Глава 34. Красавица
Когда Чжоу Цзышу вновь вошел в счетный двор, его встретил уже не управляющий.
Услышав о его прибытии, навстречу широкими шагами вышел слегка полноватый жизнерадостный мужчина. У него были тонкие брови, небольшие глаза и пухлый нос – весь его облик напоминал мягкую белую плюшку, только что вынутую из пароварки. Оно вызывало у людей мгновенную симпатию.
Управляющий счетным двором, стоявший в двух шагах позади него, почтительно поклонился в знак приветствия.
Увидев Чжоу Цзышу, хозяин ошеломленно замер на мгновение, а затем осторожно спросил:
— Вы... Молодой господин Чжоу это вы?
Чжоу Цзышу улыбнулся в ответ:
— Пинань, неужели ты больше не узнаешь меня?
Это и был тот самый господин Сун Пинань – хозяин «Дома Пинань». Говорили, что раньше он работал управляющим дворцом князя из Наньнина, но после его смерти ушел в отставку и начал собственное дело на те немногие сбережения, которые у него были. И вот за несколько лет это все разрослось в большой бизнес.
У него было много точек по всей стране, по которым он метался весь год, тем самым оставляя свое местонахождение в секрете от остальных.
Многие купцы и торговые гости знали господина Сун Пинаня как проницательного, но в то же время очень гуманного и доброго человека. Эти редкие для торговца качества и хорошая репутация сделали его компанию еще более процветающей.
Сун Пинань был крайне взволновал этим визитом – приказав управляющему закрыть счетный двор, он отпустил его отдыхать, а затем, позвал Чжоу Цзышу присесть рядом, произнес.
— Ваш покорный изначально был в Янчжоу, но услышав новости, немедленно вернулся обратно. Надеюсь, мои работники хорошо с вами обращались? Мой Господин говорит о тебе все время!
Затем Пинань понизил голос:
— Спасибо вам, господин Чжоу, за то, что скрыли тогда побег моего Господина из столицы. Благодаря вам мы живем в мире уже столько лет.
Чжоу Цзышу сделал глоток чая и улыбнулся:
— Не стоит, не стоит. Надеюсь, Господин Седьмой в здравии?
«Стоило отправить его восвояси пораньше. Это вообще был единственный способ, чтобы обрести хоть какой-то покой, – подумал в глубине души Чжоу Цзышу».
Пинань улыбнулся:
— С ним все очень хорошо! Благодарю за вашу заботу. Как только ваш покорный получил новость, он сразу же отправил письмо господину. Вчера пришел ответ, что он и Великий Врачеватель оба прибудут сюда; где-то дней через десять или пятнадцать, думаю...
При этих словах спокойное выражение на лице Чжоу Цзышу дрогнуло. Заклинательский мир центральной равнины, итак, походил на взволнованное море, а тут внезапно решили вмешаться еще и эти две человеческие катастрофы. Этот год явно был неудачным для всех – не хватало только природных катаклизмов для полноты картины, но не смотря на все эти мысли, он вежливо спросил:
— Я не достоин того, чтобы тревожить Господина Седьмого и Великого Врачевателя.
Пинань произнес:
— Будет вам, не говорите так. В любом случае Господин долго жил в Южном Синьцзяне, абсолютно ничем не занимаясь. Это хороший шанс для него размять свои кости, к тому же он сказал, что обещал молодому господину подыскать красивую девушку с тонкой талией из Южного Синьцзяна, на которой вы могли бы жениться.
От этих слов Чжоу Цзышу вспотел и поспешил оправдаться:
— Это была шутка, просто шутка...
В его голове отчего-то тут же всплыл образ Вэнь Кэсина, уверенно сказавшего: «Мне хочется быть рядом с тобой всю свою жизнь», когда они сидели в заброшенном дворе поместья. Появилось ощущение, будто кто-то воткнул гвозди в стульчик, на котором он сидел. Странное чувство «чего-то не того» расползлось по всему его телу.
Пинань поговорил с ним еще кое о каких формальностях, а затем перешел к самому делу:
— Молодой Господин просил найти информацию о Драгоценной Глазури, поэтому ваш покорный отправил своих людей обратить на это внимание. За эти несколько дней мы кое-что обнаружили – знаете ли вы, что вчера в Дунтин явился человек по имени Шень Шень и настоятель храма Шаолинь? Так вот, они принесли с собой один осколок Драгоценной Глазури.
Чжоу Цзышу замер от неожиданности:
— Шень Шень, что глава клана Шень из Шучжуна?
Пинань кивнул и сказал:
— Да, этот человек уже давно отошел от дел заклинательского мира, но сейчас внезапно объявился. Видимо, он услышал новости о клане Чжан и больше не смог оставаться в стороне.
Чжоу Цзышу изменился в лице, легко сопоставив все факты:
— Понятно. Когда-то клан Лю с горного хребта Тайхан вымер, ведь наследника у них не было, а то малочисленное количество учеников, что остались, были переданы Хуа Фанлину – главе клана горы Тайшань. А сейчас это клан Чжан... Возможно ли, что пять главных кланов того времени поделили между собой пять осколков Драгоценной Глазури?
— Молодой Господин Чжоу, вы и впрямь невероятно сообразительны. Как только появился Шень Шень, Гао Чуну пришлось признаться, что у него тоже есть осколок Драгоценной Глазури, а также рассказать то, что раньше об этой драгоценности никто не знал. Слышали ли вы когда-нибудь о книге «Инь-Ян», технике боя «Запечатывание гор» или духовном стиле «Все стороны света»?
Чжоу Цзышу слегка нахмурился и кивнул:
— Я слышал кое-что о книге «Инь-Ян», но не уверен в том, что что-либо сказанное из того правда. Говорили, будто это священная реликвия из Долины Искусных Врачевателей, способная возвращать мертвых к жизни и лечить болезни, от которых нет лекарств. Техника боя «Запечатывание Гор» была придумана несравненным мастером Жун Сюанем, который пошел по темному пути. «Техника призыва меча» – это ее вторая часть, а первая была как раз вдохновлена описанием духовного стиля «Все стороны света». «Все стороны света» передавалась из поколения в поколение с глубокой древности, в ней много пропущено, к тому же она неясно написана, так что очень легко неверно что-то истолковать и навредить самому себе. Однако, это ключ к огромной силе, которой нет равных... Неужели, Гао Чун сказал, что секрет Драгоценной Глазури в том, что в ней скрыто местонахождение двух книг Жун Сюаня?
Пинань кивнул в знак согласия:
— Именно. По словам Великого Героя Гао, в тот год Жун Сюань сошел с ума из-за смерти жены, что привело к вспышке темной энергии, но немалая часть лежит и на неправильной практике боевого стиля. После смерти Жун Сюаня, они впятером нашли Драгоценную Глазурь и обнаружили, что она ведет к двум его книгам и реликвии Долины Искусных Врачевателей – книге «Инь-Ян». Это были очень опасные вещи, ведь любой заклинатель захотел бы владеть ими, поэтому они разбили Глазурь на пять осколков и разделили между пятью кланами, чтобы каждый охранял ее часть. Так они хотели уберечь заклинательский мир от еще одной вспышки темной силы.
После этих слов Чжоу Цзышу нахмурился еще глубже. Медленно кивнув, он обдумчиво произнес:
— Очень похоже на то, что мог бы рассказать Гао Чун...
Пинань выглядел очень виновато:
— Способности вашего покорного крайне низки.
Чжоу Цзышу с улыбкой покачал головой:
— Ни Тянь Чуан, ни Поместье Четырех Сезонов так и не смогли до конца разобраться в событиях тридцатилетней давности, разве должен был я ожидать большего от обычного торговца? Вы уже оказали мне огромную помощь. Если у каждой из пяти семей было по осколку Глазури, то что насчет клана Чжао? Чжао Цзин что-нибудь говорил?
Пинань кивнул:
— Глава клана Чжао заявил, что его осколок был украден и пропал без вести. Стоило этим словам прозвучать, как вокруг поднялся суматоха, почти переросшая в перебранку. У главы клана горы Хуашань, казалось, были убедительные доказательства того, что Чжао Цзин присвоил себе осколок клана Чжан. Человек, отправленный мной вчера, доложил, что глава клана горы Хуашань чуть не затеял драку с Великим Героем Чжао.
Чжоу Цзышу вспомнил тот осколок Драгоценной Глазури, что они видели в пещере – скорее всего это и был осколок, украденный у Чжао Цзина. Тогда вором должно быть был кто-то из умерших в ту ночь: Му Юньгэ, либо Юй Тяньцзе. Никто из них и не подозревал, что в тот момент, воспользовавшись сложившейся ситуацией, появится кто-то из Долины Призраков и присвоит осколок себе. А после этого, к счастью или несчастью, осколок попал в руки Вэнь Кэсина, но у него его украл Фан Бучжи, который теперь тоже был мертв, а убил его по подозрениям Призрак Радостных Проводов...
Чжоу Цзышу почувствовал себя крайне неуютно, будто в его сердце осел какой-то невероятно тяжелый груз. Могла ли быть данная ситуация еще запутаннее?
С ощущением крайнего беспокойства на душе он попрощался с Пинанем и пошел обратно, чтобы найти Чжан Чэнлина.
Он не верил, что все сказанное Гао Чуном было правдой. Ему и раньше приходилось иметь дело с большим количеством ложной и правдивой информации – императору нужна была только правда, так что приходилось множество раз перепроверять данные и факты, до тех пор, пока не оставалось никаких сомнений, прежде чем докладывать ему. Именно поэтому, не зависимо от того, что он слышал и не слышал ранее, он привык сомневаться во всем и даже иногда опровергать свои собственные знания.
Переступив порог местного трактира, он увидел Вэнь Кэсина, Чжан Чэнлина, Цао Вэйнина и Гу Сян и удивился тому, как эти четверо вообще оказались вместе.
Вслед за этим он обнаружил, что у Чжан Чэнлина и Вэнь Кэсина, сидящих в разных углах стола, были невероятно мрачные выражения лиц.
Озадаченный этим, он стал подниматься по лестнице и уже хотел окликнуть их, когда до его ушей дошли слова чрезвычайно эмоционального Цао Вэйнина:
— ...Более всего меня тревожит пламя раздора, возгоревшееся между нашими кланами. Драгоценная Глазурь успела навредить всем нам – это как в той истории о двух сливах, что погубили трех генералов*, да? Боюсь, это станет неизбежной катастрофой для мира заклинателей, как говорилось в поговорке «подобно потоку воды время течет и никогда не останавливается»...
* На самом деле она называется «История о двух персиках, что трех генералов погубили», но Цао Вэйнин опять ошибся в названии. История о том, как император решил отблагодарить трех своих генералов и подарил им два персика, а те начали сражаться между собой за право получить целый персик
Гу Сян спросила с глупой невинностью:
— Какой покойник?
Цао Вэйнин терпеливо объяснил:
— «Подобно потоку воды время течет и никогда не останавливается» – так сказал однажды уважаемый Лао-цзы. Говорят, однажды он блуждал в своих снах и увидел, как вниз по течению реки плывут мертвецы. Тронутый этой картиной, он выразил свои чувства в этих словах...
* Пояснение. Конфуций как-то сказал: 逝者如斯夫 [shì zhě rú sī fū]- «Подобно потоку воды время течет и никогда не останавливается», о необратимости времени. По отдельности 逝者 [shì zhě] означает «покойник», поэтому Гу Сян и не поняла смысла (смысл можно понять, только если знаешь суть фразы). Цао Вэйнин же, «объясняя» Гу Сян смысл, все перепутал – он спутал ее с фразой «Если долго и терпеливо, сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как по ней проплывает труп твоего врага», которую произнес Лао-цзы. А спутал он именно из-за сходства в словах – «мертвец», «река» «течение». И историю он рассказывает, связанную с Лао-цзы, а не Конфуцием
Глаза Гу Сян удивленно расширились:
— Господин, брат Цао настолько умный, что умеет цитировать литературных классиков!
Чжоу Цзышу вдруг понял отчего лица Чжан Чэнлина и Вэнь Кэсина были такими кислыми.
Сохраняя абсолютно невозмутимое выражение лица, Чжоу Цзышу развернулся на сто восемьдесят градусов и направился обратно к выходу. К великому сожалению, острые глаза Вэнь Кэсина тут же заметили его, а подлый рот взволнованно закричал:
— А-Сюй, почему ты уходишь? Мы так долго ждали тебя, идем скорее сюда!
Вэнь Кэсин был полон желания утащить кого-нибудь с собой на дно.
...Чжоу Цзышу выругался про себя. Этот глубоко больной Хозяин мать его Долины Призраков явно не мог набрать достаточно добродетелей в своих предыдущих жизнях и теперь бесится.
Вэнь Кэсин, прямо сияя от радости, выдвинул для него стул, сам налил вина в чашку и полной заботы голосом произнес:
— Идем, попробуй это вино. Они его сами делают. Вкус очень даже неплохой.
Чжоу Цзышу бесстрастно попытался выразить глубокое осуждение глазами. Вэнь Кэсин долго смотрел на него в ответ, а затем вдруг застенчиво прошептал:
— Не средь бела дня же...
Увидев эту картину, Гу Сян прикрыла глаза Чжан Чэнлина ладонью и произнесла с горьким выражением лица:
— Даже собака ослепла бы, увидев это.
Щеки Цао Вэйнина смущенно покраснели. Заикаясь, он произнес:
— Де-дева Гу, на-на самом деле не стоит завидовать глубоким чувствам брата Чжоу и брата Вэня... Ты прекрасна, словно цветок... Уверен, есть те, кто втайне восхищаются тобой...
Гу Сян заморгала своими большими невинными глазами:
— А? Правда? Кто?
Цао Вэйнин уставился на нее в оцепенении, а затем, так и не ответив, уклончиво спросил:
— Дева Гу, мо-мо-жно мне тоже обращаться к тебя «А-Сян»?
Чжоу Цзышу склонил голову и посвятил всего себя алкоголю, пытаясь отгородиться от всего, что ему не хотелось слышать. Но это не помогло, поэтому он сидел весь нервный, с ощущением приближающейся тошноты. Впервые в жизни он не почувствовал вкуса того, что было налито в чашку.
В этот самый момент в дверном проеме кто-то показался, и из-за одного только этого человека весь трактир внезапно накрыла гробовая тишина.
Эта была женщина, и она целенаправленно куда-то шла.
Завидев, что подавальщик замер на месте с подносом в руках, она слегка улыбнулась ему.
Поднос выскользнул, упал прямо на пол и разбился.
Она была так невероятно красива, что большинство людей, завидев ее впервые, могли бы с уверенностью заявить, что это была самая красивая женщина, которую они когда-либо видели в своей жизни. Даже Гу Сян застыла на мгновение, а затем потянула Цао Вэйнина за рукав и прошептала:
— Посмотри на нее. Она, наверно, небожительница, да?
Цао Вэйнин проследил за взглядом Гу Сян, лишь на мгновение задержался на женщине, а затем вновь перевел все свое внимание на нее и прошептал в ответ:
— Взгляд этой женщины слишком много блуждает. В трактате «о взаимосвязи внешности и личности» такие глаза называют «глаза цвета персика». Это характерно для бесчестных людей, она не так хороша как... как...
Последние слова были произнесены так тихо, что Гу Сян, все еще наблюдавшая за красивой женщиной, не расслышала их.
Вэнь Кэсин, однако, тихо посмеялся. Цао Вэйнин не привык видеть ум в чужих глазах, потому что сам был недалеким человеком. Гу Сян же ему нравилась именно потому, что была крайне прямолинейной и смотрела всем прямо в лоб.
Тем временем красивая женщина огляделась вокруг, а затем поднялась наверх, прямиком к ним. Шагая, она не отводила взгляда от Чжоу Цзышу и смотрела на него такими влюбленными глазами, что казалось, будто для нее не существовал лишь он один.
Она остановилась рядом с ним, слегка наклонилась и буквально выдохнула приятным ароматом:
— Разрешишь попросить тебя угостить меня напитком?
Она напоминала какой-то сошедший с небес цветок персика – кто-угодно потерял бы от нее голову. Однако, прежде чем Чжоу Цзышу успел произнести хоть слово, откуда-то сбоку появилась рука и разрушила всю атмосферу.
Без капли какого-либо приличия Вэнь Кэсин запустил руку за пазуху одежды Чжоу Цзышу и молниеносно вытащил наружу его кошелек, а затем на глазах у всех спокойно сунул его в собственный карман.
После этого абсолютно невозмутимым голосом сказал ей:
— Госпожа, думаю, он не разрешит.