Глава 31. Выйти из панциря

Внезапно Чжоу Цзышу почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, а обернувшись, встретился глазами с Е Байи. Тот стоял неподалеку в толпе, и даже не кивнул ему в знак приветствия, просто продолжив молчаливо и спокойно наблюдать за ним, точно также, как когда сказал, что Чжоу Цзышу скоро умрет.

«Ты итак вскоре умрешь, — подумал в душе Чжоу Цзышу. — Всю жизнь прятался, словно трусливая черепаха. А к чему это сейчас? Так и будешь вечно строить планы и осторожничать? Того, кто никогда не рискует, по праву можно назвать жалким человеком».

Он вдруг обнаружил, что с самого начала его самым большим желанием было просто выйти из этого бесполезного панциря.

Громко ругающиеся люди внезапно услышали чей-то смешок. Он не был настолько громким, чтобы выделиться в шуме толпы, но он выделился, усиленный какой-то особой техникой. Вслед за голосом из толпы вышел неприятной внешности мужчина с болезненной желтой кожей и произнес тихим голосом:

— Господа, я правда не понимаю, чего ради вы мучаете ребенка у всех на глазах?

Глаза Чжан Чэнлина ярко заблестели, а изо рта вырвалось тихое «Учитель».

Цао Вэйнин уже когда-то представлял их друг другу, так что Гао Чун, после небольшой паузы, поприветствовал мужчину:

— Брат* Чжоу.

* Гао Чун использует обращение, которое также переводится как «друг», «приятель»

Гао Чун почувствовал себя очень странно. Человек, стоящий перед ним прямо сейчас источал мощную энергию, свойственную лишь искусным заклинателям, и, конечно, встретив однажды такого человека, он бы точно надолго его запомнил. И все же, когда Цао Вэйнин привел их тогда в поместье, Гао Чун даже не обратил на него никакого внимания, и сейчас еле-еле смог вспомнить фамилию этого Чжоу, так и не припомнив имени. Внутри у него что-то легонько трепетнулось.

Чжоу Цзышу обернулся к Чжан Чэнлину и подозвал:

— Эй, сорванец, иди сюда.

Заслышав это, мальчик немедленно бросился к нему с объятьями так, словно то был его родной отец.

Фэн Сяофэн пронзительно взвизгнул:

— Кто ты вообще такой?

Чжоу Цзышу приобнял Чжан Чэнлина за плечо; склонив голову, он взглянул на Фэн Сяофэна, который уже порядком ему надоел, и медленно и насмешливо ответил:

— Коротышка, неужто ты не признал того, кто лежал с твоей мамой в одной постели?

Фэн Сяофэн был в ярости. Гао Шаньну, не дождавшись четкого приказа, уже бросился с низким ревом прямиком на Чжоу Цзышу. Его тело было невероятных размеров – каждый сделанный им шаг буквально сотрясал землю под ними. Он несся вперед будто цунами, размахивая цепным молотом размером с человеческую голову и явно желая превратить Чжоу Цзышу в мясной фарш.

Казалось, ко всем, осмелившимся оскорбить Фэн Сяофэна, он относился так, будто они убили его отца. Между ними двумя были действительно странные отношения.

Чжоу Цзышу уже успел увернуться, попутно подхватив Чжан Чэнлина с собой. В том месте, где они только что стояли, цепной молот оставил большую дыру, раскидав зеленую щебенку.

Наблюдая со своего места, Гао Чун отметил, что цингун этого человека был поистине высокого уровня – передвигаться так быстро, при этом еще и с человеком в руках.

Не попав своим первым ударом, Гао Шаньну замахнулся вновь, пользуясь молотом с другой стороны цепи.

Чжоу Цзышу воспользовался возможностью и, оттолкнувшись ногой от цепи и поднявшись в воздух на несколько метров, пнул точно в головку летящего в его сторону молота. Неизвестно, сколько силы он использовал, но молот сменил направление и устремился прямиком в своего владельца.

Гао Шаньну нельзя было назвать проворным, так что увернуться он не успел. В отчаянии он сгруппировался, сжал голову и, чтобы блокировать удар, развернулся плечом. Когда оружие достигло цели, мужчина громко взвыл и, отлетев на расстояние, ударился о землю.

Увидев это, Фэн Сяофэн закричал так, словно ударили его самого. Не обращая внимания на остальных людей, он бросился проверить великана. Плечо Гао Шаньну было почти полностью раздроблено, но благодаря своей толстой коже он все еще был жив и оставался в сознании. Сжавшись огромным комком на земле, он с молчаливым страданием смотрел на Фэн Сяофэна.

Фэн Сяофэн поднял голову и полными злобы глазами взглянул на Чжоу Цзышу.

Лицо Чжоу Цзышу оставалось спокойным:

— Он собирался убить меня, но я оставил его в живых.

Затем он потянул Чжан Чэнлина за руку и сказал:

— Пойдем.

— Стой на месте!

На этот раз это был Юй Цюфэн – глава ордена Хуашань. Стоило ему выйти, как все остальные представители крупных орденов, что стояли позади, также шагнули вперед. Юй Цюфэн посмотрел на Чжоу Цзышу недобрым взглядом, сжал кулаки и произнес сквозь стиснутые зубы:

— Господин, вам не кажется, что вот так уводить ребенка на глазах у всего заклинательского мира немного легкомысленно? Неужели у вас нет ни капли уважения ко всем находящемся здесь героям?

Чжоу Цзышу скользнул по нему взглядом и равнодушно спросил:

— Тогда что предлагает глава Юй?

— Хотите уйти? Ладно, только дайте ему сначала рассказать, почему его вот уже который раз хотят убить. Дело в том, что клан Чжан связан с Драгоценной Глазурью? Если это так, то у кого сейчас их осколок?!

Чжоу Цзышу с холодной улыбкой взглянул в озлобленное лицо главы ордена Хуашань, затем склонил голову и спросил у Чжан Чэнлина:

— Ты знаешь, о чем он говорит?

Чжан Чэнлин плотно сжал губы и покачал головой.

Чжоу Цзышу задал еще один вопрос:

— Ты хочешь отвечать на его вопросы?

Чжан Чэнлин молча протянул руку и осторожно ухватился за край одежды Чжоу Цзышу. Чжоу Цзышу кивнул и вновь взглянул на Юй Цюфэна:

— Глава ордена Юй, даже если у вас есть вопросы, он не будет на них отвечать. Так что давайте просто на этом попрощаемся и желательно надолго.

Сказав это, он схватил Чжан Чэнлина и развернулся, чтобы уйти. Стоящий позади Юй Цюфэна глава ордена горы Цаншань монах Хуан холодно усмехнулся:

— Наглый, высокомерный мальчишка! — а затем бросился в бой.

Этот монах Хуан обладал крайне невзрачной внешностью – со своим темным яйцевидным лицом его даже можно было бы назвать уродливым. В обычное время он предпочитал везде ходить за постоянно держащим при себе веер, изящным и манерным Юй Цюфэном, так что было не особо понятно, какие мысли он в себе носил.

Сейчас же, однако, он повел себя довольно шустро, стремительно бросившись на Чжоу Цзышу, словно недовольно запущенный кем-то арахис.

Чжоу Цзышу тихо усмехнулся. Вообще, то, что он вел себя «нагло и высокомерно» было правдой, все равно он не испытывал ни капли уважения ни к кому из этих собравшихся тут клокочущих куриц. Увидев, что монах Хуан напал на него, Чжоу Цзышу даже не выпустил руки Чжан Чэнлина. Никто ничего не мог разглядеть во вспышках, но после обмена бесчисленными ударами, монах Хуан шумно выдохнул, отпрянул на несколько шагов, и, сплюнув полный рот крови, шлепнулся на задницу.

Он превратился в сморщенный арахис.

И в то же мгновение со всех сторон стали раздаваться испуганные возгласы «Учитель!» и «Глава ордена!».

Юй Цюфэн с тревогой оглянулся на раненного, а затем указал на Чжоу Цзышу:

— Откуда взялся этот последователь темного пути? Уж не сообщник ли он тех призраков? Не дайте ему сбежать!

«Не могут победить меня, вот и бесятся». Уголки губ Чжоу Цзышу потянулись вверх, когда он крепче сжал в объятиях Чжан Чэнлина. У него не было намерений долго возиться с этой толпой, так что мгновение спустя они уже были далеко.

Все вокруг превратилось в полнейший хаос. Цао Вэйнин, заикаясь, пытался защитить его, Гао Чун и Чжао Цзин сохраняли странную хладнокровность, а Юй Цюфэн, встал во главе шайки каких-то идиотов, спровоцированных его гневными разговорами, смысла которых они даже и не поняли, но решили присоединиться.

Шум стоял такой, будто бы они были на блошином рынке.

Чжоу Цзышу бесшумным привидением пробирался сквозь толпу, время от времени быстро расправляясь с теми, кто успевал их нагнать. Из-за связи между Драгоценной Глазурью и Чжан Чэнлином, мальчик превратился буквально с кусок сочного мяса, который всем хотелось пожевать. Юй Цюфэн же, казалось, превратился в самую бешеную из этих преследующих их собак. Чжоу Цзышу пришло в голову, что этот глава ордена горы Хуашань напоминал своей приставучестью старую незамужнюю женщину. Он просто не хотел оставлять их покое!

Когда его терпение подошло к концу, он остановился и развернулся, твердо намереваясь дать противнику отпор.

В этот момент в воздухе мелькнула чья-то тень с кнутом в руке, как раз кстати преградившая Юй Цюфэну путь к ним, а следом за ней явился невозможно сильный запах вина. Чжоу Цзышу присмотрелся и на самом деле узнал в этом неаккуратно одетом и пропитанном алкоголем человеке Вэнь Кэсина, который оставил его прошлой ночью, даже не попрощавшись.

Глаза у Вэнь Кэсина были красные, а походка вертелась, словно у настоящего пьяницы. Он обернулся на Чжоу Цзышу и растянулся в невероятно пошлой улыбке. Эта поза, видимо, в изначальном представлении должна была выглядеть кокетливо, однако пьяная икота испортила картину:

— А-Сюй, ты... ты, уходи первый. Я разберусь ради тебя с ним ... с ними.

Он еще не успел договорить, как его зашатало, сделав похожим на самую настоящую неваляшку. На это было страшно смотреть, но он все же умудрился каким-то образом увернуться от всех ударов, что нацелил на него Юй Цюфэн.

Кнут в его руке хаотично мотался из стороны в сторону, пока «очень удачно» не обмотался вокруг голени Юй Цюфэна. Средь бела дня прославленный глава ордена горы Хуашань свалился наземь, словно лошадь на повале.

Вэнь Кэсин с усилием потер собственные глаза, а затем на мягких, словно лапша, ногах, все еще пошатываясь, подошел к пристыженному и злому Юй Цюфэну. Помахав пару раз перед собой ладонями, он склонил голову набок и произнес заплетающимся языком:

— Эй, ты... тот, что с двумя головами, ты... ты тоже слишком много выпил? Ты чего на земле валяешься?

Чжоу Цзышу мельком взглянул на эту сцену и мысленно покачал головой. Теперь орден горы Хуашань точно запишет Вэнь Кэсина в список своих заклятых врагов.

Он без промедлений принял добрый жест Вэнь Кэсина и, воспользовавшись случаем, подхватил Чжан Чэнлина и сбежал. Стащив мимоходом где-то двух лошадей, он усадил на одну из них мальчика, и они тронулись в путь, оставив за собой лишь клубы пыли.

Чжан Чэнлин не был хорош в верховой езде – как и во всем остальном, по правде говоря – так что прошло немного времени, прежде чем он начал отставать от Чжоу Цзышу, опасно маяча туда-сюда, сидя на спине лошади.

Чжоу Цзышу тихо вздохнул. Он понимал, что мальчик был обычной деревянной доской, так что не стоило требовать от него стать лакированным забором. Они проехали еще какое-то расстояние, а затем оставили лошадей. Чжоу Цзышу помог Чжан Чэнлину спрыгнуть с лошади, а затем повел его в чей-то давно заброшенный двор. Наконец-то этот испуганный и растревоженный всеми мальчик мог спокойно отдохнуть.

Однако вскоре ворота заброшенного двора внезапно распахнулись. Чжан Чэнлин, с натянутыми до предела нервами, тут же подпрыгнул на месте. Однако это был лишь пошатывающийся во все стороны Вэнь Кэсин.

Изначально Чжан Чэнлин думал, что мужчина просто притворяется пьяным, но, присмотревшись повнимательнее, понял, что тот в данный момент вряд ли смог бы отличить право от лева. Он сумел сделать всего пару шагов, а затем плюхнулся на одно колено прямо перед Чжоу Цзышу; прошло еще мгновение, и его верхняя часть тела также поспешила навстречу земле.

Чжоу Цзышу поспешно поднял его лицо, чтобы осмотреть. Оно было румяно алое, но без каких-либо следов ран. Вэнь Кэсин одарил его глупой улыбкой, а затем вытянул руки и крепко обнял за ноги, слегка откатился вбок и улегся на землю, используя чужие ноги то ли в качестве подушки, то ли в качестве одеяла.

Чжоу Цзышу не удержался и спросил:

— Ты что, упал в бочку с вином?

Вэнь Кэсин невнятно пробормотал:

— Вчера я нашел вино, винный погреб... Мм... Я отмокал в нем всю ночь, где-то десять кувшинов выпил... Было весело! Правда!

Он выпил очень много вина, и теперь, начав смеяться, уже не мог остановиться. Обняв ногу Чжоу Цзышу мертвой хваткой, он уткнулся в нее лицом и продолжал тихо повторять слово «весело».

Чжоу Цзышу молча наблюдал за тем, как Вэнь Кэсин, склонив голову набок, крепко заснул прямо средь бела дня.

У этого человека и вправду было слишком много свободного времени.