Глава 22. Великий лекарь

Вэнь Кэсин умело высосал весь яд из крови Чжоу Цзышу, обработал рану на руке, а затем освободил его меридианы. Достав из-за пазухи небольшой пузырек, он высыпал на ладонь две лекарственные пилюли, одну из которых сразу же выпил сам. Ярко улыбаясь, он приставил вторую пилюлю к губам Чжоу Цзышу и с крайней непристойностью в голосе протянул:

— Ну же, А-Сюй, открой ротик.

Чжоу Цзышу угрюмо смотрел на него, но Вэнь Кэсин оставался полон решимости, продолжая ослепительно улыбаться – взгляд собеседника был острым, словно шило, но оно все же не могло повредить эту толстую, словно крепостные стены, кожу. Он многозначительно взглянул на Чжан Чэнлина, а затем намеренно понизил голос:

— Что можно было увидеть, я уже увидел, и мы с тобой даже целовались, отчего ты до сих пор такой стеснительный?

Чжоу Цзышу забрал у него таблетку из рук и, не оглядываясь, ушел вперед.

После этого Вэнь Кэсин подозвал к себе ошарашенного Чжан Чэнлина и с хорошим настроением в голосе произнес:

— Твой Учитель наконец-то не сбегает от тебя, так чего ты все еще не последовал за ним?

Небо уже начинало темнеть. Ядовитые Скорпионы увели Чжан Чэнлина далеко от места проведения собрания героев, он не знал, где именно находился, а в округе не было ни деревень, ни постоялых дворов. Трудная ситуация.

Вскоре вернулся Чжоу Цзышу, неся в руках несколько больших зайцев. Хоть он хранил угрюмое молчание, однако позаботился об ужине и для двух других людей. Вэнь Кэсин, ярко улыбаясь, обратился к Чжан Чэнлину:

— Ты знаешь, кто из людей в этом мире очарователен?

Чжан Чэнлин взглянул на этого человека снизу вверх. Хоть его Учитель и был ранен, однако этот мужчина смог без труда остановить его прямо в воздухе – очевидно его мастерство было на высоте. Ко всему прочему Господин выглядел слегка сумасшедшим, поэтому он, ощущая одновременно и страх, и уважение, лишь с молчаливой покорностью помотал головой.

Вэнь Кэсин продолжил:

— Очарователен тот, кто груб на словах, но мягок в душе. А знаешь ли ты, какие из них самые очаровательные в этом мире?

Чжоу Цзышу, в этот момент умело освежовывающий убитых зайцев, бросил на Вэнь Кэсина холодный взгляд и приказал:

— Прекращай уже нести всякую чушь и поищи дров для костра.

Вэнь Кэсин радостно подчинился и уже собирался уходить, когда заметил, что Чжан Чэнлин все еще продолжает смотреть на него озадаченным взглядом. Этому ребенку, казалось, было очень любопытно, поэтому он решил пояснить:

— Самые очаровательные это те, у кого вдобавок ко всему тонкая талия и длинные ноги.

Послышался небрежный голос Чжоу Цзышу:

— Мальчишка, лучше не слушай его пустое бахвальство.

Чжан Чэнлин вновь перевел свой взгляд на Чжоу Цзышу. Неужели это он что-то неправильно понял? Однако, было ведь очевидно, что только что этот человек говорил про...

Тем временем Чжоу Цзышу продолжил:

— И держись от него подальше, вдруг он любит молоденьких.

Вэнь Кэсин споткнулся о сухие ветви и с обидой на лице повернулся к нему:

— Ты ранил меня в самое сердце, А-Сюй.

Чжоу Цзышу указал на тушки зайцев и предупредил:

— Если ты сейчас же не пойдешь за дровами для костра, я освежую тебя также, как этих маленьких приятелей.

Вэнь Кэсин испуганно прикрыл руками живот, а затем сбежал, как самый настоящий кролик.

Чжоу Цзышу нашел небольшой ручей, вымыл в нем руки и неловко обмотал оторванную часть рукава обратно вокруг руки. Прикосновение губ Вэнь Кэсина все еще ощущалось на коже – этот неугомонный даже облизал место укуса, после того как высосал весь яд, заставляя сердце Чжоу Цзышу биться в висках. Он явно сделал это нарочно.

Чжоу Цзышу сердито сорвал с лица маску и тотчас бросил ее в воду. Настолько непривередливый, что спит с проститутами, но при этом ведет себя будто благородный человек. Еще и пристает ко всем подряд. Чжоу Цзышу прожил уже много лет в этом мире, но еще никогда не видел настолько странного человека.

Когда он повернулся, Чжан Чэнлин вновь увидел знакомое лицо и от удивления радостно воскликнул:

— Учитель!

Будто бы только узнав, что это был он, мальчишка стал шататься вокруг него, все больше напоминая маленького щенка. Однако, при всем этом, он держал некую дистанцию, боясь ненароком надоесть своему учителю.

Чжоу Цзышу заметил это краем глаза, и его сердце смягчилось. Он поманил мальчика к себе:

— Подойди сюда.

Чжан Чэнлин радостно прискакал к нему и заискивающе отозвался:

— Учитель.

Чжоу Цзышу немного поразмыслил и произнес:

— Учитывая твою скорость ходьбы, мы не успеем вернуться сегодня вечером, так что давай переночуем здесь, а завтра утром я верну тебя обратно к великому герою Чжао.

Глаза Чжан Чэнлина мгновенно потускнели. Он ничего не ответил на это и лишь удрученно поглядел на кончики своих сапог. Мягкое сердце Чжоу Цзышу не выдержало такого выражения лица; он сухо кашлянул и нахмурился:

— Что не так?

Все еще не поднимая головы, Чжан Чэнлин ответил:

— Ничего.

После этого он вновь замолчал, бросив украдкой один взгляд в сторону Чжоу Цзышу. Когда он понял, что его заметили, то тут же отвернулся – губы задрожали, а на трепещущих ресницах заблестели одинокие слезинки.

Чжоу Цзышу прислонился к дереву и сел. Он действительно не знал, что делать с этим ребенком. Возможно, из-за того, что у Великого Героя Чжан Юйсэня никогда не было дочери, он решил воспитать своего младшего сына как молодую госпожу, и в конце концов вышло вот это. Сделав вид, будто раздражен, Чжоу Цзышу наморщил брови и низко произнес:

— Встань прямо и подними голову!

Чжан Чэнлин мгновенно выпрямился. Стоило ему поднять голову, как слезинки, сверкавшие на глазах, двумя ручейками покатились по щекам. Чжоу Цзышу начал переживать и от этого его голос неосознанно стал мягче:

— Ну же, возьми себя в руки и вытри лицо, мужчина ты в конце концов или нет? Что заставило тебя плакать?

Чжан Чэнлин с силой потер щеки, однако, из-за того, что у него не выходило вытереться насухо, настроение его стало только хуже. Слезы текли все сильнее и сильнее – он больше не мог сдерживаться и начал, задыхаясь, прерывисто всхлипывать:

— Учитель... я не часто плачу... я, я... просто я увидел тебя... это так нечестно... я... я...

У Чжоу Цзышу уже начинала болеть голова. Не желая больше смотреть на эту сцену, он отвел взгляд, с трудом сохраняя безразличное выражение лица.

Вэнь Кэсин в этот момент как раз вернулся с дровами для костра и был невероятно ошеломлен увиденным.

Небо уже совсем потемнело. Полоска солнечного света на горизонте медленно гасла, отчего западное небо стало мрачно серым. Вечерняя звезда неторопливо поднялась к кронам деревьев, будто бы даже повиснув на одной из веток, а поднявшийся ночной ветер принес с собой ощущение прохлады.

Вэнь Кэсин ничего не сказал. Он развел костер, сточил несколько веток, затем насадил на них тщательно освежеванных Чжоу Цзышу кроликов и терпеливо стал запекать. Все это время он напевал какую-то незнакомую песенку, чем-то напоминающую «Восемнадцать Прикосновений»*, что полностью было в его стиле. Чжоу Цзышу молча сидел на земле, согнув одну ногу под себя и сложив руки на колени. Чжан Чэнлин же в это время изо всех сил старался сдержать рыдания.

* «Восемнадцать Прикосновений» — это вид эротической древнекитайской песни. Она может звучать по-разному в зависимости от того, кто ее поет (мужчина, женщина или пара)

— Придется подождать еще немного, мясо не совсем готово.

Чжан Чэнлин понимающе кивнул. Вэнь Кэсин почувствовалось, что этот ребенок был даже послушнее, чем кролики на костре; он повернулся к Чжоу Цзышу и произнес:

— Послушай, если ему так хочется следовать за тобой, почему ты этого не разрешаешь? Если же он тебя так раздражает, зачем тогда постоянно приходить его спасать?

Чжоу Цзышу медленно поднялся на ноги и, подойдя ближе к костру, стал греть руки – акупунктурные точки на его груди начали болеть, отчего его слегка знобило.

Вэнь Кэсин пнул его носком ботинка:

— Эй, я с тобой говорю.

Голос Чжоу Цзышу звучал лениво:

— Мне просто нравится спасать людей.

Чжан Чэнлин внезапно заговорил. Голос его осип и слегка дрожал:

— Учителю не стоит брать меня с собой, я принесу ему лишь проблемы. Многие хотят меня убить, а я... я даже сражаться не умею. Учитель может пострадать из-за меня...

Вэнь Кэсин успокоил его:

— Ничего такого не случится, у него очень крепкое тело —— эй, чего это ты так смотришь, я ведь прав. У остальных только один слой кожи, а ты целый день себя обворачиваешь – одного слоя не хватает, так ты еще один сверху клеишь.

Увидев удивленное лицо Чжан Чэнлина, Вэнь Кэсин терпеливо разъяснил:

— Взгляни на его руку – цвет кожи запястья отличается от предплечья. Твой Учитель хитрит и не желает показаться по-настоящему даже мне.

Чжоу Цзышу не потрудился ничего на это ответить, он лишь оторвал кусок от жареной заячьей лапки, положил себе в рот и медленно начал жевать.

Он собирался оторвать еще один кусочек, однако Вэнь Кэсин помешал ему и с неодобрением произнес:

— Ты что, умер от голода в прошлой жизни? Зачем так торопиться есть, мясо еще не до конца пропеклось.

Чжоу Цзышу медленно проглотил мясо и лишь затем повернулся к нему:

— А ты что, умер девушкой в прошлой жизни? Пахнешь румянами, платок при себе держишь и к тому же еще болтаешь без умолку. Откуда только берется вся эта ерунда?

Вэнь Кэсин тут же умолк.

Какое-то время спустя зайцы были готовы – корочка переливалась золотым и хрустела, а мясо внутри было нежным и сочным. Чжоу Цзышу подозвал Чжан Чэнлина, а потом двое мужчин и один ребенок, забыв обо всех церемониях, безмолвно набросились на еду. Они ничего не ели целый день, а потому довольно скоро два жирных зайца превратились в груду чистых костей.

Досыта наевшись, все трое уселись погреться вокруг костра. Чжоу Цзышу откинулся назад и, прикрыв глаза, стал отдыхать, Вэнь Кэсин же в это время обратился к Чжан Чэнлину:

— Отчего твое мастерство так плохо? Разве отец не учил тебя?

Чжан Чэнлин прошептал в ответ:

— Учил, просто я был довольно непонятливым и ленивым, так что забыл большинство техник.

Вэнь Кэсин немного подумал, затем покачал головой:

— В детстве, когда отец учил меня заклинательству, я, как и ты, был довольно ленив, хотя, конечно, непонятливым меня сложно назвать...

Услышав эти слова, Чжоу Цзышу не удержался от смешка, все еще держа веки закрытыми.

Вэнь Кэсин проигнорировал его, оглядел Чжан Чэнлина с ног до головы и небрежно спросил:

— А ты хочешь научиться сражаться?

Чжан Чэнлин тут же вскинул голову, глядя на него горящими глазами.

Пылающее стремление в его взгляде поразило Вэнь Кэсина. Прошло много времени с тех пор, когда он в последний раз видел кого-то, столь настойчиво, откровенно и отчаянно желающего что-либо. Не удержавшись, он проговорил:

— Ты... Эй, ребенок, откуда только взялся этот волчий взгляд?

Чжан Чэнлин внезапно опустился на колени:

— Наставник! Прошу, пожалуйста, научите меня, я сделаю все, что угодно!

Вэнь Кэсин дотронулся до носа и сухо кашлянул:

— Вообще-то я не интересуюсь такими юнцами, как ты... Кхем!

Свет от костра падал на все еще немного детское лицо юноши, отчего оно переливалось румянцем и какой-то неописуемой настойчивостью, оттененной детской хрупкостью и мольбой.

Находясь под пристальным взглядом, Вэнь Кэсин, в точности как Чжоу Цзышу, неловко отвел взгляд вбок. После недолгого колебания, он вздохнул, поднялся с земли, отряхнувшись, подобрал небольшую деревянную палку и произнес одними губами:

— Хорошо, я научу тебя нескольким приемам, только смотри внимательно – второй раз показывать не буду.

Произнеся это, он действительно медленно и понятно показал каждый из приемов. Чжан Чэнлин смотрел, не моргая, а, закончив, стал практиковаться сам. Это дитя и вправду не было смышленым, поэтому, хотя Вэнь Кэсин и сказал, что покажет приемы только один раз, в итоге не сдержался и начал исправлять ошибки мальчика, подробно все объясняя. Чжан Чэнлин глядел на него полными блеска глазами, вновь повторяя дрожащим голосом:

— Спасибо, наставник! Спасибо большое!

Вэнь Кэсин, явно никогда раньше не получавший столько сердечной благодарности, неожиданно даже почувствовал себя смущенным.

Была уже почти середина ночи, но Чжан Чэнлин не проявлял никаких признаков усталости, все продолжая самостоятельно тренироваться. Вэнь Кэсин же молча сидел в сторонке; улыбка на его лице спала, словно он о чем-то глубоко задумался.

Вдруг послышался тихий голос, казалось бы, уже легшего спать Чжоу Цзышу:

— Твоя фамилия Вэнь... Кем тебе приходился Мастер Вэнь Жуюй*?

* 温如玉 [wēn rúyù] — «теплый и подобный нефриту»

Все тело Вэнь Кэсина, казалось, содрогнулось. Лишь через какое-то время он прошептал в ответ:

— Он был моим отцом.

Чжоу Цзышу раскрыл глаза и с минуту пристально разглядывал профиль мужчины. Когда он вновь заговорил, голос его звучал более серьезно:

— Я давно наслышан про Великого Лекаря Вэнь Жуюя и его меч Цюмин*. В былые времена он со своей женой – искусной врачевательницей Гу Мяомяо* – скитались по белу свету и спасали бесчисленное множество людей. Позже они ушли в затворничество, но никто не знал, куда именно. Оказывается, это был твой отец, прости, что сразу не понял.

* [qiūmíng] — «яркое и чистое осеннее небо»

* 谷妙妙 [gǔ miàomiào ] — «добро/удача», «красивая/искусная»