Том 11.5. Глава 1. Выпускной. Часть 4
Таков был вчерашний разговор между мной и директором Сакаянаги. Сейчас же я иду в приёмную, как и планировалось ранее.
Спустя некоторое время, я оказался прямо перед дверью в приёмную. Интересно, там уже кто-то есть или же я пока буду здесь один?
— Я вхожу.
Постучав, я зашёл внутрь и увидел на себе взгляд Чабаширы-сенсея, стоящей сейчас возле окна.
— Ты пришёл рановато, Аянокоджи. До назначенного времени осталось ещё десять минут.
— Я боялся, что раз отведено так мало времени, надо поторопиться. К слову, вы ведь так же пришли сюда рановато, не так ли?
Я старался подобрать слова, чтобы начать разговор с Чабаширой-сенсеем. После вчерашнего диалога с директором Сакаянаги, я уже предположил, что её отношение ко мне изменится. Несмотря на то, что в помещении есть диван, никто из нас не решался сесть и вести себя непринуждённо.
— Что насчёт Машимы-сенсея?
— Я его уже позвала, но мы просто не можем прийти сюда вместе. Аянокоджи, о чём именно ты хотел со мной поговорить? Почему ты решился на такое? Я думала, ты хочешь жить обычной жизнью ученика, разве нет?
До прихода Машимы-сенсея, нужно хотя бы немного разговориться с Чабаширой-сенсеем.
— Для человека, который первым разрушил мою «обычную жизнь», вы говорите как-то слишком открыто.
— Не думаю, что такой способ общения между учеником и учителем является правильным. Может, изменишь тон?
— Очень удобное оправдание для не совсем корректных действий со стороны учителя, не так ли?
Она угрожала мне, простому ученику, чтобы я помог поднять класс D до класса A. Не то, чтобы я её ненавидел после этого… Но я определённо не могу ей полностью доверять.
Чабашира-сенсей отвела свой взгляд из-за того, что почувствовала себя неуютно.
— Да, я не могу этого отрицать.
Мысль о том, чтобы достичь класса A, прочно засела у неё в голове. Директор Сакаянаги доверился мне и согласился помочь, несмотря на то, что я мог бы быть лучше, чем я есть. Но боюсь, исход может быть неблагоприятным.
Вряд ли моё отношение изменится из-за Чабаширы-сенсея, но… Если обернуться и посмотреть, что было год назад, текущая ситуация явно отличается от того времени.
— Ты, скорее всего, меня ненавидишь, но всё же позвал сюда… Зачем?
Нет ничего удивительного в том, что она чувствует себя немного странно из-за того, что я решил её позвать на эту встречу. Конечно, она является частью плана по приглашению Машимы-сенсея, и я, на самом деле, могу позволить ей уйти прямо сейчас, но…
— По крайней мере, я уверен, что я вас не ненавижу.
— Вот оно как…
Какие бы ни были эмоции, надо использовать любую удобную ситуацию. «Симпатия и антипатия» и «выгода и потери» – совершенно разные понятия. Я думаю, что Чабашира-сенсей может помочь мне в убеждении Машимы-сенсея принять мою сторону.
— Как много вы знаете?
— Речь шла про то, что я и Машима-сенсей должны прийти в это место, для того чтобы услышать какую-то важную историю от тебя, а после прийти к какому-то соглашению.
Получается, она ничего не слышала о Цукиширо? Похоже, директор Сакаянаги дал мне полный карт-бланш*.
[П\П: Карт-бланш (фр. Carte blanche. букв. «белая/пустая карта») – неограниченные полномочия, предоставленные доверителем доверенному лицу при осуществлении деловой операции от имени доверителя.]
— Ну так что? Чего ты хочешь от нас?
— Сначала нужно подождать Машиму-сенсея, тогда я смогу всё рассказать. Иначе будет слишком хлопотно повторять историю во второй раз.
— Я не знаю, что ты хочешь предложить, но если тебе нужна помощь, то твоё отношение не должно быть таким, ты так не считаешь?
Довольно очевидно, что в столь односторонней беседе, Чабашира-сенсей решила оказать небольшое сопротивление.
— Будучи учителем, я, конечно, следую указаниям директора Сакаянаги. Однако это не значит, что я должна это делать. Ты ведь понимаешь, о чём я?
— Неужели моё отношение так сильно беспокоит вас?
— Честно? Да, немного «беспокоит». Несмотря на свои «исключительные» таланты, ты ведь сейчас учишься на первом году старшей школы, верно? Кроме того, ты также потерпел поражение от Сакаянаги на итоговом специальном экзамене. Я не думаю, что после всего этого ты можешь позволять себе игнорировать правила общения.
Услышав это, я даже на мгновение сам разочаровался в себе из-за того, что не могу оправдывать ожидания других людей.
— Конечно, если у тебя действительно есть какие-то способности, то я могла бы пропустить мимо ушей парочку слов и закрыть глаза на твоё отношение. Однако дело обстоит совсем иначе, учитывая текущий рейтинг.
Если я не могу победить Сакаянаги из класса A, то и желание Чабаширы-сенсея не может осуществиться. Кажется, я не могу больше хранить молчание, учитывая то, как высоко она меня ставит. Будучи учителем, нынешняя ситуация может выйти за рамки её должности. К тому же, в зависимости от содержания истории, которую я ей расскажу, она может отказаться от этого. Но, что хуже всего, может также принять сторону Цукиширо. Продолжать показывать, что я полностью вне её контроля, уже можно считать контрпродуктивным.
Я спокойно выдохнул, чувствуя огромное облегчение, словно достиг какого-то компромисса.
— Я понял. Я пересмотрю своё отношение.
— Ч-что?
Чабашира сильно удивилась, потому что я так просто согласился на это. Вряд ли она даже думала о том, что я могу вот так просто сдаться. И хотя это связано с тем, что я скажу чуть позже, но я оставлю ей возможность управлять мною.
Чабашира-сенсей не тот человек, которому я могу полностью довериться лишь из-за того, что подвернулась хорошая возможность. И я не знаю, смогу ли я найти правильные слова в своём сердце. Но я буду настаивать на том, что моё существование необходимо для класса D.
— Я изменю своё отношение. Начиная с апреля, и действительно нацелюсь на класс A, а также сделаю всё возможное, чтобы мы попали в него.
— Это шутка такая? Мне кажется, я это уже слышала.
— Я говорю правду. В конце второго года можно выйти за рамки класса D и C. Конечно, я не могу сказать, что к этому моменту мы достигнем класса A, потому что разница в классных очках пока слишком большая… Но я гарантирую, что мы доберёмся до класса B.
Это именно то, что хочет слышать Чабашира – переход класса D в класс A. За всю историю школы такого прецедента ещё не было.
— Пелена с глаз упала?.. В любом случае, это лишь слова, которые ничего не значат.
— Это, конечно, правда. Однако неужели вы не хотите держать у себя в руках билет, позволяющий вам оказаться в классе A?
Неважно, является ли этот билет поддельным или нет, но это гораздо лучше, чем ничего.
— Я уже говорила это ранее, но вы проиграли на итоговом специальном экзамене против класса A. Может счёт и был 3 победы и 4 поражения, но проигрыш есть проигрыш. И я не собираюсь принимать в качестве оправдания даже то, что так произошло из-за невезения.
Она снова показывает, насколько огромны её ожидания.
— Я ожидала, что ты сможешь победить любого соперника и не важно, насколько сложен был бы экзамен.
Это была очень эгоистичная фантазия.
— Сегодня после нашего разговора вы узнаете правду.
— Узнаю правду?..
— Если вы всё ещё не будете верить в мои способности даже после того, как я всё расскажу, то можете делать всё, что захотите.
— Что ты…
Тук-тук-тук.
Чабашира-сенсей не успела договорить, как послышались стуки в дверь.
— …Войдите.
Как Чабашира-сенсей сказала это, в приёмную вошел Машима-сенсей.
— Похоже, все уже в сборе.
А также…
— Я тоже вхожу, простите за вторжение.
Сакаянаги Арису, ученица класса A. Она зашла сразу же после Машимы-сенсея. Довольно неожиданный гость… Не помню, чтобы я её звал, да и трудно представить, что это именно Машима-сенсей предложил ей прийти сюда.
— Я всё-таки учусь в классе A, так что если меня кто-то увидит рядом с Машимой-сенсеем, то ничего не случится.
Стоило догадаться, что Сакаянаги также последует сюда.
— Мне стало известно о приглашении от Чабаширы-сенсея. Я подумал, что она, возможно, как-то с этим связана, так что и привёл её сюда…
Директор Сакаянаги, вероятно, рассказал дочери, что получил звонок от меня. Возможно, он хотел выяснить, действительно ли я получил номер его телефона от неё. Но поэтому ли она появилась здесь? Они о чём-то говорили или это обычное любопытство? Я склоняюсь к последнему.
— Всё в порядке, пока что всё идёт, как и планировалось, — сказал я.
Всё же я думаю, что она желанный гость. Сакаянаги легонько кивнула головой и улыбнулась мне. Чабашира-сенсей же, несмотря на то, что дверь в приёмную была уже закрыта, никак не реагировала на происходящее. Вероятно, она всё ещё находилась в ступоре и не понимала, почему сюда пришла Сакаянаги. В любом случае, в этой комнате сейчас находятся все, кто мне нужен. Нам придётся провести много времени вместе.
— Какую историю ты хотел рассказать, Аянокоджи? Приглашение от директора Сакаянаги, да и необходимость тайно уйти с благодарственной вечеринки… Это как-то странно, скажу тебе.
— Я обо всём расскажу.
Я предложил обоим учителям присесть. Сразу же после этого, Машима-сенсей предложил Сакаянаги сесть первой.
— Давайте тогда начнём нашу беседу.
Сакаянаги села по известной причине, а Машима-сенсей остался стоять, скрестив руки на груди. Вероятно, сядет он или нет, будет зависеть от содержания предстоящего разговора. К слову, то же самое относится и к Чабашире-сенсею.
Трое людей сверлили меня взглядами. Время до конца благодарственной вечеринки – двадцать-тридцать минут, что довольно мало. Я постараюсь говорить прямо и быстро. На первый или второй раз эта ситуация не покажется достаточно реалистичной, чтобы легко принять её. Я решил начать рассказ с Цукиширо.
— Я позвал вас сюда в такое время и при таких обстоятельствах затем, чтобы рассказать нечто важное про временного директора Цукиширо.
— Нечто важное… о временном директоре? О чём вообще речь?
Неожиданная информация была выдана с самого начала, и Машима-сенсей явно был немного растерян. Эта реакция была естественной, учитывая то, что эти слова были сказаны простым учеником. Чабашира-сенсей тоже выглядела удивлённо, она перевела свой взгляд на Сакаянаги, но та лишь улыбнулась в ответ. Она словно говорила: «Я знаю больше, чем вы». Выражение её лица прямо сверкало от получаемого удовольствия.
— Я хочу рассказать о том, что может пошатнуть текущее состояние школы. Эту ситуацию просто нельзя проигнорировать. И я хочу, чтобы вы двое держали это в тайне, для того чтобы довести дело до конца.
— Мне сказали, что расскажут важную историю. Чабашира-сенсей, это какая-то шутка?
Не ожидая ничего подобного, Машима-сенсей попросил у Чабаширы-сенсей объяснений.
— Думаешь, я стала бы шутить и делать что-то подобное, прямо как Хошиномия-сенсей?
— Может и нет, но я вообще не могу понять, что происходит. Сейчас я должен находиться на благодарственной вечеринке, а не здесь…
Это было то время, когда они могли в последний раз увидеть выпускников. Он словно пытался найти причину, для того чтобы уйти, потому что не хотел слушать бредовые истории от детей.
— Чего добивается Аянокоджи?
— Я и сама не знаю. Как я уже и сказала, вчера директор Сакаянаги сообщил мне, что я, вместе с тобой, должны будем прийти сюда для важного разговора. Я также хотела бы получить объяснения.
Эти двое как будто обвиняют меня в заговоре с целью обмана. Надо срочно начать действовать.
— Что вы скажете, Машима-сенсей, если я скажу, что причина, по которой директор Сакаянаги обвиняется в мошенничестве, а также присутствие нового директора Цукиширо – это всё из-за меня?
— Ч-что?..
Текущая ситуация не спешит продвигаться вперёд, хотя мы и говорим о достаточно простых вещах. Напротив, подозрения Машима-сенсея только увеличиваются.
— Я вообще ничего не понимаю. О чём ты говоришь, Аянокоджи?
Это естественная реакция. Сама школьная система шатается из-за определённых людей, и это не моя выдумка.
В первую очередь, нужно коснуться содержимого итогового специального экзамена.
— Я объясню всё с начала.
Только я решил рассказать всё, как Сакаянаги подняла свою руку.
— Раз ты собрался всё рассказывать, то не против, если я помогу тебе в этом?
Она говорит так, словно ожидала подобной ситуации.
— Ты тоже в курсе дел, Сакаянаги?
— Да. По крайней мере, я знаю больше, чем учителя.
Сакаянаги немедленно начала действовать. Возможно, если они услышат подтверждение этого не только от меня, им будет проще принять ситуацию. Когда я кивнул, она перевела взгляд на Машиму-сенсея.
— Получается, ты спросила у директора Сакаянаги о ситуации?
— Нет, я лично знаю всю историю. Я бы даже сказала, что нас можно назвать друзьями детства.
Она рассказывает всё с широкой улыбкой на лице. Я, в принципе, ожидал такого исхода, но для учителей это явно было что-то за гранью ожиданий.
— Друг детства… Не думала, что вы вообще как-то связаны… — сказала Чабашира-сенсей.
Сакаянаги же решила дать небольшое объяснение своим словам.
— Повторюсь, нас «можно» считать друзьями детства. В любом случае, я лучше продолжу.
С рассказа о том, что она считает меня другом детства, она всё же перешла к основной теме.
— На итоговом специальном экзамене, я и Аянокоджи-кун были капитанами своих классов, а также соперниками. И на последнем событии – «Шахматах» – определилась победа класса A, верно?
Это то, что знает вся школа.
— И что здесь не так?
Естественно, ни Машима-сенсей, ни Чабашира-сенсей не сомневались в этой победе.
— А что, если… Что если вмешается третья сторона? Что если победа или поражение определились, только исходя из этого вмешательства? Это ведь большая проблема, не так ли?
— Экзамены проводятся под строгим контролем, так что такого просто не могло произойти.
— «Под строгим контролем»? Вы ведь оба отсутствовали тогда на экзамене, верно?
Чабашира-сенсей и Машима-сенсей действительно не следили за нашим экзаменом, потому что они отвечали за экзамен между классом Ичиносе и Рьюена. Другими словами, они не видели, что происходило в это время у нас.
— Изначально я должна была проиграть, а победа была бы за Аянокоджи-куном.
— Аянокоджи выиграл в «Шахматы»? Но я ведь видела результаты. И я слышала про то, как это проходило.
Первым, кто проявил интерес к истории, был не Машима-сенсей, а Чабашира-сенсей. И это была естественная реакция, учитывая, что мы всё же вернулись в класс D после этого поражения.
— Всё ещё не понимаете?
Таким образом, Сакаянаги проверяет Машиму-сенсея и Чабаширу-сенсея.
— Что ты такое говоришь? Вы думаете, это временный директор Цукиширо вмешался и изменил результаты? После экзамена, мы встретились с Сакагами-сенсеем и Хошиномией-сенсеем, и никто не заметил каких-то странностей.
— Проблема не в результате, а в процессе. Вы не сможете увидеть правду через призму здравого смысла. Посылаемые капитаном инструкции сначала идут через школьное оборудование и только потом отправляются участникам соревнования. Конечно, такая система может предотвратить мошенничество со стороны учащихся, но не со стороны школы.
Выражение её лица словно говорило: «Вы всё ещё не понимаете?». Машима-сенсей, кажется, впервые задумался над участием временного директора Цукиширо на этом экзамене.
— Использование громоздкой системы было необычным для учителей. Это было тем, что временный директор Цукиширо использовал для вмешательства.
Сакаянаги изящно переплетает между собой правду и ложь. Настоящие детали плана Цукиширо известны только ему. Но достаточно сделать правдоподобную гипотезу и говорить так, как будто это правда. В этих словах достаточно трудно начать сомневаться, из-за чего для учителей это может звучать, как правда. Кроме того, Машима-сенсей и Чабашира-сенсей пытаются переварить весь этот объём информации, создавая перегруз в их голове.
— Последний ход Аянокоджи-куна в этой партии отличался от того, как именно походила Хорикита-сан. И если бы этот ход дошёл до неё без каких-либо изменений, то Аянокоджи-кун выиграл бы. Теперь понимаете? — сказав это, Сакаянаги улыбнулась, словно проверяла их способности.
— Ты думаешь, что временный директор Цукиширо изменил ход?
— Очки защиты, которые были у Аянокоджи-куна, являются очень большой помехой для того, кто хочет исключить его из школы.
Оба учителя молчали. Но вскоре Машима-сенсей снова заговорил.
— Слова Сакаянаги правдивы, Аянокоджи?
— Да, всё так.
— Допустим, существует определённая достоверность в том, что вы говорите. И я также понимаю способ мышления Сакаянаги, потому что в течение этого года я был её классным руководителем. Если она намеренно хотела подарить победу, включая и «Шахматы», то этим ведь всё и должно было закончиться. В данный момент просто нет никакого смысла в принижении себя только для того, чтобы похвалить Аянокоджи.
Для Сакаянаги, будучи лидером класса A, нет никакого преимущества врать насчёт своего поражения. Как и сказал Машима-сенсей, если она действительно хотела бы, чтобы я победил, то она спокойно могла бы поддаться, и на этом историю можно было бы завершить. Тогда не было бы никакой необходимости созывать учителей в такое место и разговаривать о таких сомнительных вещах.
— Да, но… Может слова и кажутся правдивыми, но ведь у третьей стороны просто нет возможностей, для того чтобы подтвердить, правда это или нет.
Чабашира-сенсей говорила, что она просто не может принять это заявление Сакаянаги, над которым действительно можно было бы посмеяться.
— Я не могу поверить в эту историю… Машима-сенсей, что думаешь?
Чабашира-сенсей сурово посмотрела на Машиму-сенсея, спрашивая его мнение.
— Не так важно, что я думаю на этот счёт, но это определённо не та история, которую можно принять только на основании этой информации.
Когда Машима-сенсей начал отступать, Чабашира-сенсей остановила его.
— Мне кажется, что в их словах есть доля истины. Всё же, школа действительно предпринимала довольно странные шаги с приходом временного директора Цукиширо.
— Сюда не стоит приписывать личную неприязнь к Цукиширо и тем более веру в то, что твой класс победил.
Машима-сенсей бросил достаточно «тяжёлые» слова в сторону Чабаширы-сенсея, решившую принять сторону учеников. А следом за этим, он решил обратиться уже к нам.
— Есть ли у вас двоих доказательства?
— Даже если временный директор Цукиширо сказал нам, что он подстроил поражение Аянокоджи-куна, то Машима-сенсей ведь не поверит в это, не так ли?
— …Естественно.
Люди, которые занимаются таким мошенничеством из-за кулис, сами не показываются и не дают другим знать, что они стоят за этим. Если посмотреть на эту историю со стороны, то эта реакция становится более чем понятной.
— Действительно странно, поверить в то, что есть некий ученик, которого Цукиширо так старается выгнать из школы.
— Да, вы правы…
— Я не хочу сомневаться в своих учениках. Не думаю, что вам хватило бы глупости врать обо всём этом, к тому же за просто так. Но в данный момент существует слишком мало доказательств.
Машима-сенсей, может, и хочет поверить, но у него нет на это оснований.
— Скажи мне, Аянокоджи, какой ты человек?
Это был лишь вопрос времени, когда Машима-сенсей задаст такой вопрос. Директор Сакаянаги был обвинён в коррупции, а на его место поставили Цукиширо. И этот временный директор даже вмешался в экзамен, для того чтобы выгнать меня из школы. Этот вопрос был просто неизбежен. Но должен ли я сам объяснить всё? Или же стоит оставить это на других? Так как я не отвечал, Машима-сенсей перевёл свой взгляд на Чабаширу-сенсея.
— Как хорошо ты его знаешь?
Он решил задать этот вопрос Чабашире-сенсей, сказавшей ранее, что в наших словах есть доля истины.
— …Если честно, только поверхностно.
Я с нетерпением ждал этого, но нужно сохранять спокойствие. Нет ничего плохого, если Чабашира-сенсей расскажет поверхностную информацию обо мне.
— Я видела результаты его вступительных экзаменов. Все предметы были сданы на 50 баллов, что довольно необычно.
— 50 баллов по всем предметам… Другими словами, это сделано специально?
— Можешь сам посмотреть и убедиться в этом.
— Фу-фу-фу, ты сделал что-то настолько захватывающее.
— Но это само по себе ничего не доказывает. Сомневаюсь, что хоть один человек будет специально занижать свои результаты при поступлении в школу. К тому же, имея определённый уровень знаний, не так сложно набрать нужный балл. На самом деле, система распределений баллов на вступительном экзамене довольно проста.
— И всё же. Когда Аянокоджи поступил сюда, директор Сакаянаги упомянул, что он особенный ученик.
— Директор Сакаянаги?.. Вот почему ты здесь, верно?
Чабашира-сенсей кивнула в знак согласия и продолжила говорить о том времени.
— Меня попросили, в качестве его классного руководителя, сообщать о любых проблемах с Аянокоджи. Отец Аянокоджи Киётаки – очень влиятельный человек, и он не хотел, чтобы его сын поступил в эту школу. Но директор Сакаянаги принял его без разрешения.
— Тебя приняли без разрешения родителей? Директор Сакаянаги тоже делает что-то такое…
Обычный ребёнок может поступить в старшую школу только с разрешения родителей. Реальность такова, что дети не могут делать всё, что им захочется. И даже если это касается образования.
— Мой отец знаком с Аянокоджи-куном. Вот почему он беспокоился о нём, несмотря на своё положение. Но сейчас ситуация обострилась. Он не только выгнал отца из школы, сфальсифицировав обвинения в мошенничестве, но и пытается выгнать Аянокоджи-куна из школы.
Я думаю, это самая важная часть истории именно для Машимы-сенсея.
— Отец был против принудительного продвижения сына, поэтому и послал Цукиширо?..
Такое возможно только для людей, обладающих огромной властью.
— Но почему бы тогда не выразить протест против самой школы?
— Отец Аянокоджи уже приходил в школу и высказывал своё мнение директору Сакаянаги.
— Другими словами, отец Аянокоджи напрямую сказал своему сыну о том, чтобы он покинул школу?
— Да. Как и сказала Чабашира-сенсей, мой отец и отец Аянокоджи-куна действительно встречались, причём в этой самой приёмной. Можно посмотреть записи видеонаблюдения и убедиться, что это правда.
— Однако, тот факт, что Аянокоджи всё ещё учится в этой школе, означает, что они не сошлись во мнениях?
— Именно.
После того, как Машима-сенсей подтвердил это, Чабашира-сенсей также решила поделиться своим мнением.
— Директор Сакаянаги действительно уважал волю учеников… Я бы никогда не подумала, что временный директор Цукиширо пришёл в эту школу только для того, чтобы выгнать Аянокоджи.
Сакаянаги решила высказаться насчет этих слов Чабаширы-сенсея.
— Нет ничего удивительного в том, что Чабашира-сенсей ничего об этом не знает.
— А ты, получается, в курсе всех дел?
— Да, я знаю Аянокоджи-куна уже давно, в отличие от Чабаширы-сенсея.
Сакаянаги давит на Чабаширу-сенсея, пытаясь выставить себя гораздо выше её.
— Даже если меня и не должно быть здесь, то достаточно просто посмотреть на него – человека, который не против моего присутствия. Я ведь права? — сказав это, Сакаянаги горделиво засмеялась.
— Я увидел, наконец, полную картину. По крайней мере, кажется, что отец пытается вернуть сына.
И хотя Машима-сенсей хорошо понимает всю ситуацию, он до сих пор не убеждён.
— Однако… Я, конечно, не знаю, насколько много полномочий у отца Аянокоджи, но почему он так желает вытащить его из этой школы?
— Это потому что Аянокоджи-кун обладает гораздо большими навыками, чем вы думаете.
— На днях я видел результаты Аянокоджи по итоговому специальному экзамену. Нет никаких сомнений в том, что он обладает какими-то способностями, если судить по «Устной арифметике» и «Шахматам». Тем не менее, в школе учится достаточно много способных ребят. Я бы не назвал это чем-то особенным.
— Машима-сенсей, я не собираюсь менять вашего мнения. Однако посмотрите на эту ситуацию. Мой отец присматривал за ним ещё до его поступления, а сейчас пришёл временный директор Цукиширо, сместив моего отца с должности, и пытается выгнать Аянокоджи-куна из этой школы. Нет смысла оспаривать реальность.
Машима-сенсей закрыл глаза и скрестил руки на груди.
— Машима-сенсей уже должен был прийти к определённому выводу. У вас есть время, чтобы найти более существенные доказательства.
Он открыл глаза и окинул взглядом нас троих.
— Да, ты права… Хорошо, допустим, отцу не нравится, что его сын поступил в школу без его разрешения и пытается всеми возможными способами заставить его покинуть школу. Тем не менее, я не могу так просто взять и начать помогать вам. Мне ведь не нужно объяснять причину, не так ли?
Машима-сенсей осознает, что всё сказанное ранее – лишь поверхностная информация.
— Вы ведь не хотите рассказать всю историю от начала и до конца, верно?
Кажется, он начал понимать, что в этой истории есть определённые обстоятельства, о которых никто не должен узнать. Могут возникнуть некоторые проблемы, если он не сможет правильно проанализировать ситуацию.
— Верно. Это не то, что стоит рассказывать всем.
С самого начала истории, всё происходящее в Белой комнате – это не то, что могут понять взрослые, руководствуясь только здравым смыслом. Мне самому тяжело понять правду. Всё равно все факты будут стёрты впоследствии. В этом случае просто нет необходимости в том, чтобы тратить время на рассказ.
— Что будет, если я откажусь сотрудничать?
— Я не собираюсь так легко отступать. На самом деле, я уверен, что мне будет трудно справиться с временным директором Цукиширо. Однако проблема в том, что я ничего не могу поделать с мошенничеством со стороны школы, что и произошло на итоговом специальном экзамене.
Это не то, с чем может справиться один ученик. Единственное, что остается в данном случае – понять, может ли Машима-сенсей игнорировать эту ситуацию.
— Аянокоджи, ты пытаешься проверить меня?.. Хорошо, мы сделаем всё возможное, чтобы не произошло никаких нарушений со стороны директора на предстоящих специальных и письменных экзаменах.
Наконец, он всё-таки соглашается на сотрудничество.
— Машима-сенсей, ты ведь понимаешь, что это непросто?
Чабашира-сенсей выказала некоторые сомнение касательно согласия Машимы-сенсея.
— Даже если история о вмешательстве правдива, неосторожные действия могут привести к увольнению.
Я понимаю, о чём говорит Чабашира-сенсей.
Бунт против Цукиширо создаёт угрозу учителям. Недостаточно лишь нерешительного чувства справедливости.
— Я ещё не решил, верить в это или нет, но, если это всё-таки правда – это просто ужасно. Школа не должна вот так вмешиваться в экзамен учеников, меняя результаты. Нужно сделать всё возможное, для того чтобы этого не было.
— Но Машима-сенсей, разве сейчас самое время для беспокойства об этом? Ты ведь тоже сегодня утром получил уведомление об урезании зарплаты за какие-то нарушения во время проведения итогового специального экзамена, не так ли?
Так как эта информация действительно была очень интересной, Сакаянаги сразу же решила вмешаться.
— Сократили зарплату за нарушения? Но какие?
— Это уже не для ваших ушей.
— Нарушение ведь было в процессе проведения экзамена у класса B и D, верно? В любом случае, мы рано или поздно об этом узнаем. И если вы всё же заинтересованы в получении доказательств о неправомерных действиях со стороны временного директора Цукиширо, то лучше начать делиться информацией именно сейчас. Потому что в будущем, возможно, это превратиться в огромную проблему.
— Это не имеет ничего общего с этим.
Машима-сенсей явно не хочет разговаривать об этом. Но затем Чабашира-сенсей всё же начала рассказывать нам историю.
— Я всё же расскажу. Во время соревнования между классом B и D, последнее событие оказалось «Дзюдо». В результате, в качестве участника, класс D выбрал Ямаду Альберта. Ичиносе в этот момент просто потеряла всякую надежду на победу, и она не смогла выбрать учеников для участия.
— Да… Вряд ли кто-то из всех классов первого года смог бы победить Ямаду-куна в дзюдо.
— Естественно, Ичиносе должна была выбрать участника, потому что иначе выбор произошёл бы случайным образом.
Согласно правилу: «если по истечении времени капитан не смог выбрать участника, он будет выбран случайным образом среди всех учеников, которые ещё не поучаствовали».
И даже если это дзюдо, девушки также могут быть выбраны системой.
— Было бы хорошо, если они могли бы сразу же признать поражение, но это ведь дружный класс B. Возможно, Ичиносе-сан могла бы поставить кого-то, надеясь на то, что они смогут выстоять против него.
Однако вероятность того, что Альберт сможет победить своего противника – слишком высока. И если это произойдёт, то для класса B это обернётся очень плохими последствиями.
— Именно поэтому Машима-сенсей принял решение о поражении. Похоже, временному директору Цукиширо это не очень понравилось.
Поэтому и урезали зарплату. Конечно же, это нарушение правил, но…
— Неважно, нарушение это или нет, но если это представляет опасность для учеников, я остановлю это. И если действительно присутствует вмешательство в экзамен посторонних лиц, то я также помешаю этому. В конце концов, я всё-таки учитель.
Даже если это может ему как-то навредить, он не будет испытывать никакого сожаления и будет пытаться исправить несправедливость.
— Похоже, я не могу тебя остановить.
— Я готов хотя бы попытаться. Я ведь учитель, как ни как.
И хотя эти слова мог произнести любой, но Машима-сенсей, кажется, именно тот человек, который не будет просто болтовней сотрясать воздух.
— Ты… Нет, если Машима-сенсей говорит так уверенно, то я просто не смогу ничего с этим поделать.
— Мы можем сказать, что на данный момент переговоры окончены? — спросила Сакаянаги.
Я лишь кивнул в знак согласия. Чабашира-сенсей хоть и тянула с решением до этого, но как только она поняла, что уже не сможет отговорить Машиму-сенсея, так же решила выказать своё желание помочь.
— Если Машима-сенсей согласился, то и я тоже буду сотрудничать. Ты ведь не против, Аянокоджи?
— Я буду рад даже тому, если хотя бы один человек согласится помочь мне.
— Получается, эту беседу можно уже заканчивать. Я ничего никому не буду говорить. Это ведь не проблема, так?
— Конечно.
Ни Машима-сенсей, ни Чабашира-сенсей, на самом деле, ещё не убедились в том, что временный директор Цукиширо действительно вмешался в экзамен. Но чем больше учителей будут вовлечены в эту историю, тем больше вероятность того, что информация может просочиться. А увеличение знающих учителей приведёт к утечке информации. И если Цукиширо поймет, что некоторые личности хотят уличить его в мошенничестве, он станет более бдительным.
— Я также принимаю сторону Аянокоджи-куна.
— Сакаянаги, не думаю, что из-за того, что ты знаешь обстоятельства Аянокоджи, тебе нужно предпринимать такие поспешные решения
— О чём вы говорите? Это ведь моё право, относиться к нему по-особенному.
Она решила оспорить слова Машимы-сенсея.
— …Твоё право?
— Именно. Хотя мы и находимся в таком месте, где классы постоянно соревнуются друг с другом, существуют различные обстоятельства: предательство друзей и любимых, из-за денег, шантаж или угрозы. Нельзя и исключать моменты, когда людям из разных классов нужно сотрудничать друг с другом. Школа ведь всегда была такой, разве нет? Даже если выйти за рамки школы, это ведь правда и для общества, разве я не права?
Сакаянаги утверждает, что у каждого есть особое отношение к кому-то и никто не вправе запрещать это.
— Даже если я пожертвую всеми учениками в классе A, для того чтобы спасти Аянокоджи-куна, учителя не могут меня как-то критиковать за это. Единственные, кто действительно может мне что-то предъявить – те самые жертвы.
Машима-сенсей явно был недоволен словами Сакаянаги, но он не спешил опровергать их.
— Однако это не значит, что особое отношение может как-то помешать.
— Что ты имеешь в виду?
— Пока что стоит вопрос о противостоянии временному директору Цукиширо. Но как только эта проблема исчезнет, всё может кардинально изменится. И если класс D встанет на пути класса A – я не пожалею сил и раздавлю его.
— Да? Тогда всё в порядке.
Машима-сенсей принимает слова Сакаянаги, потому что в них есть твёрдая воля.
— Я спрошу ещё раз. Нет ли каких-нибудь доказательств, что временный директор Цукиширо вмешался в экзамен? Хоть что-нибудь?
— Должны быть, но он, скорее всего, всё уничтожил. Сейчас наверняка уже нет смысла их искать.
Цукиширо не такой глупый, чтобы оставлять после себя улики.
— Получается, нам остаётся лишь ждать следующего хода.
Учителя гораздо более осведомлены об экзаменах, которые у нас будут на втором году обучения. Лучше будет оставить это на Машиму-сенсея.
— Ну что ж, прошло уже более 30 минут. Я не мог вот так просто уйти с благодарственной вечеринки. Лучше будет, если вы выйдете первыми, а мы – через несколько минут.
— Хорошо.
Я и Сакаянаги одновременно вышли из приёмной и пошли по коридору.
— Это было рискованно, но хорошо, что Машима-сенсей теперь на нашей стороне. Ведь среди классных руководителей он, наверное, единственный, кто более-менее подходит для противостояния временному директору Цукиширо.
— Да, я тоже так думаю. Даже если нам не удастся полностью убрать влияние Цукиширо, то всё равно будет существовать некий сдерживающий фактор.
— Тебя не беспокоит, что его чувство справедливости слишком сильное? Это ведь определённо минус.
— Тоже верно. И хотя это надёжно, но однажды это может сильно аукнуться.
— Если Машима-сенсей копнёт слишком глубоко, его могут уволить. А если учитывать его характер, вероятность этого достаточно большая.
Сакаянаги выглядела очень радостной.
— Ты выглядишь счастливой.
— Но это ведь действительно весело. Разве ты так не считаешь?
— Не могу сказать точно, но это всё приносит некоторые проблемы. Ты за этим решила прийти?..
— Да, потому что я думала, что будет весело. А что-то не так с этим?
Сакаянаги довольно быстро призналась.
— Всё хорошо. Ты помогла мне убедить Машиму-сенсея, так что я даже благодарен тебе.
— Тогда отлично!
Глядя на меня, Сакаянаги засмеялась.
— Но кроме того, я не могу позволить школе вмешиваться в экзамены и мешать ученикам.
Сакаянаги была недовольна действиями Цукиширо. Она сделает всё, для того чтобы убрать его из школы.
— Теперь наш враг застигнут врасплох, так что лучше нанести удар как можно раньше.
Возможно, с точки зрения Цукиширо, мы – лишь ученики старшей школы, не способные ничего сделать. А если он думает именно так, то он совершает огромную ошибку.
— Аянокоджи-кун, пожалуйста, сделай всё, чтобы уничтожить его в ближайшее время.
— Я не собираюсь сдерживаться.
Не стоит здесь задаваться вопросом о том, доверяю ли я ей или нет. Я достаточно хорошо смог проанализировать характер Сакаянаги, так что в этом нет никакого смысла.