Глава 44. Учитель

Стоило увидеть Е Байи, и лицо Вэнь Кэсина вытянулось, а когда он заметил, как пристально вглядывается тот в лицо Чжоу Цзышу, и так вытянутое лицо стало еще некрасивее.

Немного удивленный, Чжоу Цзышу издали отвесил приветственный поклон:

— Старший Е.

Е Байи еще довольно долго разглядывал его, прежде чем спросить:

— Это ты? Вполне ведь себе прилично выглядишь в истинном виде, так на кой черт надеваешь эту мерзкую маску на лицо? Наши предки говорили: «Не меняй имени в пути, не сменяй фамилии на привале»*, родители подарили тебе это лицо, неужели ты не знаешь, что значит быть «чистым и открытым с миром»?

*   行不更名，坐不改姓

[xíng bù gēng míng, zuò bù gēng xìng] - действовать открыто и без утайки; быть открытым и принципиальным

Чжоу Цзышу поднял взгляд к небу, будто это могло подавить его желание врезать по лицу Е Байи. Потребовалось время, прежде чем он опустил голову и со смиренной улыбкой вежливо произнес:

— Я услышал слова старшего.

Е Байи бесстрастно кивнул в ответ:

— Следуйте за мной.

Вэнь Кэсин почувствовал, что нелепость поведения этого старика уже достигла предела, поэтому с холодной усмешкой произнес:

— Кто ты вообще такой? Разве мы знаем друг друга?

Е Байи обернулся на него с абсолютно беспристрастным выражением на лице, помолчал немного, а затем спросил:

— Разве тебе не хочется узнать о том, что произошло тридцать лет назад, когда Жун Сюань и его жена Юэ Фэн’эр* попали в историю, связанную с Драгоценной Глазурью?

* [yuè fèngér] - Юэ – фамилия, Фэн’эр значит «птенец феникса», то есть «талантливый ребенок»

Вэнь Кэсин, уже развернувшийся, чтобы уйти, резко остановился и уставился в землю, так что остальным не было видно, что за выражение пряталось на его лице.

Несколько долгих секунд все просто стояли на своих местах, пока Вэнь Кэсин, наконец, не обернулся и не спросил странным тоном:

— С чего бы мне… хотеть знать о Жун Сюане и его жене?

Е Байи громко выдохнул:

— Когда поживешь с мое, то поймешь, что понять, чего на самом деле хочет человек, не так уж сложно, как кажется.

Вэнь Кэсина раздражало, когда этот дед хвастался своим преклонным возрастом, как сейчас. Они обменялись с Чжоу Цзышу взглядами, прежде чем последний спросил:

— Старший, вы что-то знаете?

Уголки губ Е Байи скривились в улыбке – по его застывшему лицу невозможно было определить, искренняя она была или притворная. Ехидная гримаса все еще украшала лицо, когда он заговорил:

— Знаю ли я что-то? Конечно нет, я ведь просто старый дурак, проживший много лет в уединении на горе Чанмин. Что я могу знать?

С этими словами он развернулся и зашагал в обратном направлении:

— Но я знаю того, — произнес он, шагая, — кто знает о том, что тогда произошло.

— Не отставай, — приказал Чжан Чэнлину Чжоу Цзышу, а затем последовал за человеком в белом.

Вэнь Кэсину стало немного любопытно:

— И что это за удивительный человек такой?

Е Байи не повернул головы, но с его губ все же слетело пара слов ответа:

— Лун Цюэ* из Поместья Марионеток.

*   龙 雀 [lóngquè] – легендарная божественная птица

Чжоу Цзышу нахмурился, не удержался и произнес:

— Просто ты неудачник, — последовал ответ ЕБайи.

…Ну да, других слов от такого человека ожидать точно не стоило…

Чжоу Цзышу закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он разжал кулаки, прежде чем вновь сжать их, а затем уставился на затылок идущего впереди Е Байи. И чем дольше он смотрел на него, тем сильнее убеждался, что голова этого человека могла просто идеально заменить собой грушу для битья.

В это же время Чжан Чэнлин несколько раз потянул его за край одежды, открывая и закрывая рот, будто хотел что-то спросить, но не решался. Чжоу Цзышу сердито взглянул на него, затем нетерпеливо отдернул рукав и отчитал его:

— Ты ведь уже не маленький – если хочешь что-то сказать, так говори. И нечего тут строить из себя трусливую невестку.

Поняв, что он попал под горячую руку, мальчишка боязливо вжал голову в плечи и замолк. Чжоу Цзышу бросил на него еще один сердитый взгляд:

— Говори уже давай, что хотел. Побыстрее!

— Учи… учитель, мы что, правда отправимся аж до Шучжуна?

Чжоу Цзышу вдруг замер на месте. Действительно, их ждал очень долгий путь.

Итак, Чжан Чэнлину, навлекшему самому на себя беду одной единственной лишне сказанной фразой, пришлось расплачиваться за это всю дорогу, потому что Учитель решил мучить его вплоть до самого Шучжуна.

Иногда, дабы истинная ци в теле потекла по-другому, Учитель заставлял его идти ногами кверху. А иногда, он сжимал своей рукой плечо мальчика и приказывал тому двигаться вперед, и ему приходилось передвигаться, наполненный ощущением, будто он несет на спине небольшую гору… в эти моменты его жизнь была ничуть не лучше смерти.

Вэнь Кэсин молча следовал за ним, продолжая есть так нелюбимые Чжоу Цзышу грецкие орехи. Выглядел он при этом крайне задумчиво. Заметив, что Чжоу Цзышу больше не обращает никакого внимания на этого старого осла, он, хоть и с трудом, но все-таки решился заговорить с Е Байи первый:

— Что тебя связывает… с Жун Сюанем? Почему ты хочешь узнать, что произошло тридцать лет назад?

Е Байи надолго задумался. В тот момент, когда уже показалось, что он сейчас что-то ответит, послышалось лишь идиотское:

— Ведешь себя как базарная бабка, которая любит языком потрепать. Какая тебе вообще разница?

Вэнь Кэсин с силой сжал пальцы, раздавив сжатый в них орех. Напитанные энергией острые кусочки скорлупы разлетелись на несколько метров вокруг, словно скрытое оружие. Чжан Чэнлин тут же спрятался подальше, чтобы не попасть под горячую руку еще раз.

Вэнь Кэсин открыл было рот, чтобы съязвить что-нибудь в ответ, но внезапно его глаз зацепился за что-то блестящее. Он пристально вгляделся в волосы Е Байи и в самом деле нашел среди них один седой.

— Эй, по фамилии Е, да у тебя, как я погляжу, уже и седые волосы появились, — удачно заметил Вэнь Кэсин.

Возможно, ему просто показалось, но в вечно спокойных глазах Е Байи на мгновение будто бы что-то блеснуло. Мужчина инстинктивно потянулся рукой к голове, но быстро передумал и отдернул ее обратно, еле слышно произнеся:

— Что, никогда не видел седых волос? Нашел из-за чего шум поднимать.

«Точно, — подумал Вэнь Кэсин. — Он ведь древнее ископаемого; кости его сверстников давно уже истлели в земле, разве имело какое-то значение пара седых волос?».

После этого Вэнь Кэсин не нашел, что еще можно было бы ему сказать. Е Байи умел заставлять людей оставлять в покое. Весь путь от Дунтина до Шучжуна этот человек в белом напоминал собой деревянную куклу, способную ходить, и лишь во время еды он просыпался, словно старый бушующий вулкан, способный погрести под собой целую армию. Только тогда он и напоминал собой живого человека.

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсину было невероятно скучно. От нечего делать эти двое начинали грызться друг с другом и спорить, создавая собой бесконечный шум. Поначалу, Е Байи с равнодушием относился ко всему этому, но вскоре больше уже не мог терпеть нелепые препирательства этих двоих:

— Если хотите грызться друг с другом, то делайте это в постели! Достали пререкаться, жужжите, как две назойливые мухи. У вас достоинства не поднимаются, или вы две девушки, переодетые в мужчин? К чему все эти игры в недотрог? Неужели, вас это забавляет? Просто заткнись уже оба!

Неподалеку Чжан Чэнлин тренировался в изменении потока своей энергии, находясь при этом верх тормашками. Это было довольно сложное упражнение. Услышав сказанное Е Байи, он ошеломленно замер. Будучи уже не ребенком, он смутно что-то понял и покраснел, дыхание его тут же сбилось, и он упал на бок.

— Ай-яй-яй, — громко воскликнул он, хватаясь руками за ушибленную шею.

Если бы не заявление Е Байи о том, что он знает, где находится поместье марионеток, эти двое точно бы объединили усилия, чтобы преподать хороший урок этому старому дурню. Они молча посмотрели друг на друга. Вэнь Кэсин разглядел едва сдерживаемый гнев в красивом лице Чжоу Цзышу. Взгляд его сам собой опустился ниже, будто способный разглядеть фигуру мужчины прямо сквозь плотные одежды. Его кадык двинулся вверх-вниз, когда он сглотнул слюну, движимый своим воображением. Внезапно он почувствовал, что в словах Е Байи на самом деле был смысл.

Стоило избавиться от того единственного, что разбавляло их скуку, как эти двое мужчин тут же негласно объединились в попытках замучить Чжан Чэнлина до смерти.

Чжоу Цзышу сказал ему: «Собери свою духовную энергию и направь ее по всем конечностям и костям, словно это реки, что впадают в море. Так ты очистишь свои меридианы, и энергия по ним начнет течь свободным потоком».

Однако Вэнь Кэсин по секрету добавил: «Твоя духовная энергия нестабильна, а способности пока что поверхностны. Именно поэтому энергия и рассеивается, когда ты пытаешься ее собрать. Все должно идти своим чередом, прочувствуй энергию всем телом, и позволь ей течь естественным путем».

И то, и другое звучало вполне себе разумно. Бедный Чжан Чэнлин не знал, кого ему слушать. Он собирал свою энергию воедино, и лишь для того, чтобы позволить ей рассеяться в следующую минуту. Он делал так, чтобы энергия текла по телу естественным путем, а потом вновь собирал ее в потоки. К тому же еще и приходилось сталкиваться с особой тренировкой Чжоу Цзышу – рука на его плече все еще ощущалась так, словно весила сотню килограмм.

Чжан Чэнлин даже втайне обеспокоился. А что, если из-за тяжелой руки его Учителя, он больше не вырастет? Перед глазами всплыл свирепый образ коротышки Фэн Сяофэна, отчего мальчика бросило в дрожь.

Чжоу Цзышу не замечал его тревоги. Он просто чувствовал, что этот ребенок ничего не понял, хотя и старался усердно учиться. Во времена обучения Лян Цзюсяо он часто с усилием сдерживал себя – ему постоянно казалось, что парень был слишком глуп. Кто же знал, что в сравнении с Чжан Чэнлином, Лян Цсюзяо оказывается был просто несравненно одаренным.

Если бы не его с годами выращенное в императорском дворце терпение, боюсь, Чжоу Цзышу уже задушил бы несчастного Чжан Чэнлина с пару раз.

Со своей стороны Чжан Чэнлин чувствовал себя несправедливо обиженным. Методика обучения боевому искусству у Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина разительно отличалась друг от друга. Если бы его обучал только один из них, то он еще бы смог добиться хоть какого-то результата, но не в нынешней ситуации, когда у него было два наставника.

Эта пара непутевых учителей могла говорить и говорить, при этом совершенно не обращая внимания на то, что их ученик не понимал ни слова. Ко всему прочему, время от времени они начинали ругаться между собой, распаляясь до того, что все переходило в драку, в ходе которой они надолго пропадали. В конце концов, оба возвращались обратно, покрасневшие до корней волос. Стоявший неподалеку Е Байи прокомментировал тогда: «Да они просто пользуются предлогом «сравнить силу друг друга», чтобы уединиться и сделать что-нибудь неприличное».

Воображение бедного Чжан Чэнлина разыгралось в попытках понять, что же значат эти его слова, оставляя его в смущенном недопонимании.

Дни шли за днями, а Чжан Чэнлин чувствовал, что его способности не то, что оставались неизменными, а будто даже стали еще хуже. Рука Учителя, что сдавливала его плечо с каждым днем ощущалась все тяжелее и тяжелее – настолько, что он уже не мог дышать.

На самом деле способ, которым Чжан Чэнлин практиковал свое мастерство, был чрезвычайно опасен, и если бы Чжоу Цзышу не помогал ему регулировать потоки внутренней энергии с помощью той самой руки, что он клал на плечо, то мальчик уже давно мог сойти с ума от искажения ци.

Они путешествовали быстро, поэтому, покинув опасный Дунтин, очень скоро оказались в Шучжуне.

В тот день Чжан Чэнлин действительно вымотался настолько, что больше не мог ходить. Стиснув зубы, он еле-еле прошел пять километров, а потом почувствовал, как в его висках сильно запульсировало. Он хватал ртом воздух, ощущая при это свое сердце, которое, казалось, вот-вот собиралось выпрыгнуть из груди. Каждый шаг давался ему неимоверными усилиями, и вот наконец он остановился.

Голос Чжоу Цзышу холодно прозвучал в его ушах:

— Уже сдался? Давай продолжай!

Вэнь Кэсин развернулся, чтобы взглянуть на них. Он приподнял брови, увидев плачевное состояние мальчика и не смог не вмешаться:

— А-Сюй…

— Заткнись. — Лицо Чжоу Цзышу даже не дрогнуло, оставаясь все таким же суровым, когда он вновь приказал Чжан Чэнлину: — Я же сказал тебе продолжать, маленький сорванец.

В глазах у Чжан Чэнлина уже начинало темнеть. Он собирался сказать что-нибудь в ответ, но просто не смог. Стоило открыть сейчас рот, и внутренняя энергия вырвалась бы наружу. Тогда тощая с виду рука Чжоу Цзышу точно вдавила бы его в землю, точно какую-нибудь редиску.

Дороги в Шучжуне везде были горными, и казалось, будто им никогда не будет конца. Чжан Чэнлина внезапно охватила отчаянная мысль того, что их путь никогда не закончится. Дрожь в ногах становилась все сильнее и сильнее, он из последних сил поднял голову, чтобы взглянуть на своего Учителя. Красивое лицо мужчины по-прежнему было холодным, как у каменной статуи. Он даже не обернулся на него.

«Собери свою духовную энергию и направь ее по всем конечностям и костям, словно это реки, что впадают в море…»

«Все должно идти своим чередом, прочувствуй энергию всем телом, и позволь ей течь естественным путем…»

В этот момент, стоя лицом к бесконечным горным хребтам Шучжуна и оказавшись в столь удручающей ситуации, в голове Чжан Чэнлина внезапно всплыли эти две фразы.

Видимо, но необъятно; рассеянно, но непрерывно!

Тут он почувствовал, как грудь его наполнилась энергией. Хоть в глазах и становилось все темнее, но он ощутил, как сильно изменилось его тело – внутренняя энергия, что там хранилась действительно существовала, просто это он не мог до нее дотянуться! Сейчас же, стоило ему это осознать, как энергия вспыхнула во всем его теле так, что Чжоу Цзышу даже отдернул свою ладонь с его плеча.

Последнее, что увидел Чжан Чэнлин, было ошеломленное выражение лица Чжоу Цзышу, а потом в глазах его окончательно потемнело, и он потерял сознание.