Глава 2. Случайная встреча
Был один секрет, связанный с гвоздями «семи чувств и трех осеней» о котором не знал никто, кроме Чжоу Цзышу, и вряд ли много людей узнают о нем в будущем. Если вбить все семь гвоздей единовременно, даже будучи таким сильным, как Чжоу Цзышу, он смог бы покинуть дворец на одном дыхании, но, боюсь, бы ему дойти до ворот дворца, и он превратился бы в безжизненный кусок плоти.
Однако, если же вбивать гвозди по одному друг за другом каждые три месяца, позволяя им срастаться с вашей кожей, то, пусть даже вы и умрете через три года, но у вас останется еще половина духовной силы и не пропадут чувства. Вы сможете говорить, как обычный человек, хотя и придется терпеть восемнадцать месяцев мучительной боли.
Говорили, что такой метод сводил людей с ума от боли, однако Чжоу Цзышу с радостью обнаружил, что это был всего лишь слух. По крайней мере, сейчас он не чувствовал себя сумасшедшим, даже более того, он ощущал, что, кажется, его жизнь еще никогда не была столь счастливой и спокойной. Однако даже после того, как ты покинул Тянь Чуан, эта организация все равно продолжала за тобой следить. Кто, когда, куда уехал, где поселился и где умер — все это записывается в деталях. Это была словно огромная паутина, попав в которую однажды, не сможешь выбраться до окончания своей жизни.
К счастью для него, проработав полжизни, он обзавелся несколькими верными пособниками.
Чжоу Цзышу, будучи бывшим лидером организации Тянь Чуан и получивший эту должность от самого императора Жунцзя, естественно был искусен в боевых искусствах и маскировке. Стоило ему только слиться с толпой, и никто больше не смог бы его узнать.
Так самая страшная тень, что бродила по императорскому дворцу исчезла, оставив этому миру лишь простого странника, который ехал верхом на тощей лошади, жевал соломинку и напевал народные песни.
Чжоу Цзышу действительно стал первым, кто смог вырваться из этой ужасной сети.
Он надел не очень изысканную человеческую маску с пятнами болезни на свое лицо, став выглядеть как человек, что в любой момент мог запросто умереть на месте. Он взглянул на свое отражение в реке в то время, как остановился попить воды, и остался очень доволен, почувствовал, что эта внешность как никак лучше подходила его нынешнему положению. Украдкой стащив простой комплект одежды в домике земледельца у дороги, он сжег свои старые одеяния и привязал к поясу старую потрепанную фляжку, наполовину заполненную мутным рисовым вином.
Чжоу Цзышу осознал, что все эти годы его настоящее имя не выходило за стены императорского дворца, оставаясь всегда в тени. Ему даже не нужно было придумывать себе новое имя, поэтому он счастливо отправился в путь. Планов, куда идти, не было. Цжоу Цзышу решил, что Цзяннань* должен быть хорошим местом для путешествия, поэтому он отправился туда, останавливаясь, осматривая местность, сводя концы с концами, грабя богатых и помогая бедным. Посетив Кайфэн*, он направился в Пэнлай*, а оттуда неторопливо пошел дальше. Так, спустя три месяца странствий, Чжоу Цзышу оказался в Цзяннане, где трава была зелена, а лотосы красны.
* 江南 [jiāngnán] — историческая область в Китае, занимающая правый берег нижнего течения реки Янцзы.
* 开封 [kāifēng] — городской округ в провинции Хэнань. Столица Китая во время империи Сун, 960—1127 годы.
* 蓬莱 [pénglái] — район городского подчинения городского округа Яньтай провинции Шаньдун.
Как только он оказался там, то пробрался в самый известный винный погреб, пробуя все сладкое р исовое вино с цветами османтуса, пребывая в таком пьяном блаженстве и ощущая такую прекрасную негу, что думал, что лучше уже и быть не может.
Десять дней беспрерывного пьянства спустя, его почти что обнаружили. После этого он почувствовал, что, хотя вино и было хорошим, но оно все-таки немного выдохлось и стало неинтересным; поэтому он покинул винный погреб, оставив на столике пару серебряных.
Спустя эти десять дней его внешний вид стал еще хуже. Он выглядел, словно призрак больного человека, а его черты лица выглядели просто жалко. Вдобавок к этому лицу, все его одежды пропитались запахом вина, а пряди волос были спутаны и растрепано свисали, довершая его нищенский вид.
Из-за этого, когда Чжоу Цзышу сидел на обочине дороги и грелся на солнышке с закрытыми глазами, маленькая пухлая девочка, какое-то время вертевшаяся вокруг него, вдруг достала медную монетку и, не зная, куда ее положить, спросила:
— Дядя*, а где твоя миска?
* 大叔 [dàshū] — вежл. дядя; Вы (к другу отца, мужчине одного поколения или возраста с отцом)
Однако взрослые тут же увели ее, заставив Чжоу Цзышу не понимать: плакать ему в этой ситуации или смеяться.
Прошли годы, друзья и знакомые, что могли бы переживать за него, были либо мертвы, либо слишком далеко отсюда. Чжоу Цзышу прислонился к стенке, вытянул руки и ноги, приятно греясь на в лучах теплого солнца, и улыбнулся уголками губ. Он начал задаваться вопросом, к чему же он стремился все это время?
Будучи молодым, он чувствовал, что являлся невероятным талантом. Какие только комплименты он не получал: что он был невероятно умным, хитрым, искусным в борьбе и слежке. Казалось, если он не сделает себе карьеру, то это будет самым большим упущением в его жизни. Теперь же, когда он задумался об этом, действительно ли он этого желал?
И что он оставил позади?
Отказавшись от своей свободы, он стал любой тенью императорской семьи; и сделав полный круг, он остался ни с чем. Теперь же, будучи простым одиночкой, он раздумывал над своим побегом, что поставил его жизнь под угрозу. Он боролся всю свою жизнь лишь для того, чтобы потом искупить вину этими же годами. Так умно.
Он вдруг снова ощутил горечь, думая, что в мире, наверно, не было более глупого человека, чем он сам.
Сколько времени прошло с тех пор, как он мог позволить себе вот так просто нежиться на солнышке у дороги? Так нелепо, что прохожие, суетливо проходящие мимо, спешили больше, чем он — полумертвый человек.
В соседней таверне раздался звонкий девичий голосок:
— Господин*, вы только гляньте на этого мужчину, если он попрошайка, то почему же у него нет даже миски? Если же он не попрошайка, тогда зачем он сидит там утро напролет, ничего не делая и хихикая, разве это не глупо?
* 公子 [gōngzǐ] — сын влиятельного лица (уважаемого человека); молодой господин (дворянин); барич
Несмотря на то, что у Чжоу Цзышу оставалась лишь половина духовной энергии, его слух все еще оставался таким же острым, как и раньше. Девушка находилась на другой стороне шумной улицы и говорила не особо громко, однако он не пропустил ни единого ее слова.
Прежде чем он успел втайне посмеяться над самими собой, он услышал мужской голос:
— Он греется на солнце.
Голос у мужчины был очень приятный, низкий и глубокий, каждое слово было сказано неспешно и четко.
Чжоу Цзышу не смог удержаться и взглянул наверх. На втором этаже таверны на противоположной улице, прислонившись к перилам балкона, стояла очень красивая девушка в фиолетовых одеяниях, а рядом с ней сидел мужчина в сером. Лицо мужчины было слегка бледным, глаза же напротив были абсолютно черные, будто бы впитали в себя весь окружающий свет. Это черно-белое сочетание создавало ощущение чего-то не особо человеческого. Когда Чжоу Цзышу поднял свои глаза, они встретились взглядами.
Мужчина в сером встретил его взгляд, а потом бесстрастно отвернулся, снова сосредоточившись на еде. Чжоу Цзышу не мог не улыбнуться, подумав, что океан людей был огромен, но ему все-таки удалось найти человека, что его понял.
Большие и блестящие глазки девушки в фиолетовом все еще были сосредоточены на нем. Спустя какое-то время она больше не смогла сдерживать свое любопытство, сказала что-то мужчине в сером и, спустившись быстро вниз, подбежала к Чжоу Цзышу:
— Попрошайка, как насчет того, чтобы я угостила тебя ужином?
Чжоу Цзышу лениво взглянул на нее и покачал головой:
— Маленькая благодетельница, почему бы тебе лучше не угостить меня выпивкой?
Девушка в фиолетовом засмеялась и, повернувшись обратно к лестнице, крикнула:
— Господин, этот глупец назвал меня благодетельницей!
К сожалению, господин в сером, видимо, не слушал ее и даже не взглянул, все еще сосредоточившись на еде. Казалось, даже упади сейчас небо на землю, он все равно продолжал бы есть.
Девушка в фиолетовом спросила:
— Любой другой бы попросил еды, почему ты так жаждешь вина? Что в нем такого хорошего, разве оно насытит тебя?
Поскольку она была очень красива, Чжоу Цзышу решил еще немного с ней поговорить и произнес в шутку:
— Позаимствую твою красоту вместе с вином.
Девушка в фиолетовом на секунду застыла, а затем рассмеялась, трясясь всем телом. Чжоу Цзышу почувствовал, что ему действительно повезло, и в Цзяннане было правда красиво все. Он покачал головой и вздохнул, любуясь ею:
— О прекраснейшая дева, сжалься над этим наполовину состарившимся несчастным. Не хорошо со стороны девушки вот так вот смеяться над стариками.
Девушка удивленно сказала:
— Эй-я, так ты, оказывается, еще и интеллигентный, — она присела на корточки, быстро стянула с его пояса старую фляжку, побежала обратно в ресторан и вскоре вернулась.
Чжоу Цзышу протянул руку, чтобы забрать фляжку, но девушка быстро отдернула руку и улыбнулась:
— Я хочу спросить тебя кое о чем. Если ты ответишь верно, то я отдам тебе фляжку и даже приглашу выпить со мной. Если же ты ответишь неправильно, то я отравлю вино и заставлю тебя его выпить, чтобы твои внутренности сгнили.
Чжоу Цзышу приподнял уголок рта в улыбке: эта девушка была красивой, но в то же время такой хитрой и проблемной. Он ответил:
— Я выиграл эту фляжку у одного старого нищего, кто знает, сколько вшей в ней уже плавает. Если она тебе нравится, то забирай себе, мне она больше не нужна.
Девушка в фиолетовом закатила глаза и, улыбнувшись, произнесла:
— Ты заставил девушку ходить туда-сюда просто так, и теперь я злюсь, а если я злюсь, значит мне надо убить тебя.
Чжоу Цзышу подумал: «Откуда же взялась эта маленькая звезда несчастья*? Напрасная трата такой красоты.
* 魔星 [móxīng] — злая звезда, злой рок, предвестник несчастья
Ему пришлось ответить:
— Ну, хорошо, спрашивай, что хотела.
— Почему у тебя нет даже разбитой миски для монет, раз ты тут выпрашиваешь еду?
Чжоу Цзышу посмотрел на нее и сказал:
— Кто тебе сказал, что я попрошайничаю еду? Я просто устроился в этом уголке, чтобы погреться на солнце.
Девушка в фиолетовом сильно удивилась и подсознательно оглянулась на мужчину в таверне. Мужчина в сером, очевидно, так же обладал отличным слухом. Услышав их разговор, он замер на мгновение, ничего, однако, не сказав, а затем все с тем же невозмутимым лицом он беззаботно вернулся к еде.
— Я не поминаю, что такого хорошего в этом солнце? — девушка взглянула на яркое небо и немного смутилась.
Чжоу Цзышу с улыбкой покачал головой, встал и, протянув руку, вернул себе свою фляжку обратно, осторожно и умело. Девушка, что на секунду отвлеклась, удивленно воскликнула и взглянула на него в небольшом замешательстве. Этот похожий на нищего мужчина сказал:
— Девушка еще так молода, естественно у вас много дел и вы всегда спешите, поэтому торопитесь быстро и вкусно поесть и выпить для того, чтобы прожить свою жизнь. А что же я? Я уже одной в могиле, так что же мне еще делать, как не пить и не греться в лучах теплого солнца, ожидая своей смерти?
Он приподнял голову и сделал два глотка из фляжки, громко нахваливая алкоголь:
— Какое хорошее вино, спасибо тебе, девушка!
Девушка в фиолетовом подсознательно попыталась схватить уходящего куда-то Чжоу Цзышу. Она считала, что ее мастерство было довольно хорошо, однако кто знал, что ей не удастся даже коснуться человека, который, казалось, был на расстоянии вытянутой руки. Мгновение спустя нищий окончательно затерялся в толпе людей. Девушка уже было собиралась погнаться за ним, но, вдруг, услышала тихий голос мужчины из таверны:
— А-Сян*, ты не сможешь это сделать, разве ты не видишь? Не ставь себя в еще более неловкое положение.
* 阿湘 [āxiāng] — префикс «а» употребляется при ласковом обращении к близкому человеку. 湘 [xiāng] используется как сокращение из слов «река Сянцзян» и «река Линцзян»
Его тон звучал чуть громче шепота, он не намеревался повышать голос, но слова пролетели со второго этажа, через шумную улицу и достигли прямо ушей девушки. Девушка в фиолетовом была подавлена, но она боялась оплошать перед своим хозяином, поэтому, бросив последний взгляд на толпу, вернулась на второй этаж.
Чжоу Цзышу же в это время, потряхивая своей фляжкой, пил всю дорогу, направляясь куда-то. В Цзяннани было много рек, так, проходя по небольшому мостику над одной из них, мужчина остановился и взглянул на свое отражение в воде, подумав, что одно лишь его пребывание здесь, наверно, огорчает это место. Посчитав, что ни один постоялый двор не захочет принимать его у себя, он прошел весь путь вдоль реки, уходя загород.
На реке стояли небольшие рыбацкие лодки, служившие паромами для прохожих. Их было много, так как сейчас была весна, что привлекало многих гостей. Было несложно увидеть старого рыбака с пришвартованной лодкой; Чжоу Цзышу пошел прямо к нему.
Лодка старого рыбака была с черным навесом и стояла прямо рядом с остальными занятыми лодчонками. Было совершенно не ясно, отчего эта была свободна. На берегу, растянувшись на спине, дремал рыбак, закрывая лицо соломенной шляпой, из-под которой торчали лишь пряди седых волос. Чжоу Цзышу не стал его будить и лишь присел рядом, дожидаясь, пока старик проснется сам.
Кто знал, сколько времени прошло, но старый рыбак больше не мог заснуть. Он сердито стянул с лица соломенную шляпу и с горечью посмотрел на мужчину, ругаясь:
— Черт побери, разве ты не видел, что этот старик спал!
Чжоу Цзышу нисколько не рассердился и сказал:
— Дядюшка*, составим сделку?
* 老丈 [lǎozhàng] — отец, папаша (вежливое обращение к старшему)
Старый рыбак вновь стал браниться:
— Мать твою, ты так и продолжишь доводить этого старика или все-таки прекратишь нести чушь? Разве ты не можешь сказать нормально, если хочешь прокатиться на лодке?
Произнеся это, он встал и дважды потянулся, попутно отряхиваясь, а когда увидел, что Чжоу Цзышу продолжает сидеть на земле, сразу же вновь разозлился:
— Твоя задница что приклеилась к земле?
Чжоу Цзышу моргнул и внезапно понял, отчего, в отличии от остальных лодок, эта была совершенно пуста. Он встал и последовал за стариком, слушая, как тот грязно ругается, а затем бесстыдно спросил:
— Дядюшка, есть ли у тебя что-нибудь поесть? Я не против даже просто остатков риса.
Старый рыбак бросил грубым голосом:
— Так ты еще и обжора*.
* 饿死鬼投胎 [èsǐguǐ tóutāi] — «переродившийся голодный призрак», так обращаются к обжорам
Он достал откусанную наполовину рисовую лепешку со следами зубов и бросил ему. Чжоу Цзышу не придал этому никакого значения. Он последовал за старым рыбаком на борт, ухмыляясь и доедая лепешку. Старый рыбак стал грести, взглянул на Чжоу Цзышу и свирепо сказал:
— Мать твою.