предложила я.

— Думаешь, эта дьяволица все тебе расскажет? — возразила Ибуки-сан.

— Вряд ли… Пойдете со мной?

— Я пас, — отказалась Кушида-сан.

И одновременно отказала Ибуки-сан:

— Не пойду. Как вижу ее рожу, сразу хочется врезать.

Их можно понять — небрежная попытка выйти на контакт, скорее всего, ни к чему не приведет.

Пожалуй, будет лучше начать с наблюдения.

Часть 7

Вдоволь наевшись, первой ушла Ибуки-сан. Где-то минуты через две в прихожую направилась Кушида-сан, где надела свою обувь.

Я думала, она, даже не обернувшись, просто уйдет, однако…

— Спасибо за угощение. Было вкусно.

— Надо же, ты лучше кое-кого, кто не соизволил хотя бы поблагодарить…

— Это не твоя заслуга, Хорикита-сан, мне не нравится говорить спасибо в принципе, но это сделалось привычкой, так сказать. Я пересиливала себя, и теперь выходит само по себе, — безучастно объяснила она, что ее благодарность была неосознанной.

— Вот как… Чтобы ни было на душе, слова все равно важны.

Честно говоря, меня по-своему устроила даже такая напускная благодарность.

Мне казалось, Кушида-сан более не будет задерживаться, но она почему-то развернулась ко мне.

— Кстати говоря, что там со специальным экзаменом? Уже есть хотя бы догадки, какими будут правила?

— Как раз сужаю круг возможных вариантов. Завтра собираюсь рассказать классу о нескольких планах действий.

Подобного рода разговоры нельзя вести в присутствии Ибуки-сан из класса-соперника. Наверное, именно поэтому Кушида-сан решила немного задержаться перед уходом.

— И что, даже с кем-то вроде Ибуки-сан надо быть начеку?

— Если честно, можно было и не осторожничать. Я уже подготовилась к расспросу о наших мыслях по поводу правил экзамена, но ей, похоже, было не до этого. Более того, она и не думала о таком.

Она безусловно зашла ко мне только ради еды.

Тем не менее Кушида-сан постаралась не поднимать эту тему. Я благодарна ей за эту предусмотрительность.

— Мы и правил экзамена-то не знаем, но ты все равно собираешься победить?

— Еще спрашиваешь? Естественно! Другие классы ведь в тех же условиях.

— Но в классе C теперь есть Аянокоджи-кун.

Проницательный взгляд и слова, безжалостно бьющие в самую суть. Должно быть, так она пыталась проверить мое душевное состояние.

— Это так странно. Когда мы только поступили, я представить не могла, что от одного его имени все тело будет напрягаться и меня одолеют страх и убеждение, что его не победить, — признала я правду, которую невозможно скрыть, и вздохнула от собственного бессилия. — Но я намерена сражаться, рассчитывая на победу. Это минимально необходимый настрой, ты так не считаешь?

— Возможно, — ответила Кушида-сан и отвела взгляд. — Думала, станем классом A, и будет немного комфортнее, а в итоге мы отчаянно бежим вперед. Словно кролик, за которым гонится лев. Если продолжим проигрывать, в глазах остальных будем выглядеть неудачниками.

Будучи отличницей, гордая Кушида-сан очень волновалась за то, как выглядит со стороны. Она не говорила об этом вслух, но зачисление в класс D и необходимость мириться с последним местом несомненно изводили ее.

А потом на специальном экзамене «Единогласное решение» всему классу раскрылся ее истинный характер, и изменился весь ее мир. Несмотря на раны, ей приходится продолжать сражаться и иметь дело со мной — с той, кого сильно ненавидит.

После стольких усилий нам удалось заполучить позицию класса A. Но прошел всего миг, и теперь над нами нависает угроза лишиться ее, поэтому нервничать приходится много.

— Как бы то ни было, одна ты не справишься, Хорикита-сан.

— Возразить нечем, даже если захочу…

— Поступим так: если найдешь какую-нибудь подсказку к специальному экзамену, дай знать. Я тоже попробую обдумать.

— Да, конечно. И все же…

Выражая недовольство, Кушида-сан, однако, демонстрировала готовность помочь.

— Не думала услышать от тебя слова поддержки. Кажется, в тебе есть искренняя доброта, — похвалила я, на что Кушида-сан усмехнулась.

По-прежнему улыбаясь, она посмотрела на меня остекленевшим взглядом.

— Я просто обожаю ту милую версию себя, притворяющейся доброй. И знаю, насколько скверный у меня характер, что дает мне возможность изображать ангела даже перед тобой, Хорикита-сан. Что же, надеюсь, ты покажешь, что не только пускаешь пыль в глаза, — издевательски бросила Кушида-сан, после чего открыла входную дверь и ушла к себе.

— Ясно… Я все еще не умею разбираться в людях.

Я не разочаровалась, а, скорее, невольно впечатлилась.

Кушида-сан продемонстрировала свой образ жизни: всегда и везде обращать внимание на то, как ты выглядишь в глазах других людей.

Ее последние слова до сих пор звучали у меня в голове.

«Надеюсь, ты покажешь, что не только пускаешь пыль в глаза».

— Я и сама от себя этого жду…

Закрыв дверь, я вздохнула и вернулась в гостиную.

С завтрашнего дня начнется новый специальный экзамен, но сегодня есть еще дела, которые надо сделать, поэтому отдых подождет.

— Ладно… пора убираться.

Подавляя в себе нежелание, я посмотрела на стол.

Кушида-сан давно обучена этикету за столом, а вот Ибуки-сан меня удивила. Немало людей оставляют в посуде частички еды, однако в ее пиале нет и зернышка риса. Правда…

— Похвалить ее можно лишь за это, а в остальном она, как обычно, ужасна.

Капли мисо-супа и остатки риса были не только на столе, но даже там, где она сидела. Наверняка юбку школьной формы тоже запачкала.

— Хорошо бы она начала хоть немного осознавать, что на ее манеры и поведение смотрят другие…

Я уже собиралась протянуть руку, как вдруг остановилась. До меня внезапно дошло.

— Ага… И это тоже надо бы учитывать…

Школа назначила экзамен без разъяснения правил и дала неделю. Но начнется ли он завтра или через неделю? Ответ на этот вопрос мы еще не получили. И поэтому все классы, должно быть, сейчас ломают голову.

— Вероятность есть, и не низкая.

Слова и отношение Чабаширы-сенсей — могут ли они быть той главной подсказкой, какую учитель могла нам дать?

«Я надеюсь, вы покажите, как изменились по сравнению с тем, какими были на момент поступления». Эти холодные слова были искренним мнением Чабаширы-сенсей, смотревшей на еще не повзрослевший класс.

Если внезапная догадка верна, нужно как можно скорее принять меры, и сегодня же. В особенности исход экзамена будет зависеть от того, получится ли у меня взять под контроль одного человека.

Часть 8

После восьми вечера я вылетела из своей комнаты, спустилась на лифте и вскоре оказалась перед комнатой Судо-куна. Немного успокоившись, я мягко постучалась.

Послышался приближающийся топот, и дверь резко открылась.

— Кого занесло сюда в такое вр… О…

Судо-кун был еще в школьной форме, но уже без пиджака.

Не часто его можно увидеть в очках, даже слегка непривычно.

— Прости, что пришла без предупреждения, но у меня есть к тебе разговор.

— С-С-Сузуне?! Ч-что ты здесь… А-а, хотя какая разница!

Он в панике начал размахивать руками, сжимая механический карандаш.

— Кто там? Хорикита-сан? — раздался голос Онодеры-сан, выглянувшей из-за спины растерявшегося Судо-куна.

Я заглянула в прихожую и заметила две пары обуви. Кое-какие предположения возникли даже у меня.

— Я вам помешала?

— Н-нет, не помешала! Мы просто занимались вместе!

— Занимались?

И правда, Судо-кун в очках, в руке у него механический карандаш. И оба были в школьной форме. Мне, как президенту ученического совета, не в чем их упрекнуть.

— Как бы сказать… У нас же специальный экзамен впереди. Вроде бы налегать на учебу особо не надо, но если будет письменный экзамен — дело плохо, так? Поэтому мы решили поднатаскать себя!

Я еще не изложила план действий, а они уже начали готовиться.

Едва ли на момент поступления кто-нибудь представлял себе, чтобы он так отвечал.

— Замечательно. Только к комендантскому часу Онодера-сан должна быть у себя в целости и сохранности.

— С-само собой, а как иначе? Кстати, ты чего-то хотела, раз пришла без предупреждения?

Судо-кун попытался жестом отогнать Онодеру-сан обратно в гостиную, однако я его остановила. Если уж она все равно здесь, пусть лучше тоже послушает, так будет быстрее.

— Могу я зайти ненадолго? Не хотелось бы, чтобы наш разговор услышал кто-то из другого класса.

— Ага… заходи.

Переступив через порог, я закрыла за собой дверь. Затем подозвала в прихожую Онодеру-сан, с любопытством разглядывающую меня.

— С завтрашнего дня начинается специальный экзамен. Не могу сказать со стопроцентной уверенностью, но у меня есть идея насчет возможных правил, — сказала я чуть тише.

— Серьезно? И какие, думаешь, будут правила? — спросил Судо-кун.

— Когда Чабашира-сенсей объявляла об экзамене, она ведь была строже обычного, так?

— Канджи с ребятами тогда начали жаловаться. Все гадали, в чем же причина.

— Я думаю, она специально повела себя отстраненно, а не просто обошлась с нами предельно сухо.

— Э? Специально? Но в чем смысл? Она же лишь настроит всех против себя.

— Я это вижу так… Ее отношение было своего рода подсказкой, единственной, какую она, как учитель, могла дать. Может, она хотела, чтобы мы вспомнили то время, когда только поступили в эту школу?

— Ты про первый год? Ну да, сенсей тогда была очень сдержана, да? — повернувшись к Онодере-сан, спросил Судо-кун.

Посмотрев друг на друга, они кивнули.

— Помните первый для нас, класса 1-D, специальный экзамен?

— М-м? Кажется… это экзамен на необитаемом острове? — проронила Онодера-сан, вспоминая события прошлого. Она подошла и встала возле Судо-куна.

— Отчасти ты права, Онодера-сан. Однако сразу после поступления у нас целый месяц шел один экзамен, правила которого нам не разъясняли… Это был корень всех наших страданий на протяжении двух последних лет, — пояснила я, и Судо-кун вспомнил все, а потом и Онодера-сан.

— А, точно. Проверяли опоздания, прогулы и поведение на уроках, из-за чего мы остались без классных очков. Ты про это?

Школа преподнесла щедрый сюрприз детям, только перешедшим в первый класс старшей школы, — ежемесячное начисление ста тысяч йен, точнее, баллов.

Частые опоздания, разговоры на уроках. Чабашира-сенсей молчала и не делала замечаний. Класс D не думал о последствиях и отрывался на полную катушку. Ценой этого оказалось, как я только что сказала, два тяжелых года.

— Хочешь сказать, в этот раз будет то же самое?.. Кстати, она говорила, что надеется, что мы изменились. Это послание нам не наступить на те же грабли?

Судо-кун внимательно слушал Чабаширу-сенсей и складывал кусочки пазла в уме.

— Я поняла это так. Потому и подумала, что у нынешнего специального экзамена те же правила.

— Очень даже может быть. Более того, вот ты сказала об этом, и кажется, что других вариантов-то и нет, — высказалась Онодера-сан.

Моя идея показалась ей вполне логичной.

— Конечно, у экзамена могут быть совсем другие правила, нельзя этого исключать. Но мы и так усердно занимались для прошлого специального экзамена, уверена, многие одноклассники все еще расстроены. Если продолжим в том же духе, не факт, что из этого выйдет что-то хорошее.

Не у всех есть такая сильная мотивация, как у этих двоих.

— Да уж, нашему классу не идет готовиться сразу ко всему, — признал Судо-кун.

— Проще будет сосредоточиться на чем-то одном, — согласилась Онодера-сан.

— Разумеется, это рискованно. Если в день проведения сообщат о письменном экзамене, то шансов на победу у нас может и не быть. Вот только… — сказала я.

— Мнение Судо-куна я не знаю, но с твоим предположением согласна, Хорикита-сан. Налечь на учебу — идея неплохая, но можно переусердствовать, и станет лишь хуже. Думаю, это хорошая стратегия для победы класса: простая, но эффективная.

— Именно. Нужно успеть сегодня рассказать всему классу, чтобы с завтрашнего дня все строго следили за своей дисциплиной. Даже одно опоздание может повлиять на исход экзамена.

В классах Аянокоджи-куна и Ичиносе-сан изначально много прилежных учеников. Обычно они не опаздывают, не прогуливают и поддерживают высокий уровень дисциплины без напоминания. Одна небольшая ошибка, и шансов на победу у нас не останется.

— Тогда обязательно надо донести, чтобы держали все в секрете. Если Канджи или еще кто проболтаются, мы попали.

— Ты прав. Важно опередить остальных в первый же день.

Однако, раз зашла речь о других классах, Аянокоджи-кун точно уже предположил то же самое, иначе быть не могло. А значит, класс C будет это учитывать. И если опасения Каруизавы-сан верны, он, возможно, поделится информацией с классом D…

— Аянокоджи наверняка все просчитал…

Мне не пришлось озвучивать свои мысли: Судо-кун пришел к тому же выводу. Это доказывает, что он прекрасно понимает, насколько Аянокоджи-кун грозный противник.

— Пусть так, это ничего не говорит нам о других классах. Поможешь мне?

— Ага! Я знаю, как заставить соблюдать эти правила и держать их в тайне. — Судо-кун ударил кулаком в грудь.

Внушает доверие.

— Но надавить на Ике-куна и остальных недостаточно. В нашем классе есть одно критически слабое место.

— Слабое место? А… точно. Ты поэтому пришла сюда, Хорикита-сан?

На ум Онодеры-сан и Судо-куна пришел один трудный ребенок, который никого не слушает.

— Он не из тех, кто обычно опаздывает или прогуливает, но проблема в его поведении на уроках и вне их. Если даже один он будет вставлять нам палки в колеса, о победе нам можно забыть на сто процентов.

Чтобы превзойти всех на специальном экзамене, самое важное — заручиться его поддержкой.

— Но это же нереально? Он не слушает, когда ему что-то говоришь.

— Ничего не выйдет, если просто попросить у него. Но у меня есть идея. Я собиралась пойти в комнату Коенджи-куна, вот только прежде никогда к нему не заходила. Мне бы хотелось, чтобы кто-то из одноклассников пошел вместе со мной.

— Ты хочешь прямо сейчас в комнату Коенджи? М-да, звучит опасно. Вот обернется в животное, и даже мне будет сложно его остановить. Нет, ты правильно сделала, что решила пойти не одна.

Вообще-то я не об этом беспокоилась… Но желания возражать у меня не возникло, поэтому я просто проигнорировала его слова.

— Так что могу я ненадолго одолжить у тебя Судо-куна? Если все пройдет по плану, верну его через десять-двадцать минут.

— Бери на здоровье. Я пока тут подожду.

Судо-кун также согласился, тут же надел обувь, и мы вдвоем вышли в коридор.

Часть 9

Как только мы дошли до комнаты Коенджи-куна, Судо-кун вышел вперед и взял дело в свои руки.

Из комнаты не доносилось ни звука.

— Может, не вернулся еще?..

Я думала, в это время он будет у себя. Видимо, просчиталась…

— Кто знает? Он же никогда не обращает внимания на то, чем ему не хочется заниматься.

С этими словами Судо-кун снова громко постучал в дверь. Его бесстрашие очень выручает, потому как я бы на это не решилась.

Стук разнесся эхом, и спустя долгое время дверь наконец отворилась.

— Салют, Коенджи. Так и знал, что ты у себя.

— Хо-хо, а я все думал, что за глупец пожаловал. Оказывается, это мои одноклассники.

— Прости, что заявились в такой поздний час. Но у меня к тебе маленькая просьба, — начала я.

— Ты могла бы воспользоваться телефоном, чтобы назначить встречу.

— Нет гарантий, что ты бы ответил, а завтра уже будет поздно. И я решила, что ты не прислушаешься, если не поговорить лицом к лицу. Речь о специальном экзамене.

— Надо же, просьба связана с экзаменом. Все еще не сдалась, девочка Хорикита? Мне казалось, по тому обсуждению днем ты должна была все понять.

— В обсуждениях можешь не участвовать, я не настаиваю. И мы не заставляем тебя брать класс на себя. Дело не в этом… Допустим, моя просьба будет выгодна лично тебе. Тогда ты выслушаешь? Обещаю, что не пожалеешь.

Не хочется слишком часто вешать морковку перед лицом упрямого осла. Но с Коенджи-куном по-другому никак.

— Хм. Так и быть, послушаю немного.

Не успела я что-то сказать, как он широко распахнул дверь.

— Нехорошо будет, если наш разговор подслушают.

И он впустил нас в прихожую. Видимо, о чем-то догадался, когда я упомянула специальный экзамен.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь зайду в твою комнату, — сказал Судо.

— Ха-ха-ха. Возрадуйся, мальчик с красными волосами! Ты — первый парень, чья нога ступила в мою комнату.

— Я совсем этому не рад… — Судо-кун изобразил рвотные позывы, после чего скрестил руки на груди и встал на полшага впереди меня.

— Ну, я слушаю. Ты упомянула выгоду? — спросил Коенджи-кун.

— Да. Я бы хотела, чтобы ты с завтрашнего дня, как обычно, приходил в школу вовремя, не прогуливал и не разговаривал на уроках. Мне также нужно, чтобы на эту неделю ты воздержался от сомнительных жестов и поведения на уроках и не нарушал дисциплину, будь то в Кёяки или прочих местах.

Пока что я лишь прошу. И очевидно, Коенджи-кун не станет так просто соглашаться. Поэтому я тут же перешла к разговору о выгоде.

— Если ты, как другие одноклассники, не создашь проблем, я заплачу тебе двести тысяч приватных баллов.

Фактически он получит двести тысяч йен просто за дисциплинированное поведение. Внушительная награда.

Лицо Судо-куна словно говорило: «Это слишком много». Но без хотя бы такого стимула Коенджи-кун и пальцем не пошевелит. К тому же я готова заплатить до трехсот тысяч, если он вдруг скажет, что этого мало.

— Ты считаешь, девочка Хорикита, что экзамен будет про поддержание дисциплины?

— Да.

— Какое совпадение, я подумал о том же.

— Надо же… и правда совпадение. Не расскажешь, как ты пришел к такой мысли?

— Скорее всего, так же, как и ты. Из-за отношения нашего учителя.

Мне пришла догадка совсем недавно, однако Коенджи-кун, похоже, сообразил раньше. Хотелось бы расспросить его подробней, но воздержусь.

— Но бывают же сюрпризы в этом мире. Семьдесят процентов, примерно с такой вероятностью экзамен связан с нашей дисциплиной. Но если он будет совсем другим, или класс проиграет не из-за меня, ты все равно выплатишь полную сумму, согласна?

— Эй, это уже перебор! — возразил Судо-кун.

— Нет ничего дороже бесплатного! Без согласия я помогать не стану.

— Я знала, что ты так скажешь. Принимаю твое условие, но вести ты будешь себя так, чтобы не допустить потерю даже одного балла.

— Ха-ха-ха. Значит, договорились. Я продам тебе свое дисциплинированное поведение на одну неделю, начиная с завтрашнего дня. За совершенно смешную сумму — пятьсот тысяч приватных баллов.

— Ничего себе, как выросла сумма… Похоже, ты вообще не собираешься договариваться.

— Наоборот, это проявление моей доброты. Мне, заботящемуся о красоте, невыносима сама мысль о том, что я не смогу на уроке посмотреть в зеркало, когда начнет беспокоить челка. К тому же я предпочитаю заключать сделки сразу вместо того, чтобы прощупывать друг друга.

Коенджи-кун разгадал, что двести тысяч — не предельное предложение, на какое я готова пойти. Он ясно дал это понять. Ударил в то же больное место, что и в прошлый раз, после уроков.

— Это уже ни в какие ворота! Думаешь, можешь задрать цену просто потому, что у тебя есть чем давить?!

Судо-кун уже готов был наброситься на него с кулаками, но я остановила его.

— Ты же понимаешь, что твое видение здравого смысла не пройдет?

— Разумеется. Завтра для меня начнется печальное время, когда мои длинные и прекрасные ноги перестанут лежать на столе и не будут попадаться мне на глаза. Но что тут поделать?

— Сузуне, ты уверена?.. Как ни крути, но пятьсот тысяч приватных баллов…

— Договорились. Но о нашей сделке никто не должен узнать.

Это риск. Как и заметил Коенджи-кун, нет гарантий, что школа будет проверять нашу дисциплину на экзамене, но даже семьдесят процентов — это уже немало. Сейчас мне придется поверить в эту вероятность, ведь иначе другие классы нам не одолеть.

Более того, Коенджи-кун в обычных условиях ни за что не станет помогать. Если попросить его о чем-то, на что способен только он, например, получить наивысшие оценки на экзамене или выиграть на спортивном соревновании, то о согласии можно даже не думать.

Но в этот раз я попросила его об обратном — чтобы он просто ничего не делал.

Пусть цена высока, но Коенджи-кун согласился на предложенные приватные баллы.

— Вам пора бы уже идти, сегодня меня ждет долгая ночь. Или же, девочка Хорикита, хочешь составить мне компанию на эту длинную ночь? Ты не пожалеешь.

— Пошел ты! Идем, Сузуне.

Судо-кун схватил меня за руку, не желая оставаться здесь ни секунды дольше, открыл дверь и вышел в коридор.

— Черт, несет всякую чушь!.. — тихо выругался Судо-кун, когда мы подошли к лифту.

— Это была дурацкая шутка, не бери в голову. В любом случае удалось договориться.

— Но пятьсот тысяч только за то, чтобы он ничего не делал, — не слишком ли дорого?

— Если бы другие ученики об этом услышали, недовольству бы не было предела. Но не волнуйся. Я не собираюсь обременять класс этой суммой.

— Не в этом же дело!.. Платить из своих денег или нет — это одно, но кто будет согласен с таким планом?

— Мало кто. Поэтому я попросила тебя пойти со мной. Ты ведь никому не расскажешь про нашу сделку, да, Судо-кун?

Я не потребовала прямо, но понадеялась, что он сохранит это в тайне.

Судо-кун растерянно протянул руку к кнопке «вверх», но затем уверенно кивнул.

— Ну… если хочешь, чтобы я молчал, то никому не скажу.

— Спасибо. А, можешь вызвать вниз.

Я опередила его медленно тянущуюся руку и сама нажала на кнопку «вниз».

— Я пойду по лестнице. Ты очень выручил меня, когда откликнулся на внезапную просьбу. Доброй ночи, — поблагодарила я и повернулась в сторону пожарной лестницы.

— Сузуне! — остановил меня его голос.

— Что?

— Я… Я, как бы это…

Он не придумал, что сказать, или не мог решиться?

Я вопросительно наклонила голову, глядя на то, как он запинается с взволнованным видом.

— Если хочешь что-то сказать — говори. Тебе не понравился мой метод?

— Я не об этом. Дело в другом… Я… Я, быть может, и не смогу заменить Аянокоджи…

Аянокоджи. Услышав это имя, я раскрыла глаза от удивления.

— Я не такой сильный и не такой умный, но… Но, Сузуне, я всегда буду на твоей стороне. Поэтому… Если что-то случится, непременно положись на меня, как это сделала сегодня, — произнес Судо-кун, смотря на меня. В его глазах читалась твердая воля.

— На первом году ты сильно мешал своему классу, так что придется остаток года стараться как следует.

— Ух…

В ответ на мои безжалостные слова Судо-кун вымученно улыбнулся. Похоже, его даже пробило на холодный пот.

— Лифт приехал. Передай привет Онодере-сан.

— А, да. Ладно… Тогда до завтра…

— Да, до завтра.

Я проводила взглядом севшего в лифт Судо-куна, после чего отправилась к пожарным лестницам.

— Спасибо, Судо-кун… Я очень рада твоим словам.

Я не смогла толком поблагодарить его, потому что мне было тепло на душе. У меня есть товарищи. Одноклассники, на которых можно положиться.

Нельзя вечно пребывать в отчаянии из-за ухода Аянокоджи-куна.

Нужно отплатить тем, кто поддерживает меня, чего бы мне это ни стоило.