Глава 25. Человек в белых одеждах
Вэнь Кэсин явно интересовался Чжоу Цзышу больше, чем этим уже повешенным призраком, так что, как только мужчина развернулся и ушел, у него появилось желание немедленно догнать его. Но кто же знал, что человек, только что стоящий в шаге от него, возьмет и в одно мгновение исчезнет без следа. Вэнь Кэсин замер на месте, оглядывая бесконечное море людей вокруг.
Чжоу Цзышу был подобен капле воды в море; стоило лишь отвести взгляд, и он тут же будто растворялся. Все это привело Вэнь Кэсина в легкое замешательство. Сщурив глаза, он вновь внимательно оглядел толпу, совершенно недовольный своим поражением, но обнаружил, что Чжоу Цзышу в самом деле просто взял и исчез.
В его сердце нарастало какое-то невыразимое чувство, какое бывает, когда что-то ускользает прямо из рук, вдобавок смешиваясь с легким гневом.
С самого начала этот человек мог исчезнуть в любой момент. Да, Вэнь Кэсин угадал его личность, да, угадал намерения, но какая разница, если он мог просто исчезать из вида столько раз, сколько пожелает.
Он смог выскользнуть из оков Тянь Чуана. Он оказался самой изворотливой рыбой в мире.
Избавившись от глаз Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу направился прямиком в местный счетный двор.
Здесь в Дунтине находилась одна знаменитый счетный двор, известный, наверно, во всем Цзяннане, и носящий скромное название «Двор Пинань»*. Дела шли очень хорошо, но он никогда не привлекал к себе много внимания, будто бы хозяин и не думал продвигаться куда-то дальше Дунтина, просто довольствуясь работой на этой процветающей земле.
* 平安 [píng'ān]- спокойный, благополучный; безопасный
Чжоу Цзышу взглянул на вывеску при входе, а затем толкнул входную дверь. В это же мгновение изнутри послышалось громкое приветствие:
— Приветствуем Дорогого Гостя! Желаете разменять серебро или...
Чжоу Цзышу прошел мимо помощника, направляясь напрямую к управляющему. С легкой улыбкой он тихо обратился к нему:
— Мне нужна небольшая помощь от господина Суна. Не могли бы Вы позвать его для меня?
Управляющий замер на мгновение, а затем поднял голову, чтобы рассмотреть Чжоу Цзышу. Лишь после этого он осторожно спросил:
— А Вы?
Чжоу Цзышу понизил голос еще сильнее:
— Я старый друг вашего Господина Седьмого. Фамилия Чжоу.
Как только прозвучали слова «Господин Седьмой», управляющий тут же изменился в лице. Вскочив со своего места и лично попросив Чжоу Цзышу присесть, он приказал подавальщику принести чай, а затем очень почтительно произнес:
— Конечно, конечно, этот недостойный сейчас же свяжется с господином Суном. Но, боюсь, господин сейчас находится не в Дунтине. Как насчет... Вы сможете подождать несколько дней?
Чжоу Цзышу кивнул:
— Я не тороплюсь, вы тоже присядьте.
Он был очень вежлив к управляющему, но тот все равно испуганно замахал руками, говоря, что не посмеет, а затем спросил:
— Господин Чжоу, по поводу вашего дела, Вы хотите самолично поговорить с моим господином или же я все-таки могу как-то помочь?
Чжоу Цзышу слегка задумался, а затем произнес:
— Ничего такого важного, но слышали ли вы что-нибудь о такой вещи, как «Драгоценная Глазурь»?
Управляющий на мгновение опешил:
— Это... этот недостойный немного слышал. Господин Чжоу говорит про пять осколков глазури, что собираются в артефакт Драгоценной Глазури?
Чжоу Цзышу кивнул:
— Да.
Задумавшись на мгновение, управляющий развернул лист бумаги и, написав на нем слова «Драгоценная Глазурь», сказал:
— Недостойный знает лишь это. Боюсь, этого слишком мало, если Господин Чжоу согласен подождать несколько дней, то я найду способы раздобыть больше информации.
Чжоу Цзышу взглянул на этого человека. Управляющему на вид было всего около тридцати-сорока лет, у него было проницательное лицо и говорил он медленно, обдумывая каждое слово. У хитрого лиса и в подчинении были такие же лисы. Он не знал, сколько могущества обрел его старый друг, покинув столицу много лет назад, однако, думалось ему, оно ушло далеко за пределы простых денежных лавок.
Допив чашку чая, он ушел. Кто бы мог подумать, что бывшему главе Тянь Чуана придется полагаться на других, собирая информацию, и это еще не говоря о том, что он делал это ради защиты этого сопляка Чжан Чэнлина. Хотя, стоит отметить, что даже сам Чжоу Цзышу не понимал, зачем он вообще этим занимался, ведь они с этим ребенком были не более чем просто случайными встречными. Какое вообще ему должно было быть дело до его жизни?
Пустая трата времени.
На протяжении жизни неизбежно попадаются такие люди, в чьи дела ты не можешь не вмешаться, даже осознавая, что это неправильно. Неужто это и была его судьба? Чжоу Цзышу задумался. Цзяннань был огромен, как иначе еще объяснить то, что именно он столкнулся с этим маленьким паршивцем?
Он лениво прогуливался по улице, праздно греясь на солнышке. Ближе к закату, налюбовавшись красотами Дунтина, Чжоу Цзышу довольный зашел в закусочную. Он заказал кувшинчик вина и несколько закусок, думая о том, какой же на самом деле сегодня выдался хороший денек. Кажется, у него никогда в жизни не было такого хорошего дня – до этого он либо носился с утра до ночи, выбиваясь из сил, либо заставлял других выбиваться из сил от его приказов.
Неподалеку от него сидела молодая девушка и играла на цине. Красивая девушка играла красивую мелодию. Как только она закончила, все вокруг зааплодировали, а Чжоу Цзышу, порадовавший сердце и глаз, вытащил целый серебряный и положил его ей на тарелку. Девушка опешила на мгновение, а затем, сжав губы, поклонилась и с улыбкой тихо поблагодарила его. Это невероятно подняло настроение Чжоу Цзышу.
Вдруг напротив него кто-то подсел, а затем как ни в чем не бывало произнес:
— Я здесь, чтобы дать тебе шанс угостить меня вином.
Сердце Чжоу Цзышу дрогнуло – пришел его сборщик долгов.
В Е Байи не было и капли вежливости. Ему видимо казалось, что есть еду и пить вино – это такая обыденность, что любой будет с трепетом готов его угостить, если уж он лично явится. Абсолютно не церемонясь и не спрашивая Чжоу Цзышу, он окликнул подавальщика и заказал кучу различных блюд, а затем спокойно обратился к Чжоу Цзышу:
— Ты тоже угощайся, незачем стесняться.
Чжоу Цзышу странно посмотрел на него: «Какой из твоих глаз увидел, что я стесняюсь?»
Он начал задумываться о том, что этот ученик старого монаха пришел, дабы намеренно обмануть его. Того количества еды, что он только что заказал, вполне хватило бы, чтобы накормить двух свиней, а не двух людей.
Заметив, что он не собирается ничего больше заказывать, Е Байи внезапно понял:
— Ах, точно, ты ведь болен, конечно, у тебя будет плохой аппетит. И все же советую есть побольше, учитывая, что времени у тебя осталось немного.
Взгляд Чжоу Цзышу стал еще более странным. Он подумал, что, не будь этот человек приемником великого монаха, его бы, наверняка, уже использовали вместо тренировочной куклы для битья.
В этот момент к ним без приглашения присоединился еще один человек. Бесцеремонно придвинув стул и сев на него, он со странной улыбкой взглянул на Е Байи и сказал:
— А-Сюй, я все думал, отчего ты пропал так внезапно, даже не попрощавшись, а ты... ты чем это тут занят?
Те остатки хорошего настроения, что тлели в нем после того, как ему улыбнулась молодая девушка, испарились без следа. Он думал, а не стоит ли ему просто встать и со словами «Прошу, угощайтесь, мне пора идти» просто свалить. Вэнь Кэсин повернул к нему голову и неожиданно, прямо-таки скрежеща зубами, спросил:
— Кто это?
— Это... — Чжоу Цзышу хотел было сказать, что этот человек просто его знакомый, с которым они случайно встретились, однако, слова отчего-то застряли где-то на пути, и он почувствовал себя неуютно. В душе не понимая, зачем он вообще должен объясняться перед ним, Чжоу Цзышу остался молчать со странным выражением на лице.
Е Байи, впрочем, вполне естественно кивнул Вэнь Кэсину и сам представился:
— Меня зовут Е Байи.
Вэнь Кэсин притворно улыбнулся ему в ответ, а затем отвернулся, желая вновь что-то сказать, однако его перебил спокойный голос Е Байи:
— Я знаю тебя, это ведь ты устроил поджег в комнате того ребенка Чжан.
Рука Чжоу Цзышу, в которой он держал вино, замерла в воздухе, а улыбка Вэнь Кэсина тотчас пропала. Он уставился на Е Байи так, словно тот был каким-то существом... в нем медленно сгущалось непреодолимое и леденящее душу желание убивать.
Чжоу Цзышу вздрогнул и нахмурился.
В этот момент к ним как раз подошел подавальщик. Он так испугался этой убийственной ауры, что его руки затряслись, и он обронил поднос с едой. Мелькнула размытая тень и те блюда, что вот-вот должны были упасть на пол, таинственным образом оказались в руках господина в белом абсолютно целые.
Даже со своим зрением, Чжоу Цзышу не смог ясно разглядеть его движения.
Неужто Е Байи был настолько силен? Если он был всего лишь приемником старого монаха, то каким же тогда был сам монах Гу с горы Чанмин...
Холодный пот выступил на спине Чжоу Цзышу, когда он понял, что информация о мистическом монахе Гу, собранная Тянь Чуаном, возможно, была недостоверна.
Зрачки Вэнь Кэсина на мгновение сузились и, хотя его лицо было спокойно, он все же погасил свою жажду крови. Этот парень в белом – ему ведь... где-то двадцать пять? Нет, пожалуй, он только выглядит молодо, в действительности он определенно старше, возможно, больше тридцати? Нет, и это не может быть правдой...
Этот человек казался отражением своего имени – пустым. Когда он сидел там, без движения, то выглядел как фальшивка. Никто не мог ощущать его эмоции, никто не мог использовать их, чтобы влиять на него. Они сидели друг напротив друга, но при этом будто существовали в разных мирах.
Е Байи будто вообще не заметил бурной реакции этих двоих на свои слова, и просто молча начал есть. По мере того, как на стол подавались все новые и новые блюда, лица Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина кривились все сильнее——
Этот наследник древнего монаха Гу оказался невиданным обжорой!
Он запихивал еду в рот со скоростью света, и хоть движения его и не были грубыми, зрелище это можно было описать как «вихрь, уносящий все со стола», будто бы он ни разу в жизни до этого не ел. Его палочки для еды летали вокруг, не оставляя после себя ни крошки для других. Чжоу Цзышу, у которого изначально не было аппетита, и Вэнь Кэсин, у которого не было настроения для еды, раздразнились его энтузиазмом и тоже взялись за палочки, чтобы попробовать деликатесы, подающие в этой закусочной.
Лишь после того, как на столе образовался беспорядок из пустых тарелок и чашек, как после войны, Е Байи опустил палочки для еды и крайне довольно вытер рот. Уголки его рта явно приподнялись, можно даже было сказать, что он улыбался. Он сказал Чжоу Цзышу:
— Премного благодарен за угощение.
Закончив говорить, он молча встал и ушел.
Чжоу Цзышу внезапно подумал о том, каким же невероятным человеком был старый монах Гу с горы Чанмин, раз смог прокормить такой рот!
Вэнь Кэсин внезапно произнес:
— То, что он тогда сказал... Я не хотел...
Его голос дрогнул, будто он немного растерялся. Он не знал, зачем вдруг сказал это, но в груди его все будто сжалось. Быстро взглянув на Чжоу Цзышу, он вновь опустил глаза, посмеиваясь над собой. Покачав головой, однако, он быстро вернулся к своему обычному состоянию:
— Неужели это наследник старого монаха Гу? По-моему, он больше напоминает саранчу в белых одеяниях.
Чжоу Цзышу взял кувшин с вином и налил себе последние капли. Он не заговорил о поджоге.
Он прекрасно знал, что, если бы Вэнь Кэсину нужна была смерть Чжан Чэнлина, тот бы с легкостью этого добился. И не нужно было устраивать шумный поджог, специально выбирая ночь, когда ребенок отсутствовал. Так что это был не злой умысел, а скорее предостережение для кого-то.
Вопрос стоял в другом, как Е Байи узнал об этом?
Тут он вспомнил еще кое о чем... Чжоу Цзышу порылся за пазухой, выражение его лица внезапно стало забавным. Он поднял голову и спросил:
— Это... У тебя с собой много серебра?
Вэнь Кэсин уставился на него в ответ.