Глава 37. Фарс

Больше десяти лет он провел почти как призрак. За это время его сердце закалилось, точно железо, он никогда не колебался и ни в чем не сомневался. В пятнадцать лет он, будучи еще ребенком, стал опорой Поместья Четырех Сезонов, а когда ему стукнуло восемнадцать, он встретил принца Хэлянь И, который пробудил в нем юношеское геройство. В двадцать три года он в одиночку основал тайную организацию Тянь Чуан.

Он сделал все от него возможное.

Пусть даже в исторических книгах и не упомянут его имени, вся территория родной страны хранила в себе память о его подвигах.

Подумав обо всем этом, уголки губ Чжоу Цзышу слегка приподнялись вверх, но это больше напоминало горькую усмешку, чем улыбку. Однако, обводя взглядом людей вокруг, глаза его сверкали леденящим холодом.

Ощутив на себе этот взгляд, в сердце монаха Хуана невольно появилось желание отступить, но он подавил его, боковым зрением наблюдая за Юй Цюфэном. Раньше ему всегда казалось, что Юй Цюфэн и его ныне покойный сын оба были не более чем просто приятными на внешность пустышками, которые полагались на репутацию своего приходящего в упадок ордена, чтобы хоть как-то поддерживать отношения с другими орденами. У гор Цаншань и Хуашань испокон веков были хорошие взаимоотношения, только поэтому он и вызвался помочь этому обладателю смазливого лица. С одной стороны он сохранял остатки их дружеской верности, а с другой стороны ему было слегка жалко Юй Цюфэна.

Так как он мог отступить перед столь жалким и слабым человеком?

Монах Хуан мысленно оценил толпу людей позади себя и это наполнило его сердце уверенностью. «Нас так много, что стоит каждому хотя бы пнуть тебя, и ты уже превратишься в котлету».

Полностью уверенный в себе он вскрикнул:

— Если ему есть что сказать, пусть расскажет на допросе! Давайте просто схватим его уже!

Эти громкие слова, словно взрыв, ворвались в уши Юй Цюфэна. Он слегка нахмурился и по привычке несколько раз взмахнул своим складным расписным веером. Незаметно покачав головой, Юй Цюфэн подумал, что ему до невозможности надоело водить дружбу с этом монахом Хуаном. Ладно бы он просто был неказистой внешности, так он еще вел себя невежественно, будто деревенский дурачок. Мясник, рубящий свинину на рынке, и то был элегантнее него. Не способный к сложным мыслям, он лишь прыгал с одного места на другое, и ко всему прочему еще и открывал рот во все стороны так, что его было везде слышно – будто боялся, что о его существовании попусту забудут.

Наблюдая за холодной усмешкой Чжоу Цзышу, Юй Цюфэн даже не обратил внимания на то, что выкрикнул монах Хуан.

Он думал. Разве стал бы он называть братом такого бесполезного человека, если бы не та небольшая власть, которую имел орден горы Хуашань? Если этот полоумный решил побыть храбрым и возглавить нападение, то так тому и быть. Никто не знал, насколько сильны были эти двое на самом деле, так что пусть он пойдет и проверит ситуацию.

В конце концов все вылилось в довольно неловкую ситуацию.

Монах Хуан рассчитывал на то, что его «боевой клич» станет сигналом, Юй Цюфэн отреагирует и потом толпа сзади бросится в бой. Таким образом он собирался, не прилагая никаких усилий, надменно наблюдать за арестом с безопасного расстояния. Но глава ордена горы Хуашань не только не отреагировал на его слова, он, вообще-то, ожидал, что это монах Хуан возглавит нападение. Толпа позади них также не делала ничего, в замешательстве ожидая команды от кого-нибудь из них.

Несколько десятков людей толпились на маленькой улочке в абсолютном молчании.

Воцарилась гробовая тишина.

Вэнь Кэсин впервые в своей жизни был свидетелем столь нелепой сцены. Он всегда был из тех людей, которые смеялись, когда им было смешно, и плакали, когда было грустно, а еще распутствовали, когда хотелось. Его остатки уважения к этим великим героям уже сошло на нет, поэтому он без стеснений вышел вперед, раскачиваясь из стороны в сторону от смеха, указал на монаха Хуана и с хохотом произнес:

— Я ведь говорил вам, ребята, чтобы вы все хорошо отрепетировали, неужели слова забыли? Фу-у уходите уже! Перед тем, как ставить такое шоу, попробовали бы что попроще для начала! Не будет вам награды.

Е Байи, наблюдавший за этим со стороны уже довольно долгое время, тихо произнес:

— Что за нелепость.

А затем развернулся на месте и, не обратив никакого внимания даже на Лю Цяньцяо, сверкнул белой вспышкой и исчез.

Чжоу Цзышу ощущал, что творившееся перед ними было самым настоящим фарсом. Ему надоело тратить внимание на эту толпу, потому он тоже уже собирался уходить, но монах Хуан пронзительным криком остановил его:

— Не смей уходить, подлец!

И тут же бросился на него.

Чжоу Цзышу внезапно выпрямился и, не поворачивая головы, рявкнул:

— Катись уже!

Взмахнув рукавом, Чжоу Цзышу сделал два прицельных удара – один попал в плечо, а другой в колено. Монах Хуан взлетел в воздух, и действительно будто послушный ученик откатился, как его и попросили.

Вэнь Кэсин пришел в дикий восторг, и чтобы не повалиться со смеху, ему пришлось прислониться к ближайшей стене. Впервые он обнаружил, что Чжоу Цзышу был не просто невероятно очаровательным, но еще и имел хорошее чувство юмора. Он действительно был чрезвычайно интересным человеком.

Улыбка еще не успела сойти с его лица, а ситуация уже приняла дурной оборот.

Юй Цюфэн, воспользовавшись тем, что все отвлеклись на Чжоу Цзышу, вдруг начал действовать. Острие его длинного меча покинуло ножны и теперь было приставлено к шее Вэнь Кэсина.

Несмотря на то, что все произнесенные им ранее слова были обращены только к Чжоу Цзышу, будто он вообще не замечал присутствия Вэнь Кэсина, на самом деле Юй Цюфэн украдкой наблюдал за ним все это время. Даже превратись Вэнь Кэсин в горстку пепла, изящный глава ордена горы Хуашань все еще помнил бы того, кто на глазах у стольких людей буквально заставил его упасть лицом в грязь. У него не было шанса отомстить.

Юй Цюфэн чувствовал, что тот случай прямо-таки поставил под сомнение его мужественность. Но, ясное дело, это было не так, ведь в мире вряд ли нашлось бы и пары идиотов, которые считали главу ордена Юй чем-то близким к «мужественности».

Вэнь Кэсин оттолкнулся от стены и откинулся назад почти на сто восемьдесят градусов, чтобы увернуться. Юй Цюфэн же упрямо продолжал атаковать – его меч свистел, рассекая воздух, а каждый новый удар становился жестче предыдущего.

Сбитый с толку Вэнь Кэсин всерьез задумался. В тот день он выпил действительно много и был пьян настолько, что не смог бы отличить право от лева. Он уже и не помнил ничего о той «пустяковой размолвке» с главой ордена Юй. Хотя, даже вспомни он о ней, все равно бы стоял на своем – он ведь не был очаровательной юной девой, так к чему такая реакция? Приземлился разок задницей на землю, что в этом такого?

Поэтому, будучи просто «невинным» прохожим, Вэнь Кэсин чувствовал себя по-настоящему необоснованно обиженным. Стоило взглянуть на противника, и казалось, будто Вэнь Кэсин чуть ли не жену его обесчестил – и это очень огорчало, учитывая, что у большинства мужчин не было жен мужского пола.

Вэнь Кэсин не делал попыток бить в ответ и просто продолжал уклоняться от чужих ударов.

— Чего вам от меня надо? — спросил он одними губами.

Юй Цюфэн усмехнулся:

— Хитрец и обманщик, ты заслуживаешь кары в виде наказания от каждого из нас. Бесполезно болтать, просто умри!

Вэнь Кэсин увернулся от очередного удара и меч сверкнул рядом с его щекой. Аккуратно вытянув два пальца, он схватился за острие клинка Юй Цюфэна и усмехнулся:

— Наказание от каждого из вас? Прости, но я не какая-то там крыса, так что не строй из себя крысиный яд, не набрасывайся на меня!

Он усилил хватку и лезвие под его пальцами пошло трещиной.

В мире заклинателей сломать оружие другого человека считалось невероятным оскорблением в адрес хозяина, хуже было только убийство родителей или похищение любимой.

Глаза Юй Цюфэна покраснели от ярости. Он замахнулся, ладонью целясь Вэнь Кэсину в солнечное сплетение, а ногой в промежность. Движения были очень быстрыми – казалось, он очень много практиковался.

К его счастью, после того как Монаха Хуана «отправили в полет», группа любопытных зевак позади них наконец отреагировала и вспомнила, что они, вообще-то, пришли сюда искоренять зло, и гурьбой напала на Чжоу Цзышу.

Никто не заметил, что Глава ордена горы Хуашань на глазах у всех использовал столь коварный удар.

Странные события происходили часто, но этот год прямо-таки выделялся!

Вэнь Кэсин увернулся в сторону, поднял колено и ударил Юй Цюфэна по ноге. Послышался болезненный звук – бедренная кость с треском сломалась.

Одновременно с этим он заблокировал ладонь Юй Цюфэна собственной рукой. Юй Цюфэн внезапно почувствовал, как поток внутренней энергии, будто бурлящее в шторм море, нахлынул на него. Захотелось в ту же секунду отдернуть ладонь, но было уже поздно. Его рука была будто втянута чужим ударом – неимоверно мощные потоки энергии пробивались по его меридианам, болезненно наполняя каналы настолько сильно, что почти разрывали их.

Юй Цюфэн в панике поднял взгляд на своего противника. Лицо вечно улыбающегося и не бывающего серьезным Вэнь Кэсина вдруг повеяло мрачным холодом. Оно выражало полное равнодушие, как у демона, безразлично убивающего людей направо и налево.

В это же мгновение воздух разрядил пронзительный женский крик, и несколько тонких как нить иголок со свистом полетели в сторону Вэнь Кэсина. Он машинально отпустил руку Юй Цюфэна, и направил ее на встречу иглам – последние, встретив поток энергии, мгновенно рассыпались. Отразив эту атаку, Вэнь Кэсин не остановил энергию, а направил ее на женщину. Напавшая не успела вовремя увернуться и, получив удар в грудь, отлетела, с силой врезавшись в стену.

Только после этого Вэнь Кэсин понял, кто на него напал. Это была Лю Цяньцяо, неизвестно в какой момент распечатавшая свои меридианы. От удивления он даже застыл на секунду, а потом понял в чем дело и громко крикнул в сторону Чжоу Цзышу:

— А-Сюй! Гляди! Да у нас тут страстная парочка!

Чжоу Цзышу не нашелся, что на это ответить. Он развернулся, отбросил от себя еще одного нападавшего, наклонился, чтобы поднять Лю Цяньцяо, и бросил краткое:

— Хватит, уходим!

Вэнь Кэсин тотчас согласно хмыкнул в ответ и радостно последовал за ним.

Они использовали цингун, чтобы сбежать, и были уже довольно далеко, давно оставив позади эту группу бесполезных дилетантов. Спустя какое-то время Чжоу Цзышу остановился и опустил на землю под деревом Лю Цяньцяо, которая выглядела так, словно вот-вот умрет, чтобы проверить ее меридианы.

Вэнь Кэсин скрестил руки на груди и произнес с усмешкой:

— Просто замечательно, теперь, когда ты забрал ее с собой, мы точно станем для всех «плохими парнями», — он немного подумал, а затем тяжело вздохнул. — Ладно, моя репутация и так оставляла желать лучшего. Раз уж мы теперь вместе, будем считать, что это интерпретация «в печали и радости, в болезни и здравии».

Чжоу Цзышу даже не взглянул на него. Он склонился над Лю Цяньцяо, чтобы проверить ее раны, а затем достал из-за пазухи маленькую склянку с лекарством и без колебаний засунул ей в рот одну пилюлю.

— Старина Вэнь, — начал он, — рот нужен для того, чтобы говорить и есть, а не нести всякую чушь. Используй ты чуть больше силы, убил бы ее на месте.

Его слова слегка раздражали, но от мягкого обращения «старина Вэнь» на душе потеплело. Что же до последней фразы, то он воспринял ее, как упрек от любимой жены.

Лю Цяньцяо закашляла, вновь чуть не упав в обморок даже от столь легких телодвижений. Пара гневных глаз уставилась на Чжоу Цзышу.

— Ты... — еле-еле прошептала она, — зачем ты притворяешься добрым?..

Чжоу Цзышу проигнорировал ее слова, присел рядом на корточки и спросил:

— Ответь мне, где ты научилась менять облик?

Лю Цяньцяо никогда бы не подумала, что он спросит именно об этом. Она застыла на мгновение, а затем громко фыркнула и жестоко выплюнула:

— Тебе-то какое дело?

В этот момент вмешался Вэнь Кэсин:

— Госпожа Лю, неужели ты сменила свою внешность и начала поиски осколков Драгоценной Глазури только ради Юй Цюфэна? Знаешь, девушке не стоит бояться быть некрасивой или глупой. Ей стоит бояться оказаться слепой. Как только ты смогла влюбиться в такой мусор, как он. Знаешь, как именно Юй Цюфэн смог найти нас? Почему Е Байи вдруг погнался за человеком в черном в том переулке? Кто заставил тебя поверить, что это за Юй Цюфэном гонятся, оставил тебя один на один с Е Байи? Кто раскрыл твою личность на глазах у всех? Дурочка, он просто использовал тебя, как прикрытие.

Его жестокие слова пронзили нежное «девичье» сердце этой женщины куда сильнее, чем Е Байи, назвавший ее «уродливой бешеной дрянью». Если бы у Лю Цяньцяо осталось хоть немного сил, чтобы двигаться, она разорвала бы Вэнь Кэсина на кусочки.

— Прекрати, — заткнул его Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин сразу же подчинился и плотно сжал губы, отчего стал выглядеть так, словно у него была только одна губа.

Чжоу Цзышу пристально смотрел в лицо Лю Цяньцяо, прикидывая в уме ее возможный возраст, а затем вдруг спросил:

— Ты... когда была младше, ты случайно не встречала умирающего от голода и раненого странного человека без бровей? Ты давала ему еду?

Однажды, когда его Учитель Цинь Хуайчжан еще был молод, его преследовали и сильно ранили враги. Он сумел доползти до чьего-то двора, но у него не было при себе ни монеты. В тот раз, к счастью, ему помогла какая-то девочка со шрамом на лице. Она тайком приносила ему еду и помогла пережить самое тяжелое время. Цинь Хуайчжан был благодарен ей до глубины души, но не знал, чем отплатить. Видя, что ее лицо изуродовано, он научил ее нескольким легким приемам для изменения внешности. Кто бы мог подумать, что это так навредит ей в будущем.

Хоть Лю Цяньцяо ничего и не ответила ему, но вспышка удивления, промелькнувшая на ее лице, подтвердила его догадку. Чжоу Цзышу все понял, задумчиво опустил голову на мгновение, а затем вновь вынул склянку с пилюлями, поставил их перед Лю Цяньцяо и сказал:

— Береги себя.

А затем поднялся и ушел.

Вэнь Кэсин, все еще преисполненный радостного настроения, произнес одними губами:

— Она пыталась тобой воспользоваться, а ты был так добр к ней, ты действительно...

Голос его оборвался на середине фразы, потому что он заметил, как идущий впереди Чжоу Цзышу достал из-за пазухи еще одну склянку с какой-то жидкостью и стал вытирать ею лицо. Сначала было не особо заметно, по несколько мгновений спустя цвет его кожи постепенно стал меняться.

Вэнь Кэсин перестал моргать вообще, пристально наблюдая за ним.