Глава 30. Ночь, полная дождя

Держа раскрытый зонтик в одной руке и прижимая к груди другой, Гу Сян мчалась сквозь ночной дождь. Ее маленькие расшитые узорами туфельки ступали по зеленой щебенке, разбрызгивая под собой воду и моча подол одеяний. Вздрогнув от порыва ледяного ветра, она подумала, что она действительно слишком преданный человек.

В момент, когда девушка подняла глаза, она увидела мужчину, бродящего под дождем, опустив голову.

Вэнь Кэсин промок насквозь, одежда его прилипла к телу, а подолы испачкались грязью. Он выглядел слегка жалким, но это его не волновало.

Гу Сян догнала его и окрикнула:

— Господин!

Вэнь Кэсин не обернулся, но, очевидно, услышал, потому что остановился и стал ее ждать. Гу Сян поспешно подбежала и отдала второй зонтик. Внутренне она чувствовала, что выходить под такой дождь и ветер была просто ужасной идеей – следуя логике ее Господина, Гу Сян подумала, что он, верно, только что веселился где-то в таких местах, которые обычно прячут от глаз людей.

Поэтому она поджала губы и спросила с некоторым неодобрением:

— Господин, вы опять ходили искать развлечения?

Вэнь Кэсин раскрыл свой зонтик и, лишь пройдя несколько шагов, тихо ответил:

— Дрался кое с кем.

Гу Сян привычно спросила:

— Драка в постели?

Когда Вэнь Кэсин оглянулся на нее, Гу Сян понятливо шлепнула себя по щекам и с серьезным видом добавила:

— Ай-я, глупый, глупый рот, что за чушь ты вечно несешь? Разве можно так легко говорить о таком? Солнце встает на востоке и это правда, а остальное...

— А-Сян, — Вэнь Кэсин не подыграл ее шутке и коротко перебил.

Девушка коротко моргнула. Дождь лил все сильнее, поднимая клубни теплого пара, и мешал ей видеть выражение его лица. Лишь после долгого молчания, Вэнь Кэсин опустил глаза и шепотом произнес:

— Он сказал... он сказал, что скоро умрет.

Гу Сян ахнула, не зная, как реагировать:

— Кто скоро умрет?

— Чжоу Сюй.

Вэнь Кэсин на какое-то время стих, то ли чтобы успокоиться самому, то ли для того, чтобы дать Гу Сян время, осознать услышанное. Продолжая идти вперед, он стал объяснять, но уже своим обычным непринужденным тоном:

— Я знал, что у него были внутренние повреждения, но из-за его действий и поступков решил, что все не так уж и страшно. Но сегодня я узнал, что это неизлечимо, и жить ему осталось каких-то два или три года. Едва я услышал это, сразу понял, кто он такой... Ха, знал бы я раньше, никогда бы не последовал за ним!

Глаза Гу Сян расширились, ей было сложно принять эту реальность. Лишь через какое-то время она, запинаясь, переспросила:

— Чжоу Сюй?

— Да, — голос Вэнь Кэсина все еще был тих: — Изначально я был уверен, что он не мог быть из Тянь Чуана, ведь это место никого не отпускало. Всякий, кто намеревался покинуть его, был обязан получить проклятые гвозди «Семи чувств и трех осеней». Человек терял свое боевое мастерство и все шесть чувств, превращаясь в инвалида, способного лучше любого хранить секреты. Человек, носящий в себе проклятые гвозди, просто не мог быть таким, как он... Но сегодня я услышал многое и понял, что у него верно был специальный способ, с помощью которого можно было уменьшить эти эффекты. Только вот жить ему по-прежнему оставалось всего три года.

Гу Сян никогда не слышала ни о чем подобном, а потому, затаив дыхание, внимательно слушала, но в конце все же спросила:

— Господин, откуда вы все это узнали?

— Я? — услышав это, Вэнь Кэсин причудливо улыбнулся: — Разве смог бы я дожить до этих дней, если бы не знал больше положенного?

Гу Сян мгновение молчала, а затем вновь спросила:

— Тогда... этот Чжоу Сюй, он...

— Когда-то я встречал человека, покинувшего Тянь Чуан, — Вэнь Кэсин сделал паузу. — Никто и никогда еще не мог избежать участи живого мертвеца, но ему удалось. Думаю, по статусу он был не ниже управляющего дворцом или... может даже он был бывшим лидером Тянь Чуана.

Гу Сян была удивлена:

— Но, если он был их лидером, зачем ему было сбегать...

Голос ее оборвался, будто она внезапно что-то поняла.

Вэнь Кэсин шагал очень быстро, будто хотел оставить что-то далеко позади себя. Со своими не очень длинными ногами Гу Сян приходилось фактически бежать вслед за ним. Они молчали, но, заметив, что шаги Вэнь Кэсина становятся все быстрее и быстрее, девушка решила спросить:

— Господин, у вас разбито сердце?

Вэнь Кэсин ответил, легко и даже не оглядываясь на нее:

— Почему это мое сердце должно быть разбито?

Гу Сян задумалась и тоже не смогла придумать, почему. Она услышала, как мужчина тихо усмехнулся, передвигаясь так, словно он не шагал по земле, а парил. Вэнь Кэсин добавил:

— Из-за этой маски на лице я даже не уверен в том, красавец ли он... Кроме того, мне нравятся нежные и мягкие личности, окажись он красив, все равно не был бы в моем вкусе.

Даже со своим цингуном Гу Сян не могла его догнать, а потому выпалила:

— Разве вы, Господин, не говорили мне раньше, что вам нравятся высокие, с тонкой талией и парой красивых лопаток...

— Ты неправильно запомнила, — перебил он ее, а потом добавил, непонятно, перед кем оправдываясь: — Я просто... чувствовал, что наконец нашел человека с похожей судьбой... А-Сян, не ходи больше за мной.

Гу Сян успела лишь удивленно хмыкнуть, а фигура Вэнь Кэсина уже оказалась далеко от нее. Девушка воскликнула – очень обиженно и громко:

— Господин, ну почему? Я что, опять вас разозлила?

Вэнь Кэсин уже исчез за завесой дождя, и лишь его далекий голос донесся до ее ушей:

— Ты слишком много болтаешь.

Гу Сян, несчастно оставшаяся совсем одна, в злости топнула ногой и тихо забранилась:

— Я к нему с добром, а в итоге что!

Затем она подняла голову и посмотрела туда, где только что исчез Вэнь Кэсин. Она тут же вспомнила его промокшую от дождя спину, широкие и прямые плечи – он шел торопливыми шагами и совершенно не думая о ней. Рядом с ним никого не было, но он никого и не ждал, будто бы уже давно стал одиноким путешественником.

Ей стало так его жаль.

Найти человека с похожей судьбой или что-то в этом роде это тоже хорошо... Но этот человек оказался хрупким цветком, и какой во всем этом смысл, если он завянет и исчезнет через два или три года?

За этой завесой из тайн и секретов он думал, что у них могло что-то быть, но ничего не вышло. Был ли в этом мире вообще хоть кто-то, кто жил бы так, как он хотел?

Смогли бы они?

Никто не знал, куда той ночью отправился Вэнь Кэсин.

Утром следующего дня, когда раннее небо только-только светлело и напоминало разлитое молоко, в комнату Чжоу Цзышу кто-то с грохотом постучал. Стоило ему открыть дверь, как в нее буквально ворвался Цао Вэйнин, в спешке схватил его и вытащил наружу:

— Ты спокойно сидишь в своей комнате, а твой ученик почти что лишился жизни!

— Кто? — после всего того, что произошло прошлой ночью, в голове у Чжоу Цзышу все еще была сумятица, лишь спустя минуту он отреагировал, нахмурившись. — Ты имеешь в виду Чжан Чэнлина? Снова какая-то уловка? Почему это всегда происходит именно с ним?

Цао Вэйнин тихо вздохнул:

— Думаю этот год проклят для него. Раз за разом это повторяется, столько людей не хотят дать ему мирной жизни – вчера кто-то неожиданно напал на него, желая убить, но, к счастью, в соседней комнате от него живет Великий Герой Чжао, он смог схватить их. Только вот эти люди оказались смертниками, и как только их поймали, выпили яд. Скажи...

Цао Вэйнин замолк, будто засомневался в чем-то. Он вспомнил, что сказал ему его шишу Мо Хуайкун – когда в Дунтине собралось столько великих личностей, кто осмелился бы портить жизнь этому ребенку? Видимо, их целью было не столько добить остатки клана, сколько побыстрее избавиться от лишнего свидетеля.

Хотя обычно мысли в голове у Цао Вэйнина крутились простые, даже он почувствовал за всем этим что-то неладное. Казалось, что-то неладное было именно в общей обстановке – хоть Гао Чун и старался это скрывать, но сомнения и различные догадки уже разлетались среди людей тихо и невидимо, словно болезнь.

Чем в итоге была эта Драгоценная Глазурь?

В тот момент, когда они прибыли, у комнат Чжан Чэнлина и Чжао Цзина уже была толпа людей. Чжао Цзин, раздетый по пояс, сидел на длинной скамейке, и кто-то уже накладывал на его окровавленные плечи бинты. Выражение его лица было не самым приятным, на поясе висел меч, все еще грязный от крови.

На полу рядом лежали два трупа, лица которых были полностью синими, как после принятия яда. Рядом с одним из тел лежал крюк, и стоило Чжоу Цзышу завидеть его, как он сразу узнал в крюке оружие Жала Скорпиона.

На самом деле были разные классы ядовитых скорпионов, и зависело все от того, насколько много заплатит клиент. Например те, кто помогал Призраку Радостных Проводов выманить Чжан Чэнлина в тот день, стоили не так дорого, как те, которые только что убили себя ради задания.

Быть под прицелом у этих ребят было очень хлопотно, ведь не было точно известно, сколько их всего – стоило одной группе потерпеть поражение, как их тут же заменяли новые. Их было крайне много, и никто из них не боялся смерти. Если задание будет выполнено, то они получат хорошую награду, если же нет, то придется покончить с собой подобным образом.

Поэтому цена за подобное стояла очень высокая.

Кто мог потратить столько денег, за смерть Чжан Чэнлина? Они что думают, будто этот сопляк имеет настолько много таланта, что в будущем вырастет для них проблемой?

Странная мысль возникла в голове Чжоу Цзышу. Он подумал, что за столько лет нажил себе бесчисленное множество врагов, желавших, чтобы он умер, но еще никто так рьяно не гнался за его жизнью.

Он посмотрел на Чжан Чэнлина полным неуловимых чувств взглядом.

На удивление Чжоу Цзышу парнишка, стоящий в углу, не выглядел сильно удивленным или испуганным – он лишь низко опустил голову, будто смотрел на два тела внизу, раздумывая о чем-то и показывая остальным свою макушку. Чрезвычайно тихий, он все время молчал, лишь кивая или качая головой в ответ на вопросы, что ему задавали.

Гао Чун слегка склонился и спросил у него с мягким выражением на лице:

— Чэнлин, ты знаешь этих людей?

Чжан Чэнлин взглянул на него, а затем покачал вновь опущенной головой.

Гао Чун протянул руку, чтобы погладить его по голове, и заговорил еще мягче:

— Дитя, не бойся говорить, нас здесь очень много, мы сможем защитить тебя. Скажи мне, эти два мерзавца говорили тебе что-нибудь прошлой ночью?

Чжан Чэнлин, не глядя ему в глаза, вновь в ответ лишь покачал головой. Гао Чун, казалось, был немного растерян, и в этот момент кто-то рядом с ним вмешался, произнеся странным голосом:

— Гао Чун, что толку задавать вопрос подобным образом? Мы все прекрасно знаем, что эти скорпионы-смертники всего лишь оружие для убийства, разве оружие говорит? Смешно! Лучше спроси у этого ребенка, знает ли он что-то, чего не знаем мы.

Это был Фэн Сяофэн. Сейчас он не сидел на плече Гао Шаньну, а стоял на земле, и из-за низкого роста ему приходилось высоко вытягивать шею и задирать нос к небу. Стоя, со крещеными на груди руками, и говоря свои слова невежливым тоном, он просто заставлял людей желать дать ему пощечину.

Гао Шаньну молча высился позади него – своим грубым и свирепым лицом он сейчас напоминал демона из народной сказок.

Услышав это, даже Гао Чун нахмурился. Чжао Цзин же поднялся с места и, сердито указав на нос Фэн Сяофэна, выругался:

—  Проклятый коротышка, да как ты смеешь так говорить?

Фэн Сяофэн усмехнулся:

— Великий Герой Чжао, почему с тех пор, как ты взял себе под крыло этого сироту Чжан, ты ни на минуту не отпустил его от себя? Чего ради это делать? Ты ведь обо всем знаешь, не считай остальных людей дураками!

С огнем в глазах он посмотрел на Чжан Чэнлина, стоящего с опущенной головой, и резко бросил:

— Эй, малец, расскажи нам правду про осколок Драгоценной Глазури семьи Чжан, ты знаешь, где он сейчас? Он у тебя? Или этот Чжао... Нет, этот Великий Герой Чжао украл его у тебя?

Чжао Цзин яростно произнес:

— Коротышка Фэн, иди к черту вместе со всеми своими родственниками!

Гао Шаньну внезапно поднял голову и впился в Чжао Цзиня гневным взглядом. Фэн Сяофэн махнул ему рукой и тот послушно вернулся на свое место позади него. Фэн Сяофэн продолжил:

— Что, Великий Герой Чжао, я задел тебя за живое? Не стоит быть таким невежливым.

Чжао Цзину действительно хотелось броситься на него и преподать урок.

Гао Чун, стараясь быстрее остановить его, произнес глубоким голосом:

— Брат Фэн, не стоит торопиться с высказываниями и ранить чужие чувства, если у тебя нет доказательств. Кто-нибудь, уберите сначала отсюда эти тела, а потом мы уже обсудим все остальное.

Однако в тот же момент кто-то проговорил:

— Герой Гао, вы всегда обсуждаете подобное за закрытыми дверьми, но кто там что услышит? Разве не следует расспросить мальчика прямо сейчас, пока все в сборе? Это ведь для его же блага.

В этот момент Чжан Чэнлин поднял голову – лицо его было бледным, а глаза перестали блестеть. Он чувствовал, как все смотрят на него, указывают пальцами, заставляют давать ответы... Давать ответы, хотя он действительно ничего не знал.

Чжоу Цзышу давно привык прятаться в толпе, так что мало кто вообще мог его заметить. В момент, когда он увидел растерянное выражение на лице Чжан Чэнлина, волна гнева внезапно поднялась в его сердце.

Ему хотелось оттолкнуть всех, схватить мальчишку и увести подальше от этого грязного места. Но разве прежний Чжоу Цзышу поступил бы так? Тщательно все продумать, и затем только действовать, трижды посчитать и потом только идти – эти принципы уже вырезались в его костях. Неважно, насколько серьезным было дело, он всегда был крайне осторожным, всегда действовал из-за кулис и никогда не показывался.

В те годы даже Император хвалил его за серьезность и расчетливость... Только этот старый хрыч Е Байи назвал это хитрой трусостью.